Имена остались в титрах

– Мадьяров настаивает на пробах с Терлецким, – сообщила мужу Аня спустя неделю.

Она весь вечер провела, закрывшись в спальне, где учила текст для завтрашних эпизодов, а ближе к полуночи заглянула в гостиную, проверяя, не уснул ли там Иван. Он лежал на диване и увлеченно читал что-то с экрана мобильного. Услышав её слова, Беляков заметно оживился:

– И ты до сих пор думаешь, что это не с его же подачи? Я и не сомневался, что этим закончится.

– Ваня! Мы миллион раз уже об этом говорили, – она присела на край кресла рядом с ним.

– Поговорим в миллион первый, – он устроился сидя и отложил телефон. – Судя по тебе, ты не так уж и недовольна.

– Ты считаешь, всё зависит от моего желания? – Аня одарила его снисходительным взглядом.

– Для меня – да. Если ты против этой идеи, то я готов лично с ним пообщаться, – в его голосе зазвучала угроза. – Объясню ему популярно, что ты шла туда при других обстоятельствах.

– Кому – ему? Мадьярову? – она нервно рассмеялась.

– Да причем тут Мадьяров! Я про Терлецкого. Ты только скажи, если это потребуется, – Ваня преданно взглянул на неё печальными глазами.

– Милый мой, – она перешла на диван и прижалась к нему. – Я очень ценю твои порывы. Но никто не станет слушать ни тебя, ни меня, ни Терлецкого. Он – нанятый продюсер, его запросто могут сменить, если инвестору что-то не понравится. Я всего лишь не хочу ничего больше от тебя скрывать, вот и рассказываю.

– Значит, пробы состоятся? – Беляков уткнулся носом в ее макушку.

– Велика вероятность, – она замерла в ожидании его дальнейших действий.

– И когда?

– Без понятия. А ты хочешь присутствовать? – Аня высвободилась из объятий и повернулась к нему всем корпусом. – Думаю, лучше не надо, я не смогу нормально играть.

– Да нет, что ты, – Ваня покачал головой. – Зачем мне изображать из себя надсмотрщика. Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Ты что, совсем не ревнуешь? – она не удержалась от мучавшего ее вопроса.

– А тебе надо, чтобы я устраивал тебе сцены? – он улыбнулся. – Или как я должен это демонстрировать? Я обескуражен твоим решением, меня крайне заботит, как с тобой будет обращаться этот человек. Но разве это повлияет на твой выбор? Или что, мне стоит задуматься?

– Прости, – Аня снова прильнула к его плечу. – Мы с тобой и так редко видимся, перестали вместе отдыхать, живем, как соседи… И тут такое твое спокойствие… я приняла его за равнодушие. Знаю, что глупо.

– Конечно, глупо, – Ваня развернул ее к себе за подбородок. – И почему соседи? Да, у меня много работы, так у тебя ее сейчас еще больше! И это же хорошо! Мы обязательно поедем куда-нибудь на острова, обещаю. Как только выдастся возможность.

– Учти, мы с тобой состыковали отпуск, когда мой график выглядел совершенно иначе, – Аня отодвинула его руку. – Теперь всё поменяется.

– Ну и ничего, – он коротко поцеловал ее в губы. – Мы всё успеем. Вот увидишь.

– Да, конечно… Успеем…, – на выдохе прошептала она и замолчала.

Ваня делился с ней ближайшими планами, рассуждая, в какой период можно устроить путешествие, и так увлекся, что уже и не замечал полное отсутствие интереса у жены. Она наблюдала за ним, кивала в такт его речам – периодически невпопад.

***

В день проб с Сергеем всё напоминало самый первый раз, когда Завьялова приехала на студию тайно. Она не спала всю ночь, а с утра пришлось выпить успокоительного. Так сложилось, что они вдвоем больше не обсуждали предстоящее. Хмурый Терлецкий вел себя отстраненно. Встретившись в павильоне, они сухо поздоровались и разошлись по разным гримерным.

Для проб взяли совсем не романтическую сцену, а простой разговор между героями о порученном им деле. У актеров была задача – показать, что между их персонажами витало безумное напряжение. Завьялова знала свою роль идеально, но как только ей предстояло произнести текст, глядя на Сергея, она тут же всё забывала.

– Простите, – она виновато смотрела в пол после очередного испорченного дубля. – Дайте мне три минуты, я соберусь!

– Ань, у нас время уходит! – режиссер высказывал недовольства. – Это уже в который раз по счету?

– Простите.

– Ничего страшного, Аня, – мягко обратился к ней Терлецкий, внезапно оказавшийся совсем близко. – Давайте, и правда, сделаем перерыв.

– Я…я просто, видимо, переутомилась, – она пыталась оправдаться. – Столько раз репетировала, что наступил перегруз системы.

– Бывает, бывает, – он похлопал ее по запястью и спешно покинул декорации.

После перерыва всё изменилось, и сработало даже не повторение текста, а настрой друг на друга. Сергей отыгрывал всё точно так, как представляла Аня, когда впервые читала сценарий, и ей от этого было проще и саму себя представить другим человеком. Она чувствовала, что он помогал ей. Создавалось впечатление, будто он уже давно снимался в этой картине, а она впервые пришла пробоваться. И, конечно же, он не пытался играть плохо. Чудесным образом менялось внутреннее состояние, мир переворачивался с ног на голову, и вот они уже не Терлецкий и Завьялова, а два полковника российской разведки. Он – немногословный и суровый, она – жесткая, прямая, несговорчивая. Его взгляд становился печальным и теплел, когда они смотрели друг на друга, а в ее глазах виднелась глубокая тоска.

– Стоп! Отлично, ребята! – выкрикнул им Максим. – Сейчас именно то, что нужно! Думаю, закончим на этом, поздно уже. Материала для размышлений хватает.

До Ани эти слова доносились, как на пленке, прокрученной на медленной скорости. Она не могла выйти из роли, не могла отвести взгляд от Сергея, и ей не хотелось останавливаться, она вошла в раж и была готова играть еще и еще. Терлецкий тоже находился в прострации.

– А что тут думать? – из оцепенения их вывел громкий возглас Мадьярова. – Макс, вот что тут думать? По-моему, все очевидно! Аня, Сергей, браво! – раздались громкие хлопки его ладоней, постепенно превратившиеся в массовые аплодисменты.

– Мне кажется, что я схожу с ума, – Завьялова оглядывала павильон.

– Не одна ты, – вторил ей Терлецкий.

– Даже не знаю, как к этому относиться, – она смотрела на него в поисках ответа.

– Надо понять, что получилось. Может, это тактический ход Рената – купить нас такой бурной реакцией, – Сергей прищурился на ликующих коллег, а потом решительно направился к режиссеру.

Аня опомнилась и последовала за ним. Они надели наушники, а Максим включил плейбек. Актерам оценивать собственную игру всегда непросто, а в такой ситуации – абсолютно нереально. Смотреть на себя вместе с Терлецким для Ани было подобно пытке. Она увидела свои глаза, обращенные к нему, и ей захотелось или зажмуриться, или отвернуться.

Через некоторое время после просмотра Завьялова сидела в офисе Мадьярова в компании с Сергеем.

– Мне всё предельно ясно, я не вижу смысла тратить время! – вещал Мадьяров. – Всё-таки чутье меня никогда не подводит.

– Послушайте, я ведь не раз говорил с вами откровенно, объяснял, почему я против. И мы вроде поняли друг друга! – не сдавался Терлецкий. – Я надеялся, пробы вам только докажут, что нам сложно взаимодействовать.

– Играть вы будете оба, – безапелляционным тоном заявил Ренат. – Ваши личные проблемы меня не интересуют, мы тут не студенческий спектакль ставим. Мы снимаем серьезное кино, а вы для него – идеальный тандем.

– Мы с Аней играли в мелодраме, наш дуэт ассоциируется с «мыльным» сериалом, это может навредить фильму! – продолжал Сергей.

– Игра на контрасте тоже интересна. Главное, чтобы зритель поверил, а он поверит. Я смотрел и верил, а это были всего лишь пробы! Представьте, что будет в кадре?

– А шумиха в прессе вас не смущает? Когда узнают, что мы снова снимаемся вместе, будет скандал. Насколько я знаю, вы не любите артистов с такой репутацией, – предостерег Терлецкий.

– Вот веришь? – Мадьяров вдруг перешел на «ты». – Я впервые хочу этого. Народ с ума сойдет, когда узнает. Даже дополнительная раскрутка не понадобится. Сергей, ты пойми, если бы это выглядело убого или неубедительно, мы бы сейчас не разговаривали. Сегодня словно звезды сошлись. И теперь вопрос я ставлю конкретно – или вы играете вдвоем, или не играете оба.

– Что за ерунда? – возмутился Сергей. – Почему из-за этого должна пострадать Аня?

– Потому что я так решил, – Ренат был непоколебим.

– Нет, ну это уже выходит за границы моего понимания! – негодовал Терлецкий, глядя по очереди на них обоих. – Аня, ты чего молчишь? Тебя всё устраивает?

– Меня? – раздался тихий голос. – Я просто слушала ваш диалог. Я так понимаю, от меня уже ничего не зависит.

– Нас пытаются держать за дурачков, – Сергей недобро взглянул на инвестора. – Ренат Рафаилович, глубокоуважаемый, вы же понимаете, что Завьялова тоже на это никогда не согласится?

– Завьялова уже согласилась, – с видом превосходства сообщил Мадьяров.

– Как согласилась?! Аня? Ты не хочешь это прокомментировать?

Она молчала, пряча от него глаза. Ренат сам поспешил раскрыть все карты:

– Я удвоил ей ставку за съемочный день. Сделал такое предложение еще до ваших проб. И тебе предлагаю те же условия. Подумай! Хорошо подумай, Сергей.

– Выходит, мой отказ разом лишит ее и роли, и обещанного гонорара? Что вы тут устраиваете? – Сергей вскочил с кресла. – В какое положение вы меня поставили? А ты? – он повернулся к Ане. – Почему ты не сказала, что на все согласилась?

– Потому что ты не спрашивал, – она сохраняла мнимую невозмутимость. – И откуда я могла знать, как закончатся пробы, успешными ли они будут.

– Пойдем, поговорим, – он показал ей на дверь. – Втроем, я думаю, нам уже нечего обсуждать.

– Поддерживаю, – вставился Ренат. – Пообщайтесь, поразмыслите. Насчет гонорара моё предложение в силе, Сергей Максимович, – он снова вернулся к «вы». – Вряд ли для вас это малозначительный фактор.

Сергей и Аня оставили его без ответа, покинули офис и направились в ее гримерную – единственное место на киностудии, где им никто не мог помешать. Терлецкий остановился у двери, наблюдая за тем, как она поспешно убирала с дивана небрежно брошенные кофту и джинсы. Он подождал, когда она перестанет суетиться, и, как только Аня заняла свое гримировочное место, спросил:

– Как ты мне это объяснишь? Я – продюсер, но последним узнаю, что моим артистам поднимают ставки за моей спиной!

– Ты уверен, что именно я должна тебе это объяснять? – Завьялова вертелась туда-сюда на крутящемся стуле и смотрела на Сергея через зеркало. – Всё же пока на словах. Бумаги бы мимо тебя не прошли.

– Ты могла хотя бы поставить меня в известность!

– Ты не выражал желания со мной общаться, – она пожала плечами.

– Что значит – не выражал? Так сложно было самой взять телефон и позвонить мне? Или просто подойти в перерыве между съемками? Хватит уже меня бояться! – он присмотрелся к ней внимательнее. – Или… ты вступила в сговор с Мадьяровым, чтобы загнать меня в угол?

– Слушай, не неси чушь! – Аня быстро крутанулась в его сторону. – Какой сговор? Мне сделали предложение, я его обдумала и согласилась. Что я преступного совершила? Не доложила тебе? Так ты уверен, что мне кто-то сказал о твоем неведении?

– Когда это случилось? – он удобнее устроился у стены.

– Позавчера вечером. Тебя не было на съемках.

– Ясно. Значит, он тебя купил…

– Купил! – театрально передразнила Завьялова. – Называй, как хочешь. И говори, что хочешь. Меня твои саркастичные замечания уже давно не трогают.

– Заметно, – грубо бросил Терлецкий. – Ты знала, что он будет шантажировать меня?

– Он со мной планами не делился. Сегодня я услышала это впервые, – она снова отвернулась к зеркалу.

– И что ты думаешь? – он чуть смягчился. – Если Ренат не блефует, то мой отказ лишит тебя работы.

– Лишит, значит – лишит, – Аня развела руками.

– Ты ведь понимаешь, что я не могу этого допустить, – Сергей прошел вглубь гримерки и опустился на диван, оказавшись позади нее.

– Почему? Это твое право, – теперь она не видела его в отражении.

– Если уходить, то совсем. Бросать всё, пусть кто-нибудь другой занимается.

– Ты сам говоришь, Мадьяров мог блефовать, – напомнила Завьялова.

– Мог. Или не мог. Он единственный, кто тут вправе творить всё, что вздумается. Выплатит нам компенсацию и до свидания, – Сергей схватился за голову. – Мы же не можем бесконечно подбирать тебе партнера, в конце концов… Через три недели съемки в Париже! Через три! Всё забронировано, всё оплачено! Это дикие расходы!

– Что ты кричишь? – поморщилась Аня.

– Если мы не пойдем по графику, то все развалится, – он не реагировал на замечание. – В Париже с нами серьезные люди работают, они освобождали время. У нас больше нет возможности кого-то искать.

– Так он и не собирается. По крайней мере, в случае моего участия.

– Аня, ты ведь даже не рассматривала такой вариант, а сейчас действительно готова играть со мной в паре? Только не разговаривай с зеркалом, повернись ко мне!

– А что мне было делать? – она сидела, не шелохнувшись. – Я отказалась ото всех предложений ради этого проекта… А у меня не всё так просто с деньгами, и… Что еще мне было делать, Сережа? – она резко развернулась и застыла, когда их взгляды встретились.

– Вот это да, – задумчиво протянул он. – Я думал, ты так и будешь избегать моего имени. Как раньше. Тот, кого нельзя называть…

Завьялова испуганно молчала. Она сама не ожидала, что из нее вылетит это «Сережа». Оказалось, это совсем не страшно. Кандалы, сжимающие ее горло, когда нужно было окликнуть его, исчезли.

– Пробы у нас вышли удачные, – Терлецкий перевел тему. – Надо, конечно, пересмотреть в спокойной обстановке, но в целом – весьма достойно. Я ожидал худшего. Не верил ни в тебя, ни в себя. Что будем делать? – он не отводил взгляд, и она едва это выдерживала. – Соглашаться?

– Сам решай, – Аня сдалась и отвернулась.

– А дома ты уже сообщила?

– Да. У меня, к счастью, адекватный муж. Он уважает мое мнение и готов принять эти обстоятельства, пусть они и не приводят его в восторг. А что говорит твоя жена? – она настороженно переадресовала вопрос.

– С ней я сам разберусь, – занервничал Сергей.

– Ты бы поторопился. Ольга может узнать раньше, чем ты соберешься ей сказать. Впрочем, тебе ли не знать, как такое бывает…

– Не надо дерзить, Аня. И тем более – давать мне советы и чего-то напоминать, – он злился, но так устало, что это звучало неубедительно.

– Я не хочу стать причиной твоих бед, – она опять отвернулась к зеркалу. – Ты наворотил столько всего, а Ольга твоя ни сном, ни духом. Вряд ли она сильно обрадуется. И потом я буду от тебя выслушивать, как ты страдаешь.

– С чего ты взяла, что будут какие-то беды? Моя жена – не менее адекватная, чем твой дражайший супружник, – с пренебрежением выделил он и поднялся.

– Рада за тебя, – ухмыльнулась Аня, оставив его едкость без реакции. – Так что, будем ждать ее вердикта?

– С чего это? Я способен принимать решения самостоятельно.

– И что это значит? Мы чего-то ждем или ты уже соглашаешься? – Завьялова насторожилась.

– Соглашаюсь, – Сергей смотрел на неё в упор.

Аня многозначительно молчала, усиливая и так зашкаливающее напряжение. Он резко прервал затянувшуюся паузу щелчком дверного замка – ушел, не попрощавшись.

Глава 13

2004

Контракт с Терлецким стал огромным шагом на пути к сближению. Получив от Сергея предложение, Аня не верила своему счастью. Её распирала гордость, ей льстило, что его враждебный настрой не просто сменился уважением, а вылился в желание оказывать ей услуги. Она давно преисполнилась чувством восторга к нему как к профессионалу и даже не мечтала заполучить его в качестве агента. И, как ни странно, этому ничто не помешало – события сами складывались в нужную цепочку, будто подталкивая их друг к другу.

Аня страшно переживала, как отреагирует Саша, поэтому брала время на раздумье. Но мужу было не до роли Отелло – серьезно заболела его мама, которой потребовалось экстренное дорогостоящее лечение. Пригодились связи жены – через руководство кинокомпании Завьяловых связали с лучшими специалистами в столице. Тогда-то Александр и оценил преимущества легкого доступа к сильным мира сего. Новость о новой должности Терлецкого воспринялась им практически без эмоций. Градус кипения страстей сбавился и по другой причине: Аня активно вводила Сашу в зону своей публичности, и ему это нравилось. Они всей семьей снимались для журналов и телевидения, появлялись на ковровых дорожках. Теперь общественность знала, как выглядел ее муж – их фото в обнимку пестрели во множестве изданий и на просторах сети.

Ольга Терлецкая в тот период тоже не вмешивалась в текущие дела Сергея. Ее пригласили возглавить театральный клуб, организованный при гостинице по соседству с их подмосковным домом. Она восприняла это как знак: ей ощутимо не хватало творческой реализации, она засиделась в четырех стенах, а на содействие мужа надежды окончательно иссякли. Оля рьяно схватилась за шанс: ставила спектакли, устраивала концертные вечера и детские представления для местных жителей и туристов. Сергей радовался, что жена нашла себе занятие по душе и больше не заводила разговоров о ревности.

Однако пресса не прекращала судачить о романе Завьяловой и Терлецкого, их донимали вопросами при каждом удобном случаем, но они лишь отшучивались. Сергей сохранял позицию, что во имя популярности проекта возмущаться слухам не нужно. Они тоже частенько выходили в свет вместе: то на презентациях от телеканала, то на кинопремьерах, то на открытиях бутиков, то в парном конферансе проводили мероприятия. Мелодраму продлили на третий сезон, и с показом каждой серии росли масштабы народной любви и к молодой актрисе, и к её экранному возлюбленному.

Сергей замечал, как забавно воплощался в жизнь сценарий. Его герой по сюжету учил свою помощницу манерам, воспитывал, знакомил с высшим обществом, а в реальности он сам постепенно превращал Аню в настоящую звезду. Он боролся с ее неуверенностью, объяснял, как вести себя на интервью, отбраковывал плохие предложения, порой сталкиваясь с сопротивлением. Завьялова при всей робости оказалась отчаянно упертой, когда их мнения не сходились. Но авторитет Сергея срабатывал безотказно, Аня всё равно принимала его аргументы. Она прислушивалась, восхищалась, иногда смотрела на него, как на божество, что его безмерно умиляло.

Главными поклонниками самой Ани стали ее родители: отец дисциплинированно записывал на видеокассеты все передачи, посвященные дочери. Репортеры таких программ всё чаще брали интервью у ее бывших коллег по театру. Они прорвались на телеэкран только благодаря знакомству с Завьяловой, причем некоторые – совсем поверхностному. Каждый старался изобразить ее друга, вспомнить хоть сколько-нибудь значимые истории. Когда Аня, совершенно не зараженная звездной болезнью, это видела, то к ней, наконец, приходило осознание, какая недосягаемая вершина ей покорилась.

Она купила огромные темные очки, обзавелась личным водителем и ассистенткой, ограничила время общения с фанатами и уже не боялась отказывать в автографах. Она буквально купалась в славе, а рядом всегда был Сергей. Как Пигмалион, он вдохновенно лепил свою Галатею. Ее бурная радость успехам и искренняя благодарность за сбывшиеся грезы покоряли Терлецкого с каждым днем. Он ловил себя на мысли, что неравнодушен к ней уже не просто как ценитель женской привлекательности.

«Бутафорские» поцелуи на съемках вдруг превращались в настоящие с его подачи, он использовал сериал, как единственную возможность законно к ней прикасаться. Впрочем, вне кадра Терлецкий тоже не терялся – то и дело дотрагивался до нее вроде как по-приятельски. Они много шутили, подкалывали друг друга, что закономерно перетекало во флирт на глазах у всех. Аня не препятствовала, она охотно кокетничала с ним и с радостью замечала, что он больше не заглядывался на других женщин.

 Но всё это было при посторонних. Как только они оставались вдвоем, Завьялова соблюдала дистанцию. Она внушала себе, что происходящее – всего лишь игра, и старалась даже не думать, что на самом деле уже по уши в него влюбилась.

***

До точки невозврата они дошли в конце августа, когда Аня вернулась из двухнедельного отпуска. Долгожданный морской отдых с семьей внезапно превратился в мучительное и тоскливое времяпрепровождение. Ей физически не хватало Терлецкого. Аня настолько привыкла к его присутствию, что любое впечатление в поездке хотелось обсуждать именно с ним. Саша не так реагировал на ее эмоции, не так поддерживал идеи, не слишком инициативно вел беседы. Словом, ей как будто бы было больше не с кем поговорить.

Терлецкий тогда же корпел над реализацией новой авантюры – показать зрителю совершенно другую актрису Завьялову. За очередным обедом в гримерке он однажды предложил ей взяться за образ, резко противоположный сериальной героине. Они перебирали жанры и остановились на приключенческом триллере. Придумали персонаж и сюжет в общих чертах, Сергей отыскал финансирование, пригласил сценариста. Пока Аня плескалась в море, автор работал над завершающими штрихами, а продюсер вел переговоры с именитыми режиссерами. Аня бредила будущим проектом и невероятно ждала возвращения в Москву. К Сереже. Эту форму его имени Завьялова теперь произносила так часто, будто пыталась оправдаться за период, когда не называла его никак.

На встречу в продюсерский центр Аня прибежала, едва сойдя с трапа самолета: Сергей обещал рассказать важные новости. С хвостиком на затылке, почти без макияжа, в белом сарафане, выгодно подчеркивающем южный загар, она переступила порог его кабинета. Взгляд Терлецкого, который с кем-то бурно ругался по телефону, мгновенно потеплел. Он смотрел на нее – отдохнувшую, посвежевшую – с блаженной улыбкой и первые минуты неловко подбирал слова. Устроившись напротив него за офисным столом, Аня довольно отметила, что он скучал по ней не меньше. Они коротко обсудили насущные дела, а после Сергей спросил:

– Угадаешь, кто будет твоим партнером по картине?

– Боже, мне уже страшно! – Аня прижала ладонь к груди. – Дай хоть какую-то подсказку!

– Начну с того, что он француз. Мы будем снимать в Париже! – торжествующе воскликнул Терлецкий. – Все разрешения получены, нам дали зеленый свет.

– В Париже? – ее глаза заблестели. – Ты серьезно? Нет, такого не бывает! И кто этот актер? Жерар Депардье?

– Даю еще попытку, – Сергей с нескрываемым удовольствием наблюдал за ней. – Депардье для тебя староват будет.

– Слушай, я так разволновалась, что никого и вспомнить не могу. Ну не томи же! – она состроила страдальческую гримасу.

– Тогда готовься. Это Арман Девье!

Она недоуменно уставилась на Сергея. Смысл сказанного всё еще не доходил. Аня несколько раз поменялась в лице, а потом вскочила с кресла, словно бы ошпарилась. В это невозможно было поверить: фильм с заграничной локацией, у нее – главная роль, а в паре с ней – мировая звезда. Он играл любовь с Катрин Денёв, Софи Марсо, Фанни Ардан – и это только те, кого вспомнила Завьялова. Неужели рядом с ними могло появиться ее имя? Имя начинающей русской актрисы без какого-либо послужного списка, которую ещё год назад никто не знал даже на местном уровне. Аня не сдержала эмоций и отвернулась от Терлецкого, прижав ко рту ладонь. Он не сразу понял, что случилось, но, когда услышал тихие всхлипы, тут же к ней подбежал.