Любовь, которую ты примешь

– Ты не пожалеешь! – напоследок заявила я, отстраняясь.

– Будем надеяться, – выдохнул Диего. – Беги уже, стрекоза. Работать надо.

Я еще раз поблагодарила его, пообещала наведаться в гости когда-нибудь и легкой походкой покинула кабинет. Стоило только двери за мной закрыться, как я сразу же ощутила на себе ледяной взгляд сидящей справа рыбины.

– Всего доброго, сеньорита Алонсо, – ядовито попрощалась я.

– И вам, сеньорита Солер, – прозвучало с теми же интонациями.

Но никакие обиженные жизнью секретарши не могли испортить моего настроения. Я буду учиться! В университете, где преподает Красавчик. И там ему от меня никак не скрыться.

[1]«Линкольн для адвоката» (The Lincoln Lawyer) – популярный юридический сериал на Netflix.

Глава 3. Арнау Серра

Никогда бы не подумал, что юридическая практика заведет меня в Университет Рамона Льюля в качестве преподавателя, но, когда в прошлом году Диего Солер познакомил меня с ректором, а тот предложил мне должность профессора-практика, я решил попробовать. И вот – втянулся, в этом году и нагрузку решил увеличить. Не ради заработка, конечно: тех денег, что платил мне университет, едва бы хватило на мой привычный уровень жизни.

Мне неожиданно понравилось вкладывать в пустые умы будущих юристов нормы права. Объяснять, что их розовый мир совсем не такой, что их ожидания от профессии – это блажь и неосуществимые мечты. Можно сказать, что я жестоко разбивал наивную веру в их светлое будущее.

Но, черт возьми, кто, если не я?

Они приходили сюда прямо из-за школьной парты, начитавшись романов Джона Гришэма и насмотревшись сериалов, где адвокат за пять минут до финальных титров находил улику и ловил маньяка под одобрительные аплодисменты суда. Они верили в торжество справедливости, в чистоту закона и в то, что их будущая работа будет состоять из благородных порывов и ораторских триумфов.

Я становился их первым столкновением с суровой реальностью. Моя лекция – это ушат ледяной воды. Я не рассказывал им о высоких материях. Я рассказывал им о том, как на самом деле составляется контракт, в котором на сороковой странице мелким шрифтом спрятан пункт, разоряющий одну из сторон. О том, как нужно давить на свидетелей на допросе, чтобы они сказали то, что нужно тебе, а не «правду». О том, что девяносто процентов работы – это не выступления в зале суда, а утомительное копание в бумагах, ночные подготовки и умение продать свои услуги подороже.

И я обожал тот момент, когда розовая пелена с их глаз спадала. Сначала это всегда был шок. Потом – недоверие. Лишь следом за ним – осознание. Кто-то смотрел на меня с ненавистью – идеалисты, чью веру я якобы осквернял. Они проклинали меня, едва выйдя за пределы аудитории, и никогда больше не возвращались на мои лекции. Но другие… Другие начинали смотреть иначе. Их взгляд становился острее, хитрее. Они задавали правильные, подлые вопросы. Они начинали видеть не букву закона, а лазейки в ней. Они начинали думать.

Я не воспитывал юристов. Я лепил циников, прагматиков и бойцов. Именно таких, каких требовала наша профессия. Я не давал им знания – знания они и в книгах найдут. Я давал им иммунитет. Прививку от разочарования. Я их закалял.

И в этом есть своя, извращенная поэзия. Самый циничный адвокат Барселоны, которого коллеги за глаза звали «акулой», тратил свое время на то, чтобы выпускать в мир новых акул. Не из альтруизма, конечно. Из чистого, голого эгоизма. Мне стало скучно выигрывать дела только для себя. Гораздо интереснее наблюдать, как твои методы, твоя философия прорастали в других. Это своего рода наследие. Более осязаемое, чем папка с делами в архиве.

Когда я видел, как на семинаре у одного из студентов загорались глаза и он выстраивал идеальную, беспринципную защиту условного корпоративного мошенника, я испытывал странную гордость. Не педагога, нет. Создателя.

Я не нес им свет. Я гасил их наивные свечки и вручал им в руки мощные, слепящие прожектора, выжигающие всю сентиментальную хмурь. И в этом была своя, очень трезвая справедливость.

Сегодня мне предстояло начать все заново – с первым курсом. С ними всегда сложно. Они еще не успели обрасти университетской шелухой, их глаза горели тем самым наивным огнем, который так меня умилял первые тридцать секунд. Они сидели ровными рядами, с новенькими блокнотами и ручками, ноутбуками и запущенными диктофонами, готовые записывать «истину в последней инстанции».

Жалкие идиоты.

Я вошел в аудиторию без приветствия, с грохотом швырнул портфель на кафедру и обвел взглядом задние ряды. Там всегда собирались самые «проблемные», и я старался с самого начала дать им понять, что заметил каждого.

Воцарившаяся тишина стала маленьким признанием моего авторитета. Приятно, черт возьми.

– Меня зовут Арнау Серра, – бросил я, сразу опуская непривычное для меня «профессор». – Вы здесь не для того, чтобы учить закон. Закон – это свод правил для игры. Вы здесь, чтобы научиться играть и выигрывать. Вам не нужна справедливость. Вам нужен результат.

Один паренек на первой парте, с умным и до жути серьезным лицом, тут же поднял руку.

– Но разве цель права не в установлении справедливости? – пропищал он.

Я рассмеялся. Искренне, от души.

– Прекрасный вопрос. Идиотский, но прекрасный. Как думаете, сколько стоит справедливость? – Я прошелся взглядом по аудитории. – Тридцать евро – госпошлина за подачу иска в мировой суд. Пять тысяч – мои услуги за час консультации по вашему «справедливому» делу. Полмиллиона – чтобы подкупить нужного эксперта и похоронить дело конкурента. Справедливость – это товар. Очень дорогой. И чаще всего – просроченный.

Я видел, как многих накрывало прозрением. Не всех. У некоторых во взглядах лишь недоумение. Но несколько человек уже смотрели на меня не как на сумасшедшего, а как на того, кто только что показал им карту сокровищ, написанную невидимыми чернилами.

– Ваши лекционные конспекты? – я мотнул головой в сторону их аккуратных тетрадок. – Выбросьте. Или оставьте для селфи в соцсети. То, что вам нужно знать, не написано ни в одном учебнике. Это написано в протоколах допросов, в меморандумах с пометкой «строго конфиденциально», в договорах, где вместо слова «сторона А» нужно подставлять «лох». Этому я вас и буду учить. Если, конечно, ваши розовые сопли не зальют эту аудиторию с головой к концу семестра.

Я включил компьютер и подключил к нему телефон под тихий ропот за спиной. Пара щелчков, и включилась презентация – уже миф среди студентов юрфака. Первый слайд был чистым, черным экраном с белой надписью: «Добро пожаловать в ад. Ваши иллюзии умерли здесь».

И вот он, мой любимый момент. Тишина. Абсолютная. Где-то там, внутри этих юных черепков, трещали и рушились картины мира. Кто-то из них сломается. Кто-то сбежит. Но один или двое… они останутся. И в их глазах я увижу не шок, а холодный, расчетливый интерес. Акулята, учуявшие кровь в воде.

Ради этого момента я и таскался сюда каждую неделю. Это лучше, чем выиграть дело у государства или очередного охамевшего миллионера. Это – чистое, ничем не разбавленное созидание. Создание себе подобных.

Я уже мысленно ставил галочку – первый акт представления окончен, можно переходить к сухой материи, как с первой парты раздался голос. Чистый, уверенный, без тени той робости, что висела в воздухе. И смутно знакомый.

– Сеньор Серра, а что, если клиент настаивает на своей «справедливости» и готов за нее бороться, несмотря на ваши… трезвые расчеты? Вы откажетесь от его дела? Или заставите его платить за свою принципиальность по максимальному тарифу?

Я медленно перевел взгляд с экрана на первую парту. Обычно я избегал этих мест – там кучковались либо самые робкие «ботаники», либо самые ярые идеалисты, те, кто смотрел на меня с немым укором, а после пары сбегал, чтобы больше никогда не возвращаться.

Но эта студентка не относилась ни к тем, ни к другим. Взгляд темно-серых глаз встречал мой без страха, с вызовом. Миленькое личико фарфоровой куколки, хозяйка которого пару недель назад на празднике у Диего решила, будто я – хороший вариант для флирта. Тогда я подумал, что за симпатичной мордашкой нет ни грамма интеллекта: так бывает, на младших детях природа обычно отдыхала. Мария Солер. Назойливая сестренка моего партнера, которую я из вежливости терпел за бокалом виноградного сока, пока она строила из себя кокетку. Но заданный сейчас вопрос не мог прозвучать от девушки-болванки. Забавно, что в ее тоне сквозила не обида, а любопытство стратега. Она не спорила с моей философией – она проверяла ее на прочность, ища бреши.

Она не была похожа на человека, мечтавшего стать адвокатом – такой больше подошла бы роль модели, блогера или еще кого-то, чьим главным оружием является внешность, а не интеллект. Слишком уж вылизано все – от идеально уложенных волос до безупречного маникюра, который не переживет и часа в архиве с пыльными судебными делами. И если бы не ее вопрос, отточенный и точный, как скальпель, я бы поставил на то, что Мария Солер пришла сюда исключительно чтобы продолжить свою глупую игру, начатую на вилле брата.

Но в ее взгляде сейчас не было и намека на томный флирт. Была лишь холодная, аналитическая цепкость. Возможно ли, что ее присутствие здесь – всего лишь совпадение? Или это новая, куда более тонкая тактика?

Мысль о том, что эта кукла может оказаться сложнее, чем я предполагал, вызвала во мне не интерес, а скорее раздражение. Последнее, что мне нужно – это чтобы сестра моего партнера решила использовать мой курс как полигон для своих манипуляций.

Я присел на край преподавательского стола и сложил руки на груди, давая паузе затянуться, а всем понять, что вопрос не остался незамеченным.

– Сеньорита Солер, – произнес я, и несколько человек удивленно переглянулись от того, что я назвал девчонку по имени, да еще и без привычной издевки. – Есть два типа клиентов. Романтики и прагматики. Романтики, как правило, платят самые большие гонорары. Потому что их принципиальность – это эмоция. А эмоции, в отличие от логики, не имеют потолка и часто не поддаются контролю. Наниматель хочет бороться до Верховного суда из-за принципа? Пожалуйста. Мой гонорар увеличивается с каждой инстанцией. Его право на справедливость – мой личный курорт на Карибах.

Я сделал паузу, глядя прямо на нее, оценивая, поймала ли она суть. Девица меня не разочаровала: слушала внимательно, губ не закусывала. Не флиртовала, хотя чего-то подобного я от нее ожидал.

– Но, прежде чем взять такого клиента, я должен быть на сто процентов уверен, что он понимает правила игры. Что он платит не за победу, а за процесс. За возможность сказать «я боролся». И если он осознает эту цену и готов платить… – Я легонько пожал плечом, изображая легкое презрение. – Кто я такой, чтобы отказывать ему в самоубийственном желании? Я адвокат, а не психотерапевт. Моя задача – выставить счет, а не спасать души.

Я увидел, как в уголках ее губ дрогнула едва уловимая улыбка. Не кокетливая, как тогда на террасе, а скорее удовлетворенная. Она получила свой ответ и, кажется, даже оценила его циничную честность. Кивнула, делая пометку в блокноте. Деловую, короткую. Не испуганную скоропись других.

Я снова вернулся к презентации, пряча внезапную искру досадливого любопытства. Может, я и ошибался насчет ее интеллекта. Или она просто хорошо готовилась к паре. Надо будет спросить у Диего, насколько его сестра умна и насколько упряма. Тогда, развернув ее флирт еще на начальной стадии, я заметил взметнувшееся в туманных глазах недовольство, а такие женщины – красивые и самоуверенные – обычно мстительны.

Так что же это? Изощренная попытка наказать меня за отсутствие интереса или нелепая случайность? С какой целью Мария Солер попала на мои лекции: чтобы действительно научиться чему-то полезному, или чтобы достать меня?

Первый курс обычно состоит из одних щенков. Но сеньорита Солер больше походила на волчонка. Интригующе. Возможно, я ее недооценил. Или переоценил, приняв расчет за глупость. Время покажет.

А пока у меня есть куда более важные дела, чем гадать о мотивах избалованной девицы. Например – сократить число своих студентов хотя бы на половину.

И проверить, к кому отнесется Мария Солер: к тем, кто уйдет, или тем, кто останется?

Глава 4. Мария Солер

– Давай, выкладывай, как там продвигается твое завоевание?

Эва лениво мешала трубочкой свой ярко-зеленый фреш, будто мы обсуждали не судьбу моей личной жизни, а прогноз погоды. Ее соломенные кудряшки покачивались в такт вращательным движениям, а взгляд голубых глаз не горел удовлетворением. Она уже съела свой салат с морепродуктами – максимум, который Эва могла позволить себе в обед, и теперь давилась «Детоксом» из сельдерея, шпината или какой-то другой травы. Горьковатый травяной запах от ее стакана доносился и до меня, смешиваясь со сладковатым ароматом моего капучино.

Мысленно я порадовалась, что завязала с модельным бизнесом, и с наслаждением сделала большой глоток обжигающего, пенистого кофе, чувствуя, как его тепло растекается по всему телу, успокаивая нервы.

Мы сидели в кафе отеля Артс в районе Олимпийского порта. До университета отсюда было далеко, но у Эвы намечалась съемка неподалеку, а мне срочно нужно было развеяться, поэтому я позвала подругу в свое новое любимое место.

А любимым оно стало оттого, что через панорамные окна прекрасно было видно «Торре Мафре», на сорок первом этаже которой располагалась юридическая фирма «Серра &Асосиадос».

Я начала сюда ходить почти два месяца назад – еще до разговора с Диего, практически сразу, как Арнау бросил меня на той злополучной террасе. Сначала – от злости, хотела подкараулить Серра и заставить его извиниться за свои грубые слова. Но очень быстро поняла, что это кафе – идеальный наблюдательный пункт и стратегический плацдарм с доставкой кофе прямо до столика.

Теперь у меня в телефоне был безупречно точный график передвижений сеньора Серра. Я знала, во сколько он приходил на работу и во сколько покидал офис. Где ставил машину. Когда и куда ходил обедать.

Когда официанты начали меня запоминать, пришлось подключить Эву, чтобы не вызывать слишком сильного подозрения. А ее, в свою очередь, пришлось посвятить в детали моей задумки, иначе закадычная подружка еще с модельных времен отказывалась встречаться со мной так часто.

– На стадии «усыпить бдительность», – ответила я максимально нейтрально, проводя пальцем по ободку своей кофейной чашки. Выдавать свой легкий мандраж я не собиралась.

Ждать у моря погоды – то, что я ненавидела. Моя жизнь – это вечное движение, действие, стремление к чему-то. В случае с Серра стремления было хоть отбавляй, но я понимала, что пускать в ход план, подготовленный за этим же столиком, было слишком рано. Арнау подозрителен, он должен был раз и навсегда забыть о том моем предложении, которое сам же отверг.

Я знала, что он ненавязчиво интересовался мной у брата – спасибо Анне, жена Диего сразу заподозрила неладное и поинтересовалась, где я успела перебежать дорогу известному адвокату. Заверила ее, что нигде, посмеялась, что Арнау просто на меня запал, и разговор на этом затих. Но нужные сведения я получила.

Поэтому пришлось отложить свои дальнейшие шаги и уйти в режим ожидания.

В этой тягучей, изматывающей реальности я жила уже неделю. Ходила на лекции. Встречалась с подругой. Выкладывала посты в своих соцсетях, ходила на вечеринки и приемы. Но это все не вызывало такого удовлетворения, как раньше.

Ведь во всем этом не было Арнау Серра.

Но сегодня все складывалось слишком идеально, чтобы не попробовать закинуть удочку.

– Ты так и собираешься бесконечно изображать прилежную студентку? Пора бы уже переходить ко второй стадии. Случайные встречи, помнишь?

Я откинулась на спинку кресла, позволив себе маленькую, едва уловимую улыбку, и посмотрела на подругу через край почти пустой чашки.

Эва никогда не признается в том, что моя затея ей понравилась не только из врожденного духа авантюризма, а еще и потому, что кое-кто тоже положил глаз на моего Арнау. Только спалилась моя подружка в первую же нашу слежку, когда чуть ли не заляпала слюнями свое платье, едва Серра вышел из дверей соседней высотки.

Конкуренции с этой стороны я не боялась. Эва Мендез, конечно, объективно красивая девушка, но слишком прямолинейная. А еще на год младше меня. Не думаю, что сеньор Серра поведется на ее лишенные изящества провокации.

– Все под контролем. Вопрос не в том, когда начать, а как правильно подать. Он не купится на дешевый спектакль. Ему нужна… глубина.

Отсутствие страха не лишало меня осторожности. Доверяй, но проверяй, так ведь говорят? Вот и я не спешила раскрывать все карты перед сидящей напротив красавицей. Во-первых, будет что рассказать при следующей встрече. Во-вторых, хотелось минимизировать риски, когда в порыве «дружеской помощи» Эва ненароком похоронит все мои планы.

Она улыбнулась слишком сладко, и в ее глазах вспыхнул азарт охотницы, почуявшей дичь:

– Ну, если захочешь, я могу подсобить. Знаешь, оказаться рядом в нужный момент, отвлечь его, подыграть тебе… Мы же команда.

Как я и говорила – слишком прямолинейная и предсказуемая. Если даже я смогла ее прочитать, что с ней сделает Серра? Проглотит и не заметит.

– Спасибо, дорогая, но нет. План в том, чтобы Арнау смотрел только на меня. А тебе, если хочешь, найдем другого папика.

Эва недовольно надула губы и опустила взгляд, делая вид, что обиделась. Она не любила, когда я называла так ее ухажеров, но это правда: Мендез предпочитала мужчин не меньше чем вдвое старше себя. Я ее не осуждала – с более взрослыми представителями сильного пола мне тоже было интереснее, чем со сверстниками, но и на стариков меня не тянуло.

Пока подружка изображала оскорбленную невинность, я невольно бросила взгляд в сторону окон кафе, откуда прекрасно было видно вход в «Торре Мафре». Бело-черный небоскреб высотой до облаков невероятно подходил сеньору Серра – по энергетике, по лаконичным линиям и строгому оформлению фасада. Наверняка из кабинета Арнау открывался удивительный вид на залив, но проверить это мне пока не удавалось – я все еще искала безупречный повод для визита в его логово. Впрочем, поход туда планировался лишь в третьей фазе моего захвата, а пока стоило разогнать первую.

– Ладно, я побегу, – отставив чашку с парой глотков на донышке, я поднялась с места и, вложив в папку с чеком пару купюр чаевых, подхватила с соседнего стула сумку. – У меня еще лекция. Позвоню тебе на неделе, идет?

Эва бросила на меня хмурый взгляд, а потом все-таки встала, подставляя щеку для поцелуя. Аромат ее лимонных духов и лосьона для тела тут же заполонил мои легкие.

– Держи меня в курсе, – то ли попросила, то ли приказала подружка. Я лишь кивнула и поспешила на улицу, где горячий воздух ударил в лицо после кондиционированного холла, а гул машин оглушил после приглушенной музыки кафе.

Сегодня встретить Серра именно здесь я не боялась: сейчас у него лекция у третьего курса, потом – у нас. А с учетом того, что завтра у моего будущего мужа заседание суда, после занятий он точно отправится в офис готовиться.

Этим я и собиралась воспользоваться.

Чем мне нравился отель Артс, так это постоянным наличием такси у входа (и близостью Арнау, конечно, пусть нас и разделяло обычно четыре десятка этажей). Чем не нравился – удаленностью от кампуса. На дорогу только в одну сторону уходило не меньше получаса, а с вечными Барселонскими пробками могло уйти и того больше, поэтому таксисты стали моими лучшими друзьями. Несмотря на то, что у меня уже два года был личный авто и права, полученные честным трудом, ездить по городу я не любила. Да чего уж: я была откровенно отвратительным водителем, той самой женщиной за рулем из всех анекдотов. Поэтому Хавьер, однажды прокатившийся вместе со мной, настоятельно посоветовал мне никогда больше не садиться на водительское сиденье.

Я тогда для проформы повозмущалась, но послушалась. Не мое это – вождение. А поболтать с милым таксистом – это всегда за радость.

В этот раз я заняла место с края первого ряда. Я не пыталась постоянно попадаться преподавателю на глаза, но старалась сидеть так, чтобы он всегда мог легко меня заметить. Арнау, правда, пока еще этого не делал, но я верила, что однажды этот момент настанет: когда он будет обводить аудиторию именно в поиске моего взгляда.

Лекцию я слушала вполуха, прокручивая в голове детали предстоящего мероприятия. Каждый жест, каждый взгляд, каждое слово – все должно быть выверено, иначе вместо нужной мне эмоции я вызову очередное подозрение, а это откатит меня на две недели назад. Нет, в моем плане ошибки не предусмотрены: я, конечно, девочка упорная, но таскаться за Серра до старости (своей) меня не прельщает.

Окончания занятия я дожидалась, едва не подпрыгивая на месте от нетерпения. Хорошо, что подобное поведение идеально подходило под мои замыслы, иначе я выдала бы себя с потрохами. Но вот раздался спасительный звонок, студенты зашумели, закрывая ноутбуки и подхватывая сумки. Серра последовал их примеру, выключая проектор и поднимая со стола свой портфель – зачем он его носил, я так и не поняла: ни разу за последние две с половиной недели Арнау не достал из него ни единой бумажки, а все лекции и семинары он вел без каких-либо подсказок или заметок.

Он всегда выходил из аудитории одним из первых – его пропускали вперед, почтительно, практически с трепетом. Я – так точно, да и рассматривать широкие плечи в идеально сидящем пиджаке было откровенно приятно.

Но сегодня план был иным. Я быстро побросала в сумку свои вещи, подорвалась с места и, подсчитав момент, влетела в дверь одновременно с мужчиной, тут же ощутив аромат его парфюма: бергамот, черная смородина, мускус – что-то очень знакомое, но что именно, осознать я не успела.

Дверной проем, не рассчитанный на подобные маневры, не позволил нам обоим протиснуться в коридор. Мы столкнулись – я и Арнау Серра. Жестко, почти до боли. Как мячики, влетевшие друг в друга: на какой-то миг соприкоснулись, проверяя крепость один другого, а после отскочили в разные стороны. Учитывая обстоятельства – в разные деревянные косяки.

– Ой! – вырвалось у меня неподдельно испуганное восклицание, и я отшатнулась, будто от неожиданности, делая широкий, почти комичный шаг назад, прямо в аудиторию. Моя сумка соскользнула с плеча и чудом зацепилась за сгиб локтя, а я сама едва удержалась на ногах, ухватившись за стену в последний момент.

Арнау замер на пороге, обернувшись. Его лицо выражало легкое недоумение, быстро сменившееся привычной сдержанной вежливостью.

– Сеньорита Солер, – произнес он, и его голос прозвучал сухо, без тени тех эмоций, что бушевали во мне. – Вы так спешите?

– Простите, сеньор Серра, – я изобразила самое виноватое и смущенное лицо, какое только могла, опуская глаза и возвращая ремень сумки на место. – Да, очень спешу. Вы позволите?

Набравшись смелости, я бросила на него взгляд исподлобья. Не игривый, не завлекающий. Умоляющий, будто там, за дверью, меня ждала самая ценная награда на свете.

– Прошу, – мужчина чуть отступил, взмахом руки пропуская меня вперед.

Я расцвела в улыбке и, пробормотав быстрое «спасибо», на максимально доступной девушке на каблуках скорости понеслась в сторону выхода, поддерживая легенду о том, что я действительно «спешу».

Но если куда я и торопилась, то только навстречу своей судьбе в лице одного нахала. И он еще не знал, что следующая наша встреча была запланирована мной на крайне близкий срок.

Глава 5. Арнау Серра

Что мне не нравилось в преподавании – так это бумажная волокита. Работы с документами мне хватало и в офисе, поэтому я старался даже на занятиях обходиться без лишних бумаг. Но эта необходимость заполнять ведомости, отчеты, планы просто выводила из себя. Радовало, что такой наплыв канцелярских заморочек приходился только на начало и конец учебного года, иначе я бы не продержался в университете и месяца.

Сегодня был как раз такой день, когда мои «потом» и «завтра» перестали действовать, поэтому секретарь ректора затащила меня на кафедру и заставила подписывать и редактировать целую кипу распечаток. Я убил на это добрых полчаса, которых вполне хватило бы, чтобы вернуться на работу и заняться чем-то действительно полезным. А под конец, наплевав на собственные принципы внимательно читать то, что тебе совали на подпись, я просто подмахивал все подряд, даже не вчитываясь в названия.

По итогу, когда меня выпустили на волю, стены учебного корпуса практически опустели. Студенты и без того редко когда задерживались дольше необходимого, а тут и пара моя была самой последней в расписании. Поэтому мне удалось спокойно дойти до выхода, избежав ненужных столкновений и неловких разговоров.

Забавно, что и то, и другое мне сегодня обеспечила худенькая девчонка, которую я заметил сразу же, стоило только оказаться на крыльце.