Когда розы цветут на пепле

Рома резко притянул её к себе, его губы накрыли её, грубые и требовательные. Он не искал нежности, только подтверждения своей воли. Вероника, привыкшая к его жесткости, отвечала без страсти, но с полным подчинением. Её руки скользнули по его широким плечам, пока он подхватил её, подняв над полом. Она обвила его ногами, и он понес её в соседнюю комнату – спальню, где царил полумрак и тяжелый, приторный запах отложенных удовольствий.

Он почти швырнул её на кровать, которая издала приглушенный стон под её весом. Его движения были жесткими и нетерпеливыми, в них не было и намека на ласку. Вероника с готовностью приняла его натиск, позволяя ему сорвать с неё испачканную после побега одежду. Для Ромы это был не акт любви, а чистая демонстрация контроля, способ сбросить напряжение и подтвердить, что даже в условиях финансового краха он всё ещё мог обладать. Он брал её, как берет свое имущество, без вопросов и без церемоний. Для Вероники это было частью сделки, её цена за выживание и место рядом с источником власти, пусть даже эта власть была на грани падения. Она закрыла глаза, погружаясь в привычное бесчувствие, пока в её сознании мелькали образы – Анна, Державин, и их общая цель – разрушить того, кто осмелился бросить им вызов. В этот момент она была лишь сосудом его ярости и доминирования, но в глубине души надеялась, что эта подчиненность принесет ей дивиденды.

Когда всё было кончено, Рома отодвинулся от неё, тяжело дыша. Вероника молча лежала, её взгляд был устремлен в потолок. Он поднялся, направился к бару, чтобы налить себе ещё один бокал.

– Теперь, – произнес он, его голос был снова ровным, лишенным эмоций, – вернёмся к делу. Державин будет метаться. Его "птичка" напугана, а его "неприступный периметр" нарушен. Это отвлечёт его.

Вероника, приподнявшись на локтях, повернулась к нему.

– Что дальше, Рома? Ты ведь не остановишься на угрозах?

– Конечно, нет, – Рома усмехнулся, потягивая напиток. – Мой детектив доложил о зацепках по его жене. Он что-то скрывает. Что-то, что может разрушить его репутацию Протектора. Если я смогу показать всему миру, что Михаил Державин – лжец, что его "Общество" – это всего лишь ширма для его собственных грязных секретов… тогда он будет уничтожен. И никто, даже его дружки из правительства, не смогут его спасти. Найди любую зацепку, Вероника. Любую связь, любой документ. Я хочу, чтобы его мир рухнул, начиная с его прошлого.

***

В то же время, в своей теперь уже усиленно охраняемой квартире, Анна не могла уснуть. Страх от встречи с Вероникой не отпускал. Она ощупывала тонкую царапину на руке, понимая, что была на волосок от чего-то ужасного. Но вместе со страхом, в ней зарождалось новое, незнакомое чувство. Сопротивление. Она была не просто приманкой, не просто пешкой. Она была целью. И в этом осознании была странная, почти зловещая ясность. Ей не хотелось быть жертвой, которую спасает могущественный, но чужой человек. Ей хотелось действовать.

Она встала с кровати и подошла к окну. За ним, в темноте, она видела тени охранников, ощущала присутствие камер и датчиков. Её "золотая клетка" стала ещё крепче. Но если Рома смог прорваться однажды, он сможет и снова. И если Державин защищает её, значит, она для него что-то значит. Какую роль она играет в этой безумной игре? И что она может сделать, чтобы не быть просто объектом чужих манипуляций?

Внезапно, Анна вспомнила слова, сказанные Михаилом в пекарне: "Пока ты под моей защитой, никто не смеет тебя тронуть." И его действия – его уничтожение империи Ромы – подтверждали эти слова. Он был опасен, но он был и её единственной защитой. И эта защита пришла с ценой. Ценой её независимости, её спокойствия.

Её взгляд упал на голографический терминал, стоящий на маленьком столике. Его экран был темным, но его потенциал был огромен. Михаил, возможно, защищал её, но он также держал её в неведении. Анна почувствовала резкий прилив адреналина. Она больше не хотела быть пассивной. Она не знала правил этой игры, но она могла начать их изучать. Она могла попытаться понять, что происходит. Она потянулась к терминалу, её пальцы дрогнули, но твердо нажали на кнопку включения. Возможно, ответы, или хотя бы вопросы, были где-то там, в этих бесконечных потоках информации.

***

В своем пентхаусе, Михаил Державин просматривал отчеты об анализе иглы. Результаты были тревожными: сильнодействующее средство, способное вызвать временный паралич и потерю памяти. Чистое средство для похищения или пытки. Его ярость кипела.

– Найдите её, – повторил он Игорю по защищенной связи. – Веронику. И Ковалёва. Разберите его империю до основания, я хочу, чтобы он потерял всё, до последнего кредита. И усильте наблюдение за Анной. Каждый её шаг, каждое действие. Я хочу знать, о чём она думает. Это больше не игра. Это война.

Михаил смотрел на многомерную карту города, где красными точками обозначались активы Ковалёва, а зеленой – дом Анны. Сегодняшний инцидент изменил всё. Рома Ковалёв перешел от финансовой войны к личной атаке, используя Анну как слабое место. Это было одновременно и рискованно, и эффективно. И Михаил знал, что должен ответить с удвоенной силой, защитив Анну любой ценой. Но его взгляд задержался на зеленой точке. Что на самом деле происходит в голове этой девушки? Его план защиты превращал её в пленницу, но, возможно, она была чем-то большим, чем просто объект защиты.

Глава 8: Прошлое, Высеченное Страхом

Утро после кошмара, от которого Анна никак не могла оправиться, было тяжелым. Усиленная охрана у двери её номера в отеле не приносила ни покоя, ни чувства безопасности. Скорее, наоборот – каждый шорох за стеной, каждый взгляд охранника, который бесшумно стоял в коридоре, лишь усиливал ощущение того, что она теперь не принадлежит себе. Её жизнь, такая простая и понятная, исчезла. Теперь она была пешкой, перемещенной с одной доски на другую, более роскошную, но все еще чужую.

Когда охранник сообщил, что "господин Державин ждет вас", Анна испытала странную смесь облегчения и паники. Наконец-то она узнает, что происходит, но она также знала, что этот разговор не будет простым. Её провели вниз, в один из уединенных залов отельного ресторана, который почему-то носил название "Элизиум". Изысканный интерьер, приглушенный свет, мягкий джаз и аромат свежесваренного кофе. Всё это должно было успокаивать, но только усиливало ироничное ощущение нереальности происходящего.