Сборник рассказов. Книга 5

Галина, не отрываясь от капельницы, бормотала.

– Поняла. Три года, значит. Адреналин внутривенно, дефибриллятор готовьте.

И, как правило, Петров, к удивлению дежурных врачей, выкарабкивался.

Иногда было наоборот.

– Галя, – Ваалберит появлялся с довольной ухмылкой, – вот этот, Иванов, 30 лет, ДТП. Всё, финиш. Ничего не поделаешь.

– Увы, Галина, – вторил Ориэль, с еле заметной грустью, – его путь завершён.

Галина лишь тяжело вздыхала, глядя на ровную линию на мониторе. Она уже знала, что с ними спорить бесполезно. Первое время она пыталась спасать всех, но если эта парочка решила, что человека нужно забрать… Всё! Как бы она не старалась, даже, казалось бы, самых перспективных вытащить с того света не удавалось. Они были её своеобразными коллегами, хоть и доставляли немало головной боли.

Но однажды, в дождливый понедельник, в реанимацию привезли мужчину. Ему было около сорока, спортивного телосложения, с рассечённой бровью и бледным лицом. Авария, нетрезвый водитель сбил мужчину на мотоцикле. Множественные переломы, черепно-мозговая травма. Шансов никаких.

Галина уже собиралась закончить обычные реанимационные мероприятия, когда в палате возник Ваалберит. Он был не просто раздражён, он был взбешён. Его обычно гладко зачёсанные волосы торчали во все стороны, а глаза полыхали так, что можно было почувствовать жар.

– Галя! – заорал он, игнорируя медсестру, которая уронила поднос с инструментами. – У нас возврат! У нас, мать его, ОТМЕНА!

Галина моргнула. Отмена? Такого ещё не было.

– Ты о чём, Ваалберит? – спросила она, проверяя пульс парня.

– Вот этот! – Демон ткнул когтистым пальцем в сторону пациента. – Игорь Егоров, 37 лет! Праведник! Чистейшая душа! Как он вообще к нам попал?!

Галина подняла бровь. Праведник? В Ад? Это звучало как анекдот.

– Ну, бывает, сбой системы… – начала она.

– Какой сбой?! – Ваалберит схватился за голову. – Наша душе-учётная система дала сбой такого масштаба, что у нас серверы дымятся! Он у нас пробыл всего три часа, а уже успел организовать курсы медитации для самых отъявленных грешников, уговорил Ктулху перейти на вегетарианство, а Церберу предложил сходить к собачьему психологу! Он невыносим! Мы не можем его принять! Он разлагает нашу структуру изнутри!

– Так отправьте его в Рай. – Невозмутимо ответила Галя.

В палате появился Ориэль. Он выглядел безмятежно, как всегда, но в его глазах читалось едва уловимое веселье.

– Ваалберит, мой дорогой, успокойся. Это всего лишь временное недоразумение.

– Недоразумение?! – взревел демон. – Это катастрофа! Он нарушил всю отчётность! У нас теперь дыра в бюджете по душам! Он отказывается гореть, его аура слишком сильна! Мы пытались его отправить обратно, но он застрял в портале и теперь… вот!

Он снова ткнул в Игоря, который лежал на каталке, подключённый к аппаратам.

– Он должен жить, Галина, – тихо произнес Ориэль. – Его судьба очень важна. Он должен выполнить свою миссию на Земле.

– Какую миссию?! – Ваалберит едва не задохнулся от возмущения. – Учить демонов добродетели?!

– Это не твоё дело, Ваалберит, – Ориэль улыбнулся загадочной улыбкой. – Просто позаботься о том, чтобы он не вернулся в ваш офис.

– Но он не может оставаться у нас! И он не может остаться на Земле в таком состоянии! – Ваалберит метался по палате. – Галя, ты должна что-то сделать! Спаси его! Или… или мы его отправим в чистилище для неопределившихся, но это такой геморрой с документами…

Демон театрально схватился за голову, качая головой.

Галина тяжело вздохнула. Это было что-то новенькое. Обычно ей говорили «оставь» или «спаси». А тут – «спаси, потому что он нам весь Ад перевернул».

– Ладно, – сказала она, беря в руки стетоскоп. – Посмотрим, что можно сделать.

Следующие несколько дней были адом для Галины. Игорь, несмотря на все усилия, оставался в критическом состоянии. Ваалберит появлялся каждые несколько часов, жалуясь на «праведный дух», который он никак не мог вытравить из своих владений.

– Он здесь, в коме, а я всё равно чувствую, как мои подданные начинают задумываться о вечном! – ныл демон. – Один мой главный инквизитор начал плести макраме! МАКРАМЕ!

Ориэль, напротив, был спокоен, лишь изредка появляясь, чтобы напомнить Галине о важности судьбы Игоря.

– Галина, – сказал он однажды, когда Ваалберит отвлёкся на звонок по адскому мобильному телефону, – его миссия тесно связана с твоей. Спаси его.

Галина Петровна, несмотря на усталость, чувствовала к Игорю странную привязанность. Она изучала его карту: Игорь Петров, инженер-конструктор, волонтёр, донор крови, спасатель бездомных животных. Он действительно был праведником. Она даже поймала себя на мысли, что ей хотелось бы, чтобы он выжил, просто чтобы узнать, что это за человек, который умудрился вызвать такой переполох в Аду.

Шли дни. Состояние Игоря не улучшалось. Он был на грани.

– Галя, – Ваалберит появился в полночь, когда Галина сидела у постели Игоря, почти засыпая, – это конец. Мы больше не можем его держать. Моя канцелярия на грани бунта. А если мы его отпустим, но он умрёт здесь, это будет считаться нашим косяком. Он должен выжить!

– Но как? – прошептала Галина. – Я сделала всё, что могла.

Внезапно Ваалберит принял необычное для демона решение.

– Слушай, Галя, – сказал он, потерев подбородок, – у нас есть одна лазейка. Очень редкая. Если душа настолько чиста, что не может быть принята Адом, и настолько важна для Небес, что не может просто так уйти, мы можем… ну, скажем так, дать ей дополнительный импульс. Но это требует энергии.

– Какой энергии? – Галина насторожилась.

Ваалберит смущённо кашлянул.

– Жизненной энергии. Сильной, искренней. Любви, если хочешь.

Галина уставилась на него.

– Ты что, предлагаешь мне влюбиться в него?

– Ну, не буквально, – замахал руками демон. – Просто пожелай ему жизни так сильно, как будто он – это самое дорогое, что у тебя есть. Понимаешь? Отдай часть своей жизненной силы, своей души.

– Это опасно, Галина, – Ориэль появился так же бесшумно, как всегда. – Но, возможно, это единственный путь. Его миссия…

– Заткнись, Ориэль, – прорычал Ваалберит. – Не пугай её! В общем, Галя, это рискованно, но шансы есть. Иначе он уйдёт, и нам снова придётся с ним разбираться. Я не переживу ещё одного дня, когда мои черти поют «Оду к радости»!

Галина посмотрела на Игоря. Бледное, неподвижное лицо. Он был незнакомцем, но её жизнь, благодаря ему, превратилась неразбериху. И она вдруг поняла, что ей действительно хочется, чтобы этот праведник выжил. Хотелось узнать его историю, увидеть его улыбку.

Она взяла его руку. Тёплая, несмотря на плохое кровообращение. Она закрыла глаза и сосредоточилась. Не на медицине, не на аппаратах, а на самом чувстве. На желании, чтобы он жил. На крошечной, но растущей симпатии к этому человеку, который невольно стал частью её невероятной жизни. Она представила его смеющимся, живым, спорящим с Ваалберитом. Она вкладывала в это все свои силы и надежду.

Внезапно мониторы зачирикали. Линия ЭКГ, которая до этого была почти прямой, начала демонстрировать признаки жизни. Пульс усилился. Цвет лица Игоря стал менее бледным.

Ваалберит и Ориэль обменялись взглядами. Демон выглядел удивлённым, ангел – довольным.

Галина почувствовала, как по телу пробежала волна тепла, а затем – опустошения. Но она улыбнулась.

– Он будет жить, – прошептала она.

Прошла неделя. Игорь очнулся, медленно, но верно шёл на поправку. Он был совершенно очаровательным: добрым, вежливым, с искрящимся чувством юмора, несмотря на пережитое. Он ничего не помнил о своём кратком путешествии в Ад, но смутно вспоминал, как ему снились «очень настойчивые бюрократы» и «очень спокойные ребята в белых одеждах».

Галина и Игорь много разговаривали. О жизни, о смерти, о смысле бытия. Их необычная история создала между ними особую связь. Игорь оказался таким же удивительным в жизни, как и в рассказах Ваалберита. Он действительно был праведником, но не навязчивым, а просто искренним и добрым. И Галина, к своему собственному удивлению, обнаружила, что влюбляется. Впервые за много лет.

Ваалберит и Ориэль появлялись реже.

– Ну что, Галя, – Ваалберит выглядел довольным, хотя и слегка потрёпанным, – наша отмена полностью прошла. Спасибо тебе. Моя канцелярия наконец-то вернулась к нормальной работе. Правда, инквизитор продолжает плести макраме, но я спишу это на стресс.

– Его миссия ещё не завершена, Галина, – Ориэль кивнул. – И твоя тоже.

Галина лишь улыбалась. Она знала, что её миссия теперь – жить. И, возможно, любить.

Однажды, когда Игорь уже был готов к выписке, он сидел на кровати, а Галина проверяла его последние анализы.

– Галина Петровна, – сказал он, глядя на неё своими ясными, синими глазами, – я знаю, что это прозвучит странно, но… я чувствую, что мы с Вами связаны какой-то особой нитью. Как будто Вы спасли меня не только как врач.

Галина улыбнулась.

– Возможно, Игорь. Возможно.

– И ещё… – он покраснел, – я хотел бы узнать Вас поближе. Послевыписки. Если Вы не против.

Сердце Галины дрогнуло. Она почувствовала себя девчонкой.

– Я не против, Игорь, – сказала она, и в голосе прозвучали нотки нежности.

Вечером, когда Галина вернулась домой, она налила себе крепкий чай. Ваалберит и Ориэль уже ждали её на кухне.

– Ну что, Галя, – Ваалберит расслабленно откинулся на стуле, – миссия выполнена. Ты спасла его. И, кажется, даже нашла свою личную жизнь. Кто бы мог подумать, что из этого выйдет такая романтика.

– Так и было задумано, Ваалберит, – спокойно сказал Ориэль. – Для равновесия.

– Для равновесия чего? – спросила Галина, делая глоток чая.

– Вселенной, Галина, – ответил Ориэль. – Ты – врач, спасающий жизни. Он – душа, несущая свет. Вы оба – каналы, через которые энергия жизни и добра течёт в мир. Ваша связь была необходима.

– То есть, его «случайное» попадание в Ад… – Галина начала понимать.

– Было тщательно спланировано, – закончил за неё Ваалберит, с лёгкой ухмылкой. – Ну, не то чтобы мной спланировано. Скорее, это был совместный проект. Мы должны были убедиться, что ты достаточно будешь в нём заинтересована.

– Вы что, разыграли меня?! – Галина поставила кружку на стол с таким стуком, что тарелки подпрыгнули.

– Ну, не совсем разыграли, – Ваалберит почесал затылок. – Скорее, создали благоприятные условия. Для вашей судьбы. И для нашего спокойствия. Ведь если бы он не попал к нам, вы бы никогда не встретились так, как нужно.

– И его миссия…? – Галина посмотрела на Ориэля.

– Его миссия – быть рядом с тобой, Галина, – Ориэль улыбнулся. – Ваша совместная энергия будет поддерживать баланс. И, поверь мне, впереди вас ждет ещё много интересного.

– Например? – спросила Галина, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

Ваалберит, с видом победителя, достал из кармана идеально свёрнутый пергамент.

– Например, Галя, у нас тут на подходе новый проект. Очень крупный. Требуется совместное вмешательство. Помнишь того Петрова, который должен был прожить ещё три года? Так вот… он решил завести козу. И эта коза, по нашим расчётам, должна вызвать цепную реакцию, которая приведёт к концу света. Нам нужен Игорь. И ты.

Галина Петровна посмотрела на демона, затем на ангела, потом на пергамент. Её рука потянулась к голове и покрутила пальцем у виска.

– Только не это… – пробормотала она. – Только не коза.

Ваалберит и Ориэль лишь улыбнулись, предвкушая новые приключения. Галина, реаниматолог с пятнадцатилетним стажем, теперь знала, что её жизнь никогда не будет скучной. Особенно, когда рядом Игорь и неизвестная коза, которая может изменить судьбу мира.

Но это уже совсем другая история…

Земля дала, земля взяла

Кристина с грустью провела ладонью по плоскому животу.

Шесть лет.

Шесть лет попыток, надежд, разочарований.

Врачи, анализы, процедуры – всё без толку. Почти каждая неделя начиналась с теста, каждое отрицание било под дых. Ей тридцать два, Ярославу тридцать пять. Время уходило, оставляя лишь горечь.

Ярослав был опорой, но и его глаза потухли. Он больше не заговаривал о детях первым, лишь молча обнимал девушку по ночам, чувствуя, как она плачет в подушку.

Однажды Кристина наткнулась в интернете на странный форум. Не про ЭКО, суррогат или усыновление.

Про места силы.

Про древние земли, где сама земля дышит жизнью, и где бесплодие отступает перед первобытной силой природы. Среди вороха баек и откровенного бреда, ей попалась одна история. Про глухую деревню в предгорьях Памира, про родник, бьющий из-под скалы, который местные жители считали священным, дарующим жизнь. История была туманной, без конкретных названий, но в ней упоминалась некая Ажар – старая женщина, хранительница родника.

Отчаяние – плохой советчик, но мощный двигатель.

Кристина показала статью Ярославу. Он долго молчал, хмурясь, но видя её горящие, полные последней надежды глаза, сдался.

– Хорошо, Крис. Давай попробуем. Хуже ведь не будет?

И они решились.

Путь был долгим и изнурительным. Самолёт, поезд, потом ветхий автобус, трясущийся по разбитым дорогам, и, наконец, старый внедорожник, нанятый у молчаливого местного жителя. Пейзажи за окном становились всё более суровыми и величественными. Горы, покрытые скудной растительностью, бездонное синее небо, воздух, разрежённый и чистый до звона в ушах.

Деревня оказалась крошечной, затерянной среди складок гор.

Найти Ажар было несложно. Она жила в доме на отшибе, старая, высохшая, с лицом, испещрённым морщинами, как горными хребтами. Глаза её, однако, были живыми и пронзительными. Она встретила их без удивления, словно ждала.

– Пришли, – просто сказала она на ломаном русском, с сильным акцентом. – Детей просить? Земля даст. Но земля возьмёт.

Кристина поежилась. Ярослав напрягся.

– Что возьмёт? – спросил он.

Ажар улыбнулась беззубым ртом.

– Узнаете. Если готовы платить.

Они были готовы. Готовы на всё, лишь бы услышать детский смех в своём доме.

Ажар велела им поселиться в пустующем домике рядом.

Следующие несколько дней были странными. Ажар проводила с ними время у родника. Родник бил из трещины в огромной чёрной скале. Вода в нём была ледяной и прозрачной, но на вкус – необычной, с металлическим привкусом и запахом влажной земли.

Ажар заставляла Кристину пить эту воду на рассвете и на закате, стоять босиком у родника, касаясь мокрой земли, нашёптывала над ней древние слова на языке, которого Кристина не понимала.

Ярослав чувствовал себя лишним. Он пытался говорить с местными, но те были немногословны и избегали темы родника и Ажар. В их взглядах читалась смесь уважения, страха и какого-то древнего знания, недоступного чужакам.

Кристина чувствовала себя странно. Слабость сменялась приливами необъяснимой энергии. Ночью ей снились яркие, тревожные сны: воды, движущиеся под землей, корни, оплетающие её тело, беззвучный шёпот, идущий будто из самой земли. Кожа стала более чувствительной к солнцу и ветру. Она чувствовала запахи, которые раньше не замечала – запах камней после дождя, запах цветущей травы вдали, запах самой земли, густой и влажный.

На седьмой день Ажар уверенно сказала:

– Сегодня. Ночью. Луна полная. Земля слушает.

Ночью они втроём пошли к роднику. Ажар развела небольшой костёр. Воздух был холодным и неподвижным. Горы вокруг казались огромными, живыми сущностями, наблюдающими за ними.

Ажар велела Кристине раздеться и войти в воду родника. Вода была обжигающе холодной. Кристина вздрогнула, но вошла, подчиняясь воле старухи.

Ажар начала петь. Её голос был низким, гортанным, он вибрировал в воздухе, смешиваясь с шумом родника. Она сыпала в костёр какие-то травы, от которых шёл густой, едкий дым. Ярослав стоял в стороне, чувствуя себя совершенно беспомощным. Он видел силуэт Кристины в воде, освещённый полной Луной и костром.

Девушке казалось, что вода вокруг неё светится слабым, зеленоватым светом.

Пение Ажар усиливалось, становясь похожим на древний призыв. Кристина почувствовала, как земля под водой вибрирует. Ей стало страшно, но страх был смешан с экстазом. Она почувствовала, как что-то проникает в неё из воды, из земли – холодное, древнее, мощное. Это не было похоже на то, что она читала в книгах или слышала от врачей.

Это было другое. Потустороннее. Первобытное.

В какой-то момент Ажар резко оборвала пение. Дым рассеялся. Кристина вышла из воды, дрожа от холода и пережитого. Ажар молча кивнула.

– Идите, – сказала она. – Земля услышала.

Они вернулись в домик. Ярослав обнял Кристину, чувствуя, как её кожа горит, несмотря на холод.

– Что это было? – прошептал он.

– Не знаю, – ответила она, но в голосе звучала уверенность, которой он раньше не слышал. – Но я чувствую… Я чувствую, что получилось.

Они уехали на следующий день. Ажар провожала их молча, её пронзительные глаза смотрели куда-то вдаль, поверх их голов.

Через три недели, уже дома, Кристина сделала тест.

Две полоски.

Яркие, несомненные.

Они плакали, смеялись, обнимались. Чудо!

Беременность протекала необычно. Не было токсикоза, не было усталости. Наоборот, Кристина чувствовала небывалый прилив сил. Живот рос быстро, слишком быстро, по мнению врачей, которые, впрочем, не находили никаких патологий. Анализы были идеальными.

Но были и странности. Кристина стала замкнутой. Она проводила часы на природе, просто сидя на земле в парке, касаясь травы. Обычная еда её не прельщала. Она испытывала странную тягу к минеральной воде с металлическим привкусом, к немытым овощам прямо с грядки, к запаху сырой земли после дождя. Ей перестали сниться обычные сны; теперь это были только те, горные, полные шёпота и движения земли.

Кожа девушки приобрела легкий землистый оттенок, а глаза стали казаться глубже, темнее.

Ярослав замечал, как она меняется, и ему становилось не по себе. Она была рядом, но будто становилась всё дальше, уходя куда-то внутрь себя, связанная с чем-то, что он не понимал.

– Крис, ты в порядке? – спрашивал он.

– Да, Ярик. Просто чувствую его. – Поглаживая себя по животу, отвечала девушка. – Он сильный.

Она говорила о ребёнке, как о чём-то отдельном, почти чужом.

Беременность длилась ровно семь месяцев. Врачи были в панике, но остановить ничего не могли. Роды начались внезапно, стремительно.

Ребёнок родился здоровым. Крупным, крепким мальчиком. С густыми чёрными волосами и необычно тёмными глазами, почти чёрными.

Первые дни были окутаны эйфорией. Вот оно, их счастье!

Ярослав не отходил от Кристины и сына. Но странности не ушли.

Кристина не испытывала обычной материнской нежности. Она смотрела на сына с какой-то древней, неземной привязанностью, но не с той тёплой, человеческой любовью, которую Ярослав видел у других матерей. Она почти не кормила его грудью, предпочитая давать ему воду – ту самую, которую заказывала в огромных количествах, с металлическим привкусом.

Ребёнок рос не по дням, а по часам, набирая вес и силу с пугающей скоростью.

Самое страшное началось потом. Кристина стала проводить всё больше времени на улице, даже в холод. Она садилась на землю, закрывала глаза и, казалось, слушала что-то, недоступное другим.

Её кожа становилась всё темнее, грубее. На руках и ногах стали заметны утолщения, напоминающие корни. Вены на висках проступили, тёмные и извилистые, как горные тропы.

Она перестала спать в постели, предпочитая лежать на полу, свернувшись клубком. Её взгляд стал диким, сосредоточенным на чём-то невидимом. Она почти не разговаривала, лишь иногда бормотала что-то на незнакомом языке, похожем на шёпот Ажар.

Ярослав был в ужасе. Его жена, его любимая Кристина, превращалась в нечто чужое. Он пытался обратиться к врачам, но те лишь разводили руками, ставя диагнозы вроде «послеродовой депрессии с психотическим уклоном», и предлагая госпитализацию. Но Кристина сопротивлялась с нечеловеческой силой, а её взгляд при этом был таким, что Ярослав не решался настаивать.

Однажды ночью он проснулся от холода. Кристины не было в постели. Он нашел её в саду. Она стояла босиком на уже подмёрзшей земле, под дождём, подняв лицо к небу. Рядом, в маленькой корзине, спал их сын.

– Кристина! – позвал он, дрожа.

Она медленно повернулась. Её глаза светились в темноте слабым, зеленоватым светом.

– Я возвращаюсь, Ярик, – прошептала она голосом, низким и хриплым, как шелест камней. – Земля зовет. Мой сын – он ей принадлежит. И я теперь я тоже.

Ярослав почувствовал ледяной страх. Он понял. Родник, Ажар, ритуал – это было не лечение бесплодия. Это был обмен. Земля дала им жизнь, но взяла свою плату. Она забрала Кристину и ребёнка, превратив их в какую-то древнюю и непостижимую сущность.

Он бросился к ней, пытаясь обнять, увести в дом. Но она оттолкнула его с лёгкостью, которая раньше была ей не свойственна. Прикосновение было холодным и жёстким, как камень.

– Не мешай, – сказала она. – Я должна идти. С ним.

Она взяла корзину с ребёнком. Ярослав видел, как её ноги, покрытые темнеющей кожей, врастают в землю, как корни. Волосы рассыпались, становясь похожими на сухую траву.

– Нет! Кристина! – закричал он, пытаясь схватить.

Но она уже не была его Кристиной. Она была частью земли, древней и равнодушной. Она просто отвернулась и пошла прочь, растворяясь в темноте сада, сливаясь с тенями деревьев и запахом влажной земли. Ребёнок в корзине не плакал.

Ярослав стоял под дождём, один, глядя в пустоту. Он слышал только шум дождя и далёкий, еле различимый шёпот, идущий будто из-под земли. Шёпот, который напоминал пение Ажар.

Его Кристина ушла. Ушла к земле, которая дала ей сына. А он остался. С тишиной в опустевшем доме и ужасным знанием, что самое страшное в их борьбе с бесплодием оказалось не отсутствие жизни, а жизнь, данная слишком высокой ценой. Ценой души и тела его любимой женщины, ставшей частью древней, чужой силы. И где-то там, в горах, рос ребёнок, который был не совсем его сыном, а сыном самой Земли.

Они получили ребёнка. Но потеряли себя. И Кристина, ставшая частью земли, обрела ту самую «плодовитость», о которой мечтала, но в форме, которая не оставляла места для человеческого счастья.

Земля дала.

И земля взяла.

И взяла она самое ценное.

Без меня – хоть ремонт!

Вельда, ведьма по призванию и по наследству, ценила тишину больше, чем золотые слитки. Её крохотный, домик на самой окраине деревни Тихие Зори был её крепостью. Внутри царил идеальный покой, нарушаемый лишь шелестом старых книг и тихим