Сомнамбула. Глобальная Перезагрузка

Я знал: ещё пара минут здесь, и я смогу выпрямить спину, собрать лицо и шагнуть в «Маску сна» так, будто ничего не было. Но сначала мой друг. Моё тихое укрытие в этом хаосе.

Марат.

Мы дружили ещё со школы. Такой же лоботряс, как и я, только более спокойный, уравновешенный. У него всегда хватало терпения дослушать мои глупые идеи до конца, а потом сказать короткое: «Ты дурак, но я с тобой». С ним было легко, без показухи и гонки за чужим одобрением.

Я давно не заходил в его сны, всё время, что избегал своего дара.

Я шагнул внутрь.

И почти сразу ощутил странное: сюжет держался крепко, уверенно, будто хозяин давно научился стоять на ногах. Ни дрожи, ни провалов, всё чётко. На фоне моих невнятных шатаний это было почти издевкой.

Мой лучший друг Маратик не отрывался от монитора, клацал по клавиатуре как по родной.

– О, Димон, ну ты и рожа… Опять спал со своей самооценкой и проснулся в слезах? – он хмыкнул, откинулся на спинку кресла и добавил: – Давно тебя не было, я уже заскучал по твоему вечному нытью.

В наушниках слышно стрельбу, крики, кто-то орёт «прикрой!», а он хладнокровен, как кот на балконе.

Худощавый, с русыми всклокоченными волосами, серыми глазами, которые блестят хитро, как у енота. На переносице мелкая россыпь веснушек, нос постоянно вытирает рукавом, будто у него вечно насморк. Вроде пацан с помятой внешностью, но от него всё время идёт какой-то задор, как будто он знает о мире больше, чем говорит.

На нём вечно висит вытянутая худи с порванным карманом и тапки на босу ногу, даже зимой, когда в подвале можно пар изо рта пускать. Кроссы стояли рядом, но обувал он их только по праздникам.

Я спустился по скрипучей лестнице в наш родной подвал. Тот самый – кибер-берлога времён школы, где вечно пахло пылью, палёным пластиком и немытыми победами.

Кружки из-под кофе, сломанные наушники, засохшие фломастеры и позавчерашняя пицца, которую уже никто не тронет, разве что спрайт голода.

– Ну, рассказывай, – пробурчал он, не поворачиваясь. – Кто тебе снова приснился? Варя в мини? Или в броне спасителя человечества?

– Не совсем… Она сама вошла в мой сюжет без всякого приглашения.

– ХАХАХА! Всё, братан, туши свет. Легендарная мадам вернулась, и ты уже достал своё раздолбанное сердце, завернул в пакет и такой: «Держи, родная, пользуйся».

– Слушай, я серьёзно! Всё было по-другому! Она была…

Я замолчал, не зная, как сказать это не как идиот.

– Настоящая. Просто Варя.

Маратик развернулся, снял наушники и посмотрел на меня, будто я только что признался, что женился на ней прям во сне.

– Ну и?

– Ну… у нас всё было. А потом я проснулся, позвонил ей…

И оказалось – это была нихрена не она.

– А потом ты проснулся…

Он заржал так, будто это лучшая комедия в его жизни.

– Ахахаха, братан, можно было и не продолжать.

Снял наушники. Уставился на меня. Три секунды тишины.

– А. Понял.

Ты дрочнул под REM-фазу.

– Да блин, не было никакой дрочки!

– Конечно, конечно, – Маратик кивнул, делая вид, что всё понял. – Просто духовная связь. Эмоциональный оргазм.

– Не обманывай себя, – заржал он, как тролль-гиена.

– Ты как всегда – умеешь поддержать.

– Слушай, Димон, всё, что происходит в системе, остаётся в папке «Архив». Особенно если ты просыпаешься в одной позе с плюшевым медведем.

– Говорю же – это была она. Она говорила как она, смотрела как она…

– …и сняла с тебя боксеры, как твоя фантазия. Ты веришь, что баба, которая тебя послала, внезапно: «Ой, привет, я горячая, бери меня»? И ты повелся…

Я потёр лицо ладонью.

– Да, блин, повелся. А ты бы не повелся, если бы твоя Кристина пришла?

– Заткнись…

– Ну вот и ты заткнись тогда.

– Да, Димончик, по-крупному ты залип на эту девчонку – кивнул он, нажимая на мышку, глядя в монитор.

Я посмотрел на него.

– Ты думаешь, я схожу с ума?

– Не-не.

Ты просто…

Он сделал драматическую паузу.

…стал ходячей метафорой.

Это твой мозг такой: «я в стрессе, дай мне хоть что-нибудь родное».

Вот он тебе и выдал – ВАРЮ.

На блюде. С бонус-сценой.

– Значит, я сам себе устроил весь этот сюжет?

– Конечно.

Либо ты, либо кто-то, кто знает, как устроен твой мозг.

Он снова защёлкал мышкой.

– Подсказка: второй вариант страшнее.

Я сидел молча. Думал. Скреб себя изнутри.

– Слушай, ты же у нас «зеркало, в которое не хочется смотреть», – сказал я. – Ну посмотри на меня. Скажи, что мне делать?

– Ты серьёзно?

– Да.

– Забудь её. Удали.

Из памяти. Из системы. Из истории запросов.

– …и потом?

– Потом?

Он широко ухмыльнулся.

– Потом пойдём и спасём мир, конечно.

И вот я сижу рядом с ним.

Маратик увлечённо рубится в КС: на экране кровь, пыль, выстрелы, всё гремит и мельтешит.

Он поворачивается ко мне, ухмыляется и бросает:

– Лучше возьми мышку и клаву, давай оторвёмся. Я тебя сто лет не видел.

А внутри меня зучала полная тишина.

Я не знаю, что это было.

Но точно знаю – это ещё не конец.

И кажется, кто-то только что сделал хедшот по моей реальности.

Глава 8. Пароль для своих

-ВАРЯ-

Мы с Сашей сидели за столом в полутёмном зале старого театра. «Маска сна» хранила запах пыли, дерева и чего-то старого, забытого. Где-то наверху поскрипывали балки, а тишина казалась густой, как кулиса перед началом представления.

В стороне, опершись на перила, стоял Джо. На нём был терракотовый костюм и коричневая рубашка, непривычное сочетание, которое почему-то шло ему идеально. Короткие каштановые волосы лежали ровно, как будто он и не думал о них, а светло-карие глаза смотрели вдаль, мягкие по цвету, но полные глубины.

Лицо казалось добрым, даже располагающим, но выражение оставалось сдержанным, сосредоточенным. В этом спокойствии ощущалась сила: он будто держал на плечах наш общий хаос. Джо медленно прокручивал в пальцах свою любимую монету, взглядом словно проверяя, кто из нас первый сорвётся.

Влад устроился у стены ближе к выходу, нервно возился со шнурком от толстовки, завязывая и развязывая узлы.

Мы ждали Диму. Когда он наконец появился, шаги его звучали размеренно, уверенно. Он обошёл стол по широкой дуге и опустился в кресло подальше от нас с Сашей, словно заранее выбрал это расстояние.

Я взглянула на Диму – уверенного, собранного, будто он всё ещё играл свою привычную роль человека, у которого всегда всё под контролем. Улыбка, уголки губ чуть приподняты, спина прямая, взгляд твёрдый. Но я слишком хорошо знала: за этой маской всегда скрывался вулкан.

В груди что-то дрогнуло. Сколько времени прошло с нашей последней встречи? Казалось, вечность. И вдруг в этом полумраке, среди тревожных разговоров, мне захотелось подойти ближе. Прижаться к нему, хотя бы на секунду. Словно этим я могла стереть всё то, что лежало между нами.

Но я одёрнула себя. Неправильно. Нельзя.

Я смотрела на него и чувствовала, что он тоже держит себя в руках. В его взгляде было слишком много невыраженного: желание, злость, воспоминания. Он хотел подойти, я знала это так же отчётливо, как знала ритм собственного дыхания. Но взгляд скользнул к Саше. Он сидел рядом, спокоен и отстранён. И этого оказалось достаточно, чтобы Дима сдержался.

Он первым нарушил молчание. Чуть наклонился вперёд, положил локти на стол и усмехнулся, будто разговор был для него развлечением:

– Ну, что нужно от меня? Я весь внимание.

Джо медленно оторвал ладони от подлокотников, посмотрел на него в упор и ответил:

– Скажем так… – его голос прозвучал твёрдо, почти деловито. – Это тот случай, когда даже ты захочешь узнать, что происходит. И это не одноразовый сбой.

Дима вскинул брови, но промолчал. В зале повисла тишина, и только где-то наверху, на пустых балконах, скрипела пыльная лепнина, будто сама «Маска сна» вслушивалась в их диалог.

Я кивнула, но внутри всё ещё звенело от невысказанного.

Он усмехнулся, откинулся на спинку кресла, будто это был не разговор, а допрос.

– Я не знаю, нужно ли мне всё это снова. Я больше не часть вашей команды, Джо. У меня теперь своя реальность… вместо спектакля.

Влад хмыкнул, всё так же глядя на шнурок в руках:

– В реальности ты как раз и сбежал.

Джо бросил на него хмурый взгляд и слегка щёлкнул монетой:

– Заткнись, Влад.

Я не сдержалась:

– Но ты всё ещё эмпат, и ты нужен нам.

– Да хоть ясновидящий. Мне это больше не интересно.

Джо медленно спустился по ступеням, монета перекатывалась между его пальцами.

– Интересно или нет, но ты здесь, и знаешь, что, если мы не разберёмся, это ударит по всем.

– А если ты увидишь самого себя? Что будешь делать? – спросила я.

Он поднял бровь, прищурился.

– Смотря насколько я буду хорош. Надеюсь, не хуже оригинала.

– Ну это ещё спорный вопрос, – бросил Саша.

Дима резко повернулся к нему, голос обострился:

– Ты всегда влезаешь, когда тебя не спрашивают?

Саша пожал плечами, спокойно, как всегда:

– Только когда у тебя опять концерт.

– Ты нарываешься?

– Просто наблюдаю. Пока ты опять ноешь вместо дела.

Влад на мгновение перестал возиться со шнурком, но тут же снова принялся завязывать петли, будто хотел исчезнуть в этом занятии.

Я подняла ладони, прерывая их.

– Всё. Хватит. Мы не можем игнорировать происходящее. Нарушаются законы системы. Онеры видят самих себя. Это ненормально.

– Это уже кто-то специально мутит воду, – тихо сказал Джо, подбросил монету и поймал снова. – Вопрос – кто и зачем.

Влад опустил глаза, узлы на шнурке становились всё туже.

– Иногда лучше не знать.

Пауза. Дима сжал губы, провёл рукой по лицу.

Джо достал из кармана свои старые карманные часы, щёлкнул крышкой и, глядя на нас поверх циферблата, сказал:

– Через неделю старейшины онеров собирают всех главных и их советников на общем собрании в Лимбере. Она сама не пустит тех, кто утратил право быть её частью. Но мне нужен тот, кто почувствует остальное: кто врёт, кто играет в свои игры, у кого мысли чистые, а у кого – нет. Ты это умеешь. После совета расскажешь мне всё, что понял.

Дима усмехнулся, посмотрел на меня, и в его в глазах мелькнула тень интереса:

– Ладно. Один раз. Если окажется, что дело полная лажа, я сваливаю.

– Договорились, – кивнул Джо, убирая часы обратно. – Мне и не нужен герой, нужен тот, кто видит глубже остальных.

Я поймала взгляд Саши, он смотрел строго, с недоверием. А Влад в углу уже третий раз завязал узел на шнурке толстовки, явно нервничая при слове «совет».

Джо задержался у выхода и, бросив взгляд на всех нас, сказал:

– Ещё одно. Придумаем пароль для своих. Чтобы сразу знать, кто настоящий.

– «Легран», – предложил Саша, даже не раздумывая.

Название кафе прозвучало тихо, но в зале сразу стало теплее. Все согласились без лишних вопросов.

Они начали расходиться. Дима, как всегда, не упустил момента уколоть:

– Порепетируйте. А то забудете пароль, и съедите друг друга.

Сверкнул глазами, бросил ехидную улыбку… но, проходя мимо, задержал на мне взгляд на секунду дольше, чем нужно. В нём смешались насмешка, настороженность и тень чего-то неясного, что кольнуло меня изнутри иголкой. И испарился первым. Джо поманил Влада за собой, и они растворились в полутьме, звук шагов быстро затих.

Мы остались вдвоём с Сашей. Тишина в зале стала почти осязаемой. Я поднялась со стула, и он тоже встал, будто это движение было неизбежным. Сделал шаг навстречу. Я обернулась, и в следующее мгновение уткнулась ему в грудь. Он обнял меня крепко, прижимая к себе так, будто боялся отпустить.

Его ладонь мягко и уверенно легла мне на затылок, пальцы скользнули в волосы. Он медленно вдохнул мой запах, словно стараясь запомнить каждую ноту. Мы стояли неподвижно, и время исчезло. Мир вокруг застыл, оставив только нас в этой тишине.

– Как думаешь, метаморф может пробраться в Лимберу? – его голос был тихим, но я уловила напряжение.

Я подняла взгляд и встретила ту самую настороженность в его голубых глазах, которую видела уже не раз.

– Не знаю. Спрайты не могут туда войти… но если этот сможет, то это будет настоящая катастрофа. Даже слово-пароль не спасёт, если он умеет читать мысли.

– Значит, – сказал Саша, – у нас уже нет полностью безопасных мест.

Он не отпускал меня, и я поняла: он держит не только из желания, но и потому, что отпустить может оказаться опаснее, чем удержать.

Глава 9. Пульс «Сонаты»

-ДИМА-

Утро выдалось тяжёлым. Я был сам не свой и до сих пор не мог разобраться, что именно почувствовал, когда увидел её настоящую. Варю. Живую, рядом. А этот Грачёв, как всегда, в своём репертуаре: каждое слово будто специально не в тему, чтобы подлить масла в огонь.

Я заварил себе дошик, завтрак чемпиона, чёрт возьми. Потом снял с верёвки белую рубашку, постиранную накануне. Чистая, но мятая, словно её катали по полу. Нет, так на работу нельзя, у нас ведь дресс-код. Ещё и галстук обязателен – фу.

Ладно. Достал утюг, разложил плед на диване, расправил рубашку. Начал гладить, следя, чтобы не было заломов. С рукавами пришлось повозиться, они словно специально издевались. Чёрт, как же бесит. Вроде получилось. Надел, достал галстук, принялся завязывать. Пальцы будто чужие, но справился.

Потом брюки. Посмотрелся в зеркало: вполне прилично. Даже слишком прилично, как для меня. Взял портфель с бумагами, натянул начищенные до блеска ботинки вместо привычных кроссов, и это тоже раздражало.

Вышел из дома, вдохнул утренний воздух, он хлестнул в лицо, будто напоминая: живи, парень, хочешь ты этого или нет.

Метро, пару переулков, и я уже на работе. День прошёл сухо и скучно, вечные переговоры по телефону, тонны ненужных слов. Сделал себе кофе. Девчонки на кухне, как всегда, кидали в мою сторону шуточки, а я только улыбался и кивал. Внутри пусто.

Вечером понял: надо чем-то себя занять. Вернулся домой, переоделся в нормальное: белая футболка, джинсы, черная куртка и кроссы. С тумбочки прихватил пачку сигарет, сунул в карман и отправился туда, где хотя бы музыка могла заглушить мысли.

––

Я стоял у входа в клуб «Соната», чувствуя, как голова гудит от звуков вокруг.

Неоновая вывеска мигала, то вспыхивала, то гасла. Казалось, она не решалась звать людей внутрь. Под ногами лежали осколки бутылки, влажные, как кровь. Они отражали свет фар и выглядели острыми, готовыми прорезать подошвы.

Я поднял взгляд, машины на трассе перед глазами слились в длинное, размытое полотно. Красные огни стоп-сигналов плавно перетекали в белые фары, словно сам город дышал в такт этой пульсации.

И в этот момент тьма переулка рядом дрогнула.

Из неё вышла девушка.

Малиновая прядь волос вспыхнула под неоном, будто язычок огня, а чёрный капюшон, сдвинутый назад, очерчивал её лицо тенью. Она шагнула легко, как будто знала, что именно на неё обернутся все взгляды.

– Эй, красавчик, есть закурить? – она крутила серёжку-булавку в ухе, разглядывая меня слишком уж внимательно.

Такие девчонки обычно не стоили моего внимания, но взгляд почему-то зацепился: перчатки без пальцев, кожаный ремень с заклёпками на талии, колготки в сетку, тяжёлые ботинки на толстой подошве.

Мини-юбка на лямках, полосатая водолазка, под глазами мерцали розовые блёстки. В руке чупа-чупс, за спиной болтался красный рюкзак, а в боковом кармашке торчал огрызок яблока. На стене за её спиной было граффити с глазом, который словно следил за нами.

– Не курю, – бросил я небрежно и отвернулся.

– Да ладно, – она выдала странный смешок, – я по твоим глазам вижу, что врёшь.

Я сунул руку в карман, нащупал зажигалку и сжал её между пальцами.

– Слушай, лучше поищи себе компанию повеселее. Со мной сегодня разговор короткий.

– Я вообще-то тебя узнала, – сказала она, сделав шаг ближе. – Ты Лукьянов. Крутился тут на прошлой неделе, всё выискивал кого-то. Твоё лицо трудно забыть.

– А ты кто такая?

– Я Вероника, – она прищурилась и улыбнулась, а в отблеске вывески блеснули её глаза, слишком живые для этого места.

– А мы встречались раньше? – бросил я, оценивая её с головы до ног с новым интересом.

Вероника хмыкнула, облизнула чупа-чупс.

– Возможно… в другом сюжете, – сказала она так, будто пробовала меня на вкус. – Но сейчас я особо не популярна. Сижу в системе в ловушке из сна.

Я поперхнулся воздухом.

Чёрт. Холодный воздух вдруг стал густым, как дым, и я заметил, что сжимаю зажигалку так, что пальцы онемели.

В голове тут же щёлкнуло: да это же та самая, о которой шептались онеры. Павшая. Не верю, что случайно нарвался на неё.

Она будто прочитала мои мысли, качнула головой и улыбнулась.

– Ну пошли потанцуем, раз говорить не хочешь, там музыка из рекламы, ну этой – запнулась она, дернув подбородком в сторону клуба. – Короче, кайфовая!

Я ещё секунду стоял у входа и не мог решить, войти в эту историю или пройти мимо. Из дверей «Сонаты» тянуло жаром и басами, а по спине, прямо по шее, скользил холод ночи, будто сама улица удерживала меня за воротник.

Но её капюшон соскользнул с плеч, обнажив тонкую шею. Я почувствовал, как внутри что-то дёрнулось, словно меня подцепили на невидимый крючок.

Павшая, не павшая – плевать. Сегодня ночью я явно полезу в неприятности.

В ней было что-то… не просто дерзкое. Словно сама жизнь решила собрать в одном теле весь соблазн и весь хаос разом. И всё это хлестало в лицо так открыто, что отвести взгляд было невозможно.

Я ведь её толком не знаю. Симпатичная мордашка, звонкий смех, фигура, от которой мозг отключается и включается что-то совсем другое. Но в глубине появилось ещё одно чувство. Чужое, но странно близкое.

Чёрт, может, у всех сомнамбул есть что-то, что тянет именно меня? Варя, эта девчонка… Слишком уж знакомое ощущение, чтобы быть совпадением.

Я провёл рукой по лицу, пытаясь отогнать мысли, но они только крепче вцепились.

Да, я снова шагал туда, куда нормальные люди не лезут.

Я кивнул, и мы двинулись к фейс-контролю. Хмурый охранник окинул нас взглядом, проверил документы, пробежался по карманам. Всё по привычному сценарию: короткий кивок, и мы уже внутри.

Свет бил в глаза вспышками, то белыми, то ядовито-зелёными, и на миг казалось, что сам пол дрожит под ногами. Музыка с хриплым басом врезалась в грудь так, что сердце сбивалось с ритма. Воздух был горячим, пропитанным потом, дешёвым парфюмом и сладковатым дымом.

Она схватила меня за запястье, и в её хватке не было ни просьбы, ни сомнения, только уверенность. Рывок, и вот я уже среди толпы, где десятки тел двигаются в едином пульсе. Свет моргает, лица мелькают, всё сливается в сплошной поток движения.

Она обернулась, улыбнулась так, будто знала, что я не смогу сказать «нет». И потянула меня дальше, прямо в самое сердце танцпола, где музыка заглушала любые мысли.

И тут рядом вырос Кир.

Мы пожали руки, обменялись коротким «привет», а Вероника, заметив его, демонстративно отвернулась. Сделала вид, что нас тут вообще нет, и продолжила плясать под играющий трек с бешеным битом, размахивая руками, как будто пыталась выплеснуть из себя всё электричество разом.

Потом запустила пальцы в свои малиновые пряди, встряхнула их так, словно решила взбодриться ещё сильнее, и посмотрела на меня.

Долго. Прицельно.

От этого взгляда у меня появилась идиотская, до боли честная улыбка, которую я никак не мог стереть.

Кир кивнул в сторону бара.

Я пошёл за ним, но каждые пару шагов оборачивался, цепляясь глазами за её силуэт в толпе.

– Что это за девчонка? – спросил я, кивнув в её сторону. – Та самая, ваша павшая?

Кир усмехнулся, наклонился ближе:

– Да, она самая.

– А что, вы в контрах?

– Ну, есть немного, – протянул он. – Она тут должна каждому второму.

– Что, почему?

Кир откинулся на спинку, сделал глоток кофе и хмыкнул:

– Ну а ты думаешь, из-за чего её система захлопнула? Она нарушала кодекс. Подсматривала ставки, приноровилась к тотализаторам… и шагнула за черту.

Я прищурился.

– Но выглядит так, будто ей всё нипочём.

Кир ухмыльнулся шире, и в этой ухмылке было и предупреждение, и подначка одновременно:

– Да, девчонка клёвая. Только не забудь, если потянешься ближе, платить по счёту придётся самому.

Эта мысль прилипла ко мне. Я прокрутил её в голове, и из этого уже начинало вырастать что-то… интересное.

– А парень у неё есть?

– Сейчас вроде нет, хотя… кто её разберёт, – сказал он, но взгляд его в этот момент почему-то потускнел.

Я почувствовал это мерзкое, вязкое чувство, которое поднимается из живота и застревает где-то в горле. Обычно оно приходило, когда я смотрел на Варю: смесь притяжения и злости, как будто тебя тянет в самое дерьмо, и ты всё равно туда шагаешь.

Повернул голову и заметил, как Кир смотрит на Веронику. Угу. Понятно. Пацан залип.

Надеюсь, у них не было ничего серьёзного, – мелькнуло у меня в голове. Потому что я собираюсь увести эту малышку с собой. Хочу попробовать её на вкус.

Я толкнул Кира плечом и подмигнул. Он усмехнулся одним уголком губ, но взгляд на Веронике задержался на долю секунды дольше, чем нужно.

– Пойду потанцую, – сказал я ему и, когда двинулся в сторону, ощутил резкий укол: вспышка ревности, приглушённая унынием. Она шла от него. Чётко. И от осознания того, что я скоро буду с ней сделать, я завёлся ещё сильнее.

Вероника уже крутилась на танцполе, разбрасывала руки, будто отбивалась от невидимых врагов. Время от времени она закидывала пальцы в малиновые пряди, словно пыталась ещё сильнее подзарядиться. Я поймал её взгляд: прямой, наглый, чуть пьяный, и почувствовал, как уголки моих губ сами тянутся в ухмылке.

Музыка давила басами в грудь, неон плавал в глазах. Я подошёл, схватил её за талию, и она без колебаний потянулась ближе, запахнув руки за мою шею.

– Ты знаешь, что я с тобой сделаю, если пойдёшь со мной? – сказал я прямо в ухо, перекрывая музыку.

Она рассмеялась, звонко и нагло, прижимаясь так, что уже не было смысла ничего уточнять.

Дальше всё пошло, как в пьяном сне. Плотнее. Горячее. Руки, скользящие туда, где их быть не должно на публике. Её дыхание с привкусом леденца и дешёвого алкоголя. Она – огонь, но не ровный, а брызжущий искрами, обжигающий.

Я знал, чем это закончится ещё до того, как мы вышли из клуба.

––

Я проснулся утром в своей студии и первым делом ощутил чужую ладонь на своей груди. Тёплую, ленивую, с черными ногтями, которые царапнули кожу, будто напоминая, кто тут главный.

В голове пронеслось, как вчера всё было: мы влетаем в квартиру, обувь разлетается по коридору, я уже держу её за талию, она тянет меня за ворот, наши губы бьются друг о друга. Куртка срывается с плеч, юбка летит в сторону, рюкзак – на пол.

Она сверху, потом я сверху, потом снова она, и к чёрту ритм. Мы просто рвём время на куски. Раз, второй… твою мать, все мышцы горят, будто я провёл ночь в спортзале, а не в постели.

Вероника была как батарея без кнопки выключения: смех, царапины, укусы, пальцы, цепляющиеся за волосы. Запах её кожи и леденца впитался в подушку.

Открыл глаза. Она спала на животе, раскинувшись по моему дивану, как хозяйка этой клетки. Малиновые волосы растрепались, полосатая водолазка валяется возле дивана на полу, рядом её кожаный ремень с заклёпками.

Я поймал себя на мысли, что мне срочно нужно воды. Горло пересохло, а в голове шумело, как после трёх ночных клубов подряд.

– Доброе утро, Димочка, – раздалось жалобно, не открывая глаз. – Надеюсь, ты жив.

Я усмехнулся.

– После такой ночи? Скажи спасибо, что сама выжила.

Я медленно сел, потом поднялся с дивана, чувствуя, как ноют забитые мышцы, и поплёлся в сторону холодильника в поисках любой живительной влаги. На мне не было ни шмотки, и я не стал утруждать себя хотя бы натянуть штаны.

– Ты гулял в системе или выдохся окончательно? —спросила Вероника, приподнявшись на локте.

– Выдохся, – усмехнулся я, отпив из горлышка бутылки воды. И снова, чёрт побери, в голове вспыхнуло, какая же она резвая оторва… и что она вытворяла с моим…

– А у тебя есть ещё друзья в системе ОС? – лениво протянула она, но глаза блеснули. – Девушка? М?

– Детка, ты же не думаешь, что мы теперь парочка после всего этого? – фыркнул я.

Она надула пухлые губки.

– Да не кисни, я о тебе вообще ничего не знаю… разве что только твой дикий нрав.

– Тебе понравилось? – спросила она с интригующей интонацией вытягивая левую бровь.