Путешествие в мир Юрского периода: Грааль вечности

– Кто-то покрупнее, – хмыкнул Бифф, уже обшаривая стволом винтовки тени в глубине пещеры.

Тим не обратил внимания на труп, все его существо было сосредоточено на маленьком светящемся экране планшета. Красная точка была здесь. Уже не смутный сигнал из глубин, а уверенный, пульсирующий маяк. Он был близко.

– Он на острове, – подтвердил Тим, его голос был смесью облегчения и глубокого страха. – Сигнал сильный. Идет из глубины пещеры.

Бумер и Кэп привязали «Зодиак» серией профессиональных, незатягивающихся узлов к скальному выступу у стены, чтобы слабый, но настойчивый прибой не утащил их единственный путь домой обратно в море. Тем временем Бифф, вечный практичный солдат, уже закончил осмотр периметра.

– Проход дальше – здесь, – позвал он, и его голос эхом разнесся в огромном пространстве.

Он стоял у массивного, остроконечного сталактита, с которого капала насыщенная минералами вода. За ним была не узкая трещина, а огромное темное отверстие в скале – широкая, зияющая дыра, в которую легко прошел бы слон. Это был не столько проход, сколько приглашение в темное, неведомое сердце острова.

Решение было невысказанным, но единодушным. Это их единственный путь.

– Снарядиться, – приказал Кэп.

Следующие несколько минут прошли в отлаженных, дисциплинированных действиях. Мужчины надели тяжелые рюкзаки с наборами для выживания, аптечками и пайками. Бифф раздал дополнительные магазины. Бумер осторожно извлек брезентовую сумку, которая зловеще звякнула чем-то, что, как предположил Тим, было подрывными зарядами, и обращался он с ней с благоговением священника, несущего святые дары. Они больше не были спасательной командой. Они были отрядом вторжения. Тим засунул в кобуру свой пистолет, казавшийся детской игрушкой по сравнению с оружием остальных, и занял свое место в строю.

Держа оружие наизготовку, они вошли в огромную дыру в скале. Проход оказался не узким лазом, а широким, плавно поднимающимся туннелем, который вел их все выше и глубже в остров. Воздух становился теплее, влажнее, наполняясь густым запахом сырой земли и растений. Через сотню метров впереди показалась точка яркого, зеленого света.

Они вышли из туннеля в мир, похожий на сон наяву. У них перехватило дыхание. После тьмы пещеры и резкого света открытого океана, представшая перед ними картина была взрывом невозможной жизни и цвета. Они стояли на краю небольшой, утопленной в низине поляны, которая выглядела так, будто ее тщательно спроектировал пьяный гениальный бог. В центре было бриллиантово-прозрачное озерцо, питаемое тихим, поросшим мхом водопадом, который бесшумно сбегал по скале. Воздух был теплым и сладким, наполненным пьянящим ароматом странных, похожих на орхидеи цветов, что цвели электрически-синими и багровыми оттенками. Тысячи ярких бабочек с крыльями, похожими на витражное стекло, танцевали между деревьями, усыпанными странными, сочными на вид фиолетовыми плодами.

– А вот это уже другое дело! – провозгласил Шнырь, его лицо расплылось в широкой, блаженной улыбке. Ужасы путешествия, клаустрофобный страх – все это растаяло перед лицом этой ошеломляющей, невозможной красоты. – Беру все свои слова обратно. Повышаю оценку до пяти звезд. Это рай. Секретный, скрытый рай без туристов. К черту миссию, я остаюсь. Я провозглашаю это место Шнырляндией! – Он с грохотом сбросил тяжелый рюкзак и сорвал с себя рубашку. – Первый указ моего нового королевства: всем купаться!

– Стоять, – сказал Кэп. Но на этот раз его окрик был не таким резким, даже его прожженный цинизм, казалось, смягчился безмятежностью этого места. Он поднял руку, осматривая поляну. – Что-то здесь… не так.

– Не так здесь то, насколько это офигенно! – возразил Шнырь, уже заходя в прохладную, чистую воду. – Вода потрясающая! Даже не холодная!

Тим посмотрел на Кэпа, потом на поляну. Он был вынужден согласиться со Шнырём. Это место ощущалось по-другому. Воздух был мирным. Звуки – нежными. Резкий контраст с гнетущей опасностью, которую они чувствовали всего несколько минут назад. Даже красная точка на его планшете, казалось, пульсировала здесь спокойнее. Один за другим, мужчины начали расслабляться. Бифф опустил винтовку. Бумер, выглядя почти умиротворенным, сел на камень и начал методично чистить оружие.

Тим и сам почувствовал это притяжение. Он был измотан, все тело болело, он был эмоционально истощен. Вода выглядела невероятно манящей. Наконец, он сдался. Он разделся до шорт и вошел в озерцо. Прохладная вода была бальзамом для кожи. Через мгновение за ним последовали Кэп и Бифф, их движения все еще были осторожными, но их, несомненно, влекло обещание минутного покоя. Следующий час они позволили себе крупицу нормальности. Они больше не были охотниками или солдатами; они были просто уставшими людьми, плывущими в тихом озерце посреди самого красивого места на Земле. Груз погибших товарищей, упущенное состояние, ужасающая неизвестность – на короткое время все это, казалось, отступило, сдерживаемое глубоким покоем поляны.

Неохотно они, наконец, вышли из воды, чувствуя себя посвежевшими и опасно расслабленными. Они собрали снаряжение, их настроение значительно улучшилось. Может быть, этот остров не был тем монстром, которого они себе представляли. Может быть, это было лишь начало другого, более чудесного приключения. С вновь обретенным, хоть и хрупким, чувством оптимизма они взяли оружие и снова двинулись в путь, следуя за планшетом Тима вглубь джунглей за поляной. Путь был ясен, и впервые миссия снова казалась простой. Найти тварь, забрать ящик, вернуться домой. Почти элементарно.

– Игра началась, – прорычал Кэп, и этим единственным мрачным указом их мир сузился до одной отчаянной цели.

Пятеро мужчин шагнули с залитой солнцем поляны в гнетущий мрак джунглей – единый наконечник копья из мести и алчности, нацеленный прямо в сердце острова. Резкий переход был физическим шоком, словно перед ними с грохотом захлопнули дверь в известный им мир. Мгновение назад они были на свету; в следующее их поглотила тусклая, удушливая и жестоко влажная зеленая полутьма, царившая под плотным трехъярусным пологом чужеродной листвы.

Таких джунглей не было ни на одном земном континенте. Это было нечто первобытное, нечто, рожденное в лихорадочном бреду и обретшее чудовищную жизнь. Сам воздух казался густым и тяжелым, осязаемой жидкостью, которая в мгновение ока покрывала кожу липкой, жирной пленкой пота. Он был пропитан запахом роста и гниения – всепоглощающим, густым ароматом экзотических цветов, сырой земли и слабого, сладковатого смрада разложения, подчеркнутого странным металлическим привкусом, который они не могли опознать.

Кэп шел первым, винтовка наизготовку, движения выверенные и точные. Сразу за ним – Тим, с пистолетом в руке, его взгляд постоянно метался между густыми зарослями и светящимся экраном планшета, где красная точка их добычи неуклонно удалялась. А прямо за Тимом, на позиции, о которой он еще горько пожалеет, шел Шнырь. Замыкали шествие Бумер и массивная, молчаливая фигура Биффа; их профессиональное спокойствие разительно и жутко контрастировало с нарастающим хаосом личного ада Шныря.

Они двигались быстро, размытым пятном сквозь изумрудный лабиринт. Тропы не было. Они прокладывали ее сами. Мачете Кэпа, которое он вытащил из ножен на бедре, стало их главным инструментом. Оно со свистом рассекало воздух, с резким «ш-ух» прорубая толстые, резиновые листья размером с автомобильную дверь, срезая завесы толстых, свисающих лиан, прочных, как канат, и расчищая путь через поля странных багровых папоротников, которые хрустели под ногами, как ломкие кости. Все члены команды уже промокли от пота, одежда прилипла к телу, лица лоснились от смеси испарины и вездесущей влажности джунглей.

Комическая трагедия их построения быстро стала очевидной. Тим, сосредоточенный на отслеживании движущейся красной точки и не отставая от Кэпа, часто отводил в сторону толстую, упругую ветку или тяжелый, мокрый лист и, не оглядываясь, отпускал. Ветка, освободившись, с яростной скоростью кнута хлестала назад и с безошибочной, комичной точностью била Шныря прямо по лицу.

В первый раз Шнырь взвизгнул от неожиданности.

– Ай! Чувак, осторожней!

Во второй раз особенно большой, мокрый пучок листьев отвесил ему звонкую оплеуху.

– Серьезно, мужик! Можно хоть предупреждать! Меня тут флора и фауна избивает!

В третий раз тонкий, как хлыст, конец лианы задел его под глазом, оставив яркий, жгучий красный рубец.

– Все, хватит! – взревел он, его голос был смесью боли и обиды. – Ты специально, что ли?! Это какая-то извращенная месть в стиле джунглей за то, что я съел последнюю пиццу? Потому что если так, то я заслужил, но это не значит, что я хочу, чтобы меня до потери сознания забило растение!

Тим оглянулся с выражением извинения и крайнего раздражения на лице.

– Я не специально, Шнырь. Я пытаюсь сделать так, чтобы нас всех не убили. Просто… старайся не отставать.

Но было уже поздно. До конца дня Шнырь шел, выставив одну руку перед лицом, как боксер, и вздрагивал каждый раз, когда Тим касался очередного листа.

Страдания Шныря были многогранны. Влажность стала его личным врагом. Будучи, по его собственному мягкому определению, «хорошо утепленным», его тело реагировало на жару и влагу, пытаясь создать собственную речную систему. Пот лился со лба, заливая глаза. Он струился по спине, превращая его кричащую гавайскую рубашку в мокрую, тяжелую тряпку. Он пропитал его шорты так, что казалось, будто он только что прошел через болото, что, как он мрачно подозревал, вероятно, входило в их программу на вторую половину дня.

А потом была вода. Вернее, ее отсутствие. Через час пути он уже осушил свою флягу. В горле першило, как от наждачной бумаги.

– Эй… Бифф? Дружище. Здоровяк, – пропыхтел он, пытаясь догнать массивного австралийца. – Ты похож на парня, который понимает важность гидратации. Могу я попросить тебя о маленьком глоточке? Совсем чуть-чуть? Только горло промочить?

Бифф даже не сбавил шага. Он лишь хмыкнул одно-единственное, исчерпывающее слово.

– Нет.

– Нет? – переспросил Шнырь, ошеломленный. – В смысле, нет? Мы же команда! Братство! Мы – братство… черт знает чего! Мы должны делиться!

На этот раз ответил Кэп, его голос донесся спереди, жесткий и бескомпромиссный.

– Вода – это патроны, Шнырь. Ее не тратят впустую и не раздают, если только кто-то не умирает. Ты уже выдул три литра. Ты не умираешь. Ты просто жирный. Шевелись.

– Я не жирный, я… щедрой комплекции, – пробормотал Шнырь себе под нос, споткнувшись об очередной корень. – И я умираю. От жажды. И от унижения. Есть фляга для унижения? Мне бы сейчас не помешала.

Он поплелся дальше, его дух падал так же стремительно, как и запасы воды. Все это приключение начинало походить не на крутой фильм об ограблении, а на очень плохо организованный поход бойскаутов в ад.

Джунгли были безжалостной, монотонной зеленой пыточной камерой. Часами они просто продирались вперед. Единственными звуками были ритмичные удары мачете Кэпа, чавканье их ботинок в сырой земле и все более тяжелое дыхание Шныря. Первоначальный адреналин погони давно иссяк, сменившись изнурительной, сокрушающей усталостью. Именно в этом состоянии Шнырь наконец достиг точки кипения.

– Мне нужен тайм-аут, – выдохнул он, остановившись и тяжело оперевшись на гигантское, поросшее мхом дерево. – Серьезно. Пятиминутный перерыв. Ноги как желе. В легких – будто я шершнями горло полоскал. Все мое тело официально подало жалобу на мой мозг, и, думаю, у него есть все шансы выиграть дело.

Остальные остановились и обернулись. На их лицах читалось все: от усталого сочувствия Тима до холодного раздражения Кэпа.

– Мы не можем сейчас останавливаться, – сказал Тим, хотя его собственное дыхание было сбитым. – Эта тварь уйдет слишком далеко, мы ее потеряем.

– Мне плевать! – заныл Шнырь, сползая по стволу дерева на влажную землю. – Пусть уходит! Кому вообще нужны девяносто миллионов долларов? Тихо прошептал он, чтобы никто не мог расслышать эту реплику. Это просто цифры на экране. Знаешь, что не цифры на экране? Ледяной «Ред Булл». Огромный, жирный кусок пиццы с пепперони. Мой диван. О, господи, Тим, мой диван. – На его лице появилось мечтательное выражение. – Помнишь диван? Как на нем есть та самая идеальная вмятина, которая точно подходит под мою задницу? Мы могли бы сейчас сидеть на этом диване, чувак. Могли бы забить огромный косяк и смотреть повторы «Рика и Морти». Вот это настоящая жизнь. Вот это настоящее сокровище. А не этот… зеленый, потный, хлещущий по лицу кошмар.

Тим вздохнул, прислонился к своему дереву и осторожно отпил из фляги. Наемники, Бифф и Бумер, стояли чуть поодаль с Кэпом, демонстративно игнорируя непрофессиональный срыв своих клиентов и используя момент для проверки снаряжения и осмотра периметра. На маленькой поляне воцарился временный, напряженный мир.

Шнырь смахнул со потной щеки кусочек мха. Его тон изменился, театральное нытье сменилось чем-то тихим и странно трезвым.

– Эй, Тим? – начал он, не глядя на него, уставившись на свои грязные ботинки.

– Да? – устало ответил Тим.

– Слушай, чувак… я… прости.

Тим повернул голову, его брови сошлись в искреннем недоумении. Последним, что он ожидал услышать, было извинение.

– Прости? За что ты извиняешься? За то, что жаловался последние три часа без остановки? Я привык. Это наш обычный режим.

– Нет, не за это, – сказал Шнырь, наконец подняв глаза. Его взгляд, обычно полный озорства или паники, был серьезным. – Я имею в виду… по-настоящему прости. За… ну, ты знаешь. За Синди.