Полная версия
«СЫН СВОЕГО ОТЦА»
Доктор, глубоко вздыхая и часто опуская взор к полу, говорил не спеша, избегая резких высказываний. Он старался подготовить молодого человека к худшему, опасаясь разрушить последние и без того тонкие остатки надежды.
Но его опыт утверждал обратное: слова предыдущих врачей подтвердились – сердцебиение отсутствовало, плод замер, неподвижный в своём молчании.
Однако мудрый доктор не спешил с окончательными выводами. – Ещё рано делать выводы! – произнёс он уверенно. – Нельзя терять надежду! В детской областной больнице есть современное оборудование, где вам поставят более точный диагноз.
Эти слова, хотя и несомненно тревожные, принесли с собой искру надежды, столь необходимую в этот тёмный час.
– Всё будет хорошо, – повторял молодой человек своей любимой, будто этот простой аккорд мог развеять мрачные тучи. Мой отец не желал верить, что всё подходит к концу; он не мог принять эту мысль. До последнего мгновения он хранил веру в лучшее, его уверенность и сила духа оказывали поддержку моей маме.
Как важно для женщины не видеть сомнений в глазах своего любимого. Отец был образцом уверенности, человеком, который знал, что каждый новый день может подарить надежду. Его стойкость вдохновляла, словно свет в густом лесу. В мире, полном неопределённости, он оставался маяком веры и любви. Даже в самые тёмные часы его непоколебимая убеждённость вселяла мир и спокойствие в сердца тех, кого он любил и кто любил его. В этом сокрыта сила истинной привязанности – вера в лучшее, умение поддерживать друг друга независимо от обстоятельств.
Безусловно, волнение достигло пределов возможного…
И вдруг великая, безмерная радость обрушилась на молодых родителей, словно снежная лавина!
– Всё хорошо! Ребёнок жив! Будет мальчик!
Ну конечно, я жив, куда же я денусь! (улыбаюсь*)
В конце концов, эта история только начинается, и я являюсь её главным героем!
Мой отец, вспоминая эти слова счастья, широко улыбнулся, так же как и тогда, в тот волшебный момент…
Это были одни из самых счастливых слов в жизни моих родителей, которые они когда-либо слышали. Слова, наполнившие их сердца светом и надеждой, словно утренний рассвет, пробуждающий мир от долгого сна. В этот миг они поняли, что их путь только начинается, и впереди их ждёт множество светлых дней, полных смеха и открытий!
Глава 5. «Воспоминания»
Воспоминания сократили расстояния и время. Мой отец дошёл до Заречного квартала и, наконец, увидел тот заветный дом. Звонок, словно хрустальный колокольчик, разорвал тишину восьмого этажа, и дверь квартиры распахнулась, словно для объятий.
Мой отец и моя бабушка поздоровались друг с другом, но в глазах Анны Лаврентьевны читалось недоумение, как будто утро внезапно утратило привычную рутину.
– Я пришёл сообщить, что у Люды ночью начались схватки; скорая забрала её в роддом на Якира. Мне не удалось поехать с ней, так как в ночное время роддом закрыт. Я ждал рассвет, и сейчас поеду туда…
Слова зятя, наполненные заботой и тревогой, повисли в воздухе, словно неотъемлемая часть утреннего тумана. Анна Лаврентьевна, колеблясь между радостью и волнением, словно искала опору в этот неожиданный момент, когда хрупкая нить жизни вот-вот должна была обрести свои первые очертания.
Отношения между моим отцом, Александром Валерьевичем, и моей бабушкой, Анной Лаврентьевной, были не просто натянутыми, а словно затянувшаяся тетива лука, готовая вот-вот обостриться.
Несмотря на эту скрытую напряжённость, при каждой встрече они проявляли удивительное уважение и достоинство друг к другу, что придавало всем их взаимодействиям немалую честь.
Лишь когда я стал старше, я узнал и увидел истинные отношения между моими родными людьми, которые, мягко говоря, не испытывали теплоты друг к другу, но очень сильно любили меня.
В детстве, наивно и чистосердечно, я не замечал ничего, кроме кажущегося мира гармонии между ними. Я искренне полагал, что мой отец и бабушка находятся в прекрасных отношениях, и никогда бы не предположил, с каким заблуждением я жил, узнав об их настоящих чувствах лишь много позже.
В любом случае я не стану погружаться в мутные воды выяснения правоты и вины. Судьба сплела нити их жизней именно так. Увы, не всем дано обрести гармонию в общении, и мой отец с моей бабушкой, будут обречены на бесконечный танец противоречий друг с другом.
Каждый из них будет держаться своей версии, наблюдая мир сквозь призму своих убеждений, перемешанных с личными обидами, а может быть, просто с глубоким непониманием…
Сообщив важную весть, мой отец отправился на квартал Якира – в дальний угол города, добраться до которого было настоящим испытанием.
Время позволяло снова погрузиться в водоворот воспоминаний, словно листая страницы давно забытой книги, где каждый штрих полон оттенков чувств, обманчивых надежд и нежного света минувших дней…
Все детки счастливо улыбались и играли в разные игры. Летний лагерь, заполненный сотнями детей, был местом радости и беззаботности. И лишь один мальчик со слезами на глазах стоял у забора, глядя сквозь металлические прутья на дорогу, ведущую в сторону дома…
Этот мальчик вскоре, как говорится, нашёл себе друга по несчастью.
– А ты любишь своих родителей?
– Я люблю… – тихо отвечал маленький Саша.
– И я люблю, – вздохнул его собеседник.
Два заплаканных мальчика вели серьёзный и важный для них диалог, который со стороны казался трогательно искренним и наивным.
Их объединяла безмерная любовь к родителям, без которых они не могли представить свою жизнь…
Схватившись за холодные металлические прутья забора, они с нетерпением следили за каждым подъезжающим автобусом, надеясь увидеть своих родителей – а вдруг они сейчас приедут?!
Перед началом лета родители спрашивали: «Саша, ты хочешь поехать в летний лагерь?»
– Да, хочу! – весело отвечал маленький Саша, подзабыв, что было в прошлое лето, и вновь соглашаясь на поездку в детский лагерь, тем самым наступая на одни и те же грабли…
Просто маленький Саша излучал искреннюю надежду на светлое и доброе, и поэтому старался вычеркнуть из памяти всё плохое.
В своей школе одноклассники принимали его таким, какой он есть, и не заостряли внимание на его лишнем весе. Но среди незнакомых детей он неизменно становился объектом насмешек и издевательств.
Поэтому в летнем лагере он чувствовал себя не в своей тарелке. С первых дней маленький Саша осознавал, что попал в мир, далёкий от той волшебной страны, которую рисовал в своих мечтах. Его грёзы о дружбе и радости сталкивались с суровой реальностью, оставляя в сердце отголоски несбывшихся надежд.
– Фу, толстяк, убирайся отсюда! – с ехидными криками и пинками мальчишки выгоняли с футбольного поля полненького мальчика, который лишь и успел, что пропустить гол в огромные ворота.
Его лицо покраснело от стыда, а в глазах заблестели слёзы. Он не понимал, почему его вес стал предметом насмешек и почему его мечты о дружбе и игре в футбол разбивались о жестокие слова сверстников.
Эти унизительные моменты оставили глубокие шрамы в его душе, олицетворяя жестокость сверстников и непостоянство жизни, которая не проявляет жалости к слабым.
Каждый раз, когда он слышал смех и крики ребят, его сердце сжималось от боли. Он мечтал о том, чтобы быть как все, но вместо этого чувствовал себя изолированным и ненужным.
В пионерском лагере издевательства были частым явлением. Каждый день приносил новые испытания, новые унижения. Об этом взрослые ничего не знали. Родители многого не знают о том, что происходит, когда их дети остаются с этим миром один на один. Они верили, что их дети счастливы, что у них есть друзья, но на самом деле за закрытыми дверями происходило нечто ужасное.
Случались и такие моменты, когда старшие ребята заставляли младших по ночам держать подушки на вытянутых руках. Тот, кто ослабевал и опускал их, сталкивался с жестоким наказанием. Эти методы унижений получили название «дедовщина», знакомое многим, кто хоть раз переступал порог армии. И вряд ли найдётся тот, кто никогда не сталкивался с ней – независимо от того, служил ли ты или нет.
Это было не просто испытание физической силы, но и проверка на выносливость духа, на способность терпеть и молчать.
Каждый раз, когда он поднимал руки с подушками, он чувствовал, как его внутренний мир рушится. Он мечтал о том, чтобы кто-то пришёл на помощь, чтобы кто-то увидел его страдания и сказал: «Хватит!». Но вместо этого он оставался один на один с собственными страхами и унижениями, которые, казалось, никогда не закончатся.
Маленькому Саше навсегда запомнится момент унижения в пионерском лагере, когда старшие ребята устроили коварную ловушку для одного из мальчиков…
Рано утром, когда солнце только начинало подниматься над горизонтом, один из мальчиков, проснувшись, внезапно обнаружил, что его трусы оказались в каком-то странном веществе. Это было похоже на клей или зубную пасту, и в панике он поспешил переодеться, надеясь, что никто не увидит его смущения.
Однако не все спали; старшие мальчики, зная о проделке, внимательно следили за каждым его шагом. Как только он снял трусы, они выскочили из укрытия, словно хищники, готовые к нападению, и мгновенно отобрали их, словно в пиршестве жестокой лихорадки.
Крики смеха эхом раздались по всему отряду, когда они начали будить остальных и звать девочек из соседней комнаты.
Весь коллектив, напуганный или не в силах усмирить смех, наблюдал, как голый мальчик, краснея от стыда, пытался прикрыть своё достоинство руками. Его сердце колотилось от страха и унижения, а мысли метались в поисках спасительного выхода. Он мечтал провалиться сквозь землю, погружаясь в море унижения, которое будет гнездиться в его памяти долгие годы.
Смех старших ребят звучал как злая музыка, а девочки, с любопытством и недоумением, смотрели на происходящее.
Маленький Саша с болезненным волнением следил за разворачивающимся жестоким спектаклем. В этот момент ни о каких улыбках и смехе не могло быть и речи, потому что он глубоко сопереживал бедняге, чувствуя себя на месте этого несчастного, над которым все насмехались, утверждая, что тот не удержался ночью и испачкал свои трусы.
– Бабушка, я здесь умру… – горестно произнёс эти слова маленький Саша, когда Екатерина Егоровна приехала в детский лагерь к своему внуку.
С тревогой в сердце она поспешила в город к своему сыну Валерию Игнатьевичу и невестке Наталье Васильевне, чтобы поделиться этой ужасной новостью: – Валер, немедленно забирайте Сашу! Как же так: детский лагерь должен приносить радость, а не слёзы.
В этот же день Валерий Игнатьевич, отложив все свои дела и отпросившись с работы, бросился в путь, чтобы забрать своего сына.
Не сложно вообразить, как рассеялись тени печали, когда Саша увидел своего любимого папу. Радость переполнила его сердце, когда он узнал, что сейчас они покинут этот тёмный мир лагеря и вскоре окажутся дома…
Сашок, сидя в автобусе, ощущал, как его сердце колотится от радости и тревоги одновременно. Он помнил тот момент, когда стоял у забора, скучая по родителям. Высматривая каждый подъезжающий автобус, надежда заполняла его душу – вдруг это они? Вдруг этот автобус заберет его домой, где его ждали, любили и поддерживали?
Сегодня, когда он ехал с отцом, в его голове вчерашние страхи перемешивались с простыми радостями жизни. Сашок смотрел в окно, отмечая мелькающие деревья и дома, и задумывался о том, как быстро пролетает время. Он осознавал, что не всегда сможет быть рядом с родителями, и эта мысль приносила ему горечь.
Армия, учёба, работа – всё это означало, что они будут вдали друг от друга. Но при этом в глубине души он знал, что эта любовь пройдёт через все испытания и расстояния.
«Как же я буду без вас?» – думал он, но его отец, чувствуя его беспокойство, крепко сжимал его плечо. «Не переживай, сын. Мы всегда будем рядом, даже если далеко», – говорил отец с улыбкой, и Сашок понимал: даже когда они будут в разных городах, эта связь не разорвётся.
Маленький Саша всегда с трепетом и ужасом обдумывал: «Как же мне предстоит служить в армии, вдали от своих родных и близких? Как я смогу выдержать эту разлуку? Как я буду без своих родителей?»
В его детском сердце крепко царили сомнения и страхи, от которых меркли яркие мечты о будущем. Саша не представлял, каково это – покинуть родные стены, оставить уютный дом, который был наполнен теплом и заботой, и шагнуть в мир, полный неизведанных дорог и суровых испытаний.
Каждый раз, когда он смотрел на своих родителей, в душе его разгорались страхи о том, как они будут переживать его отсутствие, как будут искать в каждом дне частичку его смеха и радости.
Вопросы терзали его волнением: «Смогу ли я быть сильным без их поддержки? Как найти в себе мужество в столь суровых обстоятельствах?» Эти размышления, как тени, не покидали его, оставляя след в сердце, в который вплетались надежда и тревога.
Это одновременно трогательно и больно.
Как велика любовь! Как сильны чувства! И как важно сохранить их до самого конца… Но это совсем не просто.
Пройдут десятилетия, они промчатся словно вихрь, и, вспоминая эти моменты, мой отец с болью в голосе скажет мне такие слова: «Хм, это ж надо, кто бы мог тогда подумать, что будет дальше… И что ждёт всех нас…»
Папа и сын были настоящими лучшими друзьями, не разлей вода. Валерий Игнатьевич всегда находил возможность провести время с сыном, ежегодно беря его с собой в Сочи, где светило солнце и шумело море.
На работе от завода «ОР» давали одну путёвку.
Валерий Игнатьевич не думал о том, как закрутить какой-то курортный роман, никакие соблазны не имели для него значения – его сердце принадлежало только сыну.
Он договаривался с хозяином комнаты, и на узкой кровати отец и сын спали вместе. В небольшой комнате стояло пять кроватей. На них спали мужчины, работавшие на заводе «ОР», которые тоже получили путёвки на ежегодный отдых в Сочи.
Однажды произошёл смешной случай.
С утра, проснувшись и протирая сонные глаза, папа с сыном, вставая с кровати, обнаружили, что все окружающие внимательно наблюдают за ними, сидя на своих местах.
– Доброе утро! – в унисон произнесли папа и сын, приветствуя собравшихся в комнате.
– Доброе утро?! – раздался звонкий смех мужчин. – Ну и парочка! Один храпел всю ночь, а второй под утро ещё и на всю комнату отсалютовал…
Да, именно из таких смешных моментов и складывалась их жизнь. Они никогда не знали грусти, их сердца не испытывали уныния, и каждый день озарялся улыбками.
В столовой отец ел первое блюдо, а вот второе он непременно приносил своему сыночку, аппетит которого был неутолим.
Даже в садике маленький Саша, полный энергии, всегда просил добавки, и когда ему её подавали, он с удивлением восклицал: «Так я столько уже ел!»
Тем самым он давал понять, что порция должна быть значительно больше, иначе его снова ждёт путь за добавкой. (улыбаюсь*)
Время шло…
Саша поступил в художественную школу. И в обычной, и в художественной школе учился всегда на отлично! Благодаря папе он научился красиво рассказывать стихи. Валерий Игнатьевич серьёзно занимался воспитанием и обучением сына, и поэтому неудивительно, что Саша был одним из лучших учеников в классе.
Но успех в учёбе достигался благодаря чёткой дисциплине, в которой были свои плюсы и минусы. Пока все одноклассники бросали портфели дома и выбегали на улицу играть в футбол, юный Саша после обычной школы шёл в художественную. И домашние задания нужно было выполнять и там, и там, поэтому нагрузка была двойной.
Пока не выучил стих или не выполнил домашнее задание, выйти погулять с друзьями было запрещено. Учёбе уделялось очень серьёзное внимание – в семье Долей она стояла на первом месте!
Что-то обрезалось, словно острое лезвие ножа, отсекая одно; но вместе с этим что-то новое пробуждалось, подобно восходящему солнцу, даря жизнь прекрасному началу…
Валерий Игнатьевич всегда усердно трудился за своим столом, нередко погружаясь в работу в ночное время, когда лампа мягко светила, освещая творческий беспорядок из бумаг, папок и документов, каждый из которых хранил тайну своего значения…
Когда они с сыном творили на бумаге, Валерий Игнатьевич с теплотой замечал: «Сынок, искусство рисования станет для тебя бесценным даром! Овладев им, все дороги тебе будут открыты».
Пройдут годы, и, возвращаясь памятью к этим словам, отец мне скажет: «Да, так оно и вышло… Мой дар рисования всегда был словно маяк среди сверстников, притягивая восхищённые взгляды и особое расположение учителей, ведь моя рука часто выручала, моя кисть оживляла их замыслы.
Возможно, я недополучил чего-то, жертвуя играми с друзьями, но эта жертва взрастила нечто иное, нечто более глубокое. Ведь результаты наших поступков – словно семена, всходы которых пробиваются сквозь толщу времени, иногда вопреки нашим сиюминутным желаниям. Плоды труда зреют медленно, как виноград на лозе, впитывая солнце и дожди…
Помни, сын, в нашей жизни отголоски ошибок и отблески верных решений предстанут перед нами лишь со временем, словно в зеркале, отражающем прожитые дни. Нужно лишь немного терпения, словно мы сделали ход в шахматной партии и замерли в ожидании ответа от соперника – судьбы, которая играет с нами в этот захватывающий, непредсказуемый поединок…»
Глава 6. «Надежда»
С пересадками и значительной тратой времени на дорогу, мой отец наконец добрался до роддома. Врачи сказали, что моя мама ещё не родила.
На его вопрос: «Может, что-то нужно?» – они уверенно ответили: «У нас всё есть. Ничего не требуется».
Ослеплённый волнением, отец, покинув роддом, направился на центральный рынок по делам. Мои родители были прирождёнными предпринимателями. Их терпение, сила и целеустремлённость порождали успех, и семейный бизнес потихонечку развивался на глазах у всех. Рынок стал неотъемлемой частью их жизни.
Даже нося под сердцем новую жизнь, моя мама, с огромным, налитым зрелостью животом, до самого последнего дня беременности продолжала нести на своих плечах груз повседневных забот, не уступая в трудах даже тому времени, когда весть о грядущем чуде только зарождалась.
На центральном рынке Сашу и Люду знали все: они стали душой этого места, символом настойчивости. Их истории переплетались с историями других, но лишь единицы могли знать, что на этом рынке с утра до вечера кипела не только торговля, но и жизнь, полная надежд и отчаяний.
Мой отец рассказал новость дня, которая вскоре разнеслась по всему центральному рынку, как весенний ветер, и менее чем через полчаса каждый, кто услышал, сжимал кулачки в надежде на благополучие, преждевременно поздравляя молодого папу.
В обед мой отец вновь преодолевает целый город, добираясь с центрального рынка на квартал Якира. В те годы по городским улицам неспешно брели автобусы, неуклюжие, словно ожившие доисторические ящеры, задавая свой архаичный ритм жизни, совершенно чуждый пульсирующей суете вечно спешащих куда-то горожан. Терпеливо ожидая на остановках, люди с надеждой смотрели на приближающийся транспорт, затем с усердием вталкивались внутрь, словно стараясь вписать свои яркие мечты в эти серые салоны.
Проталкиваясь в один из таких автобусов, мой отец всё же оказался внутри и ухватился за перила. Его глаза тяжело смыкались, выдавая бессонные заботы беспокойной ночи. К тому же, так скажем, лёгкое состояние нетрезвости являлось последствием пенного празднования великой новости, где каждый встреченный друг и товарищ добавлял каплю счастья в эту яркую симфонию событий по принципу «чуть-чуть тут, чуть-чуть там».
Как только мой отец появился в роддоме, врачи с порога накинулись на него: «Где же вы были, папа?»
Словно буря, они обсуждали неотложные лекарства, жизненно необходимые для моей мамы, лежащей уже в операционной, где вскоре будет вершиться наша судьба.
Кесарево сечение – это не просто операция; это борьба за жизни.
Моя мама заранее подготовила всё необходимое. Лекарства, аккуратно собранные и упакованные в большой чёрный пакет, ждали своего часа. Отец, изнеможённый тревогой, настойчиво объяснял врачам: «Поймите, мне нужно вернуться через весь город. Это займёт время! Сначала сделайте всё необходимое, а потом мы донесём или оплатим…»
После тяжёлых переговоров, потраченных сил и нервов, врачи наконец согласились с его просьбой.
В то время как за окном стоял солнечный весенний день, в одном из городских роддомов врачи боролись сразу за несколько жизней, одна из которых только собиралась сделать свой первый вдох.
В страшном танце боли и надежды, сквозь багряные реки теряемой крови, рождала прекрасная молодая девушка своего долгожданного сына…
Именно так, проходя через муки ада, рождался Александр Александрович Доля!
Как вспоминала мама, в роддоме она выплакала целое море слёз…
Меня, крошечного, принесли к ней лишь спустя несколько долгих дней. Это долгожданное мгновение, как луч света, рассеяло тьму её мук. Где я был всё это время, я не знаю, но могу лишь предположить: в холодной отчуждённости, без защиты и тепла, я плакал не меньше её.
Я могу лишь представить тот священный трепет, ту бездонную нежность, что волной нахлынули на сердце моей мамы, когда она впервые прижала меня к своей груди…
Слёзы счастья, подобные искристым каплям радуги, скользили по её щекам, ведь что может быть дороже этих мгновений? Мгновений осознания, что ты теперь мама, что ты стал отцом, что в этот мир пришла крошечная часть тебя, несущая в себе вечность…
В каждом дыхании этого малыша, вглядываясь в его беззащитные глазки, ты понимаешь, что жизненные пути сплетаются волшебным образом, создавая новые горизонты, обрамлённые счастьем.
Это не просто радость – это священное обетование, заключённое в улыбке, которая способна рассеять тьму.
Теперь каждая минута наполняется новым смыслом, жизнь обретает свежие оттенки, а сердце, словно распустившийся цветок, открывается навстречу бескрайним возможностям.
Как чудо, ты осознаёшь свою неотъемлемую связь с этой душой, и на этой тропе, наполненной смехом и слезами, вы вместе творите новую историю – историю любви, надежды и света.
Подошедший к моему отцу доктор сообщил, что роды были крайне тяжёлыми: я запутался в пуповине, что ограничивало мои движения и мешало свободно дышать. Ввиду этого было принято решение о кесаревом сечении.
На животе у моей мамы останется шрам – безмолвный страж, вечный свидетель того страшного, но в то же время волшебного и прекрасного дня.
Моя мама потеряла много крови, и врачи провели ей переливание. Конечно, это всё не могло не отразиться на её здоровье…
Несмотря на весь этот ад, я пришёл в этот мир здоровеньким, с идеальным весом в 3 килограмма 500 граммов. Однако все эти события непременно скажутся и найдут отражение в моей жизни, когда я начну взрослеть…
Я замер в позе эмбриона, терпеливо собирая все свои силы и сжимая так сильно свои крошечные кулачки. Мой организм учился стойкости, и я с нетерпением ожидал встречи с тем светом, который сиял за пределами моего тёмного укрытия. В этот момент моя борьба за жизнь только начиналась, и она обещала быть насыщенной и удивительной.
Пока мои сверстники в тёплых утробах своих матерей свободно развивались, я в безмолвии боролся за каждое мгновение своей жизни, оставаясь неподвижным, да настолько, что никто не мог услышать, как бьётся моё крошечное сердечко.
Эта борьба закаляла меня, готовя к предстоящим испытаниям в этом мире, где без борьбы не обойтись…
Но, несмотря на усвоенные уроки, ощущение скованности будет преследовать меня на протяжении всей жизни. Это станет моей какой-то трагедией, переплетённой с моментами радости и достижений. В этой борьбе, в этом внутреннем конфликте, я найду своё счастье и успех.
Ведь именно через испытания мы понимаем истинные ценности жизни: каждый вздох, каждую преграду, преодолённую с мужеством. В конечном итоге, моя скованность обернётся для меня источником силы, она станет светом на пути к самопознанию и любви к жизни.