Ходячие города. Том 1. Механическое сердце

Лекс остановился, оглянулся мимоходом. Коридор пуст. Только гул "Востока"и редкий скрип трубы над головой. Сердце всё равно билось быстрее обычного. Он достал записку – пальцы сами нащупали потайной карман – и, будто машинально поправляя ремень, сунул свернутый клочок в щель между плиткой и колонной.

– Щедрый, – тихо сказал кто-то из тени.

Лекс дёрнулся. Справа от бака отделилась фигура – низкий, широкоплечий мужик в такой же замызганной робе, как у всех, но с чужим, слишком внимательным взглядом. Лица почти не видно, козырёк кепки, тень от трубы перечёркивает глаза. Связной.

– Думал, никого нет, – процедил Лекс.

– Здесь всегда кто-то есть, – ответил тот. – Иначе подполье уже давно бы вымерло.

Он наклонился, даже не глядя сунул руку в щель, забрал записку, спрятал так же незаметно, как Лекс её туда ставил. Движения уверенные, отработанные.

– С руин, да? – хрипло спросил связной. – Наш знак.

– Я не спрашиваю, чей, – сказал Лекс. – Просто не люблю, когда вокруг меня начинают шифроваться, а меня забывают предупредить.

Связной усмехнулся, уголок рта дёрнулся.

– Уже предупредили. Тем, что записка оказалась в твоём контейнере. Значит, кто-то посчитал, что ты не совсем болт.

– Или что я удобно ломаюсь, – отрезал Лекс.

Мужик шагнул ближе, так, что стало слышно его дыхание – пахло чаем, табаком и металлом. Голос стал жёстче.

– Слушай сюда, Крымов. Чем меньше ты болтаешь, тем дольше ходишь своими ногами. Связи, шифры, девки из руин – всё это красиво до первого допроса. А потом тебя просто сгноят внизу, без права на поминки.

– Угрожаешь? – Лекс ухмыльнулся, хотя внутри всё сжалось.

– Предупреждаю, – ответил тот. – Хочешь помогать – помогай. Но делай это тихо. О нас не говоришь. Нас не знаешь. Нас нет. Понял?

– Понял, – выдохнул Лекс. – Вас нет. А проблемы есть.

– Проблемы – наше всё, – связной хлопнул его по плечу, слишком сильно, чтобы это было дружелюбно. – Жди меток. Если ещё что-то прилетит – сделаешь то же самое. И помни: кто язык распускает, тот долго не шумит.

Он растворился в коридоре так же тихо, как появился. Пара шагов – и уже не понять, кто из силуэтов дальше по проходу был им, а кто просто техник, идущий по своим делам.

Лекс остался один, прислонился спиной к колонне. Металл под лопатками был холоднее, чем должен, по коже пробежал мурашками. "Меньше болтай – иначе сгноят". Голос связного, голос инженера, голос отца – все смешались в один.

Он поймал себя на том, что пытается вслушаться в коридор: нет ли чьих-то задержавшихся шагов, чужого дыхания, взглядов в спину. Вроде пусто. Но чувство, что за ним смотрят, не уходило. Будто сам "Восток"сейчас наблюдает, решая, кого именно списать следующим.

– Ладно, – шепнул Лекс себе под нос. – Влез – значит, плыви. До конца.

Он оттолкнулся от колонны и пошёл по коридору, чувствуя, как каждая тень цепляется за него, как каждый скрип под сапогом звучит слишком громко. Теперь он знал: за ним действительно следят. И не факт, что только свои.

Глава 3. Первая диверсия

Отсек, который подполье называло "гаражом", утонул в полутьме. Лампы под потолком были заклеены полосками изоляционной ленты, свет пробивался жёлтыми, рваными лужами. Между ящиками и старыми панелями сидели люди – пятеро, не считая Лекса. Металл под ними вибрировал, "Восток"шёл своим ночным ходом, как будто ему было всё равно, чем заняты его кишки.

Лекс устроился на перевёрнутой коробке, карабин лежал у него на коленях. Он разбирал его в темпе, как учили с детства: затвор – в сторону, магазин – отдельно, ствол на свет, тряпка по чёрному налёту. Пальцы работали чётко, но внутри всё равно зудело: сегодня они шли не за помпами и не по приказу сверху. Сегодня маршрут рисовало подполье.

– Значит так, – хриплый голос связного, того самого, что говорил "меньше болтай", резанул тишину. – Цель – распределительный щит на уровне два-А. Линия, которая кормит верхние секции. Пара аккуратных перебоев – и у элиты начнёт мигать свет. Внизу ничего не заметят. Если вы всё сделаете правильно.

– "Если", – буркнул Гвоздь, щёлкая затвором пистолета. – Слово дня.

– Маршрут какой? – спросила Нора, сидя на корточках у стены. Она разбирала нож, проверяя заточку большим пальцем, пока связной водил по примятому листу схем.

– Отсюда по сервисному коридору до шахты лифта, – он ткнул пальцем. – Там вниз на уровень три, обход поста охраны через вентиляционный лаз и по кабельному тоннелю к щиту.

– Кабельный тоннель? – один из новеньких фыркнул. – Там же по колено в эмульсии и крысах.

– Зато камер нет, – отрезал связной. – Хочешь камеры – иди по главному переходу, махай ручкой охране.

– Я предлагаю через обходной печной, – не выдержал Лекс. – Там две мёртвые зоны и глухой угол, мы его сами ремонтировали. От шахты – на север, потом вверх по лестнице. Дальше до щита – пятьдесят метров по прямой.

– Печной сейчас под присмотром, – покачал головой связной. – После прошлой аварии там охрана толчётся. Нам не нужны лишние глаза.

– Зато в кабельном, – вставил Гвоздь, – нам понадобятся лишние носы. Там так воняет, что демоны из Пустоши в обморок падают.

– Носы у вас запасные, – усмехнулся связной. – Держите рот закрытым – и дышать будет легче.

Кто-то сзади хмыкнул:

– Это он в целом про жизнь на "Востоке".

– Анекдоты потом, – отмахнулся связной, но в голосе прозвучало лёгкое облегчение: напряжение хоть чуть-чуть, но спало.

– Потом – это когда? – Гвоздь не унимался. – Когда нас прижарит щитом? Или когда элита узнает, кто выключил им свет, и повесит нас как гирлянду?

– Гирлянда из техников, – подхватил новенький. – Экономия энергии, светятся от злости.

Несколько коротких смешков прокатилось по отсеку, как искры.

Лекс тем временем сунул руку во внутренний карман рюкзака. Там, под подкладкой, на ощупь – знакомая шероховатость ткани. Нашивка отца: старая, выцветшая, с буквами давно расформированной секции. Он всегда носил её с собой, как кусок прошлого, который ещё не успели списать.

Сегодня это вдруг показалось лишним.

"Если нас обыщут, – мелькнуло, – лишние вопросы не нужны. Знать, что у меня был отец-техник, им не обязательно. Им вообще лучше ничего обо мне не знать".

Он вытащил нашивку, взглянул на неё в тусклом свете. Край обтрёпан, нитки торчат, буквы едва читаемы. На секунду в груди кольнуло – запах дома, которого больше нет, голос, которого не услышишь.

– Ну что, старик, – прошептал Лекс почти беззвучно, – посидишь в тени.

Он аккуратно засунул нашивку глубже, в маленький карман под стелькой ботинка, где не сразу нащупаешь. Наступил пяткой, словно фиксируя её там.

– Всё ясно? – связной обвёл их взглядом. – Быстро, тихо, без геройств. Если что-то идёт не по плану – отход, а не подвиг. Нас и так мало.

– А если всё пойдёт по плану? – спросила Нора.

– Тогда наверху мигнёт свет, – усмехнулся он. – И, может быть, кто-то впервые за долгое время почувствует, как это – когда внизу тоже есть рычаги.

Лекс щёлкнул затвором, собирая карабин обратно. Металл лег в руки привычно, как продолжение пальцев. Где-то глубоко в "Востоке"что-то гулко ударило, ходок сменил шаг.

В темноте отсека это прозвучало как отсчёт.

В технический туннель они нырнули цепочкой, как в глотку спящего чудовища. Дверь за спиной закрылась с глухим стуком, и сразу стало громче: гул "Востока"здесь не глушили стены, он шёл прямо по костям. Под потолком тянулись толстые кабели, по бокам – трубы, некоторые сочились, оставляя на металле бурые потёки.

Пыль сыпалась почти сразу. Стоило Тросу – сегодня он вёл их по легенде обычной ремонтной бригады – снять первый защитный кожух, из щели выдохнуло серым облаком. Кто-то закашлялся, стукнулся спиной о трубу, подняв ещё больше грязи.

– Морды закрыли, – рыкнул Трос. – Хватит мне тут лёгкие выкашливать.

Лекс намотал на лицо тряпку – ту же, которой недавно вытирал руки, – закрепил её узлом на затылке. Через ткань воздух входил тяжелее, но хотя бы запах пыли и ржавчины притупился. Он чувствовал, как пот мгновенно пропитал ткань, липнул к коже.

Под ногами решётчатый настил подрагивал, откуда-то снизу тянуло горячим запахом масла и озона. Каждый шаг отзывался звонким лязгом, поэтому шли осторожно, перекатываясь с пятки на носок. Всё равно было шумно: цеплялись за панели, задевали кабели, кто-то неудачно стукнул прикладом о трубу – звук ушёл в темноту, размножился эхом.

– Тише, мать вашу, – сквозь зубы прошипел Гвоздь. – Мы же не парад здесь устраиваем.

Лекс шёл третьим, ощущая перед собой спину Норы. Карабин давил ремнём на плечо, пальцы сами считали. Патронов – мало. Слишком мало. Он перебирал их в голове, как молитву: в магазине – десять, в подсумке – ещё двадцать, плюс два россыпью в кармане. Двадцать два шанса, что ствол скажет "бах", и неизвестно сколько причин, чтобы промахнуться.

– Сколько у тебя? – полушёпотом спросил он, поравнявшись с Норой в узком месте, где трубы почти сходились.

– Один магазин полный, второй на половину, – так же тихо ответила она. – И пара штук в ботинке.

Лекс поморщился под тряпкой.

– Слишком мало для "если что".

– А для "лучше бы ничего не было"– в самый раз, – усмехнулась Нора. – Чего ты хочешь, чтобы нам выдали по ящику?

Позади кто-то снова закашлялся, сухо, надрывно. Пыль здесь висела слоем, её можно было резать ножом. Каждое движение вытряхивало из кабелей и старой изоляции новые облачка, они садились на волосы, в глаза, в горло.

Лекс остановился на секунду, скинул с плеч карабин, проверил магазин, потом, не раздумывая, потянулся к подсумку. Достал оттуда плоскую коробочку с патронами, вытряхнул в ладонь половину.

– Держи, – он сунул их Норе. – Разложишь как знаешь.

– Ты чего? – она зыркнула на него. – Сам-то не голый?

– Мне хватит, – отрезал Лекс. – Если начнётся серьёзно, мы всё равно будем стрелять в одну сторону. Лучше, если твой ствол не встанет после третьего выстрела.

– Романтик, – пробормотала она, пряча патроны. – Делится последним.

– Заткнуться оба, – донёсся голос Троса спереди. – Лестница. Дальше будет хуже.

Они подошли к вертикальному люку, ведущему ниже. Пыль тут лежала толще, ступени скрипели, когда по ним ползли вниз. С каждым метром гул "Востока"становился глубже, временами переходил в вибрацию, от которой дрожали зубы.

Лекс, спускаясь, всё так же считал в голове оставшиеся патроны. Считая, он успокаивался. В цифрах была хоть какая-то иллюзия контроля – в отличие от тоннеля, который дышал им в лицо раскалённым ржавым воздухом, и неизвестности впереди, где ждать приходилось не только неплотно затянутых кабелей.

На стыке туннеля и служебного коридора их встретил свет – слишком яркий после полутьмы, режущий глаза. Здесь уже был "чистый"сектор: стены выкрашены, пол протёрт до металла, трубы закрыты панелями. И, естественно, охрана.

У проходной стояли двое в аккуратной броне с эмблемами верхних секций. Шлемы отполированы, стволы – новые, не то что их замученные карабины. Один из охранников лениво привалился к стене, второй сразу выпрямился, увидев их.

– Стоп, – поднял руку тот, что повыше. – Кто такие, куда прёте?

Трос шагнул вперёд, протягивая стандартный талон задания.

– Ремонтная группа три-В, – ровно сказал он. – Плановые работы по кабельной линии. Разрешение есть.

Охранник взял талон, даже не глядя, пальцами, в которых было больше презрения, чем силы. Второй прошёл вдоль цепочки, оценивая их с ног до головы. На Лексе взгляд задержался дольше всего.

– Эти? – скривился он. – Серьёзно? Вы опять из подвала шушеру набираете? У него на ботинке дырка, – он ткнул в стопу Лекса стволом, как указкой. – Сейчас всю вашу "чистую"линию своим дерьмом засрёт.

Лекс почувствовал, как под тряпкой на лице сжимаются зубы.

– Дырка – от работы, – глухо сказал он. – В отличие от твоих, которые, походу, протёрты от стояния.

Охранник щёлкнул языком.

– О, он ещё и разговаривает. Я думал, техникам голос при рождении отрезают, чтобы не мешали.

Второй хохотнул, не отрываясь от талона.

– Проверка, – сказал он. – Скинуть рюкзаки, оружие на пол.

– Мы и так по плану, – нахмурился Трос. – Без оружия в туннель не вернёмся. Там кабели, грязь и не только.

– Правила есть правила, – пожал плечами охранник. – Вы для нас все на одно лицо: забитый мусорный фильтр. Вдруг кто-нибудь из вас решит геройством заняться?

Он снова ткнул Лекса стволом в ботинок, на этот раз сильнее, больно. Что-то внутри хрустнуло – не кость, терпение. Рука сама дёрнулась.

Лекс схватил ствол ладонью, резко отводя его в сторону. Металл ударил по пальцам, но он не отпустил.

– Не тыкай, – выдохнул он. – Я не труба и не вентиль.

В коридоре резко стало тихо. Трос выругался сквозь зубы, кто-то позади Лекса дернулся, готовясь броситься между.

Охранник дёрнулся, пытаясь вырвать оружие. Второй тут же вскинул свой автомат, ствол лёг Лексу в грудь. Пальцы сжались на спусковом, предохранитель щёлкнул.

– Руку убрал, техник, – прошипел он. – Сейчас же.

Сердце у Лекса билось где-то в горле, шумело в ушах, но злость была громче. Всё, что накопилось за пайки, за "эксплуатационные потери", за трубы и кровь, рвалось наружу. Секунда – и он мог сделать глупость, после которой уже ничего не исправишь.

– Лекс, – тихо, но очень жёстко сказал Трос. – Отпусти.

Это сработало лучше крика. В голосе старшего было не приказ даже – предупреждение: ещё шаг, и ты похоронишь не только себя.

Лекс вдохнул сквозь тряпку, медленно разжал пальцы. Ствол выскользнул из его ладони, оставив на металле полоску мазута и крови с ссадин.

– Умный мальчик, – усмехнулся охранник, отступая на шаг. – Запомни: ты здесь никто. Высунешься – тебя не будет даже в отчёте.

– Да как раз это и пугает меньше всего, – пробормотал Лекс себе под нос.

– Что? – прищурился тот.

– Сказал: ясно, – вмешался Трос, вставая между ними. – Проверяйте и пропускайте, у нас план. Чем быстрее сделаем свои грязные дела, тем меньше будем портить вам вид.

Охранник плюнул в сторону, не попав. Второй ещё раз провёл по ним взглядом, задержался на Лексе – уже не просто с раздражением, а с прикидыванием: этот проблемный. Надо запомнить.

Оружие им всё-таки оставили, ограничившись тем, что долго и придирчиво щупали рюкзаки. Пропускной коридор открылся, панели с шипением разошлись.

– Двигайтесь, мусор, – бросил напоследок охранник. – И по дороге думайте, как вам повезло, что я сегодня добрый.

Лекс прошёл мимо, чувствуя на себе колючий взгляд. Пальцы всё ещё дрожали от сдержанного удара. Если бы он потянул чуть сильнее…

"Рано, – подумал он. – Сначала – щит. Потом, может быть, и свои очереди дойдут".

Кабельный тоннель вывел их к щиту почти внезапно: после тесноты и вони трубы коридор раскрывался в низкое помещение, где воздух пах озоном и горячим пластиком. Стена слева была сплошь закрыта панелями, мигающими огоньками, ряды автоматики, толстые кабели уходили вверх, к "чистым"уровням. Всё гудело ровно, нервно, как организм на грани перенапряжения.

Связной первым скользнул к щиту, присел на корточки у нижнего ряда блоков. Из рюкзака он достал серую коробку самодельного заряда – без лишнего блеска, с торчащими проводами. В другой руке – плоский модуль-переходник. В глазах – холодная сосредоточенность.

– Здесь, – шепнул он, тыча пальцем в крайний блок. – Край линии на верх. Подсаживаемся, даём короткий удар – и пусть их "люстры"попляшут.

– Слишком на виду, – возразил Лекс, уже на автомате считывая схему. – Первый же техник, пришедший на проверку, заметит. Надо в середину ряда, под кабель, где жарче всего. Там и так всё трещит по швам, спишут на перегруз.

– В середине мы рискуем снести пол-линии вниз, – стиснул зубы связной. – Нам не нужно, чтобы у техников внизу тоже всё легло.

– Тогда под блоком, – Лекс ткнул в щель между панелью и кабельным вводом. – Вот здесь. Наполовину в тени, наполовину в тепле. Если и рванёт сильнее, чем нужно, всё пойдёт вверх, не вниз.

Новенький, тот самый, что шутил про гирлянду, переминался у прохода, сжимая в руках пистолет так, будто тот мог его укусить. Пот блестел у него на лбу, дыхание сбилось.

– А если нас сейчас спалят? – выдохнул он. – Тут же датчики, камеры, всё…

– Камер нет, – отозвалась Нора, высунувшись из-за кабеля и оглядывая потолок. – Мы схему видели. Датчики – на входе. Пока не стреляет и не горит – мы тени.

– Тени с бомбой, – хрипло сказал новенький. – Круто, мать его.

Связной метнул взгляд на Лекса.

– Ладно, техник, – буркнул он. – Доверюсь твоим рукам. Ставь, как считаешь. Только быстро.

Лекс опустился перед щитом на колени. Тепло от панелей било в лицо, пот мгновенно пошёл по спине. Шум здесь был другой – не гул "Востока", а тонкий треск, щёлканье реле, еле слышное шипение. Каждый звук бил по нервам, будто кто-то щёлкал пальцами прямо в черепе.

Он взял заряд, примерил в щели, уже привычным движением прижал кабели, чтобы не царапать изоляцию. Внутри всплыли слова отца, как будто тот стоял у него за спиной, пахнущий металлом и потом.

"Не спеши на точности, Лёха", – голос, давно стёртый временем. – "Дважды померь, один раз прикрути. Город стоит на наших руках. Если мы лажанёмся – никто за нас не поправит".

– Дважды померь, – прошептал Лекс, подгоняя заряд так, чтобы он утонул в тени, слился с кабельной паутиной. – Один раз…

Пальцы дрожали, но послушно зажимали зажимы, подключали переходник к шине. Капля пота сорвалась с подбородка, упала на панель, скатилась, оставив влажный след.

За спиной новенький вдруг всхлипнул.

– Мы точно выживем после этого?

– Закроешь рот – повышаешь шансы, – не оборачиваясь, сказал Лекс. – Дыши носом, смотри на Нору. Видишь? Не трясётся.

– Я трясусь, – фыркнула Нора. – Просто внутри. Снаружи некрасиво получается.

Новенький коротко хохотнул – нервно, но хохотнул. Тряска в голосе стала меньше.

– Сколько времени? – спросил Гвоздь, сжимая ремень карабина.

– Столько, сколько есть, – ответил связной. – Пока нас никто не заметил, времени полно. Как только заметят – его нет совсем.

Лекс защёлкнул последнюю клемму. Заряд сел в гнездо, как будто там и должен был быть. Только тонкий проводок, уходящий к маленькому таймеру в его ладони, выдавал чужеродность.

Сердце стучало так громко, что ему казалось – слышно всем в отсеке. Каждый щелчок реле казался сигналом тревоги, каждый шорох за спиной – шагами охраны.

– Всё, – выдохнул он. – Готово. Таймер на малый цикл. У них мигнёт, перегрузится, рестарт. Должны отделаться испугом и матом.

– Если повезёт, – хмыкнул связной.

– А если нет? – снова не удержался новенький.

– Тогда у элиты станет на один щит меньше, – Лекс поднялся, чувствуя, как затёкшие ноги дрожат. – И у нас – на пару людей тоже. Так что давайте считать, что повезёт.

Он на секунду коснулся ботинком стели, где под пяткой лежала нашивка отца, словно проверяя, на месте ли. В голове опять всплыли слова: "Город держится на нас".

"Сегодня, старик, мы посмотрим, кто на ком держится", – подумал он.

Время тянулось вязко, как масло, пока они по одному отползали от щита к выходу. Каждый шаг отдавался громом. Каждый вдох казался слишком шумным. И каждый звук в коридоре мог стать тем самым, после которого назад дороги уже не будет.

Обратный путь к выходу оказался шумнее, чем хотелось. В сервисном коридоре у стыка с "чистым"сектором столпились сразу несколько бригад: кто-то тащил ящик с инструментом, кто-то – катушку кабеля, двое ругались из-за доступа к щиту. Голоса мешались, металл звенел, панели под ногами дрожали от шагов.

Лекс, прижимая к себе карабин, протискивался следом за Норой, стараясь не смотреть ни на камеры, ни на охрану у дальней стены. Сердце всё ещё отбивало таймером минуты до срабатывания заряда. В толчее пахло потом, пылью и нервами.

Он почти прошёл мимо, когда взгляд зацепился за знакомый символ. На уровне его плеча мелькнул рукав чужой куртки: тёмная ткань, на ней – перевёрнутый треугольник и три светлые точки в углу. Тот самый шифр.

Лекс инстинктивно остановился. Поток людей тут же толкнул его в спину, кто-то выругался. Он повернул голову. Рядом, вполоборота к нему, стояла она. Та самая девчонка из руин – только теперь без грязевой корки: лицо по-прежнему в пятнах, но под ними угадывались чёткие скулы, светлые глаза, волосы стянуты под шапкой. Куртка чужая, большая, но нашивка – её.

Она тоже узнала его. Взгляд скользнул по лицу, задержался на руках, словно проверяя, целы ли, и остановился на карабине. Мгновение – и в глазах вспыхнуло что-то между раздражением и интересом.

– Занятой день, техник, – тихо бросила она, едва шевеля губами.

– Бывает, – ответил Лекс так же тихо. – То плиты, то щиты. А иногда и чужие девки под ними.

Она ухмыльнулась уголком рта.

– Тебе никто не говорил, что героизм плохо сочетается с длинной жизнью?

– Мне много чего говорили, – пожал плечами он. – Но почему-то продолжают просить чинить их дыры. И вытаскивать тех, кто в них застрял.

Чья-то спина врезалась ему в бок, толпа дернулась. Девушка чуть наклонилась ближе, запах руин сменился лёгким привкусом машинного масла и чего-то пряного – чужого, не "восточного".

– Ты нашёл то, что тебе оставили? – прошептала она. – Или бросил в мусор вместе с мозгами?

– Я не привык выбрасывать рабочие детали, – прищурился Лекс. – Только вот не знаю, чья это сборка.

– И не узнаешь, если будешь так таращиться, – её глаза на секунду потемнели. – Здесь стены с ушами. И уши с погонами.

– А нашивки с треугольниками тоже, значит, любят поговорить?

– Нашивки предпочитают, когда их замечают, но не обсуждают, – отрезала она. – Учись.

Сзади кто-то гаркнул, чтобы "не затыкали проход". Охранник у стены повернул голову в их сторону, прищурился, явно считал головы. Девушка первая отступила на полшага, впуская в щель между ними чужие плечи.

– Хочешь жить – не строй из себя ось города, – бросила она напоследок. – Болт, который торчит, первым откручивают.

– Зато он хоть видит, что вокруг творится, – ответил Лекс. – В отличие от тех, что ржавеют в темноте.

Она на секунду задержала на нём взгляд – острый, оценивающий, словно делала пометку в каком-то внутреннем списке. Ни благодарности, ни доверия – только сухой интерес, как к инструменту, у которого ещё не проверили, выдержит ли нагрузку.

– Посмотрим, сколько ты выдержишь, техник, – тихо сказала она. – Если доживёшь до следующего сигнала.

Поток людей качнулся, и её унесло. Куртка растворилась в серой массе, шифр мигнул в последний раз и исчез в глубине коридора.

Лекс остался, вжавшись плечом в холодный металл стены. В ушах стучало – часть от таймера, часть от её слов. Гул "Востока"сверху казался сейчас громче, чем крики людей.

Он ещё раз мысленно пересчитал патроны, дыхания, шаги до выхода – и только потом позволил себе двинуться дальше, будто ничего не произошло. Но внутри уже было ясно: эта девчонка с треугольником – такой же заряд, как тот, что он оставил в щите. Только с куда менее предсказуемым таймером.

Свет мигнул, когда они почти дошли до поворота. Короткий, дерганый разряд пробежал по лампам, коридор на секунду провалился в чёрное нутро, потом вспыхнул снова, уже с лёгким жужжанием. Где-то выше по уровням раздался глухой мат, чей-то крик: щит сработал. Заряд сделал своё дело.

– Всё, валим, – рявкнул связной. – Без суеты, но быстро. Обычная авария, обычные техники, поняли?

Никакой "без суеты"не вышло. Народ в коридорах уже метался: элитные в чистых комбезах выбегали из своих отсеков, оглядывались в недоумении, охрана по рации получала команды. Лекс видел только их спины – и лестничную площадку впереди, где в пол уходил аварийный пролёт вниз.

Лестница встретила их гулом и жаром. Металлические ступени дрожали под ногами, воздух пах озоном и пылью, от верхних уровней тянуло горячим сквозняком. Они летели вниз цепочкой, хватаясь за облупленные перила, стуча ботинками. Где-то на третьем пролёте сверху завыла сигнализация – тонко, режуще, как комар прямо в ухо.

– Давай быстрее! – выдохнула Нора, перепрыгивая через две ступеньки.

Новенький, шедший за ней, оступился. Под ногой у него что-то хрустнуло – то ли болт, то ли старый мусор – и он, не удержав равновесия, полетел вниз. Глухой удар о ступени, короткий крик, тело скрутило, он остался лежать в узком пролёте, загораживая путь.

– Чёрт! – Гвоздь едва не врезался в него. – Вставай, живой!

– Ногу… – выдохнул тот, отдышавшись. – Щиколотку вывихнул, кажется. Не встану быстро.

Сверху уже слышались шаги – тяжёлые, ровные. Охрана.

– Бросай его, – прошипел кто-то позади. – Иначе нас тут всех накроют.

Лекс уже опускался к новенькому. В голове мелькнуло: "Отец бы сказал – тащи. Связной скажет – брось". Кровь стучала в висках, сигнализация выла, время сжималось, как гаечный ключ на болте.