Плач умирающих звёзд

– …Я не хотела такой мести. Я не хотела, чтобы все дошло до такого кошмара!

– Не кричи! – Рэми с нарастающей паникой стала глядеть по сторонам, стараясь при этом контролировать подругу. А та была на пике душевного надрыва, вся ее стальная выдержка была раскромсана силой этого надрыва, терпеть более уже невозможно.

– Ты убила своего брата!

– Замолчи, Эл, умоляю!

– Ты убила его и теперь говоришь, что сделала это ради меня! Так, значит, и я в этом виновата?! Ты хоть представляешь, на что обрекла меня?!

– Эл, родная, посмотри, у тебя руки стали сильнее дрожать. Успокойся! Ты успокоишься сегодня или нет?!

– …Неужели это все происходит с нами, Рэми? – сказала шепотом Эл, наружно овладев собой. Что там руки… даже душа ее дрожала в этот момент.

Затем они немного помолчали, и весь остальной мир вместе с ними затих. Не слышно было ветра, птиц, голосов пациентов и медперсонала… Общий грех огородил их толстыми стенами от жизни, света, от всех, кто не причастен к ним.

– А знаешь, что меня больше всего раздражало в Элае? – спросила Рэми ни с того ни с сего. Голос ее при этом был таким странным: спокойным и в то же время насмешливым как будто, жестокая черточка чувствовалась в нем. Впечатление было такое, словно кто-то другой, очень злой и чуждый этому миру, говорит за Рэми, раздвигая чисто для вида уста ее. – Это его сходство с Никки. Все называли их близнецами. Так противно мне и больно! И все дошло до того, что я видела ее, когда смотрела на него. – Потом Рэми ехидно улыбнулась и заявила напоследок: – Не-ет, я ни о чем не жалею!

* * *

Пришлось бы, наверное, в несколько томов уложить одни только истории о страдании Рэми, что она пережила, находясь в клинике. Я лишь поведаю вам о самой страшной ночи, той ночи, что оставила после себя в израненной душе Рэмисенты новый шрам. Ту ночь она никогда не забудет.

Тихо-тихо было, относительно спокойно. Рэми сладко спалось какое-то время. Вдруг она стремительно перетекла в пограничное состояние между сном и бодрствованием, когда чуешь всю реальность, но не можешь разомкнуть веки, поскольку тело все еще пребывает в сонном оцепенении. И вот Рэми почувствовала что-то… болезненно гнетущее, будто бы гипнотическая вражья сила вторгается в нее. Рэми еле-еле открыла глаза и ахнула. Цинния стояла возле ее койки, а рядом с ней еще четыре худые, злобно улыбающиеся фигуры – то были соседи Каран по палате. Все это время, поняла Рэми, они сверлили ее взглядом, вытягивали из сна. Вот чем были обусловлены те жуткие чувства, что она испытала, еще не до конца проснувшись.

– Доброй ночи, Рэмисента! – с натужной веселостью прощебетала Цинния.

Рэми хотела было позвать на помощь, но только она открыла рот, как Цинния заявила:

– Нет-нет, кричать бессмысленно. Я «угостила» дежурную своими таблетками. Она теперь будет крепко-крепко спать до самого утра.

– …Что ты хочешь? – строго, но в то же время с плохо скрываемым страхом спросила Рэми, сев и прижав к себе колени.

– Хочу пособолезновать тебе, наконец-то улучила момент. Бедный Элай… За что с ним так?! Такой прекрасный человек был! Ох, я всю ночь проплакала, когда узнала о том, что его не стало…

– Цинния, оставь меня в покое!

– Знаешь, – задумчиво произнесла Каран, пропустив мимо ушей слова Рэми, – несмотря на то, что твой брат сделал со мной – мне жаль его. Конечно, я не раз представляла себе, как убиваю его, но… это все больные фантазии. На самом же деле я не смогла бы его убить. Нет, ЕГО – не смогла бы.

Цинния подошла близко-близко к Рэми, та еще сильнее вся напряглась.

– Ты и Элай… Кто из вас хуже? По-моему, ответ очевиден. Разве можно винить пса, что погрыз кого-то, когда он только выполнял команду своего хозяина?

– Значит, ты меня убить хочешь?

– Очень хочу…

– Так сделай это! Что же тебя останавливает?! – съязвила Рэми с отчаянием нырнувшего в пропасть человека.

Цинния повернулась к своему «подкреплению»:

– Вы сами все слышали. Она нам разрешила. Приступайте.

До последнего Рэми надеялась, что Цинния решила просто припугнуть ее, и с каким же ужасом она осознала свою полную обреченность. Те четверо подбежали к ней и разделились: двое держали ее руки, двое ухватились за ноги.

– Не трогайте!.. Не трогайте меня! – брыкалась изо всех сил Рэми.

– Чего же ты, Рэмисента?! – с серьезным удивлением спросила Цинния. – Думала, что мне пошутить захотелось? А вот и нет!

– Помогите!!! – Рэми держали теперь очень крепко. Не могла она понять, что ее мучает сильнее: боль от той силы, с какой ей сдавили конечности, или же страх из-за того, что она не может управлять своим телом, полностью обездвижена и беззащитна.

– Я даже припасла кое-что. – Каран достала из кармашка своей больничной пижамы какую-то острую палочку. – Угадай, что это?

Рэми отвечать не стала, лишь расширяющимися от ужаса глазами смотрела она на ту палочку. Смерть ее была на острие.

– Это зубная щетка! – засмеялась Цинния, перевернув палочку другим концом и показав щетинки. – Я такая изобретательная!

Рэми и моргнуть не успела, как Цинния оказалась на ней верхом.

– Цинния… – с плачем в голосе сказала Рэми.

– Что? Говори свое последнее слово! Позволяю!

В эту секунду Рэми решила держаться стоически, принять свою смерть гордо, лишив тем самым Циннию удовольствия. Ни слова она не скажет и даже кричать не станет. Боль давно стала ее лучшей подругой.

– Как ты хочешь умереть? – прошептала Цинния скривившимися от злобы губами. Она уперлась острием своей заточки в шею Рэми. Несильно, но так, чтобы показалась кровь. И пусть этот укол был нанесен только в шею, достиг же он, однако, сердца Рэми. Туда ее кольнуло, да больно так… Немудрено, что на ней сие действие так отразилось, ведь точно таким же образом Рэми нанесла своему брату смертельное ранение… Знала ли Цинния об этом обстоятельстве или то была злая случайность?

Каран затем расстегнула рубашку Рэми и стала водить заточкой по ее телу, сильно вдавливая, разрывая плоть. Рэми зажмурилась, стиснула зубы до боли, взмокла вся, но продолжала молчать назло своему палачу.

– Не сдерживайся! – приказала Цинния.

Грудь, живот, руки, бедра – всё она ей располосовала, все было в крови. Старалась уделить больше внимания ее старым шрамам, где много обильно кровоснабжаемого, чувствительного наросшего мясца… А Рэми терпела, внутри себя кричала и проклинала все вокруг от боли этой невообразимой. Но сколько ей еще терпеть придется? Силы ее уже на нуле. Так сильно истерзалась Рэми, что начала уже призывать к себе смерть. Как больно, черт возьми! Только сейчас Рэми познала настоящую боль – неконтролируемую, безжалостную. Это мука жертвенного животного. Все, что она делала до этого со своим телом – сущее ребячество, показуха, только и всего.

Наступила та самая минута, когда Рэми могла отключиться от боли, но перед этим закричать, излить весь ужас, накопившийся в ней, и уйти в бесчувствие. Но… как раз в этот момент Цинния остановилась в замешательстве.

– Это глупо… Это очень-очень глупо. – Цинния легла всем телом на свою окровавленную жертву, погладила свободной рукой ее щеку, длинно посмотрела ей в глаза. – Разве можно убить мертвого? Рэмисента, ты ведь давно умерла. Неужели никто не замечает, как ты разлагаешься? Твое сердце сгнило, а душу сожрал дьявол. Ха-ха-ха!!!

Цинния, наконец, освободила Рэми, все отошли от нее, но та до сих пор лежала неподвижно, точно парализованная, и глядела в потолок, не моргая совсем.

– Сразу скажу, жаловаться на меня не надо. Это пустая трата времени, – повелительным тоном предупредила Цинния. – Я тоже когда-то пожаловалась на тебя и Элая, но мне не поверили. Я же сумасшедшая. И ты тоже сумасшедшая, раз оказалась здесь. Сумасшедшим никто не верит. Прими сей факт и смирись.

Можете себе представить, как была поражена Сандра Крэнстон, курирующий Рэми врач, увидев ее наутро. Это уже и не человек был, а просто большой кусок кровоточащего мяса. Рэми ни на один вопрос врача не ответила – она вообще, кстати, несколько дней после того случая говорить не могла. Было немедленно принято решение назвать все это зрелище обострением (что ей и прогнозировала Сандра после смерти Элая), усилить лечение и, следовательно, продлить нахождение Рэмисенты в стационаре до осени.

Часть 2

Правда

Глава 6

Прекрасный сентябрьский день, тепло и золотисто все вокруг. Позади первые уроки предпоследнего семестра. Наряженные в чудные длинные черные сарафанчики и аккуратненькие блузы цвета лебяжьего пуха, ученицы, не принадлежащие избранной касте, разбрелись по школьному двору, мило хихикая и постукивая каблучками «Мэри Джейн». Впереди куча свободного времени, которое необходимо потратить на долгие беседы с подружками, посещение всевозможных факультативов, спортзала удовольствия ради. Затем жизненно важно собраться у кого-нибудь в комнате, быстренько выучить уроки, прерываясь на шутки и кофеёк, а после можно посмотреть какой-нибудь сериал и всю ночь обсуждать его. Сказочная жизнь… о которой могли только мечтать «Черные монстры», представители той самой избранной касты, ведь сразу после занятий им надлежало бежать в конный клуб. И это обстоятельство напрочь лишало их тех привилегий, которыми располагали «простые смертные» обитатели «Греджерс». Какой уж там сериал… какие беседы с подружками, тут хотя бы до кровати доползти и не умереть от мышечной боли…

Диана, однако, с восторгом отправилась на первую тренировку, поскольку уж очень соскучилась по ипподрому, Вассаго и всей своей «всаднической» деятельности в целом, ей же пришлось гораздо раньше завершить сезон скачек (она была наказана за неспортивное поведение перед финальными весенними соревнованиями). Дойдя до конюшни, Диана вдруг почувствовала легкое беспокойство: а вдруг Вассаго за летний период забыл ее и ей снова придется долго и мучительно налаживать контакт с ним?.. Такое вполне могло произойти, ведь ее жеребец полон сюрпризов, как ни крути. Но на счастье Дианы, Вассаго помнил ее прекрасно, более того, он жутко обрадовался встрече с хозяйкой. Она еще не переступила порог конюшни, а он уже почувствовал ее запах и тотчас оживился.

– Я измучился с ним, – жаловался Шоно. – Видимо, кроме вас он совсем никого не намерен подпускать к себе.

Конечно, слова конюха доставили удовольствие Диане. Безмерно горда она была собой, что ей удалось покорить этого статного, жестоковыйного красавца. Да уж… но страшно вспомнить, сколько сил она истратила на то, чтобы выстроить связь с Вассаго, сколько слез пролила! В данном случае такая гордость собой уместна и вполне заслужена.

– Интересный ты персонаж, Вассаго, – с довольной улыбкой обратилась Диана к своему скакуну. – Сначала терпеть меня не мог, а теперь жизни без меня не представляешь?

Вассаго в ответ ласково потерся головой о ее протянутую к нему руку. Долго они ворковали, но потом Диана невзначай посмотрела в сторону, и взгляд ее замер на Теодоре. Диане тут же стало грустно. Конь Никки, может, и не выглядел таким уж подавленным, как ей показалось, вряд ли он так остро чувствовал долгую разлуку со своей всадницей, ведь у них не было той сильной привязанности друг к другу, какая была у Дианы и Вассаго – но все же сердце Дианы заныло от жалости к этому одинокому существу. Она подошла к нему, погладила осторожно.

– Здравствуй, Теодор. Покинула тебя твоя хозяйка…

И так совпало, что конь после ее слов тяжело вздохнул, как бы соглашаясь с ней. Жеребец Брандт в то же время ревниво поглядывал в их сторону. Бедный Вассаго еще не догадывался тогда, что вскоре его ждет еще один пренеприятнейший удар – Диана возьмет под свою опеку Теодора, чтобы тот не чувствовал себя брошенным. Все свои чувства к Никки Диана выражала, самозабвенно заботясь о ее жеребце. Она стыдилась этих чувств, но никакими силами не могла скрыть их…

* * *

– Не буду лукавить, положение у нас отчаянное… – мрачно произнес Бастиан Теджейро перед выстроенной в шеренгу командой всадниц. – Если раньше победа была для вас еще одним шансом показать свое величие, то теперь – это последняя возможность вернуть авторитет «Греджерс». Понимаете, какая колоссальная ответственность на нас возложена? Мы не имеем права подвести нашу школу. Слушайте внимательно! С этого дня ваше расписание кардинально изменится. Тренировки теперь будут ежедневными, два раза в день. Сначала встречаемся после уроков, тренируемся, потом уходим на небольшой перерыв и далее занимаемся до самой темноты.

– Мистер Теджейро, а когда же мы будем отдыхать? – спросила Ритта Половиц.

– На выходных. Что за глупый вопрос?! – удивился тренер.

– А уроки учить?.. – проныла Жинетт Бойе.

– Я же сказал, у вас будет перерыв.

– А жить когда, жить, мистер Теджейро?! – почти истерически вскричала Эрика Джордж.

– Вот окончите школу – тогда и начнется ваша жизнь… Хотя вряд ли. Все! За работу!

До седьмого пота тренировались девчонки, не без зависти думая о своих одноклассницах, что в этот момент беззаботно прогуливались по парку, жизнью наслаждались. Не лишним будет сказать, что Бастиан делал основной упор на трех безусловных лидеров – Диану, Элеттру и Искру. Остальные участницы команды, несомненно, чувствовали это, оттого очень злились и теряли последние силы и нервы, дабы обратить внимание тренера на себя.

Наступил долгожданный перерыв. Всадницы расположились в раздевалке: кто-то переодевался в свежую форму, кто-то никак не мог оторваться от бутылочки с водой, кто-то просто лежал на скамье, пытаясь восстановить дыхание и подготовить свое тело к очередным адским нагрузкам.

– Искра, как там Никки? – поинтересовалась Скайлер Фэйрчайлд. – Носишь ей передачки?

Все, кроме Дианы, Искры и Эл, засмеялись в голос.

– Спасибо за беспокойство, – преспокойно ответила Искра. – У Никки все хорошо. Она ни в чем не нуждается.

– Да я из вежливости спросила. Никто не беспокоится за убийцу!

– Никки не убийца…

– Да? А что же тогда «не убийца» делает в тюрьме?

Снова смех, мерзкие перешептывания и глумливые взгляды. Искра хмуро озиралась, не понимая, что же всех так веселит. Элеттра отвернулась, не могла она вынести эту сцену: паскудные детишки закидывают камнями беззащитного щенка.

– Ее временно задержали до выяснения всех обстоятельств и…

Диана не вытерпела и подошла к Героевой, жалкое объяснение которой вновь было поднято на смех.

– Искра, не стоит метать бисер перед свиньями.

– Брандт, еще раз тявкнешь – кровью умоешься! – закричала Скайлер.

Элеттра уже была готова вскочить со своего места, подбежать к Диане, вцепиться в нее, удержать, чтобы та не кинулась к Фэйрчайлд и не порвала ее в клочья. Именно о таком намерении предупредил моментально загоревшийся взор Дианы. Благо Штэффи Бри вовремя вмешалась:

– О-о, притормозите, любезные! Разнимать вас неохота. Сжальтесь, дайте отдохнуть!

– Я просто высказала свое мнение! Никто не может мне это запретить! – никак не унималась осмелевшая Скайлер. А чего же ей не быть смелой? Она ведь знала, что у нее есть достойная подмога, большая часть сокомандниц за нее, так что можно провоцировать Диану сколько угодно, не боясь последствий.

– У мокрицы, может, тоже есть свое мнение, только кого это колышет? – сказала Диана, саркастически усмехнувшись, и после вышла из раздевалки. Ясное дело, Диана понимала разницу сил. Тратить время и энергию на это стадо совершенно нецелесообразно.

Последняя ее фраза все-таки вызвала очередной переполох. Все бранили бывшую королеву на чем свет стоит. Элеттра не пожелала все это выслушивать и выскочила вслед за Брандт:

– …Я рада, что в твоем сердце нашлось место для прощения Искры.

Диана остановилась, глядя на нее столь же удивленно, сколь и презрительно.

– А ты хорошая подруга, как я погляжу. Ни слова не сказала в защиту Героевой! Почему я одна отдувалась? Мне больше всех надо, что ли? Не понимаю… ты на чьей стороне?

Как-то странно поглядела на нее Элеттра, Диана даже вздрогнула.

– На стороне здравого смысла, – был ответ Кинг.

Эл круто повернулась и засеменила в сторону манежа. «Здравый смысл» подсказывал ей, что Диана заступилась вовсе не за Искру, а за Никки. И раз Элеттра выбрала сторону Рэми, ей сейчас пришлось вот так отреагировать. Как бы ей ни хотелось, не могла она помочь Героевой и поддержать Брандт. Всю сознательную жизнь свою она осуждала лгунов и предателей, а теперь сама такой стала. Это тягостное испытание для ее души, это настоящее насилие над ее добрым сердцем, это грех, который она разделила со своей подругой – это ее выбор. И пусть результат этого выбора сломает ее – Элеттра будет идти до конца… утешая себя надеждой, что Рэми когда-нибудь одумается и все исправит.

Диана, злая как черт, прошествовала мимо тренера, когда тот зазывал всех с перерыва.

– Мисс Брандт, далеко направились?

– Я без сил. Приду завтра!

– Это еще что такое?! – вознегодовал мистер Теджейро. – Вы что, нарочно выводите меня из себя?!

– Да, – ответила Диана, нагло улыбаясь.

Возмущение Бастиана было вполне оправданным. Во время тренировки Диана открыто игнорировала претензии тренера, когда тот лично обращался к ней, а иной раз даже злостно выполняла его приказы наоборот – к примеру, на определенных отрезках дистанции нужно было ускориться, а Диана нарочито замедляла темп. Теперь же своевольная всадница вовсе решила сбежать и при этом еще смеется ему прямо в лицо!

– Чем же я все это заслужил?!

– Бастиан, вы действительно ничего не понимаете?

– Нет! И было бы дивно, если бы вы мне все объяснили, – потребовал Бастиан с видом крайне оскорбленного достоинства.

– Я все объясню директрисе, и тогда вам мало не покажется! – уже совсем не сдерживая себя, ввернула Диана и продолжила путь.

– Мисс Брандт! Диана?! Черт-те что творится!.. – крикнул ей вослед абсолютно растерянный мистер Теджейро. Долго он не мог отойти от такого непростительного поведения его любимой всадницы, и долго не мог он понять, что же послужило причиной разлада в их отношениях.

* * *

Наверняка и вы в недоумении: за что Диана так ополчилась на тренера? А я разъясню все непременно, такая уж у меня роль. Для начала напомню вам об одной любопытной сцене на маскараде, что был еще в прошлом семестре. К Диане в самый разгар бала подошел незнакомец в маске Вольто и длинной мантии с капюшоном, опознать его было невозможно. Но Диана обрадовалась ему, так как приняла его за Джераба, станцевала с ним, а после, уже разлучившись со своим загадочным партнером, поняла, что столь великолепные мгновения в танце она прожила вовсе не с мистером Эвереттом. Тогда она пришла к выводу, что это был Джулиан. Тяжело ей было с этим смириться…

Жизнь шла своим чередом, Диана уже и позабыла о том взволновавшем ее душу происшествии, как вдруг… Она находит ту самую маску в одном из ящиков стола Бастиана Теджейро!

Все лето Диана провела с мыслью о своей находке. Сперва она пребывала в непродолжительном нервном ошеломлении, а затем ей даже приятно стало от осознания, что тренер, оказывается, увлечен ею. После очередного болезненного расставания с Джерабом это была такая маленькая тайная отрада для ее души. Диана, быть может, и дальше радовалась бы этому осознанию, если бы вслед за ним не произошло еще кое-что ошеломительное. Как-то раз Диана бесцельно прогуливалась по улочкам Бэллфойера и стала свидетелем прелестной картины: женщина с маленькой дочкой идут, смеются звонко, в руках у обеих по палочке с облачком розовенькой сладкой ваты, между ними идет глава семейства, обнимает обеих и рассказывает что-то смешное, отчего те и смеются на всю улицу. Идиллия! Но Диане, глядя на все это, стало так противно… ведь главой семейства был Бастиан, и его жена с дочуркой даже не подозревали, что, веселя и обнимая их, он сладострастно лелеет в сердце образ своей ученицы! Диане стыдно было перед несчастной, обманутой миссис Теджейро, как будто она уже носила звание любовницы ее мужа. И в ту же секунду Диана возненавидела своего тренера. Потому она так бесцеремонно вела себя с ним на тренировке, надеясь таким образом наказать подлого изменщика и оттолкнуть его от себя.

Ох… Я не раз убеждаюсь в том, что судьба без ума от иронии. В первые же выходные нового учебного семестра повторилась та летняя сцена! Диана опять-таки гуляла по городу и повстречала милейшее семейство Теджейро на своем пути. Смерив тренера самым что ни на есть презрительным взглядом, она молча обошла его.

– Мисс Брандт, вас здороваться не учили? – окликнул ее Бастиан. Конечно, его задело такое очевидное пренебрежение к своей персоне.

Диана даже не обернулась, как шла, так и шла. Ну этого Бастиан стерпеть уж никак не мог.

– Идите, я вас догоню, – обратился он к своей семье.

Миссис Теджейро тоже была неприятно удивлена поведением юной красавицы и сразу поняла, что Бастиан намерен разобраться сейчас же во всем.

– Папочка, ты надолго? – спросила девочка, грустными глазками провожая отца.

– Не волнуйся, малышка. Оглянуться не успеешь, а я тут как тут!

Диана отошла уже прилично, Бастиану пришлось подбежать к ней.

– Постойте!

Она, как ни странно, тут же повиновалась, повернулась к нему лицом и даже заулыбалась.

– Мистер Теджейро, не обессудьте. Вы в школе и за ее пределами – такой примерный семьянин, хороший папочка – ну просто два совершенно разных человека! Потому я сразу и не узнала вас… Как поживаете? Все замечательно? Благодушествуете?

Все было до неприличия наигранно: и улыбочка ее сияющая, и голосок радостный.

– Диана, что с вами?! Вы, никак, за лето лишились рассудка… Ну или по меньшей мере совести! – кипел от негодования Бастиан.

– Нет уж, совесть потеряли вы, раз вздумали обмануть жену и ребенка! – парировала Диана все с той же улыбочкой.

– Да о чем вы?! Что вы несете?! – перешел уже на визг мистер Теджейро, до такой степени он был возмущен.

Диана несколько повременила с ответом, ей любо было глядеть на раскрасневшуюся физиономию тренера, на все это растущее истерическое возбуждение, охватившее его.

– Бал-маскарад. Маска Вольто. Теперь понимаете, Бастиан? – Она произнесла это с яростным наслаждением, предвидя следующую реакцию мистера Теджейро: от шока его столбняк пробьет, он станет нелепо оправдываться, голос его будет звучать прерывисто, точно он задыхается… «Это просто танец, я ни на что не рассчитывал. Забудьте!» Но нет, такое забыть нельзя. Это ведь и не танец был вовсе, а признание. Честное, пылкое признание в чувствах с крупицей безумного вожделения.

Однако Диану постигло разочарование, ведь Бастиан отреагировал противоположно ее ожиданиям – он смело рассмеялся и затем сказал:

– А-а, так вы мстите мне за того хитреца, что я прогнал?! М-да. Хорошие новости идут косяком!

– Что? О ком вы говорите? – У Дианы похолодели ноги…

– О том парне, который пришел на маскарад без пропуска, я же рассказал вам об этом инциденте. Припоминаете? Значит, это ваш дружок! Хм, Диана, ведь я оказал вам большую услугу, сохранил все в тайне. Но теперь мне придется поведать обо всем миссис Маркс, и тогда, цитирую вас, «вам мало не покажется»!

Бастиан хотел на этом закончить их разговор, он уже сделал шаг назад, но Диана остановила его:

– Мистер Теджейро, я… я ведь думала, что это вы скрывались под той маской. Зачем же вы храните ее в своем столе? – По щекам ее растеклась жгучая краска стыда.

– Да я забыл про эту маску. Стянул ее с негодяя, бросил в ящик и забыл совсем. – Бастиану, может, и хотелось немного позлорадствовать, поквитаться с Дианой за все пережитое незаслуженное унижение, но все же он не стал этого делать, понимая, что сейчас испытывает Брандт, какой удар нанесен ее гордой, справедливой, кристальной душе. Бастиан обратился к ней сочувственно: – Выходит, вы думали, что я ухлестываю за вами? Что ж, теперь понимаю вас. Если б это было правдой, то я действительно справедливо был бы наказан вами. С подлецами так и следует поступать. Вы переживали за мою семью… Это благородно.

– Какая же я дура… Мне жутко неудобно перед вами. Простите!

– Говорю же, Диана, вы стали краше в моих глазах. Забудем про это забавное недоразумение. Передайте своим воздыхателям, чтобы в следующий раз, переступая порог «Греджерс», они имели при себе пропуск, тогда ни у кого не возникнет никаких проблем. – Бастиан по-дружески погладил Диану по плечу. – Я пойду, меня ждут.

Расставшись с тренером, Диана мало-помалу успокоилась, но засим снова впала в ступор: с кем же тогда она танцевала?! Кому принадлежит та злополучная маска?.. Ох, черт, надо было попросить Бастиана описать внешность того, кого он прогнал, да поздно уже. Не хватит Диане смелости снова поднять эту тему, вовек ей не отмыться от позора.

Диана в очередной раз вернулась к мысли о Джулиане. Все-таки это он… Больше уж точно некому. Стоп! Вдруг она вспоминала кое-что и тут же позвонила матери: