Три Закона. Закон третий – Воспроизводство. Часть 2

Крайне осторожно я переместилась обратно в свою постель и, зарывшись с головой в одеяло, прижалась лбом к прохладной стене. Надо завтра ему сказать, чтобы выметался к себе, в рабочий модуль – оба мы явно уже вне опасности, и отслеживать друг у друга колебания температуры на полградуса вовсе не обязательно.

Когда Рем пришёл убрать капельницу, Мичлав еле продрал глаза. Подняв себя на подушке, он встряхнул кудрявой головой, отёр лицо и с сомнением спросил:

– Что ты мне вколол, а?

– Физраствор, – немного удивившись, Рем протянул ему опустошённый пакет.

– Н-да?.. – начальник недоверчиво просмотрел на нём надписи. – Я с этой штукой какой-то приход сейчас словил…

Проснувшись утром, я первым делом увидела солнечный блик на узком окошке над собой. Так приятно, чёрт возьми! Небо прояснилось! Потянувшись сладко-сладко, я обернулась, готовая протрубить напарнику о долгожданной смене погоды – а его на месте не оказалось. Вместо Мичлава на заправленной койке сидел Лео. По-офисному элегантно закинув ногу на ногу, он печатал на планшете, закреплённом на коленной подставке. Экраном ему служила голограмма, обратная сторона которой прикрывала от меня набираемый текст.

– О, Господи…

– У-утро до-оброе, Леокади! – протянул журналист, не отвлекаясь от своего занятия. – Как вы себя чувствуете?

– Э-эм, пока не знаю, вроде ничего.

– Подождите минутку, я вам подам анализатор. Сейчас-сейчас, прям две секунды… – он никак не мог отвлечься.

Но мне было проще дотянуться самой.

– Ох, вы и без меня справились, – с каплей наигранного разочарования прокомментировал парень, продолжая стучать пальцами по планшету. – Я – абсолютно бесполезное здесь существо, надо признать. Господин Мичлав посадил меня сюда, чтобы присматривать за вами, а я вон чем занимаюсь.

– За мной уже не надо присматривать, всё позади, – чувствуя раздражение, я уселась на постели в более энергичную позу, чтобы продемонстрировать улучшение своего состояния. – А где он сам?

– В навигационной. Как я понял, занимается анализом сканирования местности. Хотя, может, я и ошибаюсь – сами знаете, мне от господина Мичлава перепадает больше пендалей, чем информации.

Я только с досадой цокнула языком:

– Самое время местностью заниматься – с распоротым боком и тремя литрами потерянной крови!

– Да-а, в работе он зверь, – хищно усмехнулся Лео (беседа не мешала ему одновременно печатать). – Но вам, Леока, приказано не вставать.

– Что?!

– А я должен следить, чтобы вы лежали смирно и не шевелились, – парень что-то торжествующе допечатал и даже потёр руки. – Думаю, мне надо вас развлекать. Могу вслух почитать, например.

Кажется, очередная мичлавская шуточка его задела.

– Лео, боюсь, мне всё же нужно встать и пройтись.

– Нет-нет, увы, приказ есть приказ, – быстро докручивая текст, пропел мой охранник.

– Простите, но так как подгузника на мне нет, я всё же вынуждена его нарушить.

– Ох… – такое заявление заставило журналиста на секунду отвлечься. – Да, верно. Что ж, похоже, я должен вас сопровождать туда и обратно?

Выслушав моё мнение на этот счёт, часть которого адресовалась нашему общему начальнику, он посмеялся и согласился подождать моего возвращения здесь.

Снаружи сквозь облака действительно проглядывало яркое умытое солнце! Растительность и земля ещё не просохли, но воздух уже стал наполняться ароматными влажными испарениями. Пройдя мимо распахнутой двери навигационной, где как обычно виднелись мичлавские ноги, я едва ли не скорчила рожу в ту сторону. Но было некогда. А вот на обратном пути, умытая и освежившаяся, я к нему всё-таки заглянула.

Услышав мои шаги, он поспешно обернулся. И расплылся в улыбке. Вместо приветствия протянул руку. Вновь, как тогда.

Сперва я помедлила. Слишком уж раздражена была его глупым приказом и тем, что сам он чересчур активно бодрствует. Но, как оказалось, за последнее вовсе не стоит переживать – напарник прекрасно себя чувствовал, даже очень.

Помедлив, я всё же выдохнула назревающую обиду и хватила по его широкой ладони. Секунда этого (ставшего уже знаковым) рукопожатия – и вдруг, поднявшись, он притянул меня к себе. Всё, выздоровел – с грустью подумала я, теряясь в его всепоглощающей тени.

Видя, как я отвожу взгляд, он крепче прижал ко вновь горячей груди напрасно доверенную ему руку, чтобы невозможно было отстраниться. Но это не помешало мне хотя бы отвернуться и смотреть в сторону со всей мрачной досадой, которую я могла продемонстрировать на лице.

– Девочка… – пророкотал охотник, – неужели после случившегося в мою копилку ничего не упало?

Я промолчала, терпеливо ожидая освобождения.

– А вот твоя копилка уже до краёв, так и знай…

– Вы, я вижу, уже в порядке? – поинтересовалась, не позволяя ему продолжить.

Мичлав как-то медленно вдохнул и выдохнул, прежде чем ответить. Его необъятная грудная клетка, находящаяся на уровне моих глаз, готова была в поисках терпения раздуться до невероятных размеров. Мне показалось даже, что придётся сделать шаг назад, чтобы уступить ей место.

– Да, вполне в порядке, – на слух он кривовато усмехнулся. – Но для лучшего восстановления нам обоим не помешало бы немного окситоцина [1], как ты считаешь? А лучше много.

О, медицинский юмор…

– В следующий раз включите его в состав аптечки, – ответила я, усмехнувшись чуть менее доброжелательно.

– В следующий раз – обязательно. Но сейчас-то что нам делать, м?

Локтем он прижал мою руку сильнее. Впрочем, не пытаясь коснуться более того. И всё же похвально спокойное сердце вдруг неприятно и больно щёлкнуло у меня в груди. Я почувствовала очередную его усмешку у себя на виске.

– Давайте проверим заплатку на вашей ране? – предложила поскорее, отцепляясь самостоятельно.

И он не стал меня удерживать. Проводив взглядом (который так и грел мою макушку), вздохнул опять и принялся стягивать майку.

– Н-да, надо бы посмотреть, приросло оно там или нет, – донеслось из-за неё. – И лучше сделай это ты, чем кто-либо другой.

Заплатке из синтезированной кожи, спрятанной сейчас под бинтами, действительно была необходима периодическая проверка, тут я ничего не выдумала. Через какое-то время повязку надо снимать, чтобы не блокировать ране «дыхание». К тому же синтезированной коже на больших участках требуется время, чтобы как следует прирасти к повреждённой области и усесться на кожу настоящую.

– Тогда вы разматывайтесь, а я пока взгляну, что происходит на полосе отчуждения.

– Ну нет, сегодня никаких дел, – Мичлав тут же загородил собой мониторы. – Клещи твои свою работу выполняют – вот полежишь ещё сутки, а потом войдёшь в курс. И вообще – никаких разговоров о работе.

Раздражение по каплям возвращалось. Но ничего не оставалось делать, как изобразить равнодушие и дожидаться, пока начальник снимет бинты. Для этого ему пришлось расстегнуть брюки.

– Пойду схожу за новым бинтом, – решила я самоустраниться.

– Да не надо, он уже тут, – неторопливо, петля за петлёй, сматывая с себя повязку, протянул охотник.

– Слушайте, а если мне нужно лежать ещё сутки, тогда, может, попросите об этом кого-нибудь другого, а? – ещё капля недовольства вернулась в душу.

– Да нет же, твоему глазу я больше доверяю, – тут он сам посмотрел на меня: – А что вдруг такое?

– Ничего. Кстати, если вы себя прекрасно чувствуете, то перебирайтесь, пожалуйста, обратно в рабочий модуль.

– У-у, меня вышвыривают, не успел я нагреть место, – продолжая снимать бинт, Мичлав улыбнулся. – Послушаюсь, хоть и весьма жаль расставаться с твоим уютным гнёздышком, где ты так сладко сопишь рядом. Кто же будет гладить тебя по головке, когда тебе снятся кошмары?

Так… От недостатка окситоцина кое-кто седлает любимого издевательского конька.

– Ты не помнишь, что тебе сегодня снилось, м?

– Ничего мне не снилось.

– Снилось, девочка, снилось. Только не буду расписывать что. Одно скажу – твоему будущему партнёру придётся кое к чему попривыкнуть. Да и вообще приноровиться спать с тобой по соседству. Тут есть кое-какие нюансы – я-то знаю, я уже привык и приноровился.

Не злись, Леока, это провокация. Вспомни, что ты решила, когда он уходил в вылазку – игнорировать. Так и Мирои сказала. Кстати, и Севолий говорил – «Не отдавайте ему своей реакции».

Наконец повязка была снята. Направив в нужную сторону одну из ламп, я мыском выкатила из-за Мичлава стул и заняла место, удобное для осмотра. Сложив руки на груди, охотник предоставил себя в моё распоряжение.

[1] Окситоцин – один из гормонов счастья. Влияет на ощущение доверия и вырабатывается, в частности, во время прикосновений и оргазма (не только).

Глава 3

На таком обширном участке синтезированная кожа ещё не успела обжиться. Непосредственно к ране она прилегала плотно, а вот по краям немного отходила от здоровой кожи. Так, ничего не поделать, придётся смочить её дезинфицирующим раствором и разгладить края как следует.

– Если будет больно – скажите, – предупредила я пациента.

– Не будет. Как всегда ты меня еле касаешься своими пёрышками, – хмыкнул тот в сторону.

Сквозь тонкую синтезированную кожу можно было почувствовать, что к нему почти вернулась его обычная зашкаливающая температура. И бледным он больше не выглядел. Не выглядел даже уставшим. Из чего он вообще сделан?..

Разумеется, дотрагиваться до него было неловко, как и всегда. Но в конце концов, сколько раз мне приходилось оказывать ему медицинскую помощь! Вряд ли стоит смущаться того, что является частью работы.

Поправив заплатку со спины, я логичным образом перебралась вперёд. Мичлаву пришлось занести руки за спину, а мне – простукивая края заплатки, встретиться с косыми мышцами его живота. А также с линией тёмных волос, идущей от пупка до упора вниз.

Чёрт, вот этого я что-то никогда не замечала раньше…

Тут он вздохнул, набрав в лёгкие порядочно воздуха, и, кажется, даже качнул головой.

– Мичлав, а за каким… вы звонили моим родителям? – для разбавления тишины я вдруг вспомнила недавнюю претензию.

– Что значит «за каким»? Я тебя спрашивал, ты одобрила.

– Не помню такого.

– Потому что кроме излучателей тебя ничего не волновало, – охотник посмотрел на меня вниз, хотя до этого предпочитал глядеть в сторону. – А что, звонить им не надо было?

– Мне уже не шестнадцать, вы не мой опекун.

– Да ла-адно, вдруг мы вспомнили, что тебе не шестнадцать, – он снисходительно посмеялся. – Не подходящий для этого момент… Да и в любом случае, девочка, они о тебе волнуются, я за тебя ответственный – вот и позвонил, пока тебе некогда. Тебя это так смущает?

– Не слишком приятно, как вы постоянно лезете на мою территорию. Может вам телефоны всех моих знакомых раздать? Заодно и адреса?

– Глупенькая детка, – сказал он негромко и, вновь отворачиваясь, добавил: – Зря ревнуешь, потому что теперь твои родичи не так рады меня слышать, как раньше, когда ты была щеночком. Особенно твой отец. Ну да у него имеется на это право. В отличие от всех остальных твоих знакомых мужского пола, которые меня точно так же не одобряют.

– Что за бредятина… – усмехнулась я, продолжая приклеивать края заплатки.

– Да нет, я их прекрасно понимаю, – Мичлав хмыкнул где-то там наверху, – и с удовольствием перебил бы всех.

– Слушайте, – я не выдержала и с раздражением вскинулась, – перестаньте утрировать! Здесь, в изоляции, вас что-то совсем заносит. Простите, но может вам на пару дней в город съездить, и тогда нам всем полегчает?

– Вот это предложение, – оскалился охотник, – практически рационализаторское. Но не полегчает, девочка, не надейся. Это невозможно удовлетворить. Иначе весь смысл, который заложила природа, пропадёт. Это можно только временно припудрить. И то не всегда, уж мне можешь поверить.

Я почувствовала, как холодеют ноги, и, чёрт возьми, эта проклятая заплатка уходила уже слишком далеко от распоротого бока!

– Хм, нелестное у тебя обо мне мнение, как я вижу, малыш, – продолжал негромко говорить Мичлав. – Обо мне и о моих претензиях. Видимо, нужно обозначить, что весь этот город может проваливать к чертям, если я чую тебя. А тебя я почую на любом конце земли – это ты, наверное, и сама уже заметила…

Что-то внутри болезненно сжалось. Я постаралась сохранить лицо, но руки непроизвольно замерли над раскалённой заплаткой. Секунда – и Мичлав вновь протянул к ним широкую ладонь.

– Послушай, детка…

– О, стоило всё-таки пойти с вами, Леока! – донеслось вдруг от входа, и прикосновение не состоялось. – Теперь начальство меня пнёт за то, что я не сторожу вас у постели.

Войдя, Лео скрестил руки на груди и прислонился к двери. Вид у него был самый ироничный. И почему-то мне не стало неловко. Наоборот, внутри забил фонтан радости от того, что пришло спасение от очередного неприятного разговора.

– Не пнёт, у начальства хорошее настроение, – охотник хмыкнул.

– Я верю, – Лео сделал бровками. – Но всё-таки, господин Мичлав, разве можно (ай-я-яй!) нарушать свой собственный приказ?

– Твой сторожевой клещ припёрся, – того заявление просто позабавило. – Но вообще-то он прав. Ты как раз закончила? Вот спасибо, малыш, забинтуюсь я сам. Иди и лежи, а ты развлеки её чем-нибудь, чтобы о работе не думала.

Тоно с прежней иронией отсалютовал и простёр ко мне руки.

Я была рада уйти с ним подальше от Мичлава и сделала это без единого вопроса. Уже снаружи Лео заметил, что я как-то раскраснелась и погрустнела – уж не чувствую ли себя опять плохо? Нет? Ну тогда, если позволю, он начнёт меня развлекать прямо сейчас. Например, донесёт до «темницы» на руках – может, хоть так заточение станет поприятнее? Да и вообще, у него уже накопилось столько промахов, за которые он просто обязан пронести меня от лагеря до самого города!

За этой болтовнёй подавляющая громада начальства осталась где-то позади вместе со всеми своими сложностями и проблемами. Солнечный свет пролился на голову после томного полумрака навигационной.

Вопреки сомнениям Лео действительно поднял меня без особого труда, пусть и не с такой лёгкостью как Мичлав. Оказаться на руках у кое-кого другого было неожиданно приятно! Даже обнять Лео за шею оказалось легко и в удовольствие – в отличие от прикосновений к огромному и раскалённому Мичлаву. Я сделала соответствующие выводы по этим новым ощущениям!

По пути обеспечив даже музыкальное сопровождение (пропев весьма приятным голосом пару строк из песни Мирои), Лео оттранспортировал меня до самой постели и аккуратно в неё сгрузил.

– Что ж, госпожа Алисар, выбор развлечений у нас ограниченный, – журналист потянулся за планшетом и, продемонстрировав его, спросил: – Может, всё-таки чтение вслух?

– Давайте! – с удовольствием согласилась я и подвинулась на койке, освобождая ему место рядом.

За день я познакомилась с его творчеством. Наконец-то! Уже две с половиной недели каким-то образом освещается наш рейд, а я даже не видела ни единой строчки. В общем, журналист Тоно оказался лучше, чем Тоно-сиделка, Тоно-помощник или Тоно-турист. И намного лучше! Писал он лихо, тут его быстрая и витиеватая манера изъясняться превращалась в хлёсткий, легко читаемый язык. Идеальные колонки текста обтекали живописные и молчаливые фотографии Рема – и всё это складывалось в нечто реально интересное. Я втянулась, позабыла о настоящем и слушала будто сказку о чём-то происходящем не с нами, а с какими-то другими персонажами и где-то очень далеко.

Надо сказать, конкретики в области охоты звучало очень мало. Всё больше напоминало художественное повествование о личных впечатлениях автора. Ну! Учитывая те строгие рамки, в которые поставил его Мичлав, ему ничего не оставалось делать, как писать о самом себе – об обывателе, случайно попавшем в мясорубку квазиантропной охоты.

Чтения меня вполне отвлекли и развлекли. Ведь некоторые вещи стали сюрпризом – Лео и Рем успели тщательно рассмотреть город Кудуц, они общались с местными жителями, даже увидели кое-что с изнанки. Ну и то, что они переживали в Дикой Зоне, оказалось не менее забавно. У нас самих нет времени обсуждать подобные вещи (да и просто обращать на них внимание!), поэтому через эти статьи я заглянула поглубже в головы наших гостей.

Ещё мне было интересно, что из рассказанного правда, а что выдумано ради красоты. Но Лео сознавался неохотно и уходил в пространные рассуждения насчёт передачи информации и её восприятия. Короче, всё правда, смотря под каким углом повернуть. Например, про мои мытарства с излучателями было упомянуто как про некоторые проблемы с наладкой оборудования. А что, разве неправда?

Пару раз к нам присоединялся Рем, но ненадолго. Он предпочитал быстро возвращаться к себе и чередовать самообразование по квазиантропологии с наблюдениями за камерами. По его словам, Мичлав этому не препятствовал и без лишних разговоров уступал место за мониторами ровно на пятнадцать минут по утверждённому мной расписанию.

Сам охотник явился в модуль только вечером, довольно поздно. К тому моменту мы с Лео уже успели перечитать почти все его произведения, поговорить о них и о жизни, полежать, посидеть снаружи, вернуться, поесть и вздремнуть. Да, притомившись от слушания, я уснула у журналиста на плече, ведь это так напоминало чтение книжек в далёком детстве у мамы или папы под боком! Заметив, что я сплю, он сам тоже последовал моему примеру. Так мы продремали до самого возвращения Мичлава.

Сквозь дебри сладкого сна я почувствовала его приближение, но просыпаться совершенно не хотелось.

– О, боги, что ещё здесь происходит? – послышалось уже в непосредственной близости.

Когда разлепила глаза, увидела начальника мирно переодевающимся над своей койкой. Лео ещё почивал щекой на моей макушке, но от ненавязчивых тычков в бок начал приходить в себя.

– …что, уже всё?.. – промямлил он, автоматически пытаясь сесть прямо.

– Уже всё, – подтвердил Мичлав, скидывая огромные ботинки. – С заданием ты справился, как я вижу – инженер по лагерю не бегал, никто у меня над ухом не пищал – так что план, как нам жить дальше, готов.

– Так вы этим занимались весь день? – поинтересовалась я, осторожно наблюдая за лицами присутствующих.

– А чем же ещё? Но говорить об этом будем завтра… – закончив переоблачение, охотник повалился на койку (только так, чтобы она под ним не обвалилась).

– Но…

– Завтра, всё завтра, я устал… Эй, парень, – он покосился на сонного Лео и тут же опять закрыл глаза. – Собираешься на ночь составить нам компанию? Давай отчаливай, свою дозу окситоцина ты уже получил.

Меня как будто вилкой ткнули в живот. Вот ведь…

В сонном недоумении Лео посмотрел на меня, но я только отрицательно покачала головой и схватилась за горло. Ему пришлось вздохнуть и тронуться в путь до дома.

– Что ж, если мои услуги здесь больше не нужны… – взяв спящий планшет, он ободряюще пожал мне руку и спросил вполне офисным тоном: – Надеюсь, завтра мы сможем присутствовать на обсуждении новых планов?

– М-м, посмотрим.

– Господин Мичлав…

– Ла-адно, сможете.

– Благодарю вас, спокойной ночи.

И попрощавшись со мной многозначительным взглядом, будто сообщник, Лео отбыл.

– Что за новые планы? – с сомнением посмотрела я на профиль начальника. – У нас ведь уже есть план охоты.

– Был план охоты, – в голосе Мичлава действительно слышалась усталость. – И туда не входило всё то, что произошло, поэтому пришлось подумать над изменениями. Не пугайся, это нормально. Тут тебе не администрация и не мастерская – всегда приходится что-то менять согласно обстоятельствам. Всего заранее не предскажешь. Но, малыш, детка, славная моя девочка, дай мне вздремнуть, поболтаем завтра…

– Стоп-стоп, Мичлав! – посмеялась я. – Вы собирались переезжать к себе.

– Завтра, всё завтра… – и мощным локтем он закрыл от света глаза, совершенно точно расположившись ко сну.

– Мичлав, хватит дурака валять, вам нужно всего две минуты потратить, чтобы свалить отсюда со всеми вещами.

– Хм, помнится, недавно в стрессе ты меня пару раз на «ты» назвала. А взять это в привычку явно не хочешь…

– Не меняйте тему. После того, что вы сегодня наговорили, мне не слишком приятно с вами соседствовать.

– Маленькая, я адски устал… Ты же знаешь прекрасно, что вьёшь из меня верёвки, и я бровью лишний раз не шевельну, лишь бы тебе это не причинило неприятность. Брось эти капризы…

– Ладно, тогда я сама туда перейду.

Пожав плечами, я резво поднялась, но тут же едва не столкнулась с поднятой мичлавской ладонью. Пришлось затормозить, тем более что чудесным образом в этой ладони вдруг материализовалась шоколадка.

– Да вы!.. Да как!.. – если до этого я действительно просто вредничала, то попытка подкупа возмутила по-настоящему.

– Лекарство, – напарник глянул на меня из-под локтя. – Терапевтический эффект будет заметен на нас обоих.

Соблазн был слишком велик. Чёрт, сама я и не подумала взять с собой запас запрещённой еды! Видимо, тут в наличии не только алкоголь!

Попыхтев в бесполезной борьбе с собой, я выхватила шоколадку и строго припечатала:

– Но завтра отсюда сваливаете либо вы, либо я! – и вскрыв хрустящую упаковку на одуряюще пахнущей плитке, поинтересовалась: – Будете?

Усмехнувшись под своим локтем, Мичлав протянул свободную руку.

Девятнадцатый день рейда ознаменовался совещанием. Хотя лучше сказать – презентацией нового мичлавского плана. Плана того, как же нам дальше жить и работать.

После всех утренних процедур и спокойного завтрака начальник собрал команду в навигационной. Все доступные карты были открыты, как и сравнительный анализ местности со сканера. А к ним – ещё история последнего рейда на Кудуце, проведённого Главой, и несколько теоретических моделей передвижения, выведенных через стратегическую программу.

Сам Мичлав, разумеется, возглавлял всё это великолепие и смотрелся очень органично среди нагромождений голограмм, сияющих мониторов и перемигивающихся информационных блоков. Мне, конечно, досталось место напротив него, за рабочим столом, на табуреточке. По правому борту как всегда протянулась одна из его бесконечных ног, которые ему некуда было тут девать. Эта нога отгородила нас от журналистов – они примостились у выхода и должны были свидетельствовать исторический разговор.

– Короче, – начал Мичлав без особых предисловий, – сегодня уже девятнадцатые сутки нашего праздника душ и тел. Через десять дней наступит «экватор». И на данный момент зачищено только несколько процентов зверя из тех ориентировочных семидесяти, которые мы должны зачистить.

– Вопрос! – тут же уточнила я. – Куда мы всё-таки относим зверей на полосе отчуждения? К семидесяти процентам устранённых или к тридцати оставляемых в живых? Ведь если засчитать их как уже нейтрализованных, столько же особей можно будет не убивать в дальнейшем.

– Если они занимают территорию, то должны относиться к тридцати помилованным, – напарник пожал плечом, хотя этот вариант его устраивал меньше (ведь тогда работы не убавлялось).

– Но они живут тихо на этой территории, никому не причиняя вреда, – я попыталась спасти жизнь эквивалентному количеству тех особей, которым не посчастливилось попасть под излучение.

– Но они её занимают, – Мичлав не был с этим согласен. – Используют её ресурсы. К тому же, могут выйти за её пределы, и вся их тихость закончится. Если оставить в живых больше зверя, то результат рейда не продержится так долго, как всем нужно.

Я с досадой цокнула языком. А результаты моей работы? Они и есть, но их в то же время нет! По сути, эта охота ничем не будет отличаться от старой…

– Мы пока не знаем, во что выльется новое поведение зверя, – видя такую реакцию, Мичлав сразу обозначил, на чём основано его решение. – Как они будут влиять на окружающую среду, как будут размножаться, как будут решать вопрос территории с другими группами? Мы это узнаем только в будущем, а поэтому сейчас надо действовать по старинке.

– Но мы же хотели заложить стрельбы по минимуму! И не убивать в таких количествах!

– Пока не получается, малыш. Либо – пусть решают сами хозяева.

Я насторожилась. Откинувшись на спинку стула, Мичлав говорил без капли иронии, в рабочем режиме.

– Пусть начальники острова решат – вырезать семьдесят процентов или меньше. В конце концов, это их земля. Если они готовы пожертвовать парой лет мирной жизни до следующего рейда, то нам будет только легче.

– Но ведь к следующему рейду, лет за десять-пятнадцать, мы как продвинемся в бескровной охоте! – я загорелась этой мыслью. – Возможно, что и не будет уже следующего рейда, ведь мы найдём способ покрыть излучением всю территорию! Давайте предложим им проводить дальнейшие эксперименты здесь же? Тогда можно будет перебить меньше…

– Маленькая моя, спасая одних, ты всё равно убиваешь других, – охотник посмеялся. – Какая разница, где начать экспериментировать и устранять меньше, если на соседних территориях всё равно будет продолжаться прежняя охота – до тех самых пор, пока мы окончательно не разработаем новую. Ну? Согласна, что это так?