Клуб «Твайлайт». Часть 1

Я потянулась к книжке, радуясь созревшему в голове плану:

– Еще не поздно. Прочитаю повнимательнее и выясню, что случилось. Может, помогу Ренату. Он не с ней, уверена. Он так тщательно избегал любого упоминания ее имени… Бедный мальчик искал Марину после того, как она уехала, я знаю точно. А вдруг он ее помнит? А вдруг до сих пор ищет?

Муж с сомнением покачал головой:

– Столько лет спустя? Хотел бы – нашел бы. С его-то возможностями.

– Да, ты прав, – я убрала руку от дневника. – Это мои авторские фантазии. Я опять все выдумала. Может, у человека проблемы с бизнесом! Может, он не здоров! И жениться, кажется, собирается. А я, старая, приняла рассеянность за нерешительность, желание поделиться болезненными воспоминаниями… У кого что болит, тот о том и говорит.

Валера пожевал губами и сказал:

– Ладно, решай сама. Тебе с этим жить.

Знаю, знаю, дорогой. Думаешь, легко идти на компромисс с собственной совестью? Но вот уже несколько дней, после звонка Рената, в голове прокручивается одно и то же воспоминание. Я постепенно восстанавливаю его в деталях. И эти осенние мотивы на обложке…

… Тот день… Осень отцветала. С деревьев облетали акварельные листья. Я остановилась перед зданием университета, впитывая остатки солнечного тепла. Скоро похолодает. Буду просыпаться в остывшей квартире, спешить на электричку и дремать в промороженном вагоне. Будут ледяные дожди и ветра. И колючие свитера. И промокшие ботинки. И сонные, вялые студенты. Но сегодня еще есть повод для радости. А мне так немного нужно, чтобы стать счастливой, пусть даже ненадолго.

У меня было несколько «окон» в расписании, и в начале третьей пары я решила выпить кофе в кафетерии. Замок на двери аудитории был старым и плохо закрывался, я каждый раз мучилась, дергая ключ из стороны в сторону. Прозвенел звонок. Мимо заметались студенты, расслабившиеся во время большой перемены. Я почему-то подняла голову и выхватила взглядом рыжую девочку, неспешно направляющуюся в сторону лестницы. Кажется, о ней упоминал на днях наш хоровик. Маша или Марина, первокурсница, поет в хоре у Тараса Семеновича – новая «звездочка» нашего факультета.

Нужно, кстати, с ним поговорить. Энергичный, говорливый старичок-хоровик все уши мне прожужжал. Надо, Вера Алексеевна, создавать студенческий театр, надо, дорогая. Есть КВН, есть несколько музыкальных групп. Но театра нет! Я и сама знаю, Тарас Семенович, что театр нужен. Я не против, но скоро зима. Вот именно, Вера Алексеевна, именно потому, что зима. Пусть будет веселье! Пусть будут песни! Давайте поставим оперетту! Нет, оперу! С вас режиссура, с меня – голоса!

Я бездумно следила за рыжей девочкой. Очень хорошенькая, белокожая, с пухлыми щечками, очаровательными веснушками и голубыми глазками. Волос целая копна в мелких кудряшках. Настоящая Пьеретта. Среди общего гомона и суеты шагает себе спокойненько, за плечами рюкзачок, в ушках – наушники, они все теперь ходят с маленьким, плоскими коробочками, полными трескучей музыки. А вон, в нескольких шагах позади, вырулил из вестибюля Ренатик Муратов. Хороший мальчик, но избалованный и хулиганистый, мы с ним дружим, а вот другие преподаватели на него жалуются, но сделать ничего не могут: дядя у Муратова в спонсорском комитете. Не могу плохого сказать о Ренате – знаю его только по своему факультативу, «истории искусства». На семинарах он активный, вдумчивый, любит каверзные вопросы.

Вот Ренат идет по коридору, засунув руки в карманы черных джинсов, растопырив локти и подняв плечи, чтобы с них не скатывалась лямка сумки. Резковатый, модно растрепанный и сосредоточенный. Рыжая девочка вдруг остановилась и оглянулась. Муратов стремительно прошел мимо, исподлобья глядя вперед, почти коснувшись ее плечом, поток воздуха от его движения всколыхнул рыжую копну. Девочка проводила Муратова взглядом огромных голубых глаз, поворачиваясь вслед за ним, словно флюгер. Пушистые ее бровки поднялись, свелись вместе, она застыла посреди коридора.

Я стояла возле двери с чертовым ключом в пальцах и с изумлением рассматривала свои руки, покрывшиеся гусиной кожей. Что это только что было? Что меня так взволновало? Почему из всей студенческой толпы, носящейся взад-вперед перед парой, я разглядела лишь этих двоих?}

… Я вернулась в настоящее из далеких воспоминаний и решительно раскрыла дневник Марины. Нет, ребята, не нужно больше читать мне морали, слушать вас все равно не стану, а с совестью своей я как-нибудь договорюсь.

Муратов позвонил через четыре дня, когда я измаялась, все вспомнила и все отпустила.

***

Ренат стоял в проеме раздвижного окна на террасу. Он заспался и припозднился с пробежкой (солнце уже поднялось и слепило бликами от воды). Все потому, что он опять долго не мог заснуть – ворочался и пинал подушки, потом сполз на пол и задремал у окна под пение цикад из сада и унылые вопли чаек.

Прошло несколько недель с их расставания. От Альбины он ожидал слез и упреков, а она просто сообщила ему о своих претензиях и требованиях, сухо, деловито, и пошла собирать немногие свои остававшиеся в доме вещи. В тот момент Ренат почувствовал такое облегчение, что условия уже бывшей подружки показались ему ерундой, скромной платой за год совместной жизни, компенсацией за разбитое, а может, судя по поведению Альбины, и не столь уж разбитое сердце. Они договорились встретиться у нотариуса на следующей неделе, а пока агент подыщет девушке жилье и подготовит необходимые документы. Уходя, Альбина задержалась у двери, опустила к ногам небольшую дорожную сумку и посмотрела на стол, где на экране открытого ноутбука крутилась заставка (Ренат с утра проверял отчеты по авторским отчислениям), потом вздохнула и… вышла.

Ничего не поняв, Ренат проводил Альбину до такси – воспользоваться его машиной и услугами Макара она наотрез отказалась, чему Макар был несказанно рад и даже проявил какие-то положительные эмоции на вечно невозмутимом лице. Неприязнь между подружкой и шофером (по совместительству личным помощником Муратова) уже давно не была секретом. С чего она началась? Рената это никогда не интересовало. Но сегодня, похоже, праздник не у него одного.

Программа в «Твайлайте» менялась два раза в месяц. Пока один состав труппы работал текущий проект, второй репетировал новый. Программа открывалась определенной песней, и все музыкально-танцевальные номера подбирались под ее тематику. Свет, подтанцовка, сценические спецэфффекты – в первом выступлении задавалось настроение всего вечера.

По традиции выбор кавера принадлежал генеральному директору, то бишь Ренату, и тот относился к нему со всей серьезностью, заранее обсуждая и прорабатывая нюансы будущего номера с музыкальным постановщиком Сергеем Лопановым, хореографом Карой Ильменевой и художником по костюмам Надей Колесовой.

«Твайлайт» принципиально не работал с концертными агентствами, за несколько лет выработав свой стиль и концепт. Команду Муратов подбирал долго и тщательно. После нескольких лет странствий, когда носило его по миру с парой долларов в кармане, потерялись старые университетские связи, но по возращении лучшие друзья вспомнили, поверили и поддержали. Пусть своему появлению «Твайлайт» был обязан деньгам дяди, без хорошей команды клуб, в том виде, в каком задумывался, не продержался бы и полгода.

Ренат не любил, когда к названию клуба в анонсах и интервью добавлялась приставка «ретро». Смешение стилей и эпох как раз и было визитной карточкой «Твайлайта», и современная музыка в нем исполнялась, быть может, чуть реже, чем ставшие классическими хиты, но достаточно часто, чтобы не потерять молодую аудиторию.

Ренат вдохнул и выдохнул. Воздух разогревается. День обещает быть жарким. Муратов потянулся, с наслаждением хрустнув суставами. Жизнь прекрасна. Он свободен. В голове мелькнуло сожаление. Нет, разрыв с Альбиной Рената ничуть не печалил. Но послевкусие, разочарование, смешанное с облегчением, неприятно щекотало сердце.

С одной стороны, все эти месяцы вместе Альбина, как ему казалось, сильно и открыто жила своими чувствами (что, впрочем, сначала льстило, а под конец стало утомлять). С другой, расставание переросло в сделку, из влюбленной лапушки девушка на глазах превратилась в расчетливую стерву. Но пусть лучше так – так привычнее. И дядя будет спокоен. В последнее время он все чаще задает вопросы о личной жизни любимого племянника.

Андрей Эльмирович, как всегда, только делает вид, что совершенно не в курсе его отношений с девушками. Но задержись Ренат с расставанием хоть на пару месяцев, пошли бы звонки, предупреждения и… разоблачения. В этом дядя большой специалист. В истории любого человека можно найти что-нибудь некрасивое, какую-нибудь историю с душком, с девушками же это вообще очень просто.

Ренат и сам знал об Альбине нечто нехорошее, но это не отвращало его… до последнего времени. Просто их история любви подошла к концу. Ему не было с ней тепло, она не согрела его душу. Так он теперь будет повторять, чтобы оправдать себя в своих же глазах – впрочем, это чистая правда.

Ренат вышел на террасу, сбежал в сад мимо кирпичной тропинки, с удовольствием ощущая колючую травку на лодыжках. Цвела розовым пухом шелковая акация, высаженная Сергеичем на солнечный пригорок, горько пахло от ореховых деревьев, шуршащих на ветру яркой листвой. Любой знаток ландшафтного дизайна назвал бы садик Рената старомодным и запущенным, не сочетающимся с современной архитектурой дома, но садовником Муратов был доволен – Сергеич делал ровно столько, сколько любой поселковый житель, заботящийся об урожае и здоровье растительности.

И трава в саду росла «дикая», вперемежку с клевером, радующим глаз голубеньким цикорием, ромашкой и маслянистыми лютиками. И вместо вычурного мангала было кострище, в котором Муратов любил печь картошку. И тянул к солнцу рыхлые ветви старый абрикос, доставшийся в наследство от прежних хозяев участка. И виноград, тоже старый, – куст душистой «Изабеллы», винной, мало пригодной для стола, но аккуратно подъедаемый Ренатом каждую осень, тянулся вверх по ажурной опоре. Сад жил своей жизнью, и Сергеич эту жизнь поддерживал именно так, как желалось хозяину дома. Ренат озаботился лишь устройством автоматического полива, сам соорудил прудик с толстыми кои и иногда занимался розами.

Он остановился в тени плакучей ивы, раскинувшей свои ветви над прудом, задрал голову, ожидая, когда на лицо упадет капелька влаги. Мысли его замедлились и совсем остановились.

…Я в детстве очень мечтала попасть в настоящий лес, чтобы бродить одной и все увидеть: как растет трава, и жужжат насекомые, хотела зайца заметить или лису, как в сказке, понимаешь? Вокруг нас только степи были. Я степи тоже люблю. Выйдешь на пригорок и стоишь на ветру, слушаешь, как он травой шуршит. Но деревья я люблю сильнее. Я все их знала: вокруг нашего дома и в парке возле школы. Дерево – это мир. Там и земля, и небо, и дом, и в нем древесные жители. Я ложилась под деревья и лежала. Часами. И мне никогда не было скучно…

Ренат прижал руку ко лбу. Почему приходят слова из прошлого? Такие четкие, словно он только что их услышал. Это больно, но… терпимо, главное, не обращать внимания, игнорировать странные выплески памяти. Ренат и так хорошо справляется в последнее время: выдержал визит в ЮМУ, которого долго избегал, смог пообщаться с Верой Алексеевной, один только вид которой с такой силой всколыхнул в нем воспоминания, что он даже запаниковал. Все хорошо. Все в норме.

Еще полчаса, и будет совсем жарко. Ренат немного размялся в тени, поправил беговые часы на запястье, настроил плейлист, решив еще раз прослушать все песни предстоящей программы.

> как джейн? справляется?

Часы пикнули:

> о, он просто секси! так бы и съела!

Ренат покачал головой и улыбнулся. Колесова в своем репертуаре. Он воткнул в уши наушники и с первыми аккордами песни ступил на дорожку вдоль моря.

Глава 5

Мергелевск, ЮМУ, за десять лет до основных событий

В начале августа Марина с волнением и радостью увидела свою фамилию в списке зачисленных в ЮМУ абитуриентов, а конец лета провела в состоянии эйфорического счастья, которое не испортила даже необходимость работать.

До самого сентября она была девочкой на побегушках в магазине «Все для ремонта» и знала теперь всю палитру колеров для водных и акриловых красок, ассортимент дверных ручек и пластиковых плинтусов. Зато заработала денег на новую одежду – не ходить же в том, в чем школу заканчивала, все-таки начинается новая, студенческая жизнь, насыщенная событиями (хоть бы, хоть бы!) и почти самостоятельная.

Почти, потому что от ЮМУ, Южного Медиа Университета, до Мергелевска, где мама снимала крошечную однокомнатную квартирку, было сорок минут на маршрутке или час с небольшим на электричке. Предполагалось, что Марина будет утром ездить в университет, а вечером обратно, как делали многие студенты и преподаватели, потому что мама слышать не хотела ни о какой общаге, средоточии разврата и неотвратимой умственной деградации.

В день общего сбора, по пути в универ, Марина еще раз попыталась уговорить маму позволить ей подать заявление на предоставление общежития. Безрезультатно. Стоя в очереди в деканат факультета, Марина с завистью поглядывала в окно на здания студенческого городка. Не видать ей веселых вечеров с новыми друзьями, жареной на общей кухне картошечки, «дошираков», попоек и прочих запретных удовольствий. После последней пары мама будет ждать Марину дома со скучным, питательным ужином и громким ежедневным отчетом по телефону глуховатой бабушке.

С другой стороны, чего жаловаться? Из ее класса повезло нескольким счастливцам, пробившимся в Москву и Питер, да ей, Марине, уехавшей на юг и поступившей на «бюджет» в университет, в котором даже чихнуть и сморкнуться стоит немалых денег. Остальные одноклассники удовлетворились местными вузовскими филиалами и колледжами. А Ольга Сергеевна, бросив работу и поручив престарелую маму заботам тети Веры, отправилась в Мергелевск вместе с дочерью.

Мама у Марины была решительной и верила, что Господь Бог одобряет каждый ее шаг. Поэтому, возможно, в жизни ее все спорилось и складывалось, не так, так эдак, и ее, Марины, рождение в свое время тоже попало под категорию «что ни делается, все к лучшему».

В Мергелевске Ольга Сергеевна довольно быстро собрала клиентуру, не стесняясь заходить в офисы, раздавать визитки и фото с примерами работ, размещать объявления в местной газете и предоставлять невиданные скидки новым клиенткам. Целый день она моталась по городу с чемоданчиком, перекусывая на бегу и работая даже по ночам, если были желающие.

Работа мамы была для Марины неиссякаемым источником чувства вины. Она пыталась убедить Ольгу Сергеевну, что той будет гораздо удобнее трудиться на дому, в их съемной квартире, если Марина поселится в общежитии.

– Мариночка, – вздыхала мама. – Я здесь словно на свет божий заново родилась, а ты меня хочешь опять в четырех стенах запереть? Я хоть людей вижу, город узнаю. У меня после работы в горле комок, вся эта пыль от коррекции, хоть в маске, хоть без, а так я там прошлась, тут пробежалась, воздухом морским подышала… Город не такой большой, не мегаполис, где-то на маршрутке, в центре – на трамвае.

– Отговорки, – ворчала Марина. – Дома ты могла быть отдыхать между наращиванием. Видно же, что устаешь. Губы синие, похудела, круги под глазами. Где тебе высыпаться? В трамвае?

Ольга Сергеевна сердито махала на дочь рукой, продолжая обзванивать клиенток и редактировать расписание в маленьком сереньком блокнотике. Она не любила опаздывать и очень заботилась о своей репутации исполнительного и точного мастера. По сравнению с крошечным Гоголево, Мергелевск был избалованным городом. Клиентки постоянно требовали новинок и ревностно следили за последними веяниями ногтевой моды.

Чтобы выдержать конкуренцию, Ольга Сергеевна записалась на очередные, очень продвинутые курсы нэйл-дизайна. Это был последний компромисс, на который она пошла по требованию дочери. Из-за дорогих курсов, по ее мнению, Марине пришлось целый месяц батрачить по жаре в помещении без кондиционера, рядом с вредной строительной химией.

Марина дождалась своей очереди и вошла в приемную деканата. Секретарь прочитала фамилию на титульном листе папки, но, вместо того, чтобы отксерить документы и вбить данные новой студентки в компьютер, почему-то пожевала губами и спросила:

– Портфолио у нас оставляли?

Марина испуганно кивнула. В голову тут же полезли страшные мысли. В портфолио были олимпиадные листы и грамоты с разных вокальных конкурсов. Что-то не так? Нужно было что-нибудь еще туда положить?

Секретарь уже куда-то звонила:

– Тамара Даниловна, вы спрашивали… Михеева… Марина … Да, поняла, отправляю.

– Вот, – секретарь написала несколько цифр на листочке, – номер кабинета. Там сейчас Тамара Даниловна. Она хочет с тобой поговорить. Подойдешь туда.

– Хорошо, – пролепетала Марина и на негнущихся ногах вышла из приемной.

Ольга Сергеевна, выслушав бессвязные объяснения дочери, попыталась войти в деканат, но туда как раз хлынула толпа студентов. Тогда она решительно взяла дочь за руку и двинулась по коридору, читая номера кабинетов и негромко ворча:

– Может, какую-то справку забыли? Ты же зачислена? Зачислена, приказ был. Не паникуй раньше времени.

Кабинет был в другом крыле университета. Здесь располагался относительно новый коммерческий факультет продюсирования и рекламы. Ольга Сергеевна ахала и восхищалась, оглядываясь по сторонам. Но Марина не замечала ни сверкающего ремонтом здания, ни удобных диванчиков в коридорах, ни уютных ниш с растениями в кадках и настенными телевизорами. Она шла, кусая губы и сдерживая слезы. Почему у нее всегда все не так, как у других? Все остальные первокурсники сейчас спокойно отправятся на ознакомительную лекцию, одну ее зачем-то послали невесть куда.

Под нужным номером оказался деканат ФПР. Ольга Сергеевна пожала плечами и постучалась. Вежливая секретарша тут же пригласила их в кабинет Тамары Даниловны. Увидев приветливое лицо декана, Марина сразу успокоилась. Тамара Даниловна достала из ящика стола папку с портфолио, пролистала несколько файлов, потом положила на папку руку и с улыбкой обратилась к вошедшим:.

– Понимаете, у нас, в ЮМУ, очень высокая творческая активность: конкурсы студенческой песни, фестивали, благотворительные концерты. Вы, должно быть, знаете: мы на Московском КВНе в прошлом году в полуфинал вышли. Между факультетами конкуренция тоже очень велика. Мы, ФПР, с момента создания факультета ни на одном музыкальном конкурсе не проигрывали, ни разу. Это было бы позором. Продюсеров и рекламщиков выпускаем, а каким-нибудь маркетологам уступить? У нас три музыкальных коллектива: народной песни, популярной музыки и рока. Факультет хорошо финансово обеспечен, таких спонсоров имеем! Общежитие у нас прекрасное, после ремонта! Во времена советского педвуза, на базе которого был создан ЮМУ, в нем жили иностранные студенты – сами понимаете, отдельные комнаты, в каждой душ, туалет. Библиотека у нас какая! С интернетом! Столовая отдельная, спонсоры оплачивают обеды стипендиатам, питание очень хорошее, – декан многозначительно покивала Ольге Сергеевне, – вы же понимаете, если ребенок сыт, и беспокойства меньше…

Марина, раскрыв рот, переводила взгляд с лица мамы на лицо Тамары Даниловны. Деканша, оформленная в стандартном административном стиле, была молодящейся дамой под шестьдесят: крашеные в блонд, начесанные в пух волосы, яркая помада, строгий костюм с треском на бюсте. Она смотрела на них с надеждой, но Марина все еще не понимала, чего от нее хотят. Зато Ольга Сергеевна все поняла и сидела, строго поджав губы. Но глаза ее блестели знакомым азартным блеском. Обычно с таким блеском в глазах мама торговалась с рыночными торговцами или выбивала скидки на рекламу своих услуг.

Ольга Сергеевна мягко перебила Тамару Даниловну:

– Мы все понимаем. Таких талантливых детей, как моя Мариночка, очень мало. Она тоже с десяти лет ни одного вокального конкурса не проигрывала, – Марина потянула маму за рукав, но та недовольно на нее зыркнула. – Там, в портфолио, все есть. Но дело в том, что Мариночка уже зачислена на «управление персоналом».

Деканша снисходительно улыбнулась:

– Это не проблема. ФУП идет навстречу, задним числом оформим приказ. Занятия еще не начались. Вместо недостающих экзаменов организуем собеседование, но это, опять же, формальность. Могут возникнуть проблемы с английским языком, у нас есть предметы, преподавание которых ведется специалистами из США и Великобритании. Но раз девочка у вас талантливая, с такими высокими баллами по предметам, то догонит и перегонит.

Марина заволновалась и снова вцепилась в мамин рукав. Ольга Сергеевна с притворным сожалением вздохнула:

– Нам ваш факультет финансово не потянуть. Мы ж потому и на бюджет…

Тамара Даниловна радостно замахала руками:

– Если ЭТО ваша главная проблема, то это не проблема. У факультета есть спонсорский фонд, для одаренной молодежи. Оплатим все обучение! Некоторые дополнительные услуги можно провести через профсоюз. Не волнуйтесь! Главное – соглашайтесь! Потом жалеть будете! Управление Персоналом и ФПР… пф-е-е…ну не сравнивайте даже! Я же вас у ФУПа зубами выгрызла! Отбила с таким боем! Не подведите!

– А кем она сможет работать по окончании?

– Выбор огромный! Кино, радио и телеиндустрия, рекламные агентства, пи-ар, и это только в общих чертах. Возьмите брошюру.

Ольга Сергеевна полистала яркую рекламку и обратилась к Марине:

– Ну что, солнышко, что ты решишь? Подумай, не спеши.

– Я согласна! – выпалила Марина. – А в общежитии можно поселиться?

– Конечно, – с заметным облегчением кивнула Тамара Даниловна.

– Марина, – строго одернула дочь Ольга Сергеевна. – Мы же договорились: никаких общежитий! Будешь ездить домой.

– Ох, подумайте хорошенько, – декан неожиданно поддержала Марину. – На маршрутках – вечером пробки, утром пробки, зимой гололед и поломки. Электричка – два, три часа в сутки, отобранные у сна и отдыха, летом – жара, зимой – холод. Да и недешево это, а проездные для студентов не предусмотрены. Общежитие у нас хорошее, теплое. В этом году выделили деньги на стиральные машины в цокольном этаже. Торговый центр скоро откроется в поселке, базарчик есть у трассы. У нас многие студенты даже на выходные остаются, самостоятельность тоже нужно воспитывать.

Ольга Сергеевна, растерявшись от вескости доводов, молчала.

– А вы сходите, посмотрите условия, – предложила декан. – Скажете коменданту, что от меня. Если понравится, возвращайтесь писать заявление. Очень на это надеюсь.

В общежитии Марина с мамой прошлись по этажам, заглянули в несколько комнат. Марина чувствовала себя странно. То, что она приняла за насмешку судьбы, оказалось на деле невиданной удачей. ФПР был престижным факультетом. Первый его выпуск (четыре года назад) почти в полном составе был известен по именам в индустрии кино, музыки и рекламы. На День открытых дверей даже сам Мамонтов из Москвы приезжал, общался с абитуриентами.

– Неплохо, – признала Ольга Сергеевна. – Я в твои годы, студенткой технологического, о таком и не мечтала, комнату с тремя девчонками делила. И ничего, нормально жили. Готовили вместе, весело было.

– Зачем ты сказала, что я все конкурсы выигрывала? – вспомнив, возмутилась Марина. – Я два раза даже в полуфинал не вышла!

– А что она расхвасталась? Мы тоже не лаптем деланы. Ты себя не недооценивай. Ты у меня могла бы в консерваторию поступить! Сама же решила на юг ехать, к морю…. Нет, солнышко, бог нас любит! Велел тебе петь, вот и будешь петь! И по профессии можно по музыкальному направлению пойти… Двери здесь хлипковаты.

– Значит, ты согласна? Разрешаешь?

Ольга Сергеевна остановилась у окна, потерла пальцем разводы на стекле. Поднеся руку к горлу и громко сглотнув, сдавленно произнесла:

– Боязно мне что-то. Как ты здесь, одна? Самой за покупками, самой готовить.

– Ты же жила самостоятельно в мои годы.

– Эх, ты мои годы и ЭТИ годы не сравнивай! Знаю я, что сейчас за общаги. Одно только успокаивает: комната отдельная – заперлась и сиди. Слышишь, вечерами сиди, никому не открывай! И днем тоже! Каждые выходные – домой! С девочками дружить – только хорошими! С мальчиками – если не хулиганы, учатся хорошо и не пристают! Каждый вечер – звони! Мне звони! Бабушке звони! Рюкзак тебе нужно купить хороший для продуктов, мало ли что у них тут за рынок. Я готовить буду на два дня. Мясо сама не покупай! Холодильник! Как здесь с холодильниками?! Не спросили!

– Мама! – взмолилась Марина. – Все будет хорошо. Не накручивай себя заранее. Не нужен мне холодильник! Сама же слышала, стипендиатам талоны дают на обеды в столовой. И комендантша подтвердила. А столовая совсем рядом, у главного входа в корпус.