Отрицание

– Пап, смотри, что Волга делает.

Все посмотрели в коридор. Все стихли и прислушались. Помимо холодильника и вентилятора, им слышалось поскуливание и шорканье.

– Волга! Ко мне!

Собака гавкнула и, вяло повиливая хвостом, прибежала к Борису. Животное будто хотело что-то сказать, глаза жалобно уставились сначала на хозяина, потом на Юрия. Она стала, сутулясь, беспокойно ходить по кухне и поскуливать.

– От духоты мучается…

– Она ко мне в комнату забегала и Чишу уносила, – округлила глаза Наташа и сказала это, как шутку.

– Да? Прям подняла и унесла?

– Да, унесла к себе на плед. За хвост тянула, потом носом стала подбивать. Я думала, она его опять обижает…

Борис слегка приподнял брови.

– Обалдеть!

Волга выглядела очень встревоженной. Такой она была однажды на охоте. Борис нахмурился.

– Чего? Ты уже ела. Что-то она мне не нравится. Плохо тебе что ли, подруга?

Юрий отпил чай и поставил кружку. Вдруг ложка несколько раз будто постучала по краю чашки. Унгур боковым зрением зафиксировал это и сразу насторожился. Волга легла на пол, уткнулась мордой в лапы, затем подскочила и даже не оглянулась на окрики хозяина.

В следующий миг за окном разнёсся нарастающий грохот. Завыли сигнализации. Все обернулись. Борис приоткрыл окно и выглянул на улицу. Эхо не прекращалось. В небе блуждали хилые облачка, не видно ни одной тучи. Грохот будто б поднимался по шкале, прорывами, и тут он резко рыкнул, отчего все заткнули уши, а Борис и Юрий мгновенно присели. Могучая сила сотрясла всё вокруг, в ноги ударило с такой силой, что Юрий потерял равновесие и распластался на подрагивающем полу.

– Закрой, быстро!

Борис, придерживаясь на подоконник, захлопнул окно, но они не стали чувствовать себя в безопасности. Он подполз к перепуганной дочери. От земли снова пошёл сильный толчок, от которого подпрыгнули кружки и попадали кухонные доски. Тарелка упала Игнатьичу на голову и разбилась.

Всё затряслось, зашаталось, и, когда всё замерло, казалось, что вибрация ещё сохраняется. Все почувствовали себя муравьями в упавшей банке. Никто не мог точно сказать, сколько они лежали на полу.

Эхо прокатилось дальше, и через полминуты всё исчезло. Юрий вернулся в реальность первым. Шею несколько раз кольнуло, и каждый миг в голове проигрывался тот самый грохот.

Что это? Самолёт упал? Это настолько мощная гроза, или… война?

За окном кто-то закричал.

На кухне внезапно стало душно. Юрий почувствовал, как по пояснице противно поползла тёпленькая струйка пота. Ему показалось, что на фланельке резко появился болотный грязный бушлат, гладкая плитка сменилась зыбкой поверхностью. Ощущение некоего дежавю запутало его. Игнатьич первый раз моргнул, когда его окликнул Виноградов:

– Юр, ты как?

Юрий не сразу признал друга. Сослуживец продолжал трясти его за плечо, как вдруг Игнатьич поднялся и приставил палец к губам. Борис ещё больше напрягся, когда Унгур привстал и спросил:

– Где твоя Сайга?

– Погоди, погоди… рано ещё до Сайги. Наташ, ты как?

Девочка ничего не ответила, только покивала и стала брести вдоль стенки. Борис осторожно подошёл к окну, посмотрел в небо, затем на затопленную улицу. Он потянулся к ручке.

– Не открывай! – почти рявкнул Игнатьич.

Борис обернулся, выставил руку, мол: всё под контролем. Воздушной тревоги не было. Он громко выдохнул, утёр пот со лба и посмотрел на руку: когда он облокачивался на подоконник, испачкался в осыпавшейся штукатурке. Свет работал. Люстра продолжала покачиваться из стороны в сторону.

– Смотрите, вода ушла! – поразилась Наташа.

Платформы для ходьбы уже не колыхались от волн, а неподвижно стояли на асфальте. Воды осталось как после сильного дождя…

– Ещё ночью её было так много…

Виноградов начал звонить жене.

– Смотрите, как они боятся… – сказала Наташа и принялась гладить напуганных животных, прижавшихся друг к другу. Чишка лежала под боком Волги, а лайка прижала голову к пледу и лишь испугано косилась на людей.

– Они что-то чувствуют… что-то природное… – задумчиво проговорил Игнатьич. Он резко вспомнил пустые леса. – Значит, так. Я сам достану моторку, а вы звоните Ире.

– Ага, ещё одного тебя отпускать!

По стене дома разошлась серьёзная трещина, обрисовывая оконные проёмы. Будто по дому провели грифелем карандаша. Если б не таинственный взрыв, Борис продолжил бы уверять Игнатьича, что катастрофу удалось победить, а люди скоро вернутся в свои дома…

Радио источало глухие помехи. Воздух наполнился ощущением чего-то неведомого и пугающего. Оно приближалось. Борису хотелось услышать хоть чей-то голос, и он переключал волны. Везде монотонное шипение.

– Чего они там, вымерли, что ли, все?! – пробубнил Виноградов, вздохнул и оставил кнопки в покое.

В полном молчании они пересекли переезд. Вода отступила отовсюду, а взору приоткрылись подмытые кучки земли по обе стороны железной дороги.

Как только пересекли проезд, внедорожник остановили спасатели. Дорогу преграждал грузовик МЧС. К машине приблизился спасатель в бирюзовой спецодежде и кепке. Борис опустил стекло.

– Драсьте, нам бы к затону проехать… что случилось, знаете?

– Нельзя сейчас к затону, – сказал спасатель, повернувшись к грузовику.

– Почему?

Спасатель помялся на месте и развернулся. Он хотел что-то сказать, и подбирал слова.

– Возвращайтесь к дому и ждите дальнейших распоряжений. Мы проводим осмотр дамбы, проверка сдерживания.