Талый снег

погубить. Я этого Савельева насквозь чувствую. Беда с ним будет, коли замуж за него пойдёшь. Уж лучше в шалаше, да с любимым. Павлик мне слово дал, что никогда тебя не обидит.

Вера лишь беззвучно плакала, не зная, как выразить всю свою благодарность дядьке Сане.

–Беги! Беги и будь счастлива!

Дядя Саня проводил девушку окольными путями, через огороды до околицы. Обнял крепко и перекрестил. Он был уверен, что благое дело делает и спас от неминуемой погибели жизнь дочери своей любимой Настасьюшки.

Глава 4

Мария Арсентьевна рвала и метала, когда, вернувшись домой, не застала сына. На столе только записка лежала, написанная корявым почерком Пашки.

"Мать, зла не держи. Веру Морозову люблю и с ней только жить буду. Как устроимся, дам знать. Не переживай за меня.

Так надо."

Обозлённая на сына, Маруська хотела порвать на мелкие кусочки записку от него. Но, подумав немного, припрятала. Нет уж, Павлик. Мал ты ещё и молоко на губах не обсохло, чтоб матери перечить.

Переодевшись в чистую одёжу, Мария Арсентьевна пошла до Морозовых. Что там Евдокия Петровна думает? Надо бы узнать, да покумекать, как вернуть беглецов. Не любила она это

семейство. В основном из-за Насти. Но делать нечего. Павлик

должен поехать к её брату, и иной судьбы для него, Мария Арсентьевна не видала.

А в доме Морозовых меж тем скандал набирал обороты. Евдокия Петровна за сердце хваталась, Нюрка колошматила своего непутёвого мужа. Санька напиться успел, чтоб выдержать гнев обеих баб.

–Тебя кто просил девчонку из погреба выпускать? – вне себя от злости, орала Нюра. А вдруг мать с расстройства сейчас концы отдаст и останется Нюрка с алкашом мужем одна? Да и Макар Силантьевич встретился им. Телега с лошадкой у него добротные, по деревне разъезжает с каким-то рабочим визитом из городской управы. В костюме да шляпе.

Предупредил, что сразу с сыном придёт. Ни к чему молодых друг от друга скрывать. Пускай сразу обзнакомятся, а к осени свадебку сыграют. Ближе к концу уборочной на полях. Обещал все

расходы на себя взять. Гулять неделю будут, потому как потом вскоре пост и молодые уедут из деревни. Андрей Макарович пока дьяконом при Церкви трудится, но в Епархии о нём словечко уже замолвлено. К весне авось рукоположат в священники.

–А нечего чужой судьбой распоряжаться – взревел вдруг Санька, отталкивая от себя Нюрку. Не рассчитал силы. Жена отлетела к сундуку и ещё немного, стукнулась бы о его край виском. Евдокия Петровна от ужаса даже причитать перестала и за сердце

хвататься.

–Ты что ж, ирод, такой творишь? – тихим голосом произнесла она.

Санька ответить не успел. В сенях раздался негромкий стук и шаги.

–Петровна? Дома? – в приоткрывшуюся дверь заглянула Мария Арсентьевна Макарова.

"Принесла нелёгкая … Сейчас права начнёт качать" -

безучастно подумала Евдокия Петровна, приглаживая

растрепавшиеся волосы. Она зыркнула на Нюрку, которая кое-как поднялась с пола, поморщившись от прострела в пояснице.

-Вечер добрый, соседка – сдержанно поприветствовала Евдокия Петровна – догадываюсь зачем пришла.

–Ещё бы ты не догадывалась. Сманила всё-таки Верка, твоя вертихвостка, сынка моего – вроде и не с угрозой, но близко к этому произнесла Мария Арсентьевна.

–Это ещё надо поглядеть. Кто кого сманил – в голосе Евдокии Петровны появился гонор – не твой ли сынок всё возле моей внучки вертелся? Проходу не давал? А? Прибежала! Вы

посмотрите на неё! К нам, с обвинениями! Моя Верка, между прочим, считай, уже сосватана. За хорошего городского парня. А твой Пашка теперь её так опозорит, что её замуж никто не

возьмёт!

Евдокия Петровна упёрла руки в бока и с вызовом смотрела на Маруську. Она ей в дочери годится. Ровесница Насти. А

разговаривает на равных! Подружку нашла!

–Так и держали бы её возле своей юбки, раз сосватана -

язвительно произнесла Маруся и вдруг, опустившись на табурет, заплакала, утирая бегущие по морщинистым щекам слёзы концами платка – братка мой, Антип, ждёт Пашку у себя.

Поначалу на побегушках побегает, потом до хорошего чина дорастёт. Уж Антипка ему поможет. А я хоть на старости лет вздохнула бы спокойно, за нашего с Васькой сына. У образов с иконами помолилась бы и поблагодарила бы Господа, что вырастить смогла. Сама. И помереть не страшно. А теперь что?

–А пёс его знает что – раздражённо произнесла Евдокия Петровна и, усевшись напротив Маруси, кивнула в сторону зятя – вон этот, шалопай. Зять мой беспутный, выпустил Верку из погреба, ещё и денег им дал.

–Санька, чего ж ты натворил-то! – запричитала Маруся.

–Да идите вы, бабы! – Санька дёрнул ворот рубахи – как беленов объелись. Любят они друг друга, любят! А вы хотите их жизни порушить. Через такой ужас прошли, забыли? Только из руин стало восстанавливаться всё, люди зажили весело и с надеждой в будущее. А вы двух людей решили несчастными сделать?

-Да не любовь это, Санька! Не любовь! – стукнула кулаком по деревянному кухонному столу, Маруська.

–А чего ж тогда? Да Пашка твой ради Верки жизнь готов свою отдать, так же, как и она за него. Эх!… – Санька с горя рукой махнул и вышел из горницы. Вёдрами железными загремел.

–За водой пошёл, в колодец – подала голос Нюра. В словах Саньки было зерно истины. Ну кто будет счастлив? Пашка от своих будущих чинов? Или Верка возле будущего священника? Любви-то у них в жизни уже такой не будет.

–Пусть идёт – успокоилась Маруська. Слёзы её высохли. Она затянула концы платка под подбородком и прямо посмотрела на Евдокию Петровну – вернуть их надо. Любым способом.

–Да я разве против? – взмахнула руками женщина – только как? И где их искать?

Маруська оглянулась на дверь и подсев поближе к Евдокии, понизив голос, произнесла:

–Прошка Фролов, старостой в нашей деревне при немцах был. Помнишь? К нему обратиться нужно. Он всё знает и всех.

Выспросит, найдёт наших беглецов. Ты свою внучку тогда замуж поскорей отдавай, а я Пашку прямиком к Антипу отправлю. Он у меня жёсткий по характеру, мальцу моему быстро пресечёт вольные думки. А там уже пути назад у них не будет. Я никогда не одобрю в снохи твою Верку. Никогда. Так и знай. Немцы моего мужа любимого пытали и измывались над ним перед смертью, прежде чем он подорвался. А твоя внучка от фрица рождена. Не приму. Так и знай.

Евдокия Петровна понимала Маруську. Саму происхождение внучки коробило, да что поделать. Потому и хотела её сбагрить Савельевым. Пускай у них грехи отмаливает.

–Хорошо. Прошка Фролов так Прошка. Сама к нему сходишь, аль мне добечь?

–Лучше ты. Я женщина вдовая, увидит кто, ещё поймёт не так. А ты старая уже, мало ли зачем к нему пришла. С тебя взятки гладки.

На том и порешили. Тёмным вечером, когда Нюрка стерегла уснувшего ещё больше напившегося Саньку, Евдокия Петровна пошла до Прошки Фролова.

***

Павлик и Вера остановились в городе, на квартире у какой-то старушки. Она на станции пирожками торговала, заприметила юную парочку. Расспросила, что да как. Павлик подробностей рассказывать не стал. Наврал, что Верка сестра его. Едут они в Ленинград, к тётке. Отец в войну погиб, а мамка недавно померла. Болела сильно.

Старушка, представившаяся, Раисой Поликарповной,

внимательно выслушала юнца. Осмотрела с ног до головы и предложила остановиться пока у неё, на постой.

–Сестра твоя со мной поспит в комнате, а ты в кухне. Там у меня топчан стоит. Авось в тесноте, да не в обиде.

Вера со страхом посмотрела на Павлика, да только он ей

ободряюще подмигнул. Старушка у него подозрений никаких не вызвала. Божий одуванчик, что с неё взять! А то бы им на вокзале ночевать пришлось, вот тут их милиция и схватила бы.

Документов при них никаких нету. Уж лучше перекантоваться у Раисы Поликарповны, рассудил Павлик.

Покормив новых знакомых и поговорив с ними о том, о сём, Раиса Поликарповна, уложила их спать по разным углам. Сама собралась тихонько и ушла куда-то, думая, что парнишка с девицей спят и её ухода не заметят.

–Страшно мне что-то – зашептала Вера. Она пришла к Павлику и прижалась к нему.

–Что ты, лапушка моя – Павлик в полумраке гладил шелковистые волосы девушки – всего одну ночь у Поликарповной переночуем, а завтра прямиком в Ленинград поедем. В большом городе легче затеряться. Тем более мать рассказывала, что сестра отца там живёт. Мы ни разу не виделись, но если её найти, разве откажет приютить? Я на завод пойду, поступлю в вечерку. Всё у нас

хорошо будет. Главное, что мы вместе.

Вера молчала. Предчувствие у неё нехорошее было. Не верила она, что вот так легко им удалось бежать.

–Павлик … слышишь? Павлик … – горячо зашептала она.

–Что, милая?

–Я хочу чтобы ты … чтобы ты … – сгорая от стыда, девушка не могла внятно выразить своё желание. Зато тогда точно её никакой Андрей Савельев замуж не возьмёт.

Павлик приподнялся на локте, пытаясь всмотреться в лицо Веры. Он, конечно, был уверен в своих чувствах к ней, уже чуть ли не женой своей считал. Да и природа, что ни говори, рисовала в мыслях юноши соблазны.

–Ты уверена? – прошептал он с бьющимся от охватившего волнения сердцем.

–Уверена – ответила Вера. В своём решении, она уже не

сомневалась, подавив в себе всякий стыд. Не чужому отдаст своё сокровище и чистоту. Родному и любимому человеку.

И не знали они, забывшись в объятиях друг друга, что наутро их ждёт беда.

Глава 5

Раиса Поликарповна вернулась домой, едва рассвет окрасил алой зарёй, просыпающийся потихоньку город. Квартира её

находилась в одном из бараков, в спальном районе.

Интеллигентные и брезгливые горожане обходили это место стороной, с презрением отворачивая носы.

Здесь жили освободившиеся из тюрем заключённые, женщины лёгкого поведения и один человек, который держал этот район под собой. Точнее, он лишь изредка здесь обитал, на блатхате, где происходили периодически важные сходки.

Звали этого человека Емельянов Захар Борисович. Емеля. Для тех, кто входил в его так называемую банду. А насчитывала она ни много, ни мало – одиннадцать человек. От шестнадцати до двадцати семи лет. Самому Емеле было около тридцати. Ярый комсомолец, активист и спортсмен. Имел даже орден Трудового

Красного знамени и возглавлял смену на оборонном заводе, где трудился в обычное время.

Никто бы не подумал на него, что он может иметь обратную сторону своего существования на этой земле. Вежливый, скромно улыбается. Выдавали только глаза. И то, если приглядеться и прицепиться. Цепкие, жёсткие.

Банда Емели орудовала в городе не один год. Налёты, разбой.

Милиция не могла вычислить их и поймать хотя бы одного. Работали по наводке, под прикрытием, через подставных лиц. Чисто, не оставляя следов и меток.

Раиса Поликарповна имела прямое отношение к Емеле. Она была его родной матерью и ещё до войны была осуждена по серьёзной статье. А в сорок втором, её отправили в штрафбат, искупать долг перед Родиной, своей кровью. Её сыну тогда было шестнадцать, а ей сорок шесть, и она просто хотела жить.

Прошла все тяготы, ужасы и несправедливость решения

трибунала. Много раз была на волосок от смерти. Кто ей пожалел бы? Она же из штрафбата. Отработанный кусок мяса. Её не жалко. Когда в сорок пятом пришла победа, Раиса не поверила своему счастью. Она искупала свой долг перед Родиной, как могла. Но в последний момент перед тем, как советская армия окончательно разбила немецкие войска, попала в плен.

Когда её освободили, она не чаяла, как вернуться домой, к сыну. Но снова суд. Разбирательство и приговор – изменница Родины. Раису отправили в спецлагерь НКВД. Она пробыла в нём десять лет. Попала под амнистию. Домой вернулась уже больной старухой.

Молодые голубки спали в объятиях друг друга, когда Раиса Поликарповна стукнула входной дверью.

–Ой! – девушка испуганно накрылась с головой, сгорая от стыда. Пашка тоже проснулся и вытаращил глаза, не сразу вспомнив, где они находятся с Верой.

–Спите, спите. Рано ещё – притворно ласково произнесла Раиса Поликарповна – это мне на станцию уже пора. Пирожочков сейчас только соберу.

Женщина спрятала своё ухмыляющееся лицо, отвернувшись к кухонному шкафчику. Она сразу поняла, что никакие это ни брат и сестра. Беглецы. От кого и от чего сбежали, её не волнует. Кому надо, она про них уже сказала. Так что ей поскорее надо скрыться из дома, чтоб не мешать серьёзному разговору.

Пашка смущённо одевался, пока Раиса Поликарповна стояла спиной к ним.

–Холодно у вас по ночам. Замёрзли мы – попытался хоть что-то сказать он в своё оправдание.

–Так, конечно, холодно. Стены у барака тонкие, окна худые. А на улице похолодало, дождь – степенно говорила Раиса

Поликарповна, собирая свою сумку.

"Эх … Сено хоть успели собрать наши аль нет?" – обеспокоенно подумал Пашка, выглядывая в окно. И вправду дождь. А они с Веркой одеты кое-как и тёплых вещей совсем нет у них.

–А расписание поездов не знаете? До Ленинграда? – с тоской спросил Павлик. Сбежал с Веркой и тут же сомневаться начал.

Правильно ли? Удастся ли им сестру отца найти в далёком Ленинграде? Примет ли она их? Возьмут ли его на завод? Много вопросов и сомнений появилось в голове у юноши. Да и Верка …

В ответе он за неё теперь ещё больше. После того, что между ними произошло.

–Да переждите ещё малость. Говорят бандиты пока орудуют поблизости. Со дня на день выловят их и спокойно поедете. Хоть в Ленинград, хоть в Москву. Пошла я. На станцию. Двери не запирайте, потом не отопрёшь. Дверь села от влаги, а починить некому.

–Так давайте я починю! – обрадовался Пашка. Хоть чем-то руки займёт. Раиса Поликарповна подозрений у него не вызывала, а тащиться на перекладных до Ленинграда в такую погодину мерзкую, не очень хотелось.

–Инструменты в кладовке найдёшь, в конце коридора.

Входная дверь хлопнула опять и наступила тишина, лишь старые ходики монотонно тикали в комнате Раисы Поликарповны.

-Давай уедем, Павлик! Не спокойно мне – Вера высунулась из под шерстяного покрывала.

–Не накручивай себя, Верка. Доверься мне. Ну куда мы сейчас? А заболеет кто из нас? Где лечиться, чем? До Ленинграда путь не близкий. Несколько суток добираться нам придётся. А погода, видишь, испортилась как.

–Всё же лучше в такую погоду добираться, чем здесь оставаться.

–Да чем тебе тут не нравится! – вспылил Пашка – тепло, сухо. Не знает нас никто и не найдёт здесь. От своей деревни далеко мы уже уехали. Раиса Поликарповна нас не гонит. Почему бы не воспользоваться её гостеприимством?

–А куда она ночью уходила? Тебя не волнует это вопрос?

Вера натянула кое-как под одеялом свою одежду, то и дело краснея под взглядами Пашки. Нашло на неё что-то ночью. Грех взяла на душу, не сберегла честь до свадьбы. Почему-то решила, что если Пашка первым будет, то значит и по жизни ей с ним идти дальше, рука об руку. А сейчас, глядя на него, стала

сомневаться. Беспечный он какой-то, опасности не чувствует и с ней спорит.

Понятно, что главного включил. Но всё же … Испокон веков мужик – голова, а женщина шея. Значит, прислушиваться должен и к ней тоже.

–Мало ли куда. Может сторожит где-нибудь. Жить-то надо на что-то. Она одна по всей видимости. Ни детей, ни внуков не видать.

Пашка осмотрелся. Квартира только сейчас ему странной

показалась. Ни личных вещей, ни мебели лишней. Конура какая-то и вид совсем не жилой.

Пашка полез по шкафам. Ни посуды какой, ни кружки. Даже из еды ничего нет!

–Давай, Вера, собирайся. Теперь и мне тут что-то не хочется оставаться.

Вера обрадованно соскочила с топчана. Наконец-то Пашка прозрел и начал здраво мыслить! Только не удалось им и шагу

ступить. Входная дверь со скрежетом распахнулась и в квартиру по-хозяйски вошёл какой-то мужик, а с ним ещё двое.

–Ну, здорово. Голубки – процедил самый главный из них. Вера сразу его определила. Весь его вид был вызывающим и властным.

Он окинул пристальным взглядом Пашку, потом переместился на Веру. Незаметно кивнул одному из своих сопровождающих. Тот двинулся в сторону девушки.

–Вы кто? – голос Пашки был испуганным. Шутка ли! Навряд ли это мирные соседи. Больно на бандитов смахивают.

–Сейчас объясню – тот, что с самокруткой в зубах, резко выхватил стул и оседлал его. Кивнул в сторону Веры – в соседнюю комнату уведите её. Мы с мальцом пока побазарим. И чтоб без шуток там. Иначе ухи надеру.

–Емель, чего ты с ними церемонишься? Популярно в двух словах объясни и всё.

–Валет, я смотрю, ты главный у нас? – тоном не предвещавшим ничего хорошего, произнёс Емеля.

–Да я что? Так … – пожал плечами струсивший враз, Валет. Он обратился ко второму напарнику – давай, Штырь, тащи девку в комнату.

–Оставьте её! – хотел броситься на помощь Вере, Павлик. Но Емеля подставил парню подножку, и он с грохотом растянулся на грязном дощатом полу.

–Здесь я решаю, кого оставить, а кого нет – Емеля приблизил своё страшное лицо к Павлику и цепко обхватил его за горло – никуда твоя девчонка не денется. За ней просто пока присмотрят, а мы поговорим. И от твоего дальнейшего решения, будет зависеть её судьба.

Глава 6

Евдокия Петровна не находила себе места. Визит сватов

пришлось пока отставить. Соврала, что внучку её после поля скрутило, да так что пришлось везти на телеге до райцентра. В больницу положили её.

Савельев Макар Силантьевич расстроился. Спросил, не надо ли чего передать? Может, гостинец какой? Его рабочий визит в деревне Макеевка окончен, он сам в город возвратиться должен.

Дела ждать не будут. А должность у него добротная, не до праздного отдыха. Евдокия Петровна замахала руками, все поджилки внутри затряслись, а ну как обман раскроется?

–Что ты, Макар Силантьевич! Премного вам благодарны, но уж как-нибудь своими силами справимся. Верка у нас девка крепкая, выдюжит любую напасть. Ты не беспокойся зря. Как выпишут её, так дам знать вам.

Повздыхал Макар Силантьевич, посетовал. Да делать нечего.

–Видно, пока Господь не допускает моего Андрея к женитьбе. Что ж … До осени подождём, а там разом свадебку и сыграем.

На том и порешили. Евдокия Петровна смогла наконец

выдохнуть. Савельев упрямо желал женить своего сына именно на её внучке, это уже хорошо. Значит, новую кандидатуру искать не будут. А пока суд да дело, Прохор отыщет беглецов. Обещал из-под земли достать. Обоих.

Если у Морозовых всё разрешилось более-менее спокойно, то у Марии Арсентьевны Макаровой назревал скандал. Её брат Антип сам решил наведаться к сестре в деревню. Окинул грозным взглядом пустую избу и басовитым гласом спросил:

–Где сей паршивец? Твой сынок непутёвый? Где он?

Маруся глазами по углам забегала. Сразу-то и не сообразишь, что сказать. А то брат разозлится да знать их не будет. С него

станется. Обидчивый больно и злопамятный.

–Дык председатель колхоза моего Павлика послал с разведкой в другие колхозные угодья. Доверяет мальчонке. Токмо на него и надеется. Ты же знаешь, надо, чтобы мы от других-то не

отставали по показателям урожайности. Проверка нонче вот и так была. Из городу – подняла указательный палец вверх

Маруська. Вралось вроде бы складно, сама даже поверила.

Вот только Антипку не так просто обмануть. Сдвинул он свои кустистые брови да уселся за стол. Ростом высокий,

телосложением крупный. Еле жилет на пузе застегнул. Того и гляди пуговка оторвётся.

–Ладно. Председатель лицо уважаемое, с ним спорить не буду. Тогда ночку у тебя заночую, сестра. А завтра спозаранку обратно к себе. Но глядай у меня – легонько стукнул Антип своим крепким кулаком – чтоб Павлик к осени у меня был. Хотел пораньше его в курс ввести и представить кому надо. Но да ладно. Пущай пока труду научится. Успеет в конторе штаны протереть свои.

Вот уже и Мария Арсентьевна с облегчением вздохнула.

Мысленно ругала Прохора Фролова последними словами. Месяц как уехал, и ни слуху ни духу от него. Нашёл аль нет беглецов-то?

***

Вера вынуждена была ходить каждое утро с Раисой

Поликарповной на станцию. Потому что Пашка согласился войти в банду Емели.

–Из-за тебя согласился, иначе хана тебе будет. Я один. Что я могу против целой банды? – шептал по ночам Пашка, крепко обнимая Веру.

–А разве сбежать нельзя?

–Куда там … Думал я уже об этом. Да только люди Емели везде промышляют. Нас быстро найдут, и ещё хуже тогда будет.

Сбежали от одних оков, чтоб другими себя сковать. Эх, права ты была. Да я, дурак, не послушал. Не нужно было этой Раисе

доверять. Она на станции не случайно ошивается. Работа у неё такая. Молодых отлавливать да к себе зазывать. Емеля этот город к своим рукам прибрать хочет. А для этого набирает людей и пихает их повсюду. На завод, в больничку, в конторы. В милиции свои подвязки есть. Тяжело нам от него отвязаться будет, но мы попробуем.

–Опасно это всё, Пашка. Боюсь я – Вера еле сдерживала слёзы. Ещё одна проблема у неё появилась. Да как Пашке сказать, не знала. Не вовремя всё это, ох как не вовремя.

–Этот Емельянов уже года три как в городе орудует. Мне просто нужно выйти на того, кто наверняка его никак отследить не

может. Они же весь город в страхе держат! Глядишь, и я похвалу, да награду заработаю за содействие в поимке опасной банды.

–Тс-с-с … – Вера прислушалась. Ей показалось, что Раиса

Поликарповна еле слышно приблизилась к двери, подслушивает.

Ночевала она теперь с ними, в этом бараке. Чтоб не вздумали бежать.

–А мне нравится такая жизнь, Верка! Чем плохо? Денег можно заработать, да и Емеля мужик неплохой, справедливый. Ему бы в горком пробиться или обком. Вот где бы он порядок навёл, – громко произнёс Пашка. За дверью раздались тихие

удаляющиеся шаги.

–Подслушивала – прошептала Вера и покрыла лицо Пашки быстрыми поцелуями – миленький мой, будь осторожен только, прошу! Не лезь как зря на рожон. Вспомни поговорку: чем тише едешь, тем дальше будешь. Не торопись и выжди момент. Он обязательно наступит!

Емеля вскоре затеял одно крупное дельце. Давно в сторону

сберкассы посматривал. Денег там должно быть немерено. Людей своих поставил следить. И наконец, в один прекрасный день понял: пора.

–Главным поставлю тебя, – "обрадовал" он Пашку – заодно и посмотрим на что ты способен. Пройдёшь испытание – своей правой рукой сделаю. Парень ты башковитый, далеко пойдёшь.

Емеля и вправду видел в Пашке большой потенциал. Нравился он ему своим решительным взглядом. Не ёрничал, не пытался угодить. Говорил всё чётко и по существу. Давно он себе такого мальца искал. Те, что рядом с ним сейчас – это шестёрки. Мать родную продадут и не вздрогнут.

–Когда? – только и спросил Пашка. Внутри всё оборвалось. Ему вручили пистолет. Значит, придётся стрелять по живым людям, чтобы доказать Емеле, что он окончательно вошёл в банду.

–Завтра днём. За пятнадцать минут до закрытия на обед, – отрывисто ответил Емеля – иди пока домой. Девчонку свою потискай. А то вдруг не скоро придётся ещё или вообще не придётся.

Раздался противный хохот собравшихся. Пашка опустил глаза, в которых промелькнула такая жгучая ненависть ко всем. Грязные людишки … Без чести и без совести. Разве за них воевали деды и отцы? Чтобы они оскверняли землю своими преступными

делами и решали судьбы измученных войной людей? Ведь только голову подняли, вздохнули свободной грудью!

Юноша летел по пустынным тёмным улицам к баракам. Он сунул руки в карманы брюк и ничего перед собой не видел. Как бы ему хотелось собственноручно расстрелять эту банду! Уничтожить их, чтобы они не несли зло мирным жителям.

–Эй, парень! – прозвучало откуда-то из-за кустов.

Пашка даже в сторону отпрыгнул от неожиданности.

–Кто здесь? – хрипло спросил он. Вспотевшая ладонь схватилась за рукоятку пистолета. Этот проулок был тёмным и никогда не освещался. Пашка даже не почувствовал, как к нему подошли сзади. Крепкие руки схватили его с обеих сторон и потащили в заброшенное здание ткацкой фабрики. Емеля, что ли, так шутит! Проверяет всё его на вшивость.

–Макаров Павел Васильевич?

В лицо Пашке посветили ярким фонариком. Он зажмурил глаза и отвернулся. Как его настоящее имя узнали? Ведь даже

Емельяну он представился Стёпкой Волковым.

–Парень, лучше отвечай по-хорошему. Иначе будем

разговаривать с тобой под протокол и совершенно в другом месте …

–Так вы из милиции? – обрадованно перебил Пашка.

–Особый отдел по борьбе с преступными группировками. О нас практически никто не знает. Мы работаем не напоказ.

Пашка мысленно так был рад. Он уже и сам хотел в милицию сдаваться, да боялся, что за ним Емеля следит или кто-то из его банды.