Хозяйка трактира между мирами

Ее слова повисли в воздухе, смешавшись с треском разрушающегося портала. Резкая боль пронзила виски. В голове всплыли обрывки чужих – или все-таки моих? – воспоминаний.

Темный подвал. Сырость. Грета заметно моложе, но уже седая, сжимает мою… нет, не мою, ее руку. «Тише, Лисонька», – шепчет она, и ее голос дрожит. – «Сейчас арка схлопнется, мы и выйдем наверх».

Я сглотнула подступивший к горлу ком.

– Как это – «навсегда»?! – Голос предательски дрогнул. – А как же…

Но мысль оборвалась на полуслове. Что «как же»? Как же мой старый мир, где я погибла в нелепой аварии? Как же новая жизнь, которая только-только начала складываться?

Грета фыркнула, махнула рукой – «совсем из ума выжила, молодая-то» – и рявкнула, перекрывая грохот разрушающегося дома:

– Некогда нянчиться! Или ноги в руки – и за мной, или помирай тут одна. А я хоть и старая, да жить еще охота!

Дверца захлопнулась с глухим стуком, поставив точку в разговоре. Я осталась одна, с бьющимся в агонии порталом, обрывками чужой судьбы в голове и с выбором, который нужно сделать прямо сейчас.

Сделала шаг к порталу. Если это конец, если сейчас меня разорвет на части, то хотя бы увижу все своими глазами.

Узнаю правду!

В этот момент из коридора вышел асессор.

Волосы в легком беспорядке, но взгляд ясный и цепкий. Рубашка, застегнутая кое-как, открывала мускулистую грудь.

Он окинул взглядом портал, потом меня, оценивая ситуацию.

– Что за шум? – спросил Эстерлин спокойно. Будто в доме не гремел апокалипсис, а кто-то просто уронил швабру.

Не дожидаясь ответа, подошел к каменной арке, прищурился. Протянул руку, и воздух вокруг задрожал, заколебался легким маревом. Его пальцы совершили несколько пассов, неторопливых и отточенных движений. Он словно развязывал невидимые узлы, сплетенные в самой ткани реальности.

Магия перехода ответила мгновенно.

Портал вздрогнул, синее пламя вспыхнуло ярче, но уже не хаотично, а подчиняясь незримому ритму. Мужчина не улыбнулся и не изменился в лице. Просто продолжил методично работать.

А я смотрела на него, понимая, что в эту секунду происходит что-то важное. Что-то, что касается лично меня.

Вокруг рук асессора завихрились янтарные искры, вытягиваясь в тонкие, почти невесомые нити. Как невидимый ткач плел новую прочную основу взамен рвущегося полотна. Потоки энергии, еще секунду назад бурлящие неконтролируемым хаосом, постепенно выравнивались, подчиняясь его воле.

Плохое предчувствие внутри немного ослабло, уступая место осторожной надежде.

– Вы… умеете стабилизировать потоки?! – выдохнула я, не в силах скрыть изумления.

– Не идеально, – ответил Эстерлин, не отрывая взгляда от работы. В его голосе звучало заметное напряжение. – Я не архитектор. Я разрушал порталы, а не чинил. Специализация – боевая.

Вот это да! Наш педантичный асессор, фанатик аккуратности и протоколов, оказался еще и живым оружием.

Раньше, в своем безупречном сюртуке, он казался просто подтянутым. Но теперь, в распахнутой рубашке, с напряженными мышцами и хищным взглядом, передо мной стоял словно другой человек.

Как боевой пес, выносливый и готовый к броску в любой момент. Под форменной одеждой скрывалась агрессивная мужская сила. И, странное дело, заспанный и небритый он выглядел даже привлекательнее.

Пальцы Эстерлина скользнули по поверхности арки, и я почувствовала, как магия отзывается на это касание. Мрак и свет боролись в воздухе, искры взлетали от каждого движения, подтверждая его контроль над стихией. Казалось, сама реальность замерла, ожидая, куда он ее направит!

– Держитесь подальше, – бросил он, не оборачиваясь.

В голосе не было страха. Только концентрация и уверенность. Ему явно не впервой смотреть опасности в глаза.

– Долго вы так продержитесь? – спросила я, следя за тем, как золотисто-желтые нити энергии и пульсируют в ритм мужскому дыханию.

– Достаточно, – отрезал он, не отрывая взгляда от арки.

Эстерлин держал потоки, как натянутые канаты, готовые сорваться в любой момент. Его пальцы, с загрубевшей кожей и странными шрамами на костяшках двигались с точностью хирурга. Ни единого лишнего жеста, ни намека на суету. Под тонкой тканью рубашки играли мышцы, и в этом была какая-то гипнотическая сила. Сочетание мощи, мастерства и сдержанной ярости. Он бросал вызов самой магии, оспаривая ее одной лишь силой воли!

Но минуты текли, и ничего не менялось. Асессор сдерживал потоки, а те пытались вырваться из-под контроля. В какой-то момент предплечья Эстерлина дрогнули, и портал ответил низким угрожающим гулом, точно пробужденный зверь. Но никто из них не мог взять верх.

Напряжение нарастало, оно читалось в четком рельефе мышц его спины, в резко очерченной линии скул, в капле пота, медленно скатившейся по виску.

Вскоре стало ясно, что Эстерлин не справляется. Арка трещала все громче, ее очертания начинали расплываться по краям.

Передо мной снова встал выбор – бежать или попытаться помочь.

Но смогу ли я помочь магу с такой силой?! И как мне это сделать?

Я рванула на кухню, подчиняясь внезапному наитию. Распахнула дверцу старого шкафа. На дальней полке, за пыльными банками, лежал небольшой холщовый мешочек с мелкими белыми кристаллами. Рядом – пожелтевший листок с неровными строчками:

«Экстренный стабилизатор. Положить у основания арки. Активировать огнем и рунами. Использовать вручную. Осторожно».

В голове будто щелкнуло – перед глазами всплыла переговорная комната: холодный блеск стекла, смятый картонный стаканчик с недопитым кофе, лица уставших коллег. Весь отдел уже сдался. Но не я. Нашла лазейку, дожала, вытянула сделку. И сейчас не собиралась отступать.

Да, в руках у меня лишь мешочек с сомнительными кристаллами и туманная инструкция. Но ставки теперь – не чья-то премия или репутация, а гораздо выше!

Я быстро вернулась в зал. Асессор все еще удерживал портал, но его руки дрожали, а в глазах читалось предельное напряжение.

– Еще минуту! – крикнула я и рассыпала кристаллы на полу, стараясь распределить их ровным слоем.

Он лишь кивнул, не отрывая взгляда от портала. Я быстро обвела круг, начертила руны – линии получились кривые, но я верила, что делаю все правильно. В конце концов, безумный старик-Хранитель хоть чему-то да успел научить свою дочь. А ее обрывочные воспоминания, которые сейчас так кстати всплыли в сознании, подсказывали: должно сработать.

Схватив уголек из очага, я бросила его в центр начерченного круга.

Кристаллы задрожали и начали таять прямо на глазах, не плавясь, не сгорая, а будто растворяясь в воздухе, превращаясь в легкий светящийся туман. Магический пар медленно втягивало в основание арки, он растекался по трещинам, заполняя их мерцающими прожилками. С каждым мгновением дрожь портала ослабевала, вибрация стихала. И вдруг – вспышка!

Портал засиял ровным голубым светом, его очертания стали четкими. Даже трещина на каменной раме будто уменьшилась. Ни единой искры. Ни малейшего дрожания. Только тишина.

Тео Эстерлин вытер лоб рукавом, глубоко вздохнув.

– Вы только что нарушили пять пунктов «Протокола по обращению с межмировыми порталами» и активировали нестабилизированную магическую схему без допуска, – произнес он спокойно, словно речь шла о забытой подписи в ведомости, а не о спасении наших жизней от катастрофы.

– Но это сработало? – выдала я, все еще пытаясь отдышаться.

Он посмотрел на меня долгим взглядом. Его серо-стальные глаза, обычно такие холодные, стали совершенно нечитаемыми.

– Да, —ответил тихо и кивнул.

В прошлой жизни я спасала филиалы от банкротства. Теперь – порталы от коллапса. И почему-то это казалось совершенно логичным. Пугающим, но логичным.

Я перевела дух и вдруг заметила, как взгляд асессора скользнул вниз. На мою «ночнушку». Вернее, на то, что под ней: голые бедра и длинные ноги, которые отцовская рубашка прикрывала весьма условно.

Ткань спадала с плеча, открывая изящную линию ключицы. На фоне мерцающего света портала кожа казалась почти прозрачной. Контраст между хрупкой фигурой и бушующей магией делал картину еще острее.

– Вам, кажется, холодно, – хрипло сказал Эстерлин и резко отвернулся.

Я прекрасно понимала, почему его голос вдруг стал таким низким. Будь я на месте любого здорового мужчины, тоже не смогла бы отвести взгляд от такой красоты.

Асессор кашлянул, словно пытаясь прогнать ненужные мысли, и вышел в коридор, оставив за собой легкий шлейф чего-то терпкого, древесного – и откровенно мужского.

Через минуту вернулся с мягким пледом. Аккуратно укутал меня, стараясь не касаться кожи, и вежливо спросил:

– Не хотите согревающего отвара?

– Не откажусь, – бодро ответила я. – Согрейте!

Надеюсь, он правильно меня понял?

Глава 8. Молчаливое принятие

Мы сидели с асессором у очага, разделенные лишь низким деревянным столом. Две глиняные кружки испускали легкий пар, в котором угадывались ноты тимьяна и мятная свежесть. Огонь потрескивал, колеблющиеся тени плясали на стенах.

Несколько минут назад я наблюдала, как его пальцы – все те же, что так уверенно управляли магическими потоками – с неожиданной бережностью перебирали сухие травы и заваривали чай. Не по долгу службы, не ради задания. Просто так. Потому что мы оба остались живы, оба устали, и в этом молчаливом моменте было что-то… человеческое.

Сделала глоток. Напиток оказался сладковатым, с глубоким пряным послевкусием, которое медленно разливалось теплом по телу. Впервые за этот бесконечный день я почувствовала безопасность из-за человека, который не убежал при первой же трудности, поддержал, не требуя объяснений, не высчитывая выгоду.

В прежней жизни я привыкла быть одной. Ни семьи, ни близких. К тридцати шести годам окончательно разочаровалась в так называемом «сильном поле».

Сильные? Скорее вечно недовольные подростки в телах взрослых мужчин, неспособные отвечать даже за собственные поступки, не то что за кого-то другого. Пустые слова, громкие обещания – и ни одного реального дела.

Я тащила все сама. И карьерный рост, и ипотеку, и эту ноющую пустоту внутри. Работала на износ. Гналась за цифрами, словно где-то там, за очередным выполненным планом, ждало наконец настоящее счастье.

Но финиша не было. Только холодная постель, рабочие созвоны по выходным и давящая боль в висках от хронического недосыпа. Одиночество стало настолько привычным, что я перестала его замечать, как москвичи не слышат постоянный гул машин за окном. А теперь… Теперь я сидела здесь, в чужом теле, в чужом мире, и все было иначе.

Тео Эстерлин держал кружку обеими руками. Огонь камина выхватывал резкие черты его профиля – высокий лоб, прямой нос, упрямый подбородок. Когда он повернулся, в серых глазах отразились языки пламени.

– А чем вы занимались до того, как стали асессором? – спросила я почти шепотом, боясь разрушить хрупкую атмосферу этого вечера. Слова повисли в воздухе, смешавшись с уютным треском дров.

Он опустил взгляд в кружку, словно пытался разглядеть ответы в ее темной глубине.

– Провожал торговые караваны через пограничные земли, – произнес устало. – Межмировые переходы требуют не только меча, но и пергамента. Лицензии на перемещение товаров между королевствами, сверка магических печатей, учет каждого зернышка пламецвета в грузе…

Тео сделал медленный глоток, давая мне представить эту картину – бесконечные караваны, растянувшиеся между мирами.

– Улаживал споры между купцами и местными владыками, разбирался с контрабандистами, что пытались провезти запретные артефакты. Пару раз приходилось скрещивать клинок с дорожными разбойниками. – Его лицо коснулась тень улыбки. – И да, знаете ли вы, как наложить швы после укуса песчаного дракона?

Асессор откинулся назад, и огонь очага высветил мелкие морщинки в уголках его глаз.

– В разные дни я был и стражем, и судьей, и писцом. Без лишних почестей и доплат за ночные дежурства.

Я наблюдала за его профилем в свете дрожащего пламени, неподвижным, но полным скрытого напряжения. В этой сдержанности читалось что-то выстраданное. Передо мной сидел человек, которого судьба испытывала на прочность снова и снова, но так и не смогла сломать.

– Будь у меня в прошлой жизни такой человек рядом, – прошептала я, больше думая вслух, чем обращаясь к нему. – Тот, кто держит удар, не теряет головы, может, многих бед удалось бы избежать. В том числе, и моих собственных.

Он поднял глаза. В его взгляде я заметила тихое понимание. Едва уловимое, но настоящее.

– Думаете, я подхожу на роль того, кто «будет рядом»? – спросил Тео, иронично склонив голову и улыбнувшись.

Он что, правда заигрывает со мной?

– Думаю, что кто-то другой не смог бы удержать нестабильный портал голыми руками. Да еще так долго.

Тишина между нами стала почти осязаемой. Моя рука потянулась к заварнику одновременно с его движением. Пальцы коснулись кожи – мгновенное прикосновение, вспышка тепла, его резкий вдох. Мы замерли, боясь нарушить хрупкость этого момента.

Он отдернул ладонь первым. Я последовала за ним, будто обожглась. Глаза упорно избегали встречных взглядов, зато внезапно обострилось все остальные ощущения: треск поленьев в очаге, неравномерный стук собственного сердца, далекий скрип половиц.

На миг мне показалось, что асессор склоняется чуть ближе, будто намерен сократить и без того смешное расстояние между нами. Серо-стальные зрачки потемнели. От заинтересованного, мужского взгляда пересохло в горле. Тело откликнулось раньше разума: дыхание сбилось, кожа будто ждала нового прикосновения.

На его шее дернулась жилка. Эстерлин сжал челюсти, словно борясь сам с собой. Слишком много напряжения, слишком много невысказанного. Он отстранился, с усилием вырывая себя из этой тягучей близости, и хрипло выдохнул:

– Осторожнее… обожжетесь.

Слова звучали просто, но голос выдавал глухую, сдержанную жажду. Я все также сидела, завернутая в плед, с дрожью в коленях и странной уверенностью: если бы он снова захотел прикоснуться ко мне, я бы не оттолкнула.

***

Снова обхватила кружку, пытаясь придать рукам занятый вид. Щеки начали предательски пылать. И тут как будто специально, чтобы усугубить неловкость, раздался скрежет.

– Ну надо же, – протянула Грета, выползая из-за стойки. Вся в пыли, с паутиной на платье и глиняным кувшином в руках. – Живы! И даже чаевничаете.

За ее спиной, смущенно переминаясь, появились растрепанные Мина с Норой. Они потирали затекшие конечности и зевали.

– Мы… это… не просто прятались, – промямлила Мина, избегая прямого взгляда.

– Искали безопасное место и нашли в подвале кувшин вина, – добавила Нора, понижая голос до шепота. – Ну, подумали, глоток для храбрости – разве это преступление?

Девушки покраснели, переглянулись и уткнулись взглядами в деревянный пол. Выглядело это настолько по-детски, что я не смогла сдержать улыбки.

– Все, марш по кроватям! – прервала этот спектакль, вставая и поправляя плед на плечах. – Завтра будет много работы.

Немного захмелевшие дамы прошли мимо нас, перешептываясь и бросая украдкой хитрые взгляды. Асесор сделал вид, что полностью поглощен своим чаем. Быстро допил его и, коротко попрощавшись, тоже удалился.

Я осталась сидеть у камина, глядя на догорающие угли.

Как же здорово, что он не оказался врагом.

Ветер завывал за стенами трактира, но внутри было тепло и тихо. Совсем не так, как в моей прошлой жизни.

Там я была директором, здесь – хозяйкой. Там – стеклянные башки и вечные пробки. Здесь – живая магия, так переплетенная с реальностью, что порой их невозможно различить.

***

Отец провел пальцем по запотевшему стеклу…

Чужое воспоминание нахлынуло внезапно, сметая все другие мысли.

– Давным-давно были Хранители…

Я закрыла глаза, и передо мной встал его образ – седеющие виски, морщинки у глаз, спокойный, всепонимающий взгляд. Он рассказывал мне – маленькой Лиссе – о перекрестках миров, о магии, которая когда-то текла также естественно, как наше дыхание.

Отец провел пальцем по запотевшему стеклу, выводя сложный символ – арку, заключенную в круг, от которой расходились три линии.

– Давным-давно были Хранители. Не жрецы, не воины, не маги в их нынешнем понимании. Простые люди, которые слышали перекрестки, чувствовали их пульс. Они не пытались подчинить магию ритуалами – разве можно заковать в цепи Сердце мира? Они заботились о нем. Слушали. А мир в благодарность открывал им чудеса других реальностей.

Его голос стал жестче.

– Но потом пришли другие. Маги, жаждущие власти и богатства. Они научились строить каменные арки, ограничивать магию перекрестков рунами, держать в оковах. И мир заболел. Потоки силы уже не так свободно текут между королевствами. Люди, эльфы, гномы становятся все разобщеннее. Течения замедляются, полотно Межмирья разрывается, как изношенные сосуды в теле старика.

– Папочка, мне страшно, – услышала я свой детский голосок.

Его ладонь легла на мою голову.

– Не бойся, солнышко. У многих перекрестков до сих пор есть свои Хранители. Они продолжают заботиться о Сердцах мира.

– А ты… ты тоже Хранитель? – спросила я, затаив дыхание.

Отец замолчал. Его глаза смотрели куда-то далеко, сквозь стены и время – туда, где клубились воспоминания.

– Мой дед был могущественным Хранителем, – его голос звучал глухо. – Он умел слышать мир, чувствовать каждый пульс его Сердец. Мать тоже обладала этим даром… А я… – Он провел рукой по лицу, и в этом жесте было столько усталости. – Я лишь тень их силы. Сторожу то, что удалось сохранить. Помню их уроки. Пытаюсь слушать…

Отец обвел взглядом стены, и на мгновение его глаза загорелись теплым светом.

– Этот трактир стоит на живом перекрестке, Лисса. Место здесь… особенное. Иногда, очень редко, я слышу, как оно говорит со мной. – Его пальцы сжались в кулаки. – Если когда-нибудь… меня не станет, и ты услышишь этот зов – ответь ему. Не отворачивайся.

Я ткнулась кулачком в его бок, чувствуя под пальцами грубую ткань рубахи.

– Но ты же всегда будешь здесь!

Он усмехнулся грустной усмешкой. Такая бывает у взрослых, когда они не хотят пугать детей правдой. Поцеловал меня в макушку.

– Нет, котенок. Когда вырастешь, помни: Сердце мира можно попытаться сломать, но заменить его невозможно.

Я прижалась к его груди, слушая ровный стук.

– А… а его можно спасти?

– Да, – ответил отец просто. – Но только если останется тот, кто будет любить его по-настоящему.

Я медленно выдохнула, возвращаясь из воспоминаний в полумрак трапезного зала. Взгляд упал тонкие девичьи руки.

Нет, я оказалась здесь не случайно. Трактир, перекресток — они призвали меня. И теперь я должна научиться слушать этот мир.

Глава 9. Идем за покупками

Следующее утро началось с привычного ворчания: верный знак, что Грета поднялась не с той ноги. Я как раз отряхивала ладони от пыли отцовских счетных книг, когда до меня донеслось:

– А толку-то! Порядок навели, помощниц наняли, а крепкой хозяйской руки все не видно, – бурчала Грета. – Деньги бы перепрятать, пока целы.

Я спустилась на голос и остановилась за спиной стирающей что-то в тазу старухи.

Мина ойкнула, метнула на меня тревожный взгляд и исчезла в коридоре с охапкой чистого белья.

– Доброго утра, – сладко начала я. – Грета, голубушка, будь добра, выдай мне три злотых, что асессор заплатил за постой.

Та уставилась на меня, как на заговоривший ночной горшок.

– На что тебе деньги?! – подозрительно спросила она. – Лежат себе под полом, никому не мешают. Так спокойнее.

– А трактир в это время умирает, – терпеливо объяснила я. – Золото должно работать. Иначе через месяц мы будем кормить только крыс.

Грета недоверчиво прищурилась.

– Ты их на тряпки да безделушки пустишь! Ищи потом ветра в поле.

– Они и так пропадут, если будут просто лежать. А если вложить правильно, может, и крыс выселим.

Грета шумно вздохнула, закатила глаза, но все-таки полезла под половицу. Через мгновение в ее морщинистой ладони звенел кожаный мешочек.

– Вот, бери, расточительница! – драматично объявила и вручила мне золотые. Причем с видом, будто отдает свои «похоронные» последней вертихвостке.

Я приняла мешочек с благодарной улыбкой.

– Спасибо. Сегодня пойду в деревню и куплю продукты. Со скидкой, между прочим. Так что скоро сама увидишь, медяшка, пущенная в дело, кормит лучше той, что под половицей.

Грета что-то пробурчала про «нахальную молодежь» и «куда мир катится», но в глазах ее мелькнул проблеск интереса. Старухе было все же любопытно, чем закончится эта затея.

Я плотнее затянула шнурок мешочка за поясом и мысленно вычеркнула первый пункт из сегодняшнего плана выживания. Один маленький шаг, зато в правильную сторону.

Дорога в Верхний Брюлль заняла меньше часа. Деревня встретила нас с Миной запахом навоза, мокрой земли и недоверия. Особенно выделялась тетка Марта, широкая в кости, с вечно прищуренными глазами и руками в мозолях.

– Кого это опять черти принесли?! – хмыкнула она, вытирая ладони о засаленный передник и окидывая меня взглядом, будто я уже тянулась к ее курятнику.

– Добрый день, госпожа Марта, – расплылась я в самой безобидной улыбке и демонстративно потрясла мешочком с золотыми.

– Ну-ну, – еще сильнее прищурилась она. – Болтаешь, как Мина, вертихвостка рыжая, а мне потом разгребать просроченный товар.

– На этот раз я пришла сама. И не за подачками, а с деловым предложением. Вот, смотрите. – Не обращая внимания на грязь под ногами, я опустилась перед ее крыльцом, подхватила прутик и начала чертить схему по утоптанной земле.

– Вот ваши текущие продажи, скачущие, как козел по горам: то две корзины овощей, то ничего, то полтуши мяса, то три дня пусто. Вы вынуждены держать запас, рискуя, что он испортится.

Марта прищурилась, изучая мои каракули. Ее пальцы нервно постукивали по локтю.

– А теперь мой вариант, – продолжила я. – Четкий график: раз в три дня, меньшими партиями, но без провалов. Вы избавляетесь от риска, я – от головной боли.

– Откуда ты все про мои дела знаешь? Мина проболталась? – фыркнула Марта, скрестив руки на груди. – У этой девки язык без костей! Скажешь ей слово, а наутро вся деревня будет думать, будто мои куры яйца золотые несут!

Она язвительно усмехнулась, но в глазах мелькнул расчетливый блеск.

– Вот твой батюшка у Другона закупался, платил втридорога, —добавила торговка, – а мой товар, выходит, и ломаного гроша не стоит? Уж сколько таких, как ты, сладкие речи пели. Наготовлю яйца, творог, зелень, а в день расчета – ни души. Сиди потом, ломай голову, на какой пирог все пустить и кому остатки скормить.