Квантовый Демиург

– Они идентичны в ключевых сегментах, – продолжил Кляйн. – Особенно в позиции 1937. Но в случае вашей дочери модификация была… неполной. Нестабильной. Что привело к дегенерации нервной ткани.

– А если бы модификация была полной? – тихо спросила Вера. – Каков был бы эффект?

Кляйн заколебался.

– Судя по моделированию, это привело бы к драматическим изменениям в структуре мозга. Формированию новых нейронных путей, увеличению определённых отделов коры. И… – он помедлил. – Возникновению структур, не имеющих аналогов в нормальной человеческой анатомии.

– Какова функция этих структур?

– Мы можем только догадываться. Но судя по расположению и связям с другими отделами мозга, они могли бы отвечать за восприятие и обработку информации, лежащей за пределами обычного человеческого диапазона. Возможно, даже за взаимодействие с квантовыми процессами напрямую.

– Квантовое сознание, – пробормотал Михаил. – Это совпадает с некоторыми теориями в данных, которые я анализирую. Идея, что сознание на фундаментальном уровне связано с квантовыми процессами и может влиять на них.

– И эти модификации делают эту связь сильнее, – сказала Вера. – Создают своего рода… усилитель для человеческого сознания.

– Или интерфейс между нашим сознанием и… чем-то внешним, – добавил Кляйн. – Но есть ещё один аспект, который вы должны знать. – Он активировал другой экран на планшете. – Я провёл анализ вашего собственного генетического материала, доктор Соколова. Из медицинской базы данных станции.

– Без моего разрешения? – нахмурилась Вера.

– Я понимаю, это нарушение протокола, но я считал это важным, учитывая обстоятельства. – Кляйн выглядел виноватым, но решительным. – У вас есть та же последовательность в позиции 1937. Не активная, как у вашей дочери, но присутствующая в рецессивной форме.

Вера замерла.

– Что это значит?

– Это значит, что вы носитель этой генетической модификации. Она не влияет на вас напрямую, но может быть передана потомству. И при определённых условиях… активирована.

– Как у Лизы, – тихо сказала Вера.

– Да. Но вопрос в том, откуда эта модификация появилась у вас? – Кляйн посмотрел ей в глаза. – Я проверил архивные данные. Подобные последовательности были обнаружены у нескольких людей по всему миру. Большинство из них – потомки участников определённых научных программ в 2040-х годах.

– Каких программ? – спросил Михаил.

– Проект "Кассандра", – ответил Кляйн. – Исследование по расширению человеческого восприятия и когнитивных способностей. Официально закрыт в 2047 году после серии… инцидентов.

2047 год. Тот самый год, которым были датированы заметки в книге матери. Год, когда Елена Соколова предсказала существование аномалий как "точек соприкосновения" между вселенными.

– Моя мать работала в этом проекте? – спросила Вера, хотя уже знала ответ.

– Елена Соколова была одним из ведущих исследователей, – подтвердил Кляйн. – И одной из первых жертв, когда эксперименты пошли не так.

Вера почувствовала, как мир вокруг неё начинает кружиться. Все эти годы она считала, что смерть матери была обычным лабораторным несчастным случаем. Теперь оказывалось, что Елена Соколова погибла, участвуя в эксперименте по изменению человеческого сознания. Эксперименте, который каким-то образом был связан с аномалиями, подобными той, что они сейчас изучали.

– Доктор Соколова? – обеспокоенно спросил Кляйн. – Вы в порядке?

– Да, – она глубоко вдохнула, пытаясь собраться с мыслями. – Это просто… много информации сразу.

– Есть ещё кое-что, – добавил Кляйн. – Активация этой генетической последовательности может происходить спонтанно под воздействием определённых условий. Одно из них – присутствие квантовых флуктуаций, подобных тем, что наблюдаются вокруг аномалии.

Вера и Михаил обменялись взглядами. Это объясняло, почему аномалия, казалось, фокусировалась на Вере. Она реагировала на её генетическую структуру, на потенциал, заложенный в её ДНК.

– Значит, не случайно меня вернули на проект, – медленно произнесла Вера. – Корнев знал?

– Не могу сказать наверняка, – ответил Кляйн. – Но в документации проекта "Резонатор" есть упоминания о "генетически предрасположенных индивидах" как потенциальных операторах устройства.

– Нас используют, – горько усмехнулась Вера. – И Корнев, и эта… сущность в аномалии. Оба хотят что-то от меня.

– Вопрос в том, чего хочешь ты, – тихо сказал Михаил. – Теперь, когда ты знаешь всё это.

Вера задумалась. Правда о её матери, о Лизе, о ней самой – всё это складывалось в картину, которая была одновременно пугающей и завораживающей. Она была частью чего-то большего, чем просто научное исследование. Она была звеном в цепи, соединяющей две вселенные.

– Я хочу знать больше, – наконец сказала она. – О проекте "Кассандра". О работе моей матери. И о том, что на самом деле произошло с Лизой.

– Корнев может знать больше, – предположил Михаил. – Если он был вовлечён в отбор персонала для "Гермеса" на основе генетических предрасположенностей…

– Нет, – покачала головой Вера. – Корнев не скажет мне правду. Не всю. – Она сделала паузу. – Но я знаю, кто может.

– Кто? – спросил Михаил.

– Доктор Морено, – ответила Вера. – Она знала мою мать. Работала с ней. И она сказала, что у неё есть личный дневник Елены Соколовой.

– Думаешь, она расскажет тебе больше?

– Не знаю. Но она единственный человек на станции, связанный с тем периодом. И она явно знает больше, чем говорит.

Вера повернулась к Кляйну.

– Продолжайте анализ генетических данных. Особенно всё, что касается активации этих последовательностей и возможных последствий. – Затем к Михаилу: – А ты сосредоточься на моделях аномалии и её взаимодействии с нашей реальностью. Особенно на том, что может означать "разрыв завесы".

– Что ты собираешься делать? – спросил Михаил.

– Поговорить с Морено, – ответила Вера. – И посмотреть, что она знает о проекте "Кассандра" и о том, почему моя мать оказалась в центре всего этого.

Она вышла из лаборатории, чувствуя, как внутри нарастает странная смесь тревоги и решимости. Всю жизнь она искала ответы в науке, в рациональных объяснениях окружающего мира. Теперь оказывалось, что ответы могут лежать гораздо ближе – в её собственной ДНК, в истории её семьи, в загадочной связи между тремя поколениями женщин и тем, что лежало за пределами обычной реальности.

Доктор Морено была в своём кабинете – небольшом, но уютном помещении в медицинском секторе станции. Когда Вера вошла, пожилая женщина сидела за столом, изучая какие-то записи, но, увидев посетительницу, отложила их в сторону.

– Доктор Соколова, – она улыбнулась, но в её глазах читалось напряжение. – Я ждала вас. События последних дней… привлекли внимание всей станции.

– Вы знали, – прямо сказала Вера, садясь напротив. – С самого начала. О моей матери, о проекте "Кассандра", о моей генетической предрасположенности. Вот почему вы сказали, что я похожа на неё "не только внешне".

Морено вздохнула.

– Да, знала. Но не имела права говорить. Вся информация о проекте "Кассандра" строго засекречена. – Она сделала паузу. – Даже сейчас я рискую, обсуждая это с вами.

– Почему сейчас это вдруг стало возможным?

– Потому что время истончается, – тихо сказала Морено, повторяя фразу из сообщения зонда. – То, что должно произойти, уже началось. Сдерживание больше не имеет смысла.

– Что должно произойти? – настойчиво спросила Вера. – Что значит "завеса разорвётся"?

Морено долго смотрела на неё, затем решительно кивнула, словно приняв важное решение. Она встала, подошла к стене и активировала скрытую панель. За ней оказался небольшой сейф, из которого Морено достала потрёпанную записную книжку в тёмно-синей обложке.

– Личный дневник вашей матери, – сказала она, протягивая книгу Вере. – Последние записи перед… инцидентом. Я сохранила его, нарушив все протоколы, потому что считала, что когда-нибудь вам понадобится эта информация.

Вера бережно взяла дневник, чувствуя, как дрожат руки. Прямая связь с матерью, которую она потеряла так давно.

– В 2040-х правительства нескольких стран финансировали секретный проект по изучению возможностей расширения человеческого сознания, – начала рассказывать Морено. – Официально речь шла о развитии когнитивных способностей, улучшении памяти, повышении интеллекта. Но истинные цели были гораздо амбициознее.

– Какие именно?

– Они искали способ установить контакт с иными реальностями, – ответила Морено. – Теория заключалась в том, что человеческое сознание на квантовом уровне способно воспринимать информацию из других измерений. Нужно было только… настроить его правильным образом.

– Через генетические модификации, – догадалась Вера.

– Именно. Они разработали процедуру изменения определённых участков ДНК, отвечающих за развитие нервной системы. Создали первую группу добровольцев. Ваша мать была одной из них.

– Она позволила модифицировать свою ДНК? – Вера была поражена. Елена Соколова всегда казалась ей образцом научной этики и осторожности.

– В то время это казалось прорывом, – мягко сказала Морено. – Возможностью раскрыть тайны вселенной. И поначалу результаты были многообещающими. Участники демонстрировали улучшенные когнитивные способности, нестандартное мышление, иногда даже нечто, похожее на предвидение.

– Что пошло не так?

Морено вздохнула.

– То, что всегда происходит, когда люди играют с силами, которых не понимают. Некоторые участники начали сообщать о странных видениях. О чувстве присутствия "других" в их сознании. Некоторые стали… нестабильными. А затем произошёл инцидент с вашей матерью.

Вера затаила дыхание.

– Что случилось?

– Официальная версия: лабораторный несчастный случай. Взрыв оборудования. – Морено покачала головой. – Реальность была иной. Во время эксперимента по стимуляции определённых участков мозга Елена впала в кататоническое состояние. А затем… началось нечто, похожее на то, что мы наблюдали с зондом. Локальное искажение реальности вокруг неё. Приборы сходили с ума. Очевидцы говорили о странном свечении, о искажении пространства.

– Первая аномалия, – прошептала Вера.

– Да. Но неконтролируемая, нестабильная. Она продержалась всего несколько минут, а затем схлопнулась. Когда всё закончилось, Елена была мертва. Но не от физических повреждений. Её мозг просто… перегорел. Как будто через него прошёл огромный объём информации, больше, чем он мог обработать.

Вера открыла дневник и начала перелистывать страницы. Аккуратный почерк матери, формулы, диаграммы, заметки о квантовых теориях и о "точках соприкосновения" между реальностями.

– Она знала, – сказала Вера, читая записи. – Знала о других вселенных, о создателях нашей реальности. Она называла их "Архитекторами".

– Да, – кивнула Морено. – В последние месяцы перед смертью у неё были видения. Сны, в которых она "видела" структуру мультивселенной. Разговаривала с существами, которые утверждали, что создали нашу реальность как эксперимент.

– И проект "Кассандра" был попыткой установить контакт с этими существами? – спросила Вера.

– Поначалу нет. Но когда Елена и другие участники начали сообщать о своих видениях, цели проекта изменились. Военные и политики увидели потенциальное оружие, источник невероятных технологий. Учёные – возможность революционных открытий. – Морено сделала паузу. – Но никто не задумался о том, чего хотят сами "Архитекторы".

– А чего они хотят? – тихо спросила Вера.

– Это ключевой вопрос, – Морено печально улыбнулась. – Елена считала, что они не враждебны, но и не благожелательны в нашем понимании. Они просто… экспериментируют. Изучают. Как мы изучаем бактерии в чашке Петри.

– Но зачем им контакт? Зачем эта аномалия?

– В последних записях Елена выдвинула теорию, что "Архитекторы" столкнулись с проблемой в своей собственной реальности. Чем-то, что угрожает их существованию. И они ищут решение через свои "эксперименты" – созданные ими вселенные, подобные нашей.

Вера пролистала дневник до последних страниц. Там были рисунки странных геометрических структур, напоминающих кристаллические формы из её снов, и последняя запись, датированная днём смерти Елены:

"Они показали мне будущее. Завеса между мирами истончается. Скоро наступит момент, когда границы между реальностями станут проницаемыми. Они называют это "Конвергенцией" – моментом, когда все созданные ими вселенные временно соединятся. Они не знают, что произойдёт. Это часть эксперимента. Но они готовятся. И нам тоже нужно готовиться. Лиза будет ключом. Моя дочь, несущая код в своей ДНК. Когда придёт время, она откроет дверь."

Вера почувствовала, как холодеет внутри. Лиза. Её мать знала, что с ней что-то произойдёт. Знала о генетической модификации, которая в конечном итоге убила её.

– Моя мать… она предвидела смерть Лизы? – дрожащим голосом спросила Вера.

– Не думаю, что она предвидела такой исход, – мягко сказала Морено. – Генетические модификации, проведённые в рамках проекта "Кассандра", оказались нестабильными во втором поколении. Они могли вызвать непредсказуемые мутации. То, что произошло с Лизой, было трагической случайностью. Или…

– Или?

– Или вмешательством, – тихо закончила Морено. – Попыткой активировать генетический код преждевременно.

– Кто мог это сделать? – возмущённо спросила Вера.

– Я не знаю. Возможно, "Архитекторы". Возможно, люди, продолжавшие проект "Кассандра" под другими названиями. – Морено сделала паузу. – Важнее то, что теперь происходит с вами.

– Что вы имеете в виду?

– Аномалия реагирует на вас, Вера. На ваш генетический код. На потенциал, заложенный в вашей ДНК. Не случайно вы видите те же сны, что и ваша мать. Не случайно вы оказались здесь именно сейчас, когда приближается момент "разрыва завесы".

– Конвергенция, – прошептала Вера, вспоминая запись матери. – Момент, когда границы между реальностями станут проницаемыми.

– Да. И судя по предсказаниям, полученным от аномалии, это произойдёт через девятнадцать дней.

Вера закрыла дневник, пытаясь осмыслить всё услышанное. Её мать, Лиза, она сама – все они были частью грандиозного эксперимента, начавшегося задолго до её рождения. Эксперимента, который достигал своей кульминации сейчас.

– Что мне делать? – спросила она, чувствуя себя внезапно потерянной.

– То, что вы уже делаете, – ответила Морено. – Изучайте данные, переданные аномалией. Работайте над проектом "Резонатор". Готовьтесь к тому, что грядёт.

– А что именно грядёт?

– Никто не знает наверняка. – Морено встала и подошла к окну, глядя на звёзды и далёкое свечение аномалии. – Но что бы это ни было, Вера, это изменит всё. Нашу науку, наше представление о реальности, наше место во вселенной. – Она повернулась. – Вопрос в том, будет ли это изменение к лучшему или к худшему. И это может зависеть от вас.

– От меня? – Вера покачала головой. – Я просто учёный. Не мессия, не избранная.

– Но вы несёте в себе код, – возразила Морено. – И знания. И связь с "Архитекторами" через вашу мать и дочь. Возможно, этого достаточно.

Вера медленно кивнула, всё ещё не полностью убеждённая, но понимающая важность момента.

– Спасибо, – сказала она, поднимая дневник матери. – За это. И за правду.

Когда она уже была у двери, Морено окликнула её:

– Вера, ещё одно. Корнев знает больше, чем говорит. Он был связан с проектами, которые пришли на смену "Кассандре". И его интерес к вам… не случаен.

– Вы думаете, он представляет опасность?

– Не для станции или проекта, – ответила Морено. – Но у него могут быть собственные планы на то, как использовать Конвергенцию. И на то, как использовать вас.

Вера кивнула, принимая предупреждение.

– Я буду осторожна.

Выйдя из кабинета Морено, она не вернулась сразу в лабораторию. Вместо этого она направилась в обсерваторию – пустую в этот час. Она стояла у огромного панорамного окна, глядя на далёкое свечение аномалии среди звёзд.

"Архитекторы", создавшие вселенную как эксперимент. Генетические модификации, передающиеся через поколения. Приближающийся момент, когда границы между реальностями истончатся. Всё это звучало как научная фантастика, как бред. И всё же доказательства были реальны: изменённый зонд, невероятные научные данные, генетический код в её собственной ДНК, слова матери, записанные за десятилетия до открытия аномалии.

Вера открыла дневник на последней странице и перечитала заключительные слова матери:

"Они создали нас по своему образу и подобию – способными творить, исследовать, эволюционировать. Возможно, в этом и заключалась цель эксперимента. Создать существ, подобных им самим. Создать новых Архитекторов."

Этот финальный инсайт, записанный Еленой Соколовой незадолго до смерти, внезапно прояснил для Веры всю картину. "Архитекторы" не просто изучали созданные ими вселенные – они развивали их, эволюционировали, готовили к чему-то большему.

И через девятнадцать дней наступит момент истины. Момент, когда завеса между реальностями разорвётся, и всё изменится – навсегда.

Глава 5: Ткань реальности

Вера не спала всю ночь, погрузившись в дневник матери. Страница за страницей открывали удивительную историю открытий, прозрений и растущего понимания природы реальности. Елена Соколова не просто теоретизировала об аномалиях и "точках соприкосновения" – она видела их, взаимодействовала с ними через свое измененное сознание.

В записях подробно описывались эксперименты проекта "Кассандра", их постепенная эволюция от изучения расширенных когнитивных способностей к прямому контакту с иной реальностью. Елена фиксировала свои видения: кристаллические структуры, математические паттерны, существа, состоящие из чистой информации, которые наблюдали за ней с другой стороны "завесы".

Наиболее тревожными были последние записи, где Елена описывала растущую интенсивность контактов и предчувствие приближающегося события – Конвергенции. Она писала о видениях будущего, о дочери, о генетической линии, которая должна была стать "мостом" между мирами.

"Они показали мне будущее, – писала Елена. – Момент, когда границы между реальностями истончатся настолько, что станет возможен прямой контакт. Это случится через двадцать восемь лет. В том месте, где они создали интерфейс – специальную точку соприкосновения."

Аномалия у Юпитера. Которую обнаружили именно тогда, когда предсказала Елена.

К утру Вера была истощена эмоционально, но ее разум лихорадочно работал, собирая вместе кусочки головоломки. Она отправилась прямо в лабораторию, где уже собралась исследовательская группа.

– Доброе утро, – поздоровался Михаил, внимательно глядя на нее. – Ты выглядишь… уставшей.

– Не спала, – кратко ответила Вера, подходя к центральной консоли, где была отображена трехмерная модель аномалии. – У меня есть новая информация. Потенциально критическая.

Она кратко изложила основные открытия из дневника матери, опустив личные детали: проект "Кассандра", генетические модификации, предсказание о Конвергенции, роль "Архитекторов".

– Это… невероятно, – пробормотал Ли Чен, когда она закончила. – Но согласуется с данными, которые мы получили от зонда.

– И с моделями, которые я анализирую, – добавил Михаил. – Если верить этим уравнениям, через девятнадцать дней произойдет экспоненциальное увеличение квантовой связности между нашей вселенной и тем, что находится за пределами аномалии.

– Конвергенция, – кивнула Вера. – Момент, когда границы между реальностями становятся проницаемыми.

– Вопрос в том, что это значит для нас? – сказал доктор Кляйн. – Для станции? Для Земли?

– Этого мы не знаем, – честно ответила Вера. – Но мы можем подготовиться. Проект "Резонатор" был создан именно для этого – для установления контролируемого контакта с аномалией. Возможно, через него мы сможем получить больше информации.

– Устройство будет готово через три дня, – сообщил Михаил. – Инженерная команда работает круглосуточно. Но есть проблема с интерфейсом.

– Какая?

– "Резонатор" должен управляться оператором с… определенными нейрофизиологическими характеристиками. Кем-то, способным воспринимать и интерпретировать сигналы аномалии на интуитивном уровне.

– Кем-то с генетическими модификациями проекта "Кассандра", – догадалась Вера.

– Именно, – кивнул Михаил. – И судя по всему, ты единственный такой человек на станции.

Вера помолчала, осмысливая ситуацию. Внезапно стало ясно, почему Корнев так настаивал на ее возвращении в проект. Не только из-за ее научной экспертизы, но и из-за ее генетического наследия.

– Корнев знает? – спросила она. – О моей связи с проектом "Кассандра"?

– Судя по документации, да, – ответил Михаил. – В спецификациях "Резонатора" есть прямая ссылка на "генетически предрасположенных операторов" и конкретно на твой профиль.

Вера почувствовала, как растет внутри холодная ярость. Ее использовали, манипулировали ею, скрывали информацию, которая напрямую касалась ее жизни, ее семьи.

– Мне нужно поговорить с Корневым, – решительно сказала она. – Сейчас же.

– Вера, подожди, – Михаил положил руку ей на плечо. – Я понимаю твой гнев, но сейчас не время для конфронтации. Мы стоим на пороге события, которое может изменить всё. Личные счеты могут подождать.

Она глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Михаил был прав. Сейчас важнее была подготовка к Конвергенции, понимание того, что их ждет.

– Хорошо, – наконец сказала она. – Но я хочу полный доступ к документации "Резонатора". Особенно к части, касающейся интерфейса оператора.

– Я могу это устроить, – кивнул Михаил. – У меня есть доступ к инженерным спецификациям.

– И мне нужна Жанна Кастро, – добавила Вера. – Ее интуитивное понимание аномалии может быть полезным.

– Она уже здесь, – раздался голос от двери. Жанна вошла в лабораторию, выглядя одновременно нервной и решительной. – Доктор Морено сказала, что я могу понадобиться.

Вера кивнула, отметив, как быстро Морено действовала после их разговора.

– Спасибо, что пришли. Мы изучаем данные, полученные от аномалии через зонд. И готовимся к активации устройства под названием "Резонатор".

– Я слышала о нем, – кивнула Жанна. – Но не знала деталей.

– Немногие знают, – сказал Михаил. – Проект был в высшей степени засекречен. До недавних событий.

– Жанна, вы упоминали о снах, – Вера подошла ближе к молодой женщине. – О женской фигуре, показывающей вам числа и символы. Видели ли вы ее снова?

– Да, – кивнула Жанна. – Прошлой ночью. Она показывала мне… схему. Что-то похожее на чертеж устройства.

– Можете нарисовать?

Жанна кивнула и подошла к ближайшему терминалу. Ее пальцы быстро двигались по сенсорной панели, воссоздавая образ из ее сна. Постепенно на экране появилась сложная диаграмма – концентрические круги с переплетающимися линиями, формирующими узор, похожий на мандалу или сложный часовой механизм.

– Вот что я видела, – сказала Жанна. – И она показывала на определенные точки, как будто они имеют особое значение.

Михаил подошел ближе, изучая диаграмму.

– Это похоже на… – он замолчал, затем быстро активировал другой экран. – Смотрите.

На втором экране появилась схема "Резонатора" – сферического устройства с внутренней структурой, поразительно напоминающей рисунок Жанны.

– Но есть отличия, – заметил Ли, сравнивая изображения. – В диаграмме Жанны есть дополнительные элементы, которых нет в текущей конструкции "Резонатора".

– Возможно, это улучшения? – предположил доктор Кляйн. – Модификации, которые делают устройство более эффективным?

– Или более безопасным, – тихо добавила Вера. – Жанна, фигура в ваших снах… она когда-нибудь говорила с вами?

– Не словами, – покачала головой Жанна. – Но я… чувствовала ее намерения. Ее беспокойство. Как будто она пытается предупредить и помочь одновременно.

Вера задумалась. Если верить дневнику матери, "Архитекторы" могли коммуницировать через сны, видения, интуитивные прозрения. Они использовали любые доступные каналы, чтобы передать информацию.

– Мы должны внести эти модификации в "Резонатор", – решила она. – Если это сообщение от… другой стороны, игнорировать его было бы неразумно.

– Корнев не одобрит изменения в конструкции на таком позднем этапе, – предупредил Михаил. – Особенно основанные на… сне.

– Тогда мы не будем спрашивать его разрешения, – твердо сказала Вера. – Модификации можно внести незаметно, во время финальной калибровки. Ты сможешь это организовать?

Михаил колебался.

– Это рискованно. Если Корнев узнает…

– Более рискованно игнорировать предупреждения, которые мы получаем, – возразила Вера. – Если эта женская фигура – своего рода "проводник" между реальностями, как писала моя мать, ее сообщения могут быть критически важными.