Когда розы цветут на пепле

Поездка заняла чуть меньше времени, чем обычно. Когда машина бесшумно остановилась у пекарни, Анна на мгновение замерла. Водитель вышел и, опередив её, открыл ей дверь, придерживая её, пока Анна выходила. Это был жест уважения, которого ей давно не оказывали. Она чувствовала на себе любопытные взгляды немногочисленных утренних прохожих. Скрытая жизнь, которую она вела, была разрушена. Теперь она была не просто Анной из пекарни, а "той женщиной, которую привозит черная машина".

Эмир уже стоял у двери, скрестив руки на груди. Его лицо было хмурым, но в глазах читалось облегчение. Он, без сомнения, всю ночь переживал за неё. Его взгляд задержался на дорогом автомобиле и на водителе, который лишь кивнул ему, прежде чем вернуться за руль.

– Анна, – произнес Эмир, когда она подошла. В его голосе звучали смешанные чувства: беспокойство, укор и та же самая беспомощность, которую Анна ощущала сама. – Что это значит? Ты всё же связалась с ним? Я же просил тебя быть осторожной.

Анна тяжело вздохнула.

– У меня не было выбора, Эмир, – её голос был тихим, почти не слышным. – Ночью… ко мне приходили люди Ромы. Они угрожали. Пекарне. Вам.

Лицо Эмира побледнело. Он прижал её к себе.

– Что?! Почему ты не сказала раньше?

– Не было времени. Михаил… он знал. И прислал своих людей. Это было сразу после того, как они ушли. Он… он сказал, что машина будет ждать. Для моей безопасности. Он не оставил мне выбора.

Эмир отстранился, его взгляд был полон ярости.

– Это не защита, Анна, это ещё один способ контроля. Он просто показывает свою власть. Но я не позволю, чтобы он… – он резко замолчал, увидев отчаяние в её глазах. Он знал, что сейчас бесполезно спорить. Михаил Державин был слишком могущественен. – Хорошо, – наконец сказал он, его голос был глухим. – Но будь осторожна. Он может дать тебе защиту, но за каждую такую защиту придётся платить.

Анна молча кивнула. Она это знала. Ночной кошмар с Эмиром, горящей пекарней и безликой тенью Михаила был слишком свеж в её памяти. Она вошла в пекарню, чувствуя, как стены убежища, которые Эмир так тщательно строил для неё, теперь обрушиваются под давлением внешней силы. Она была в безопасности, но цена этой безопасности была ещё неизвестна.

***

Далеко в своем пентхаусе, Михаил Державин начинал свой день. Его утро было расписано по минутам: медитация, лёгкая тренировка, завтрак за голографическим столом, где уже проецировались отчеты за прошедшую ночь. Рядом с ним стоял Игорь, докладывая о происшествии.

– Анна доставлена на работу, Михаил Сергеевич. Без происшествий. Водитель подтвердил, что она села в машину без сопротивления.

Михаил кивнул, продолжая поглощать информацию с экрана.

– И как реакция?

– Внешне – сдержанна. Внутреннее состояние… затрудняемся оценить. Но цветы вчера не выбросила.

На лице Михаила промелькнула едва заметная тень удовлетворения. Он вспомнил её испуганное, но в то же время решительное лицо, её хрупкую фигуру в кафе. Эта женщина затронула что-то глубоко внутри него, что давно спало. Возможно, он видел в ней отголосок своей покойной жены Ирины – ту же внутреннюю силу, запертую в хрупком теле. Или, быть может, это было просто желание исправить несправедливость, предотвратить повторение того, что он не смог предотвратить для Ирины.

– Рома Ковалёв, – произнес Михаил, его голос стал холодным. – Что известно о допросе его людей?

Игорь передал небольшой чип-носитель, который Михаил вставил в свой терминал.

– Они подтвердили, что действовали по прямому приказу Ковалёва, с целью запугать Анну и вынудить её прекратить любые контакты с вами. Дополнительной информации о его планах пока нет. Но они упомянули о "грязных играх", которые он собирается начать.

Михаил внимательно прочитал отчет.

– "Грязные игры", – повторил он задумчиво. – Значит, будет бить по репутации. Дмитрий!

В этот момент в помещение вошёл Дмитрий Воронцов, выглядящий, как всегда, безупречно.

– Михаил Сергеевич?

– Дмитрий, запустите план "Эхо". Начните массированное финансовое давление на все активы Ковалёва. Я хочу, чтобы к концу недели он почувствовал, как его империя рушится. Используйте все наши связи, все наши рычаги. Никаких прямых угроз, только законное, но безжалостное давление. Пусть почувствует вкус бессилия.

Дмитрий кивнул, в его глазах блеснул хищный огонек.

– Будет сделано, Михаил Сергеевич. У него не останется ни единого шанса удержаться на плаву. Мы лишим его всего.

– А насчет его "грязных игр" с моей репутацией… – Михаил усмехнулся. – Пусть пытается. Мы будем готовы. И каждый его удар по мне обернется для него десятикратным ударом. Игорь, увеличь охрану вокруг пекарни и Анны. Но незаметно. Я не хочу, чтобы она чувствовала себя в осаде. И проверьте персонал. У меня должно быть полное доверие к тем, кто её окружает.

Игорь и Дмитрий покинули кабинет, оставляя Михаила в одиночестве. Он снова подошёл к окну, глядя на город. Его защита Анны была не просто благотворительностью. Это была часть гораздо более крупной партии, где Рома Ковалёв был лишь первой фигурой, которую он собирался убрать с доски. И Анна… Анна была не просто пешкой. Она была катализатором, пробудившим в нём нечто, что он давно похоронил.

***

Тем временем, Рома Ковалёв узнал о произошедшем. Его детектив доложил ему о "недоразумении" на улице Глициний, когда двое его людей были перехвачены неизвестными оперативниками и исчезли. Телефонный звонок из полицейского участка подтвердил, что его "помощники" были найдены избитыми и с подброшенными обвинениями в мелком хулиганстве, достаточными для нескольких дней ареста и серьёзных штрафов. Ничего, что можно было бы связать с Ромой напрямую, но достаточно, чтобы вывести их из строя.

Ярость Ромы закипала, угрожая взорваться. Он швырнул стакан с водой об стену, осколки разлетелись по полу. Он снова был унижен. Державин не просто отбил его людей – он демонстративно показал свою власть, не оставив ни единого следа, который мог бы его скомпрометировать. Это была игра на более высоком уровне, чем он привык.

– Он смеется надо мной, – прошипел Рома, сжимая кулаки. – Использует свою шестерку, чтобы меня запугать. Но я покажу ему, что такое настоящая месть.

Его глаза горели холодным огнем. Анна. Она была единственной, что связывала Державина с этим инцидентом. Если он так печется о ней, значит, она его слабость. Рома усмехнулся. Он начнет бить по самым уязвимым точкам. Его детектив уже собирал информацию о пекарне, о её поставщиках, о лицензиях. Он найдет способ разрушить всё, что дорого Анне, чтобы показать Державину, какова цена вмешательства. А пока… он будет следить. Выжидать.

– Пусть Державин пока наслаждается своей 'защитой', – подумал Рома, сжимая кулаки.

***

Анна провела свой рабочий день, как в тумане. Запах свежей выпечки, раньше такой утешительный, теперь лишь усиливал ощущение замкнутости. Она чувствовала себя марионеткой, и эта мысль угнетала её. Каждый раз, когда она поднимала глаза на лилии, стоящие на краю стола, она видела в них не символ надежды, а напоминание о своей новой зависимости. Эмир избегал её взгляда, его молчание было громче любых слов. Он был зол, и это ранило Анну сильнее, чем слова Ромы. Она хотела извиниться, объяснить, но не знала, как.

Когда рабочий день подходил к концу, сердце Анны сжалось в предвкушении. Скоро за ней снова приедет черная машина. И это повторится снова и снова, пока Михаил не "решит проблему" с Ромой. Или пока не устанет от неё. Она была уверена, что это всего лишь временное решение, каприз могущественного человека. Но что будет потом? От этой мысли ей становилось не по себе. Она лишь хотела быть свободной, быть самой собой, без чьей-либо "защиты" и "покровительства". Но, казалось, в этом мире для неё такого места не существовало.

Глава 5: Эскалация и Непростая Защита

Следующие несколько дней превратились для Анны в сюрреалистическую рутину. Каждое утро, без пяти семь, черный бронированный седан бесшумно подъезжал к её подъезду. Водитель, всегда один и тот же, всегда молчаливый и безупречно вежливый, открывал ей дверь. Поездка до пекарни, казалось, становилась ещё короче по новым маршрутам. Она больше не проходила мимо знакомых, обшарпанных зданий, а скользила по чистым, широким проспектам, мимо сверкающих небоскребов и зеленых парков, которых она никогда раньше не замечала. Всякий раз, когда машина останавливалась у пекарни, Анна чувствовала на себе взгляды прохожих, которые теперь открыто глазели на неё, шепчась и указывая пальцами. Её анонимность, её защитная оболочка обыденности, была безвозвратно утеряна.

Внутри пекарни ситуация была не менее напряженной. Эмир по-прежнему был холоден и отстранен. Он выполнял свою работу, но его обычная теплота и дружелюбие по отношению к Анне исчезли. Его взгляд, когда она входила, был полон укора и беспокойства. Анна чувствовала себя виноватой, но одновременно и обиженной. Она не выбирала эту "защиту", она была ей навязана. Чувство "золотой клетки" усиливалось с каждым днем. Она была в безопасности, это правда, но ценой её свободы, её независимости, её прежней, пусть и тяжелой, жизни.

Порой, выходя из пекарни в обеденный перерыв, Анна замечала еле уловимые тени. Человек, читающий голографическую газету в сквере, слишком долго смотрел в её сторону. Случайный прохожий, который, казалось, появлялся на пути в самый нужный момент. Она понимала, что это люди Михаила. Его "защита" была тотальной, всепроникающей. Это напоминало ей о хищнике, который обводит свою территорию, и Анна невольно ощущала себя частью этой территории.

***

В то время как Анна привыкала к своей новой, странной жизни, Михаил Державин наблюдал за развитием ситуации. Его план "Эхо" начал действовать.

Отчеты, поступавшие на голографический стол Михаила, пестрели красными отметками напротив имени Ромы Ковалёва. Акции его компаний падали. Контракты, которые казались нерушимыми, внезапно разрывались. Инвесторы, вчера ещё лояльные, отзывали свои вложения. Все это происходило в строгом соответствии с законом, но с такой скоростью и скоординированностью, что это граничило с чудом. Дмитрий Воронцов, выглядящий довольным, но не расслабленным, регулярно докладывал о ходе операции.

– Финансовые рынки реагируют на слухи о "сомнительных партнерствах" и "нестабильности активов", Михаил Сергеевич, – говорил он. – К концу недели его главный проект по цифровизации транспортных потоков, скорее всего, будет заморожен из-за отсутствия финансирования. Это разрушит его репутацию в высших кругах.

Михаил слушал, его глаза оставались спокойными и непроницаемыми. Он не испытывал злорадства, лишь холодное удовлетворение от того, что его стратегия работает. Для него Рома был всего лишь препятствием, которое необходимо устранить. Но в этот раз, это препятствие затронуло личное, и цена его устранения будет максимальной.

***

Рома Ковалёв был в ярости. Его некогда стройная империя начинала трещать по швам. Каждый день приносил новые плохие новости: отмененные встречи, потерянные партнеры, замороженные счета. Он знал, кто за этим стоит. Державин. Этот ублюдок не просто напугал его, он начал уничтожать его жизнь.

– Это он! – Рома ударил кулаком по столу, за которым сидела Вероника. Она, бледная, но старающаяся сохранить самообладание, лишь испуганно вздрогнула. – Этот Державин! Он пытается меня сломать!

Его личный детектив стоял перед ним, напряженно ожидая приказаний.

– Что насчет его "увлечений"? – прорычал Рома. – Ты говорил, у него есть слабость!

– Мы копаем, Рома, – ответил детектив. – Это глубоко зарыто. Общество Протекторов очень щепетильно к своей репутации. Но есть зацепка. Слухи о его жене. Она умерла не от болезни, а… – детектив запнулся. – Есть предположения, что это было нечто другое. Он скрывает истинные причины её смерти, и это очень подозрительно.

Глаза Ромы загорелись. Это была ниточка. Удар по личной жизни, по репутации, по самому болезненному, что только может быть у такого человека, как Державин. И Анна… она была ключом. Он должен был использовать её. Он усмехнулся. План "грязных игр" начал приобретать очертания. Если Державин хочет играть грязно, он получит сполна.

– Хорошо. Продолжай копать. И мне нужна информация о пекарне, о всех её связях, о каждой мелочи. Мы покажем ему, что он не всесилен.

Детектив кивнул и быстро вышел. Рома повернулся к Веронике, его взгляд был тяжелым и оценивающим. Он знал, что она слаба и продажна. Но сейчас он не мог на неё полагаться. Он должен был действовать сам, более изощренно. И у него был козырь – Анна. Он уже видел, как Державин пытался её "защитить". Это было странно. Никто из Протекторов не стал бы так рисковать репутацией ради обычной девушки. Значит, Анна была для него чем-то большим. А если так, то она станет его погибелью.

– Державин, – прошептал Рома в пустоту, – ты пожалеешь, что вообще встретил эту девчонку.

***

День Анны подходил к концу. Она вышла из пекарни, где Эмир по-прежнему хранил молчание, но его глаза провожали её с какой-то новой, безнадежной тоской. Черный седан уже ждал. Она села внутрь, чувствуя усталость не только физическую, но и моральную. Каждый день, проведенный в этой "золотой клетке", высасывал из неё силы, оставляя лишь чувство безропотной покорности.

Но сегодня что-то было иначе. Когда машина проезжала по одному из широких проспектов, на голографическом экране большого рекламного щита мелькнуло знакомое лицо. Лицо Ромы Ковалёва. Его изображение было частью новостного репортажа, рассказывающего о резком падении акций его компании и расследовании финансовых махинаций. Анна видела, как его лицо, обычно самоуверенное и надменное, выглядело напряженным и испуганным.

Сердце Анны замерло. Это была работа Михаила. Он действительно сдержал свое слово. Он начал уничтожать Рому. Она испытала странное, противоречивое чувство – смесь ужаса от осознания безграничной власти Михаила и неосознанного, почти запретного удовлетворения от того, что её мучитель страдает. Новая мысль промелькнула в её голове: если Михаил так легко может уничтожить Рому, что он может сделать с ней? Эта мысль вызвала новый приступ страха, но одновременно и привкус почтительной трепетности. Возможно, он был не просто хищником, а… нечто большим.

Когда машина подъехала к её дому, она вышла, чувствуя на себе невидимые глаза, но уже не так сильно. Она знала, что Рома страдает. И это было… справедливо. Она пообещала себе, что не будет думать о Михаиле, о его мотивах. Просто принимать эту защиту, пока она есть. Но в глубине души она понимала, что эта игра только начинается, и что она, Анна, была в ней центральной фигурой. И чем больше Михаил защищал её, тем глубже она увязала в его мире, где правила были написаны совсем другими чернилами.

Она поднялась по лестнице, ключ тихо повернулся в замке, и Анна вошла в свою маленькую квартиру. Привычная тишина должна была обволакивать её, но сегодня что-то было не так. Воздух казался тяжелым, а из глубины комнаты доносился едва уловимый аромат дорогих духов. Анна замерла. Включила свет, и её взгляд упал на диван.

Там, развалившись в позе хозяйки, сидела Вероника. Её яркий макияж и вызывающая одежда резко контрастировали с тусклым интерьером скромной квартиры Анны. На губах Вероники играла снисходительная улыбка, а в глазах горел холодный огонек злорадства. В руке она держала крошечный голографический проектор, от которого исходил едва заметный луч.

– Ну, наконец-то, – протянула Вероника, неторопливо поднимаясь. Её голос был едким и полным презрения. – Я уж думала, не дождусь. Твой защитник, похоже, не так уж и хорошо тебя защищает.

Анна не могла произнести ни слова. Как она проникла? Она ведь все закрывала. Мысль о том, что Вероника могла находиться здесь уже давно, рыться в её вещах, ощупывать её личное пространство, вызвала волну тошноты.

– Откуда ты здесь? – прошептала Анна, отступая на шаг.

Вероника лишь усмехнулась, проводя пальцем по спинке дивана.

– Мне всегда удавалось попасть туда, куда нужно, Анна. Ты же знаешь. И я знаю, что нужно тебе. Или, точнее, что нужно сделать с тобой. Рома передал тебе большой привет. И предупреждение. Державин скоро пожалеет, что когда-либо тобой заинтересовался. А ты… ты станешь тем, что напомнит ему об этом.

В её руке мелькнуло что-то блестящее. Анна едва успела заметить иглу, прежде чем Вероника сделала резкий шаг вперед.

Глава 6: Нарушение Периметра

Блеск иглы пронзил Анну насквозь, вытесняя шок от обнаружения Вероники в её собственной квартире. Инстинкт, необузданный и первобытный, закричал, призывая бежать. Вероника ринулась вперед, её движения были удивительно быстрыми и точными. Анна, подгоняемая ужасом, отшатнулась назад, ударившись о стену. Игла скользнула по её руке, оставив лишь небольшую царапину на рукаве её старой кофты. Жидкость в шприце не попала в её кровь.

Вероника выругалась сквозь зубы, её глаза сузились.

– Державин научил тебя сопротивляться, да? Думаешь, ты особенная?

Прежде чем Вероника успела сделать ещё один выпад, из коридора раздался громкий, настойчивый стук. Он был похож на шаги тяжелых ботинок по лестнице, за которым последовал приглушенный, срочный голос. Воздух в комнате, казалось, завибрировал от внезапной, безмолвной тревоги.

Лицо Вероники исказилось в злорадной усмешке.

– О, вот и твой сторожевой пес. Как предсказуемо. – Она презрительно бросила иглу на потертый ковер Анны. – Это только начало, Анна. Передай своему 'защитнику', что Рома играет не только деньгами. Есть вещи, которые он ценит больше.

С последним, леденящим душу взглядом Вероника метнулась к открытому окну, ловко скользя по пожарной лестнице в вихре движений, что говорило о практике и отчаянии. К тому моменту, когда тяжелые удары загремели в дверь Анны, Вероника уже исчезла, растворившись в тенях переулка внизу.

Анна стояла, дрожа, её сердце колотилось в груди. Небольшая царапина на руке пульсировала. Она уставилась на брошенную иглу на полу, её стерильный серебристый блеск зловеще мерцал в тусклом свете.

Дверь распахнулась, явив двух сотрудников службы безопасности Державина – тех же самых молчаливых, эффективных мужчин, которых она видела возле пекарни. Их лица, обычно бесстрастные, теперь выражали мрачную срочность. Они осмотрели комнату, оружие было едва заметно под их куртками, прежде чем один из них опустился на колени, чтобы осмотреть иглу.

– Госпожа, вы в порядке? – спросил один из них, его голос был глубок и спокоен, несмотря на явное напряжение. – Был прорыв в вашем защитном периметре. Обнаружены следы незаконного проникновения.

Анна могла лишь кивнуть, чувствуя, как подступает слабость.

– Она… Вероника. Она сказала, что от Ромы.

Челюсть охранника напряглась.

– Понятно. Мы усилим защиту. Никто больше не приблизится к вам.

Но Анна знала, что это ложь. Кто-то приблизился. Кто-то нашел способ обойти "тотальную, всепроникающую" защиту Державина. Страх, который таился под поверхностью, теперь полностью овладел ею. Она была мишенью, пешкой в игре, которая была ей совершенно непонятна. И каким бы могущественным ни был Державин, он не мог быть вездесущим.

***

Пока люди Державина осматривали квартиру Анны, Вероника уже спешила к Роме. Она знала, что у неё мало времени, прежде чем её вычислят. Она двигалась быстро, используя скрытые переулки и обходя городские камеры наблюдения, пока не добралась до одного из неприметных, но хорошо защищенных убежищ Ромы. Едкий запах сигаретного дыма и дорогого алкоголя ударил в ноздри, когда она вошла. Рома ждал её, развалившись в кресле, с бокалом чего-то янтарного в руке, его взгляд был тяжелым и ожидающим.

– Ну? – бросил он, даже не дав ей перевести дух. – Как прошла встреча с нашей звездочкой?

Вероника, запыхавшаяся, но стараясь выглядеть невозмутимой, выпрямилась. – Почти. Её "сторожевые псы" были слишком быстры. Державин, похоже, не жалеет на неё ресурсов. Ей удалось увернуться, но я оставила послание. Иглу с препаратом для замедления реакции. Пусть они знают, что мы можем к ней подобраться.

На губах Ромы мелькнула холодная усмешка. Он сделал глоток из бокала. –

– Почти – это не "да", Вероника. Но ты оставила свой след. Это важнее. Державин будет в ярости. Он так за неё держится… как собака за кость.

Он встал, медленно подошел к ней. Вероника напряглась, но не отступила. Она знала эту игру. Его взгляд скользнул по её лицу, по немного растрепанным волосам, по испачканной одежде. В его глазах читалась смесь презрения и собственничества.

– Ты хорошо поработала, – прошептал он, обхватив её лицо своими сильными пальцами. Вероника инстинктивно подалась вперед, ожидая привычного жеста, привычной "награды" за выполненную работу. Он поцеловал её, жадно, требовательно. Этот поцелуй был не о страсти, а о власти, о подтверждении его доминирования. Вероника ответила, её тело подстраивалось под его, она была его инструментом, его игрушкой, и она знала свою роль. Когда он оторвался от неё, её губы слегка распухли, а в глазах читалась смесь отчаяния и преданности.

– Теперь Державин знает, что мы серьезны, – сказал Рома, его голос был низким и властным. – И что его "защита" – это фарс. Пусть он тратит свои силы на эту девчонку. Чем больше он будет отвлекаться, тем легче будет его сломить.

***

Далеко в своем пентхаусе, Михаил Державин уже знал. Красная вспышка на его персональном терминале оповестила его о нарушении периметра. Игорь уже был на связи, его голос был напряженным.

– Михаил Сергеевич, нарушение периметра по адресу Анны. Была обнаружена Вероника из окружения Ковалёва. Она успела скрыться через окно.

Михаил сжал кулаки. Это был прямой вызов. Рома перешел черту. Он посмел угрожать Анне в её собственном доме, используя Веронику, чтобы оставить свой след.

– Что с Анной? – его голос был жестким, ледяным.

– Физически не пострадала, но очень напугана. Найдена игла. Мы её анализируем. Предположительно, это был какой-то наркотик или замедляющее средство. Она не успела ввести его.

Облегчение, тонкое, едва уловимое, промелькнуло на лице Михаила, быстро сменившись яростью. Рома не просто бил по его бизнесу, он теперь пытался нанести личный урон, использовать его привязанность к Анне против него самого.

– Усилить защиту вокруг Анны до максимального уровня. Поставить круглосуточную охрану в доме и по периметру. Никто, никто не должен к ней приблизиться. И выясните, как Вероника проникла. Я хочу знать каждую деталь. И найдите эту суку Веронику. Живой или мертвой.

– Будет исполнено, Михаил Сергеевич.

Отключив связь, Михаил встал у окна. Его взгляд был направлен на город, но видел он лишь образ Анны, испуганной и уязвимой. Рома сделал свой ход. Теперь очередь Михаила. Игра становилась личной, и он был готов играть до конца. Цена этой игры будет высока, и Ковалёв заплатит её сполна.

***

Тем временем, Рома Ковалёв, получив сообщение от Вероники, довольно усмехнулся.

– Молодец, Вероника. Она хоть и трусиха, но исполнительница отличная. Его детектив доложил ему о появлении людей Державина.

– Они были там слишком быстро, Рома. Это значит, что он следит за ней.

– Прекрасно! – Рома потирал руки. – Значит, он заглотил наживку. Он переживает за неё. А раз так, то это моя главная точка удара. Пусть он считает, что я напугал его девчонку. Пусть он тратит своих людей и ресурсы на её охрану. Тем временем, мы продолжим копать. Я хочу знать всё о его покойной жене. Каждый слух, каждую сплетню. И мне нужна информация о его связях, о его репутации, о его "Обществе Протекторов". Чем больше он будет отвлекаться на Анну, тем легче будет его разрушить.

Он посмотрел на голографическую карту города, на которой горели красные точки, обозначающие его убытки.

– Державин, ты думаешь, что можешь меня сломить? Ты только усиливаешь мою решимость. И Анна… она будет той, кто увидит, как рушится твой мир. Его одержимость местью и властью росла, поглощая все остальные мысли.

***

Анна провела ночь в своей квартире, но почти не спала. Каждый шорох, каждый звук за окном заставлял её вздрагивать. Люди Державина установили дополнительное оборудование, проверили замки, поставили бесшумные датчики. Она знала, что теперь её дом действительно превратился в крепость. Но стены не могли защитить её от страха, который поселился внутри. Она была приманкой. И это осознание было тяжелее, чем любая физическая угроза. Она была пешкой, но пешкой, которая могла вызвать цепную реакцию. И эта мысль, вместо того чтобы полностью сломить её, медленно, почти незаметно, начинала вызывать в ней некое сопротивление. Она была живым щитом, но она не хотела быть просто щитом. Она хотела жить.

Глава 7: План Мести и Неожиданная Сила

После того, как Вероника доложила о "почти успешном" визите к Анне, напряжение в убежище Ромы достигло пика. Он продолжал держать её лицо в своих руках, его взгляд был смесью удовлетворения от её доклада и привычной, хищной оценки. Вероника знала, что последует дальше. Это была часть их ритуала, его способ отметить победу, утвердить свою власть и подтвердить её статус верной исполнительницы.