Радиационные пророки

"Другими словами, они хотят посмотреть, не начнём ли мы вдвоём планировать захват мира", – мысленно отметил Алексей, но вслух сказал:

– Я благодарен за эту возможность.

Он быстро оделся, и его сопроводили в соседнее помещение – что-то вроде комнаты отдыха с парой кресел, столом и голографическим экраном на стене. Сквозь прозрачную стену с противоположной стороны был виден коридор, ведущий, по-видимому, к другим "жилым" отсекам.

– Ожидайте здесь, – сказала Савина. – Дмитрий Ларин прибудет через несколько минут. Ваша беседа будет записываться для анализа.

– Разумеется, – Алексей кивнул. Иного он и не ожидал.

Когда медики вышли, он сел в одно из кресел и закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Встреча с Дмитрием была критически важна. Им нужно будет передать друг другу максимум информации, при этом не вызывая подозрений у наблюдателей.

Через пять минут дверь с противоположной стороны открылась, и в комнату вошёл Дмитрий Ларин. Алексей едва узнал своего коллегу. Всегда подтянутый и энергичный начальник смены теперь выглядел осунувшимся, с глубокими тенями под глазами. Его русые волосы стали почти полностью седыми. Но самым заметным изменением был взгляд – глаза Дмитрия светились тем же голубоватым свечением, что, как подозревал Алексей, появилось и в его собственных глазах.

– Алексей, – Дмитрий слабо улыбнулся. – Рад видеть тебя… живым.

Они обменялись рукопожатием, и Алексей почувствовал странное покалывание при контакте – словно статическое электричество, но более глубокое, резонирующее где-то на клеточном уровне.

– Ты тоже изменился, – заметил Дмитрий, внимательно изучая Алексея. – Глаза… они светятся в темноте, знаешь?

– Догадывался, – кивнул Алексей, указывая на кресла. – Давай сядем. Нам многое нужно обсудить.

Они расположились напротив друг друга. Алексей заметил, что Дмитрий носил такой же серый комбинезон, только с маркировкой "RP-02".

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Алексей.

– Физически? Лучше, чем когда-либо, – Дмитрий покачал головой. – Что иронично, учитывая, что мы получили дозу, способную убить слона. Морально… сложнее. Нас держат как лабораторных крыс, Алексей. Исследуют, тестируют, наблюдают.

– Я знаю, – Алексей понизил голос, хотя понимал, что все их слова записываются. – Но сейчас главное понять, что с нами происходит. Эти изменения… они продолжаются?

Дмитрий огляделся по сторонам, словно проверяя, не подслушивает ли кто-то, затем наклонился ближе.

– Ты не представляешь, насколько глубоко идут эти изменения, – прошептал он. – Я чувствую радиацию, Алексей. Не просто вижу её, как ты, а ощущаю всем телом. Знаю, где находится каждый радиоактивный элемент в радиусе пятидесяти метров. Могу определить изотопный состав, период полураспада, интенсивность… всё.

Алексей внимательно слушал, анализируя информацию.

– Мои изменения пока ограничиваются зрением, – сказал он. – Но оно становится всё более чувствительным. Вчера я начал различать типы излучения по цветовым оттенкам.

– Это только начало, – Дмитрий провёл рукой по своим седым волосам. – Виктор… ты знаешь, что с ним?

– Последнее, что я слышал – он всё ещё в коме, но показатели стабильны.

– Он пришёл в себя вчера, – сообщил Дмитрий. – Я подслушал разговор охранников. Они переместили его в отдельный сектор, как нас. Видимо, скоро "RP-03" тоже присоединится к нашему маленькому клубу мутантов.

Алексей кивнул, мысленно отметив новую информацию.

– Ты говорил с докторами о происхождении наночастиц? – спросил он.

– Они мало что знают. Или мало что говорят, – Дмитрий пожал плечами. – Но я подслушал кое-что интересное. Похоже, первые образцы этих частиц были обнаружены в астероиде из пояса Койпера. Корпорация "ТераНова" была вовлечена в ту экспедицию.

– Доктор Савина упоминала что-то подобное, – подтвердил Алексей. – Значит, корпорация тайно использовала эти частицы в экспериментальном топливе без должного тестирования?

– И из-за этой безответственности мы… – Дмитрий не закончил фразу, сжимая и разжимая кулаки. Алексей заметил, что там, где кожа касалась кожи, появлялось слабое свечение, словно его коллега генерировал какую-то энергию.

– Мы живы, Дмитрий, – напомнил Алексей. – Против всех законов физики и медицины, мы выжили.

– Но какой ценой? – Дмитрий понизил голос до шёпота. – Эти изменения… они не остановятся, Алексей. Мы становимся чем-то другим. Чем-то… новым.

Внезапно лицо Дмитрия исказилось от боли. Он схватился за голову и на несколько секунд замер. Когда он снова поднял взгляд, его глаза светились ярче обычного.

– Ты в порядке? – встревоженно спросил Алексей.

– Да… просто головная боль. Они случаются всё чаще, – Дмитрий поморщился. – Обычно после особенно интенсивных тестов. Вчера они заставляли меня концентрироваться на радиоактивных образцах, пытаясь определить, могу ли я влиять на них каким-либо образом.

– И ты смог?

Дмитрий неожиданно улыбнулся – напряжённой, но торжествующей улыбкой.

– Смог. Не скажу, что это было легко, но… я ускорил распад изотопа цезия-137 на шесть процентов. Они были в шоке. После этого и началась мигрень.

Алексей уставился на своего коллегу, не веря своим ушам. Сама мысль о том, что человек мог влиять на фундаментальные ядерные процессы, была абсурдной с точки зрения физики. И всё же, после всего, через что они прошли…

– Возможно, эти наночастицы изменяют нашу физиологию для какой-то конкретной цели, – размышлял Алексей. – Если они действительно инопланетного происхождения, то, возможно, следуют какой-то программе… адаптации.

– Или оружия, – мрачно добавил Дмитрий. – Не забывай, первые образцы были найдены в астероиде. Может быть, это какой-то древний способ биологической атаки?

– Тогда почему они не убили нас, а вместо этого сделали сильнее? – возразил Алексей. – Нет, это что-то другое…

Их разговор был прерван появлением доктора Ветровой. Она вошла в комнату с планшетом в руках, наблюдая за ними с профессиональным интересом.

– Как проходит ваша встреча, господа? – спросила она, садясь на стул неподалёку.

– Обмениваемся новостями о нашем общем состоянии, – ответил Алексей нейтрально. – Доктор Ветрова, раз уж вы здесь, может быть, вы сможете прояснить некоторые вопросы?

– Если это в рамках моей компетенции и допуска, – осторожно согласилась она.

– Дмитрий упомянул, что Виктор Новиков пришёл в сознание. Это так?

Ветрова выглядела слегка удивлённой.

– Да, это правда. Вчера днём он полностью вышел из комы. Его витальные показатели стабильны, и он проходит те же тесты, что и вы в первые дни.

– У него тоже появляются… особые способности? – спросил Дмитрий.

Соня помедлила, словно решая, можно ли делиться этой информацией.

– Пока рано говорить определённо. Но есть признаки изменений в его нервной системе, аналогичные вашим. Так что, вероятно, да.

Алексей обменялся быстрым взглядом с Дмитрием. Трое. Они теперь трое.

– Когда мы сможем увидеть его? – спросил Алексей.

– Это не мне решать, – Ветрова развела руками. – Но я предполагаю, что после завершения первичного обследования такая встреча может быть организована, по аналогии с вашей сегодняшней встречей.

Дмитрий наклонился вперёд, пристально глядя на молодого доктора.

– А что будет дальше, Соня? – в его голосе звучала плохо скрываемая агрессия. – После всех ваших тестов и анализов? Вы "вылечите" нас? Или решите, что мы слишком опасны и нужно нас… утилизировать?

Ветрова заметно побледнела, но сохранила профессиональное спокойствие.

– Никто не говорит об утилизации, господин Ларин. Наша цель – понять природу изменений и определить, как они повлияют на ваше здоровье и…

– …и на общественную безопасность, – закончил за неё Дмитрий. – Не думайте, что мы не понимаем, что происходит. Нас считают потенциальной угрозой. Возможно, даже оружием.

– Дмитрий, – Алексей положил руку на плечо коллеге, пытаясь успокоить его. – Доктор Ветрова здесь не виновата. Она просто выполняет свою работу.

Соня благодарно кивнула Алексею, затем обратилась к Дмитрию более личным тоном:

– Я понимаю ваше возмущение, господин Ларин. На вашем месте я чувствовала бы то же самое. Но, поверьте, большинство медицинского персонала искренне заботится о вашем благополучии. Мы хотим помочь.

– Помочь нам или помочь себе понять, как создать больше таких, как мы? – спросил Дмитрий.

Этот вопрос явно застал Ветрову врасплох. Она опустила глаза, затем снова посмотрела на них с неожиданной прямотой.

– Я не буду врать. Есть те, кто рассматривает такую… возможность. Но доктор Савина и я считаем, что это было бы безответственно и неэтично. Мы не знаем долгосрочных последствий этих изменений.

Алексей оценил её честность. Возможно, в докторе Ветровой они могли найти если не союзника, то хотя бы человека, не полностью подчинённого военной логике.

– Спасибо за вашу прямоту, – сказал он. – У меня есть ещё один вопрос: что известно о происхождении наночастиц? Правда ли, что они были найдены в астероиде из пояса Койпера?

Соня напряглась, оглянулась на дверь, затем тихо ответила:

– Эта информация выше моего уровня допуска. Официально корпорация "ТераНова" отрицает какую-либо связь между экспериментальным топливом и этой экспедицией. Неофициально… я слышала разговоры, подтверждающие вашу теорию. Но это всё, что я знаю.

В этот момент дверь открылась, и в комнату вошёл охранник.

– Время встречи истекло, – объявил он. – Субъектам необходимо вернуться в свои отсеки для следующей серии тестов.

Дмитрий встал, его лицо снова приобрело замкнутое выражение.

– До следующей встречи, Алексей, – сказал он. – Думай о том, что я сказал.

– Обязательно, – Алексей тоже поднялся. – Береги себя, Дмитрий. И не теряй надежды.

Когда Дмитрия увели, Ветрова повернулась к Алексею.

– Ваш коллега… он кажется менее стабильным, чем вы, – заметила она.

– Дмитрий всегда был более эмоциональным человеком, – ответил Алексей. – И сейчас у него есть все основания для гнева.

– У вас тоже, – заметила Соня. – Но вы реагируете иначе.

– Я аналитик по природе, – Алексей пожал плечами. – Предпочитаю сначала понять ситуацию, а потом действовать.

– Разумный подход, – Соня сделала пометку в своём планшете. – Идёмте, вас ждёт обед, а затем серия когнитивных тестов.

Следующие несколько дней прошли для Алексея в монотонной череде тестов, медицинских процедур и редких периодов отдыха. Его всё чаще сопровождала доктор Ветрова, которая, казалось, искренне интересовалась его состоянием не только с медицинской, но и с человеческой точки зрения.

На четвёртый день после встречи с Дмитрием Алексей впервые заметил изменение в режиме содержания. Утренние процедуры были отложены, а вместо них его проводили в новую лабораторию, оборудованную для экспериментов с радиоактивными материалами. Здесь он впервые увидел Виктора Новикова после аварии.

Молодой инженер сильно изменился. Всегда энергичный и жизнерадостный, теперь он выглядел бледным и осунувшимся. Но самое заметное отличие было в глазах – они светились тем же голубоватым светом, что у Алексея и Дмитрия, но с зеленоватым оттенком.

– Алексей Николаевич, – Виктор слабо улыбнулся. – Рад видеть вас… живым.

– Взаимно, Виктор, – Алексей пожал руку молодому человеку, снова ощущая то странное покалывание при контакте. – Как ты себя чувствуешь?

– Странно, – Виктор потёр виски. – Эти изменения… они продолжаются. Голова часто болит, особенно когда я пытаюсь сосредоточиться на… новых ощущениях.

Разговор был прерван появлением группы учёных во главе с доктором Савиной. Все они были в тяжёлых защитных костюмах, несмотря на то, что трое "субъектов", очевидно, не нуждались в защите от радиации.

– Доброе утро, господа, – приветствовала их Савина. – Сегодня мы проведём первый совместный эксперимент для оценки ваших… особых способностей в отношении радиоактивных материалов.

Она указала на три рабочие станции, расположенные треугольником в центре лаборатории. Каждая станция была оборудована защитным экраном, за которым находился небольшой контейнер с радиоактивным материалом.

– Мы хотим измерить точность вашего восприятия различных изотопов, – объяснила Савина. – А также определить, может ли кто-то из вас влиять на скорость радиоактивного распада, как было замечено в предыдущих индивидуальных тестах.

"Значит, не только Дмитрий демонстрировал такие способности", – отметил про себя Алексей.

Они заняли указанные места. Перед каждым из них был помещён закрытый свинцовый контейнер. Алексей мог видеть сквозь защиту слабое свечение, исходящее изнутри – разных цветов и интенсивности для каждого контейнера.

– Первое задание, – объявила Савина. – Определите, какой изотоп находится в вашем контейнере, не открывая его.

Алексей сосредоточился на голубоватом свечении, исходящем из его контейнера. Он начал различать оттенки и пульсацию, которые, как он уже научился понимать, указывали на определённые характеристики радиоактивного вещества.

– Кобальт-60, – уверенно сказал он через минуту. – Гамма-излучатель с периодом полураспада 5,27 года.

Виктор, казалось, испытывал больше трудностей. Он напряжённо всматривался в свой контейнер, его лицо покрылось потом от усилий.

– Я… я думаю, это стронций-90, – наконец сказал он. – Бета-излучатель.

Дмитрий не смотрел на свой контейнер. Вместо этого он закрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то.

– Плутоний-239, – произнёс он без колебаний. – Альфа-излучатель с примесью других элементов. Контейнер не полностью герметичен, кстати. Есть микротрещина в правом нижнем углу.

Среди учёных пробежал встревоженный шёпот. Один из техников быстро проверил контейнер Дмитрия с помощью специального оборудования и подтвердил наличие микроскопической трещины.

– Невероятно, – пробормотала Савина. – Все трое правильно определили изотопы. Дмитрий даже обнаружил дефект, который мы сами не заметили.

Следующая серия тестов была направлена на измерение расстояния, на котором "радиационные" могли обнаруживать источники излучения. Оказалось, что Дмитрий обладал самым высоким радиусом восприятия – до 50 метров для сильных источников. Виктор мог обнаруживать радиацию на расстоянии около 30 метров, а Алексей – примерно 40 метров, но с более высокой точностью определения типа излучения.

Наконец, пришло время для самого важного эксперимента.

– Теперь мы хотим проверить, можете ли вы каким-либо образом влиять на скорость радиоактивного распада, – объявила Савина. – Перед каждым из вас контейнер с идентичным образцом цезия-137. Мы будем мониторить активность образцов в реальном времени. Попытайтесь мысленно ускорить или замедлить процесс распада.

Алексей скептически отнёсся к этому заданию. Несмотря на все странные изменения в его организме, мысль о том, что человек может влиять на фундаментальные ядерные процессы простым усилием воли, казалась ему абсурдной. И всё же, Дмитрий утверждал, что смог это сделать…

Он сосредоточился на голубоватом свечении, исходящем из контейнера. Закрыв глаза, он попытался представить, как атомы цезия распадаются, как их ядра трансформируются, испуская частицы… Ничего не происходило. Приборы показывали нормальную, стабильную активность образца.

Рядом с ним Виктор, казалось, испытывал те же трудности. Молодой инженер хмурился, его лицо покраснело от напряжения, но показатели активности его образца оставались неизменными.

Только Дмитрий, похоже, добивался успеха. Приборы, контролирующие его образец, начали показывать увеличение радиоактивности – сначала незначительное, потом всё более заметное.

– Пять процентов… семь… десять… – отсчитывал один из учёных. – Невероятно! Он ускоряет распад!

Алексей наблюдал за Дмитрием. Его коллега сидел с закрытыми глазами, лицо его было напряжено, вены на висках вздулись. И что самое удивительное – тонкая сеть голубоватых линий, похожих на светящиеся вены, начала проступать на его коже.

"Наночастицы, – подумал Алексей. – Они реагируют на его усилия".

Внезапно Дмитрий вскрикнул от боли, схватившись за голову. Показатели активности образца резко подскочили, увеличившись на 30% от нормального уровня, затем так же резко упали до исходных значений.

– Дмитрий! – Алексей бросился к коллеге, который практически упал со стула.

Медицинский персонал немедленно окружил Дмитрия, проверяя его состояние. Его сердцебиение было учащённым, давление повышенным, но в остальном серьёзных нарушений не обнаружилось.

– Я в порядке, – пробормотал Дмитрий, тяжело дыша. – Просто… это требует огромных усилий.

– На сегодня достаточно, – решительно заявила Савина. – Субъект Ларин нуждается в отдыхе.

Охрана увела Дмитрия, оставив Алексея и Виктора наедине с учёными, которые оживлённо обсуждали результаты эксперимента.

– Почему только Дмитрий смог повлиять на образец? – спросил Виктор, обращаясь к Алексею. – Разве мы не прошли через одинаковые изменения?

– Возможно, наши организмы реагируют по-разному, – предположил Алексей. – Или его способности развились раньше, потому что он первым пришёл в сознание после аварии.

Доктор Ветрова, услышав их разговор, подошла ближе.

– Ваша теория имеет основания, Алексей, – сказала она. – Наши наблюдения показывают, что изменения происходят в определённой последовательности, но с разной скоростью у каждого из вас. Дмитрий действительно первым продемонстрировал способность влиять на радиоактивные материалы, но это не значит, что вы с Виктором не сможете развить аналогичные способности со временем.

– А что будет дальше? – спросил Виктор. – После этих способностей… что ещё изменится в нас?

Соня покачала головой.

– Мы не знаем. Этот процесс беспрецедентен. Мы можем только наблюдать и фиксировать изменения по мере их появления.

В этот момент Алексей почувствовал странное покалывание в затылке, похожее на зарождающуюся мигрень. Одновременно с этим он заметил, что голубоватое свечение вокруг контейнера с цезием стало более отчётливым, словно его восприятие обострилось.

Он снова сосредоточился на образце, но теперь вместо попыток контролировать распад, просто "слушал" радиацию. И неожиданно для себя почувствовал… нечто. Не голос, не звук, а скорее… вибрацию. Ритм. Пульсацию атомов, распадающихся и высвобождающих энергию.

"Они живые, – внезапно понял Алексей. – Не в биологическом смысле, но они… активны. Имеют свой ритм".

Это откровение заставило его вздрогнуть. Если он начинал воспринимать радиоактивные элементы на таком фундаментальном уровне, то что ещё изменится в его восприятии мира?

– Вам плохо? – обеспокоенно спросила Ветрова, заметив его состояние.

– Нет, – Алексей покачал головой. – Просто… новое ощущение. Трудно объяснить.

Соня внимательно посмотрела на него, затем перевела взгляд на приборы, контролирующие его образец. Показатели оставались стабильными, но было заметно лёгкое, практически в пределах погрешности, колебание.

– Интересно, – пробормотала она, делая пометку в своём планшете. – Мы продолжим наблюдения.

После завершения экспериментов Алексея и Виктора развели по их комнатам. Вернувшись к себе, Алексей лёг на кровать, чувствуя необычайную усталость. Новое восприятие радиоактивных элементов истощило его ментально, хотя он даже не пытался активно влиять на них, как Дмитрий.

Он закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. События развивались слишком быстро. Его тело и разум менялись с каждым днём, открывая возможности, которые ещё недавно считались бы фантастикой. Но к чему это всё приведёт?

И что ещё важнее – какова конечная цель этих изменений? Если наночастицы действительно имели искусственное, возможно, даже внеземное происхождение, то какова была их функция? Создание новой формы жизни? Адаптация к определённым условиям? Или нечто более зловещее?

С этими мыслями Алексей провалился в беспокойный сон, полный образов светящихся атомов и пульсирующих энергетических полей.

Алексей проснулся от странного ощущения. В его голове словно звучал отдалённый голос – не слова, а скорее… эмоции. Тревога. Гнев. Решимость.

Он сел на кровати, пытаясь понять источник этих ощущений. Они казались одновременно чужими и знакомыми, словно эхо чужих мыслей в его сознании.

"Дмитрий?" – мысленно позвал Алексей, не особо надеясь на ответ.

Ощущения внезапно стали ярче, словно кто-то усилил сигнал. Теперь Алексей мог отчётливо различить эмоциональный узор – определённо Дмитрий. Его коллега был сильно встревожен, почти на грани паники, но в то же время полон решимости.

"Алексей? Ты меня слышишь?" – мысленный голос был слабым, но различимым.

Алексей замер, потрясённый. Телепатический контакт. Ещё одно изменение, вызванное наночастицами.

"Да, я тебя слышу", – мысленно ответил он, сосредотачиваясь на образе Дмитрия.

"Наконец-то! Я пытался достучаться до тебя весь день. Алексей, они планируют что-то серьёзное. Я подслушал разговор охранников. Завтра прибывает генерал Северин. Они собираются перевести нас в какой-то другой комплекс, более изолированный".

"Ты уверен?" – спросил Алексей.

"Абсолютно. И это ещё не всё. Я видел документы на экране одного из врачей. Проект "Лазарь" переходит в новую фазу. Они собираются проводить более… инвазивные тесты. Биопсии тканей, возможно даже хирургические вмешательства".

Алексей почувствовал, как холодок пробежал по спине. Если Дмитрий прав, их статус окончательно сменился с "пациентов" на "экспериментальные образцы".

"Что ты предлагаешь?" – спросил он.

"Нам нужно бежать. Сейчас, пока не прибыл Северин. Мои способности… я могу использовать их, чтобы нейтрализовать охрану. Вызвать перебои в электропитании. Создать отвлекающий манёвр".

"Дмитрий, это безумие", – возразил Алексей. "Мы на Луне. Даже если мы выберемся из комплекса, куда мы пойдём?"

"Здесь есть шаттлы, регулярно летающие на Землю. Мы можем захватить один. С нашими новыми способностями это возможно".

Алексей почувствовал искушение согласиться. Перспектива стать подопытным кроликом в более "инвазивных" экспериментах не вызывала энтузиазма. И всё же…

"Мы не знаем, как долго продлятся наши изменения, – возразил он. – Что, если на полпути к Земле наши способности исчезнут? Или, наоборот, усилятся до опасного уровня? Мы всё ещё не понимаем, что с нами происходит".

"А что будет, если мы останемся? – возразил Дмитрий. – Они превратят нас в лабораторный материал. Или того хуже – попытаются воспроизвести наши изменения на других людях. Создать армию "радиационных солдат". Ты хочешь, чтобы такое оружие попало в руки военных?"

Это был сильный аргумент. Алексей сам беспокоился о том, как военные могут использовать результаты исследований.

"Виктор тоже с нами?" – спросил он.

"Да, я уже установил с ним контакт. Он напуган, но согласен, что оставаться здесь становится слишком опасно".

Алексей тщательно взвесил все аргументы. Побег был рискованным, возможно даже самоубийственным шагом. Но перспектива стать объектом более агрессивных исследований, а потом, возможно, шаблоном для создания оружия массового поражения…

"Хорошо, – наконец ответил он. – Я с вами. Какой план?"

"Завтра во время утренних медицинских процедур. Нас отведут в лабораторию для общих тестов. Я создам перебои в системе электропитания, используя свои способности. Когда начнётся хаос, мы нейтрализуем охрану и прорываемся к транспортному отсеку. Там есть грузовой шаттл, готовящийся к отлёту на Землю".

"Ты хорошо изучил планировку комплекса", – заметил Алексей.

"У меня была почти неделя форы, пока ты приходил в себя, – ответил Дмитрий. – Я слушал, наблюдал, запоминал. Мои новые способности помогли… нащупать слабые места в их системе безопасности".

"А медицинский персонал? Доктор Савина и Ветрова?"

"Постараемся не причинять им вреда, если они не будут мешать. Они всего лишь выполняют свою работу. Но если придётся выбирать между ними и нашей свободой…"

Алексей ощутил решимость Дмитрия. Его коллега был готов идти до конца, чего бы это ни стоило.

"Хорошо, – согласился он. – Утром, во время процедур. Будь осторожен, Дмитрий. Не делай ничего… необратимого до тех пор".

"Договорились. Теперь попробуй поспать. Завтра нам понадобятся все силы".

Связь оборвалась, и Алексей снова остался один в своих мыслях. Он лёг, глядя в потолок, размышляя о предстоящем побеге. План Дмитрия был рискованным, возможно даже отчаянным, но выбора, похоже, не оставалось.

Он думал о Соне Ветровой, о её кажущейся искренней заботе. Жаль, что она окажется между ними и свободой. Возможно, в другой ситуации она могла бы стать союзником…

Сон долго не приходил, а когда наконец пришёл, он был полон тревожных видений о светящихся людях, марширующих по полям сражений, управляющих атомной энергией одним движением руки. Армия "радиационных", созданная по образцу и подобию тех изменений, что происходили с ним и его коллегами.