Любовь, которую ты примешь

Рина Сивая

Любовь, которую ты примешь

Пролог

– Вы любите детей?

Взгляд невероятно красивых зелено-карих глаз оторвался от экрана телефона и переместился на меня. Ох, что это были за глаза! Удивительные, я таких у мужчин еще не видела. Как два озера в густом лесу – зеленые по краям и с глубокими карими глубинами в центре. Готова была утонуть в них с головой.

– Нет, – холодно отрубил он, тут же возвращаясь к своему айфону. Я даже не пыталась разглядеть, что его так занимало – мое внимание тут же переключилось на сжимающие телефон пальцы. Господи, ну разве могут мужские руки быть такими красивыми? Длинные, утонченные пальцы пианиста! А запястья – крепкие, с выступающими косточками, едва видные из-под идеально отутюженных манжет ослепительно белой рубашки. Удивительно, как ему не было жарко на солнце в полном костюме – он даже пиджака не снял.

– Мне показалось, с Софией вы неплохо ладите, – заняв место достаточно близко, чтобы меня нельзя было не заметить, но так, чтобы не казаться навязчивой, я оперлась локтями о перила террасы.

– София – чудесная малышка, – все так же безэмоционально ответил мой будущий муж. Но я не обижалась. Он просто еще не знал, какое счастье его ждет. Вся жизнь впереди.

– В тетю, – ослепительно улыбнулась я и легонько толкнула его плечом своим плечом, чтобы ощутить под тканью пиджака упругий бицепс. Ох, да он просто скала! Мне бы очень хотелось оценить все это великолепие без лишней одежды.

Моя выходка не осталась незамеченной: объект моей страсти сначала замер, затем устремил взгляд в сторону моря, словно пытаясь собраться с мыслями, а после, убрав телефон во внутренний карман пиджака, в полоборота развернулся ко мне.

– Сеньорита Солер, – только начал он, а я уже таяла. Ну что за тембр! Глубокий, бархатный баритон. Страшно представить, как он звучит в зале суда – наверняка все присяжные женского пола готовы поверить в любую его ложь.

– Можно просто Рири, – я чуть опустила голову, даря ему свой самый обольстительный взгляд из-под ресниц. Изображать невинность с моей внешностью было проще простого.

– Мария, – с нажимом произнес самый красивый мужчина в моей жизни, и я готова была умолять его повторять мое имя снова и снова. – Вам что-то от меня нужно?

Да, черт возьми! Женись на мне сию же секунду, закинь на плечо и утащи в свое логово!

Кричать об этом на всю террасу было бы опрометчиво, поэтому я лишь продолжила улыбаться, играя висевшим на шее кулоном.

Его глаза словно невзначай проследили за движением моих пальцев и, задержавшись, опустились чуть ниже – к вырезу платья. Как знала, что надеть нужно именно это – белое, облегающее! В нем моя грудь выглядела настолько выигрышно, что я и сама не могла налюбоваться. Но куда приятнее, когда любуешься не только ты, но и тобой.

– Ну, вы же адвокат, – протянула я, не переставая мучить кулон. Увы, мой маленький трюк слишком быстро перестал действовать. – Иметь знакомого юриста очень полезно – мало ли, когда пригодится?

Он чуть поджал свои обворожительные губы – пухлую нижнюю и более тонкую верхнюю, – а затем, словно нехотя, потянулся к карману и протянул мне свою визитку.

Я задержала дыхание, принимая заветный прямоугольник. Но, к моему разочарованию, на нем был лишь рабочий телефон. Я даже перевернула картонку в надежде найти что-то с обратной стороны, но там красовался лишь лаконичный логотип юридической фирмы.

– А личный номер не оставите? – закусив губу, кокетливо спросила я. – Мало ли, вдруг мне потребуется ваша помощь среди ночи?

Его взгляд наконец-то встретился с моим, но в этих прекрасных глазах не было ни капли того восхищения, к которому я привыкла. Лишь плоская, скучная усталость, будто он смотрел не на меня, а на очередную папку с заурядными документами.

– Сеньорита Солер, – повторил Красавчик, и его бархатный баритон прозвучал как ледяная струя из пожарного шланга, призванная затушить любое проявление интереса. – Мария.

Он сделал паузу, оценивая меня взглядом, от которого должно было растаять любое женское сердце. Мое же лишь возмущенно застучало где-то в горле. Ну давай, скажи что-нибудь галантное, наконец!

– Позвольте мне, как адвокату, прояснить ситуацию, раз уж вы настаиваете на беседе, – тон будущего отца моих детей был вежливым, но в нем сквозила такая непробиваемая сталь, что моя улыбка невольно стала шире.

Я приготовилась услышать комплимент.

– Выбросьте из головы эту затею. Она бесперспективна. Я не намерен тратить время на детские игры. Найдите себе какого-нибудь мальчишку, который будет рад составить вам компанию. А меня оставьте в покое.

Он не стал ждать моего ответа. Сказав это с убийственной, равнодушной вежливостью, он просто развернулся и ушел. Его широкая спина в идеально сидящем пиджаке удалялась по террасе ровным, уверенным шагом, без тени сомнения или желания обернуться.

Лишь оставленный на перилах хайболл с чем-то янтарным (наверняка яблочным соком, ведь на детском празднике не было ни капли алкоголя), да зажатая в руках картонка давали мне понять, что эта встреча и ее окончание мне не привиделись.

Я стояла, сжимая в руке дурацкую визитку, и чувствовала, как по щекам разливается не краска стыда, а волны чистейшего, кипящего негодования. Во рту был вкус меди и дикого возмущения.

Не тратить время? Детские игры?!

Мои ногти впились в ладонь, чуть не сломав карточку пополам. Он что, совсем слепой? Или просто ненормальный? Да кто он такой, чтобы так со мной разговаривать, этот зазнавшийся юрист в слишком дорогом костюме?

Я выпрямилась, вздергивая подбородок повыше. Мужское равнодушие – не та эмоция, к которой я привыкла, но я не собиралась расстраиваться. Все это казалось досадной помехой, абсурдной ошибкой, которую нужно исправить. Непонимание, не более того.

Ладно, мистер Адвокат, – промелькнула у меня в голове ядовитая, но уверенная мысль. – Вы просто не знаете, с кем имеете дело. Вы же любите сложные дела? Что ж, у вас появилось новое. И я гарантирую, вы его проиграете.

Глава 1. Мария Солер

– Сеньор Солер занят, – ледяным тоном обрубила Бланка и, тут же потеряв ко мне всякий интерес, уперлась взглядом в экран своего компьютера.

Воспользовавшись случаем, я состроила ей рожу.

Секретарша моего старшего брата никогда мне не нравилась, как и я ей. Вероятно, она считала меня заносчивой малолеткой, недостойной ее внимания, поэтому даже не морщилась, когда я переступала порог нашей семейной, между прочим, компании. Но этот взгляд с едва прикрытым пренебрежением я ощущала со всей ясностью.

И отвечала взаимностью, испытывая раздражение от одной необходимости торчать перед этой сушеной воблой и выпрашивать у нее каждый раз допуск к телу Диего. До откровенного хамства не опускалась, конечно, но парочку ядовитых фраз всегда бросала.

– Если сообщить ему о моем визите, то он наверняка быстренько освободиться, – намекнула я девице на ее прямые обязанности.

Бланка будто бы нехотя оторвала глаза от монитора и откинулась в своем кресле, от чего колесики тихонько зашелестели по полу, отодвигая тощую задницу Диеговского секретаря сантиметров на десять от стола. Она не была симпатичной, эта вечно недовольная сеньорита: вытянутое лицо, бледные пшеничные волосы, высушенные до такой степени, что даже в тугом пучке это было заметно. Худая – все косточки ее тела выпирали из-под строгой юбки и белоснежной блузки, без которых Бланку я ни разу не видела – она даже на праздники так приходила. Мама упоминала, что женщине было чуть больше тридцати, но выглядела она не меньше чем на сорок. В особо поганые дни – на все сорок пять.

Она пользовалась такими вонючими духами, что их можно было почувствовать еще из коридора – что-то приторно-сладкое, вроде сладкой ваты или пирожных с кремом. Этот аромат смешивался с запахом кофе из стоящей в углу кофемашины, и создавалось впечатление, что ты попал в булочную, а не приемную генерального директора международной фирмы.

– Если сообщать о своем, – особо выделила интонациями последнее слово Бланка, – визите заранее, то можно не ждать под дверью, а сразу решать свои проблемы.

Вот, о чем я и говорила! Она всегда считала, что я наведываюсь к брату исключительно ради очередной подачки. А это не так! Иногда я заходила просто поболтать, когда мне было скучно или тоскливо.

И сегодня я не планировала решать проблемы. Я собиралась заполучить себе новые.

– Для этого у меня есть личный номер брата, – не сдержав ехидства, заметила я, присаживаясь на кожаный диванчик для посетителей. – Которым я и воспользовалась. Но, видимо, Диего забыл, что мы договаривались на это время.

– Сеньор Солер никогда ничего не забывает, – вздернув нос, заявила рыба-пила и снова вернулась к своим непосредственным обязанностям, делая вид, что меня тут вовсе нет.

Я не стала вдаваться в полемику: переспорить Бланку невозможно, она как морской угорь всегда находила лазейку или изворачивалась во все стороны. Наверное, для секретаря это важное качество, но для человека – просто отвратительное. Поэтому я уткнулась взглядом в телефон и занялась любимым делом: изучением профилей друзей и знакомых в соцсетях.

Прошло примерно минут двадцать, прежде чем дверь отворилась, и в приемной появился ее хозяин. Завидев меня, смирно сидящую в уголке, Диего будто бы удивился.

– Мария? Разве мы договаривались на сегодня?

Я заблокировала телефон и ослепительно улыбнулась старшему из отпрысков четы Солер.

– Именно. Вчера. Ты сам так и сказал: приходи завтра в час.

Диего бросил взгляд на наручные часы и шумно выдохнул, сжимая пальцами переносицу.

– Точно, я совсем забыл, – я не удержалась и послала вобле победоносную улыбку. Бланка сделала вид, что не заметила, но губы поджала, а мой брат продолжил: – Прости. У Софии лезут жевательные зубы. Она почти не спит по ночам, и мы вместе с ней.

– Бедная принцесса, – совершенно искренне посочувствовала я своей племяннице и поднялась на ноги. – Алекс тоже страдает?

– Он переехал в гостевую спальню на первом этаже, – с выдохом признался Диего, и мне показалось, что он даже немного завидовал своему старшему сыну.

– Могу забрать его на время к себе, – предложила только для того, чтобы мне отказали. При всей моей любви к племянникам что брата, что сестры, максимум, на который я была готова – это пара часов совместных посиделок раз в два-три месяца.

– Моему сыну всего семь, – с улыбкой напомнил Диего. Когда он говорил о своих детях или жене, выражение его лица всегда становилось мягче, а глаза загорались. – Рановато учить его ходить по клубам или делать селфи.

Солер открыл дверь в свой кабинет, жестом приглашая меня войти. Я поспешила воспользоваться приглашением, на ходу добавляя:

– Учиться делать селфи никогда не поздно!

Диего не ответил. Кивнул мне на стул за переговорным столом, сам опустился в свое директорское кресло и поинтересовался, хочу ли я чего-нибудь выпить. На секунду закралась мысль заставить сидящую в приемной селедку приготовить мне что-то эдакое, но я решила не портить настроение брату раньше времени.

– Так о чем ты хотела поговорить?

Ух. Я мысленно выдохнула, готовясь к первому бою в моей необъявленной войне за женское счастье, и уверенно произнесла, глядя Диего в глаза:

– Я решила пойти учиться. В университет.

Правая бровь Диего взлетела вверх, добавляя ему капельку мужского обаяния.

Что ни говори, а с братьями мне повезло: что Диего, что Хавьер – откровенные красавцы. Высокие, плечистые, с красивыми каштановыми волосами и пронзительными голубыми глазами. Они оба пошли в отца, которого я почти не помнила, в то время как мы с Сарой больше похожи на маму.

Но в нашей объективно красивой семье главной красоткой была все же я, о чем открыто говорили не только мои родственники, но и все встреченные на пути мужчины. Чуть ниже братьев, с точеной фигуркой и покатыми бедрами, небольшой, но красивой грудью и черными волосами до самой талии, я с детства купалась во внимании сильного пола. Мама постоянно таскала меня по модельным школам, показам и фотосессиям, надеясь воплотить во мне свою несостоявшуюся мечту о большом подиуме. И я даже помелькала на парочке показов, но быстро поняла, что такая жизнь – не по мне.

Быть красивой мне нравилось, но демонстрировать эту красоту бездушным камерам – нет.

– Неожиданно, – выдал Диего, уперевшись локтем в подлокотник и обхватив пальцами свой подбородок. – Помнится, совсем недавно ты говорила, что учеба тебя не интересует.

Я закатила глаза.

– Надеялась, что ты не помнишь, – буркнула себе под нос.

– Я плохо помню первые тридцать с небольшим лет своей жизни, а не последние семь, – нравоучительно заявил мой брат.

Семь лет назад из-за несчастного случая на своей яхте Диего потерял память. Полностью. Он не узнавал ни нас, ни друзей. Забыл даже свое имя, поэтому мы не могли найти его целых два месяца. И о том, что был женат, брат тоже забыл. Целых пять лет он верил, что русская жена его бросила, пока не поехал просить развод и не узнал, что уже давно стал отцом.

Как мне рассказывала Сара, в долгой разлуке Диего и Анны не последнюю роль сыграла наша мать, поэтому оба брата сейчас с ней и не общались. Не знаю, насколько это правдиво – хотя, с чего бы сестре мне врать, да? – в чужие жизни и отношения я не лезла. Но вынуждена была признать: в том, что память старшенького Солер начала возвращаться, заслуга исключительно его милой жены и их замечательных детей.

Что совсем не играло мне на руку.

– Я передумала, – со всей возможной уверенностью заявила я, закидывая ногу на ногу. Сегодня на мне были узкие джинсы из последней коллекции LOEWE[1], которые настолько удачно подчеркивали мои нижние девяносто и все, что из них росло, что я невольно залюбовалась светло-голубой тканью. И чуть не забыла, о чем вообще шла речь. – Я нагулялась, напутешествовалась и осознала, что пора задуматься о своем будущем.

Речь я готовила заранее и даже репетировала перед зеркалом, чтобы казаться именно такой, о которой я рассказывала: умудренной и прозревшей. Но, судя по скептическому взгляду с другой стороны стола, Диего мне вообще не поверил.

– Похвально, – не стал признавать свой скептицизм брат. – И на кого же ты хочешь пойти учиться?

– На адвоката.

Теперь обе брови Диего заняли место где-то на середине лба, выдавая крайнюю степень удивления. Я же не стала дожидаться наводящего вопроса и выдала вторую часть своей заготовленной тирады:

– Это невероятно престижная профессия. Люди с дипломом юриста всегда востребованы, а я не собираюсь всю жизнь болтаться по вечеринкам и надеяться на удачу или дивиденды с доходов компании. Я хочу быть независимой, понимаешь?

После смерти отца его инвестиционная фирма была поделена между всеми детьми и женой в равной степени. Мне тогда едва исполнилось пять, и я почти не помнила этого. Но с тех пор на мой счет стабильно падала приличная сумма денег, даже в тот момент, когда Диего с трудом мог вспомнить, какого это – управлять. Мама говорила, что именно старшего сына папа готовил в свои приемники, поэтому никто не собирался отбирать у Диего директорское кресло. Хотя иногда, чтобы поддеть брата, я напоминала, что тоже могла претендовать на место во главе данного стола.

Разумеется, это все было на уровне шуток: отбирать бразды правления у брата я не планировала. Во-первых, зачем, если я и без этого имею от компании вполне достойный куш? Во-вторых, потому что мне была неинтересна вся эта офисная волокита. Я бы с радостью предпочла жить так, как жила последние два года – в увлечениях и постоянных переездах из одного красочного места в другое, но одна встреча изменила все мои планы.

И к ней, как ни странно, руку тоже приложил сидящий напротив мужчина.

[1] LOEWE – испанский модный дом, основанный в 1846 году в Мадриде.

Глава 2. Мария Солер

– Это прекрасная возможность помогать людям, защищать тех, кого никто не хочет слушать, – продолжала уговаривать я брата и даже подскочила с места, будто меня переполняли эмоции. Они и на самом деле переполняли, но совсем другие – никакого ложного восхищения и человеколюбия там не было, как и жажды бороться за справедливость. Только желание заполучить то, что мне пришлось по нраву. – Мне кажется, это то, что действительно имеет смысл!

Я остановилась у другого края стола, глядя на Диего. Тот смотрел на меня ровно, без лишних эмоций и хоть какой-то заинтересованности. Даже позы не изменил: так и сидел, уперевшись подбородком в кулак.

– Позволь угадать. Ты посмотрела новый сезон «Линкольн для адвоката»?[1]

Я громко фыркнула и с трудом удержалась от своего фирменного жеста – закатывания глаз.

Разумеется, Диего мне не поверил. С ним всегда было сложно: он рационалист до мозга костей и упрямый скептик. Только в отношениях с женой он позволял себе быть не бесчувственным роботом, а пушистым зайчиком.

– Диего, я все обдумала. Это не импульс. Я понимаю, что ты видишь перед собой ту самую легкомысленную сестренку, которая меняла увлечения чаще, чем перчатки. Но адвокатура – это другое. Это не увлечение. Это… вызов.

Я сделала паузу, собирая мысли в идеальную конструкцию, которую выстраивала в голове последние дни.

– Мне нравится, что это сочетание абсолютно всего, что меня цепляет. Это стратегия, это великолепный театр, где нужно убеждать, держать аудиторию, быть всегда на шаг впереди. Но под этим театром – холодная, отточенная логика. Закон – это ведь самый совершенный пазл, который только можно придумать. Нужно найти нужные детали, сложить их в безупречную картину, и тогда ты побеждаешь. Это азарт, но азарт умственный.

Увы, скепсис с лица моего брата так никуда и не делся. Тогда я решилась использовать последний козырь, который хотела держать в рукаве до последнего.

– Ты только представь меня в строгом костюме, с папкой документов и выражением лица «я все знаю лучше всех», – я придала лицу строгости и уверенности, занимая наиболее выигрышную позу, подходящую случаю – спасибо мамочке за походы на модельные курсы, уж что-что, а позировать я умела. – Все будут смотреть на меня и понимать, что со мной шутки плохи. С такой сеньоритой никто не посмеет спорить. Даже ты.

Сеньор Солер тихонько хмыкнул – и это было первой его настоящей реакцией за весь мой монолог. Да, не слишком одобрительной, но хоть какой-то! С этим уже было можно работать.

– Допустим, – еще больше обнадежил меня брат, откидываясь на спинку кресла. Он сложил руки на груди и продолжил буравить меня рентгеновским взглядом, пытаясь докопаться до истины, но я прятала ее так глубоко, что без металлодетектора Диего ничего не светило. – Рискну предположить, что у тебя даже учебное заведение есть на примете?

– Конечно, – кивнула я. – Не хочу нарушать семейных традиций, поэтому мой выбор – юридический факультет ESADE университета Рамона Льюля.

Наша семья была одними из спонсоров университета уже много десятилетий, поэтому что Диего, что Сара с Хавьером заканчивали именно его, пусть и разные направления. И как удачно складывалось, что объект моей охоты преподавал именно там! Возможно, и здесь не последнюю роль сыграл старший Солер, но заявлять со всей уверенностью я бы не стала. Не важно, что это: судьба, сошедшиеся звезды или случайность. Главное, что у меня был стопроцентно рабочий план, к которому даже брат придраться не сможет.

– Амбициозно, – выдохнул Диего. И наконец-то задал самый важный вопрос: – И чего ты от меня хочешь?

Я мысленно перекрестила пальчики и вернулась на свое место грациозной походкой. Будто все внутри меня не дрожало от напряжения и предвкушения.

– Помоги с поступлением, а? – состроив максимально жалостливую моську, попросила я брата, подавшись вперед. – Сам знаешь, в школе я была не слишком прилежной ученицей, поэтому по баллам у меня все плохо. Но результаты экзаменов еще действуют, я узнавала! Так что просто нужно, чтобы я прошла по квоте для детей спонсоров. Ты же можешь это устроить, да?

Я знала, что он мог – не только из-за ежегодного вложения денег в казну университета, но и потому, что Диего водил дружбу с самим ректором. Уверенна, пропихнуть меня брату сложностей не составило бы.

Было бы желание.

– Ты предлагаешь мне воспользоваться связями, – верно заключил Диего. – Это все?

На согласие похоже не было, но я все равно попытала удачу:

– И оплатить обучение.

Ни один мускул на лице сидящего напротив мужчины не дрогнул. У нас с ним большая разница – почти семнадцать лет, поэтому находить общий язык с Диего порой было очень тяжело. Он – успешный бизнесмен и счастливый семьянин, я – девочка-праздник и, как говорит Сара, «раздолбайка». У нас почти ничего общего, кроме крови и фамилии.

Но семья для всех нас имела большое значение, и сейчас, когда Диего разорвал все связи с матерью, я не сомневалась, что он приложит все усилия, чтобы сохранить оставшиеся: со мной, Хави и Сарой.

Поэтому верила, что он не откажет.

– Поверь, Диего, я все тщательно продумала, – пересев на самый краешек стула, я перегнулась через стол, чтобы быть ближе к брату. – Это прекрасная возможность доказать всем вокруг и самой себе, что я чего-то стою. Быть дочерью Себастьяна Солер и сестрой Диего Солер, конечно, почетно, но мне хочется, чтобы меня оценивали по моим заслугам, и не по твоим или отца.

Диего смотрел на меня в упор. Долго. Постукивал пальцами левой руки по столешнице, правой все так же придерживал подбородок. И никаких лишних эмоций на лице, словно и не шло в его голове никаких мыслительных процессов.

Но я знала, что это не так. Мой брат – самый умный человек из всех, с кем я была знакома. Я не просто его любила – я его уважала, и долгие годы он был тем самым мужским идеалом, который все девочки рисовали со старших братьев в своей голове.

Но недавно это место занял другой человек. Высокий, подтянутый, с надменным взглядом зелено-карих глаз и копной вихрастых черных волос. Одна мысль о нем – и мне хочется побыстрее оказаться в ванной, под прохладным душем, чтобы дать волю пальцам и фантазиям.

Пока, к сожалению, своим душем и своим пальцам, но я верила, что очень скоро это изменится.

– Хорошо, – вырвал меня из приятных мыслей Диего. Он сел ровнее и достал из кармана телефон, тут же набирая кому-то сообщение. – Но у меня будет ряд условий.

Я скопировала позу брата и кивнула, готовая подписаться под каждым словом.

– Во-первых, я оплачиваю тебе только первый год, – начал перечислять Диего. – Если хорошо себя покажешь во время обучения, уже к концу первого курса тебя могут пригласить на практику, оплаты с которой тебе вполне хватит на следующий семестр. Но если зарекомендуешь себя старательной и прилежной студенткой, я докину недостающую сумму.

– Идет.

Говорить брату о том, что после первого года меня по плану будет содержать уже другой мужчина, а учеба и вовсе может не понадобиться, я не стала.

– Никаких прогулов, Мария. Ты посещаешь все занятия без права пропусков, ясно? Узнаю, что ты опять сбежала куда-то на острова, и ты вылетишь из университета быстрее, чем опубликуешь новую фотку.

Глаза все-таки закатила. Вот придрался он к моим фотографиям! Я что, виновата, что всегда идеально получаюсь на селфи? Да у меня триста тысяч подписчиков! Как я могу оставить их без нового снимка?

– Это все? – вместо спора поинтересовалась я.

– Никаких скандалов в журналах, никаких вечеринок до утра и пьяных фото в соцсетях. Одно пятно на репутации – и ты забудешь и о карьере адвоката, и о моей поддержке.

Три года назад на вечеринку моего одноклассника нагрянула полиция – кто-то сообщил, что мы якобы употребляли наркотики. Громкого скандала тогда удалось избежать, но Диего вместе с матерью прочитали мне длинную лекцию на тему выбора друзей и увлечений. Заверения в том, что я – не наркоманка, их не убедили, и на следующий день мне пришлось идти сдавать кровь на анализ. Только после этого родные успокоились, но припоминали мне тот залет до сих пор.

– Я буду паинькой и зайкой, – подтвердила я с самым честным выражением лица. – Так ты поможешь?

Взгляд брата буквально кричал о том, что он уже жалеет о своем решении, но все же Диего выдал:

– Помогу. Позвоню тебе, как у меня будет какая-то информация.

Я взвизгнула и, подскочив с места, бросилась к брату.

– Спасибо, спасибо, спасибо! – я обняла его за шею и поцеловала в щеку. – Ты самый любимый мой старший брат!

– Да-да, – усмехнулся Диего, погладив меня по рукам. – Хавьеру ты говорила то же самое, когда он разрешил тебе бесплатно заниматься в его фитнес-центре.

Иметь успешных братьев – это очень удобно. Аж сама себе завидую!