Развод. Дно отчаяния

Она лежала так долго, вглядываясь в узоры из теней на бревенчатой стене, слушая, как за стеной абсолютно тихо. Что он делает? Спит? Сидит так же, как и она, уставившись в стену? Чувствует ли он это же странное, нелепое напряжение? Ее разум метался между отрицанием и любопытством, между страхом и тем самым запретным влечением, которое она отказывалась признавать. Она была крепостью, которая только что пережила долгую осаду. И теперь первые лучи чужого внимания, пусть и такого сурового, несли не тепло, а угрозу – угрозу тому хрупкому миру, который ей удалось выстроить. Любая брешь в стене могла стать роковой. Но даже крепости, как ей вдруг подумалось, иногда тоскуют по тому, чтобы их штурмовали. Чтобы доказали, что они нужны не только как цитадель, но и как дом.

С этим пугающе новой и опасной мыслью она наконец погрузилась в беспокойный, прерывистый сон, где кружился снег, гремел удар металла, и в самом центре бури стоял он – молчаливый и недвижимый, как утес, а его глаза были единственными точками отсчета в хаотичном мире.

Глава 9.

Даша проснулась от назойливого, вибрирующего звона. Сознание возвращалось медленно, продираясь сквозь ватную пелену сна и остаточную боль во всем теле. Звонок доносился из телефона, лежавшего на журнальном столике. В доме царил полумрак, метель за окном утихла, оставив после себя неестественную, глухую тишину. В камине догорали угли, отбрасывая на стены багровые, танцующие тени. Она осторожно приподнялась, немного закружилась голова. Сглотнув сухость во рту, она потянулась за телефоном. На экране телефона, испещренном паутинкой трещины после вчерашней аварии, светилось имя: «Папа». Сердце екнуло. Она бросила быстрый взгляд в сторону коридора, где скрывалась спальня Максима. Дверь была закрыта. «Разбудила его», – с мучительным чувством неловкости подумала она и, откашлявшись, нажала кнопку ответа.