Элион. Зеркало пепла

Юрий встал на колено – пальцы правой руки сами схватили бетон, а левой – пустоту, как будто там была рукоять. Глаз карнизника – зелёная луна – на миг встретился с его вертикальным зрачком. Внутри что-то сказало:

цель: ПОДПИТКА (МИРИЙ), ДИСТАНЦИЯ: 2.9 м

схема: СХВАТИТЬ КОРЕНЬ ПЛАЩА → ИНЖЕКТ/ОТТОК (0.8 с)

Он не понял, но знал. Побежал – не как человек, как пружина, короткими прыжками, и врезался плечом в мокрый шов под челюстью. Левая рука раскрылась – не пальцами, лепестками, и ввинтилась в корень плаща – там, где мембрана садится на мышцу.

Мир вспыхнул изумрудным. Кожу обдало холодным жаром, по шее прошли чёрно-зелёные капилляры. Каркас на спине загудел, как хищная пчела. Юрий тянул – не рукой, всем телом, и чувствовал, как песня из твари проваливается ему внутрь и гаснет.

– Держи! – Ласточка резанула связку, чтобы «плащ» отлип. Аркан дал ещё один – в ту же щель.

Карнизник сжался, как сдувающийся мешок, крик развалился на рваные звуки. Плащ сполз, липкость ушла. Грави-якорь удержал ногу, и чудище упало на бок, бьющимися крыльями по пыли.

– Назад! – Короста знал, как умирают такие – хвостовой удар. Пекарь рванул Пыжа дальше. Сажа наступила «Соломинкой» на нерв у сустава, чтобы дожечь. «Саламандра-9» дала короткий язык – достаточно, чтобы не заорать весь мост.

Тишина прибыла кусками: сперва вернулся гул моторов, потом шорох песка под обувью, потом дыхание в груди. Тина выключила «Сурка» – песни рядом не было.

Юрий отпустил. Из-под его левой руки капнуло – густая тёмно-изумрудная капля. Она впиталась в щебень, оставив холод. Внутри ощутилось больше, чем было минуту назад. Совсем чуть-чуть – но больше. Как будто кто-то поставил дополнительную ступеньку под его шаг.

Ласточка видела всё. Как по шее у него выступили чёрно-зелёные жилки и тут же ушли. Как взгляд на миг стал слишком долгим – оценивающим, нечеловеческим – а потом вернулся. Она коснулась медной скрепки в волосах. Запомнила.

– Живы? – ровно спросил Аркан.

– Живы, – ответили ему несколькими голосами. Пыж только матерился шёпотом – и плакал почему-то.

Сокол сверху провёл оптикой по рёбрам.

– Стая ушла, – сказал он. – Чисто.

– Пелены – перезаряд, стропы – проверить, – Короста уже считал, сколько ремонтных движений уйдёт. – Клетку – в кузов и привязать по-человечески, а не как… – он бросил взгляд на обломанную петлю.

Тина присела рядом с Юрием, вытащила из подсумка бинт, дерзко и осторожно перевязала его ладонь, хотя раны как будто и не было.

– Ты, – сказала она тихо, – музыкант, что ли?

– Нет, – сказал он. – Слышал. И держал.

– Тогда ты – Орф, – она улыбнулась сквозь дрожь. – Раз музыка в тебе слушается.

– Тина… – предупредил Аркан.

– Что? – она будто спохватилась. – Клички липнут, я проверяла. – И шёпотом, уже ему: – Орф… нравится?

Юрий вдохнул и кивнул. Где-то внутри голос отозвался:

Дополнительное Имя: ORF – ЗАДАНО (локально)

примечание: ИДЕНТИФИКАТОР НЕ ОФИЦИАЛЕН

– Вперёд, – сказал Аркан. – Здесь не стоим. Сажа – взрыв за нами, без фанфар. Идём до спуска. Там – перекур, воду – по глотку. Дальше – к городу.

Караван пошёл. Под эстакадой остались обугленные перья, вмятина от «якоря», пятно изумрудного в щебне и мутная мысль у каждого: сегодня повезло. И музыка – на минуту – послушалась человека

Шиши́ги взяли ход, джипы – хвостом. В кабине пахло железом, старым маслом и «утром» от Котла – сладковатым супом в термосе. Орф сидел на лавке спиной к борту – связанный, но уже среди; рядом – Тина, напротив – Ласточка, по краям – Короста и Пекарь. По рации шёл сухой шум – Сокол держал горизонт.

– Ну что, Орф, – Тина кивнула ему, будто проверяя, прижилась ли кличка, – у нас на рынке каждый знает, чего хочет. Я – фильтры и сладкое. Клёп – резину и ругаться с продавцом. Монах – тоже сладкое, только для души – бумагу да книги.

– Бумагу? – переспросил он.

– Писать, – отозвалась Ласточка, не отрывая взгляда от дороги. – Иногда слово лечит лучше бинта.

– А я хочу напиться, – сообщил Пыж из передней, на радость всем. – И в бордель. С наукой обняться.

– С какой ещё наукой? – хмыкнул Гвоздь.

– С древней, – Пыж посерьёзнел. – Практической.

– Смотри, не отхватить опытный образец Хорна, – сказала Тина.

– Возьму Пелену – и в бой, – гордо ответил Пыж.

– В бой с кем? – уточнил Пекарь.

– С собой, – Пыж вздохнул. – Я себе не нравлюсь трезвый.

– Короста? – спросила Тина.

– Стропы, болты, мозги к винтовкам, – буркнул тот. – И если повезёт – ящик совести. На вас всех.

– Мелисса – в реактивах утонет, – подал голос Шнур. – Сивер на рынок ради чипов, а на самом деле глазами будет искать “Ломоносов”. Ему уже снится этот твой универ.

– А ты, Ласт? – Тина покосилась.

– Тишину, – коротко ответила Ласточка. И добавила, честнее, чем собиралась: – И снять долг. Если найдём кого-то, кто умеет.

Она тронула под ключицей – невидимый ИК-маркер жёг не кожу, а память.

– А Аркан? – спросил Орф.

– На аукцион идёт, – сказал Гвоздь, понижая голос на полтона. – Закрытый, элионский.

– И что он там… – Орф поискал слово, – купит?

– Не наше дело, – отрубил Короста. – Когда нужно, он сам скажет.

– Если скажет, – буркнул Пыж. – Там такое творится – музыка для богачей: чипы, бронь, иногда люди.

– Люди не товар, – глухо сказал Пекарь.

– Там – товар всё, – тихо вставила Ласточка.

Орф повернулся к ним:

– Кто такие элионцы? Что это за… Элион?

– Город, – сказала Тина. – В небе. Пузо серебряное, как рыба под облаками. Там всё ровно: свет – как по линейке, вода – без песка, ветер пахнет денегами. Они сверху смотрят и покупают. А мы снизу – работаем и умираем.

– Они люди, – уточнил Монах, – но ведут себя как богам велят.

– Нас там не считают людьми, – чётко добавила Ласточка. – Мы – инструменты. Зато платят Мирием и железом. Иногда – долгом.

Орф слушал и чувствовал, как внутри что-то холодеет не от страха, а от узнавания. Мир наверху, мир внизу, лестница между – и кто-то держит её ногой.

– Сокол, доклад, – попросил Аркан.

– Тишина, – ответил Сокол. – Ненормальная.

Моторы подняли тон. Дорога выровнялась на пару километров, будто кто-то выстриг её заново. Они успели обменяться ещё парой пустых фраз, когда свет фар лёг и потух – не сразу, как свечи – сдавился внутрь, как если бы воздух стал густым.

– Стоп— – начал Гвоздь, но не успел.

Впереди, на оси дороги, вырезалась фигура. Плащ – матовая мембрана. Полумаска. Линзы щёлкнули. Арбитр Пепла заполнил всё, что раньше называлось «расстояние».

– Кто ты? – спросил он. Голос ровный, как нож по льду.

– Аркан, – так же ровно. – Человек.

– Что несёшь?

– Инструменты, долги и усталость.

– Зачем пришёл?

– Купить завтра.

Пауза. Плащ шевельнулся, как зверь под шкурой. Линзы перещёлкнулись – мельче – и остановились… на Орфе. Он не шевелился, но по спине уже ползли маленькие холодные искры.

канал: СКАН / ИДЕНТ

статус: ЗАПРОС ОТКЛОНЁН

примечание: СИГНАТУРА – НЕЯВНА, НО СХОДНА

– Проход, – сказал Арбитр. И шагнул не вперёд, а вдоль борта, как режут по коже – сбоку.

– Не мельтешим, – сказал Аркан. – Сурок – пульсом.

– Пульс – включён, – Тина крутанула регулятор. Воздух засушило.

Арбитр в этот момент двинул запястьем. Коготь-Осмий выпал как буква. Два глухих «данк» – и стропы преобразователя перерезаны, груз кренится.

– Стоп! – Пекарь упёрся плечом в борт, взял вес; Короста уже считает новые углы.

– Гвоздь, держи левый! – Аркан поднимает Смарт-.50 и бьёт в корень плаща. Искорка. Плащ слёг – но не отлип.

Арбитр второй рукой дал короткую очередь кинет-стежков: у Гвоздя вырвало оружие, «Саламандре» Сажи сломало крепление. Плащ шевельнулся, и Грави-гривна прижала сразу троих к бортам – как давка, только без людей.

– Ласт, – выдохнула Тина.

– Ключица, левый шов, – отрезала Ласточка и ушла в правую дугу. Один шаг – рез – отрыв. Её вибро-клинок прошил фастекс подвеса, щелчок – и грави-модуль просел на долю силы.

– Живы? – проверил Монах.

– Живы, – из разных мест.

Стая-мушки Арбитра разом осела на радиатор и на корпус Сурка – блестящие «мушиные глазки» пилили тепло и ток. Сурок завыл тоненько – перегрев через десять секунд.

– Держу пульс, – Тина.

– Держи голову, – Ласточка, и на третьем шаге – укол ещё раз – по резервной скобе подвеса. Арбитр на секунду сел на одно колено – не упал, упёрся.

И тут в небе насвистел Глас-Хора – коротко, равно в разные уши. У Ласточки стало узко в лбу, как будто туда ввинтили ледяной гвоздь. Рысь, шедшая флангом у насыпи, дёрнулась: звук был похож на рвущуюся верёвку. Она сделала шаг в пустоту.

– Рысь! – крикнул Пекарь. Поздно. Она ушла вниз – между плит, на арматуру. Крик не случился – воздух его не взял.

В Орфе что-то распахнулось и встало.

канал: ВЕСТИБ / ПЕСНЬ

уровень: ПИК

опция: АНТИФАЗА (1.6 с) – АКТИВИРОВАТЬ?

Он даже не сказал. Просто сделал. Мир сровнялся на полтора удара сердца. «Глас» потускнел, уши вышли на воздух.

– Сейчас! – Тина на этот просвет поддала «Сурка» и выжгла полосу между Ласточкой и Арбитром. И – из-за интерференции – на миг вспыхнула чистая сигнатура Орфа.

Линзы Арбитра щёлкнули, как замки.

– Memento, – сказал он, почти ласково. – Зеркало.

– Клёп! – гаркнул Аркан.

– Пошло! – Клёп дёрнул рычаг. ЛЭП справа вздохнула, кабели пошли вниз, как чёрный дождь. Сажа подорвала нижнюю связку – и между ними и Арбитром свалилась стена из проводов, железных лап и пыли.

– Коридор! – Тина.

– Пелены! – Короста.

– Выход! – Аркан.

Они прошили завесу, как нож через мокрую ткань. Арбитр не стал лезть сквозь искры и железо вслепую – встал и смотрел, пока караван проходил сквозь собственный дым.

– Живы? – спросил Аркан на ходу.

– Живы, – ответили.

– Рысь, – сказал Сокол сухо. – Нет.

На секунду никто не сказал ничего. Только Саламандра Сажи полыхнула полосой – ритуальный огонь в пустоту.

– Доклад: «Сурок» – на волоске, стропы – минус два, преобразователь – гуляет, – Короста уже шил расчётами дырки в воздухе. – Если он пойдёт с нами, мы ляжем на повороте.

– Он идёт, – сказал Сокол. – Справа, по кромке. Не спешит.

Аркан побледнел – не лицом, решением. Посмотрел на людей – на живых.

– Мы спасаем живых, – сказал он ровно. – Клетку – снаружи. Воды оставить. Кто против – назовите имя того, кто пойдёт вместо.

Тина вскинулась, как кошка – и опустила глаза. Пекарь молча стянул ремень, Гвоздь отвёл взгляд к небу. Монах сложил пальцы лодочкой:

– Пусть путь судит. Мы – не боги.

Клетку сняли аккуратно – насколько умели. Поставили у поломанного щита с выцветшими буквами «ГОРО…». Котёл поставил канистру воды сбоку, как у постели больного. Тина сунула через прутья плед и кусок сахара:

– Не умирай, – сказала она. – Я… ненавижу похороны.

– Постараюсь, – ответил Орф, и голос у него был ровный – так ровно бывает только у тех, кому очень холодно внутри.

Ласточка подошла последней. Она вынула из плоской жестяной коробочки тонкую алюминиевую пластинку – процарапанная фраза легла в её ладонь, как лезвие.

– Возьми, – сказала она. – «Выбирай, что считать правильным». – Сенека.

Он пальцами – неловкими, наполовину железными – принял пластинку, как принимают чьё-то тепло.

– Держись того, что внутри, – добавила она. И вполголоса, словно самому ветру: – И не улыбайся злу.

– По машинам, – сказал Аркан. Никакой драматургии. Техника любит простые слова.

Караван пошёл. Не оглядываясь – иначе идти было бы некуда. Последним задержался Пекарь. Он кивнул Орфу – коротко, как носильщик, выносящий тяжёлое:

– Дыши. Живой – это кто дышит.

И ушёл.

Пустошь вдохнула. Ветер тронул обрывки плакатов, столб ЛЭП простонал кабелем. На гребне рельефа стоял Арбитр. Он не приближался. Смотрел. Плащ шипел ветром. Линзы щёлкнули.

– Зеркало, – сказал он тихо. И повернул туда, где уходили его люди.

Орф остался один. Клетка, прутья, пластинка с царапанной строкой в ладони. Внутри ИИ заговорил шёпотом, почти по-человечески:

режим: ВЫЖИВАНИЕ

ресурс: НИЗКИЙ

совет: МИНИМАЛЬНЫЙ ХОД К УКРЫТИЮ; ИСПОЛЬЗОВАТЬ ДЕФОРМАЦИЮ СВЯЗЕЙ (ЦЕПЬ)

Он посмотрел на звено. Вдох – вдох – долгий выдох. Спинной каркас отозвался изумрудной болью.

опция: МИКРОВСПЛЕСК (МИРИЙ) – 0.4 с

– Да, – сказал он тихо – не кому-то, себе.

Жар шипнул в железе. Звено лопнуло – чисто, как лёд. Он выбрался, взял обломок, встал. Небо было низким, как крышка. Но где-то далеко светлело – линия, похожая на дорогу.

– Я – человек, – произнёс он вслух. – А люди – живут.

И сделал первый шаг.