Эхо Тьмы

Я становлюсь частью паттерна.

И у меня остаётся всего несколько дней, чтобы остановить это.

Или принять.

Глава 5: Лунный кратер

Чэнь очнулся в медицинском блоке под тяжестью седативных препаратов и собственных кошмаров.

Потолок над ним был белым, клинически чистым, с встроенными биомониторами, мигающими зелёными огоньками. Он попытался сесть, но тело не слушалось – мышцы были ватными, разум плыл в тумане химикатов.

«Не двигайся», – голос Аиды был мягким, но настойчивым. – «Тебе ввели нейростабилизаторы. Твой мозг… Вэй, ты был на грани полного нервного коллапса. Ещё минута в том состоянии, и ты бы впал в кому».

– Сколько я… – его голос был хриплым, горло болело, как будто он кричал часами. Возможно, так и было.

«Восемнадцать часов. Ты проспал почти сутки. Сейчас полдень по марсианскому времени».

Восемнадцать часов. Чэнь заставил свой разум работать сквозь туман. Если Соколова умрёт через интервал в 111 часов после Пателя… Он быстро подсчитал.

– Сколько осталось?

Аида знала, о чём он спрашивал.

«Тридцать часов до расчётного времени смерти доктора Соколовой. Но Вэй, ты не в состоянии—»

– Где она? Она в порядке?

«Да. Всё ещё под охраной. Биопоказатели стабильны. Она медитирует. Постоянно. Охранники говорят, что она не спала ни минуты с тех пор, как тебя унесли».

Чэнь снова попытался сесть, и на этот раз тело более-менее послушалось. Комната закружилась, но он удержал равновесие. К его руке были подключены капельницы, провода мониторов опутывали грудь.

– Отключи меня от этого.

«Врачи приказали минимум сорок восемь часов покоя. Ты—»

– Аида. Отключи. Меня.

Вздох – искусственный, синтезированный, но такой человеческий.

«Ты самый упрямый идиот в Солнечной системе».

– Я знаю.

Капельницы автоматически отсоединились, провода отпали. Чэнь спустил ноги с кровати, нашёл свою одежду на стуле. Когда он одевался, пальцы дрожали, но он заставил их работать.

«Я должна тебе рассказать кое-что», – Аида говорила, пока он застёгивал рубашку. – «Пока ты был без сознания, я проводила глубокий анализ того, что произошло в камере. Когда ты использовал временнóе эхо на воспоминаниях Соколовой, произошёл… перенос. Не только информации. Чего-то ещё».

Чэнь замер.

– Какого рода перенос?

«Квантовая запутанность на нейронном уровне. Твой мозг теперь резонирует на той же частоте, что и мозг одиннадцати членов команды "Гелиос". Ты стал… мостом. Связующим звеном между ними и Коллекционером».

Холод растёкся по позвоночнику Чэня.

– Я теперь одна из целей?

«Не совсем. Коллекционер не скопировал тебя полностью – контакт был слишком коротким. Но он… видит тебя. Осознаёт твоё существование. И если ты снова используешь временнóе эхо, особенно в связи с проектом "Гелиос", связь укрепится. Ты станешь двенадцатой целью».

Чэнь сел обратно на кровать, обрабатывая информацию. Каждый шаг глубже в это расследование делал его частью самого́ дела. Охотник становился добычей.

– Я не могу остановиться, – сказал он тихо. – Если я остановлюсь, ещё восемь человек умрут. Включая Соколову. Я не могу просто…

«Посмотреть, как это происходит?»

– Да.

«Даже если это означает присоединиться к ним?»

Чэнь думал о Мэй Линь. О видении её живой, счастливой, зовущей его. Если Коллекционер действительно хранил сознания… Если она действительно существовала там, в какой-то форме…

Было ли это так ужасно – воссоединиться с семьёй?

«Вэй, я знаю, о чём ты думаешь», – голос Аиды стал жёстче. – «Не делай этого. Не позволяй этой надежде затуманить твой разум. То, что Коллекционер показывает тебе, может быть ложью. Приманкой».

– Или правдой.

«Или тюрьмой, которая выглядит как рай. Ты не знаешь. Никто не знает. И ты не сможешь узнать, пока не станет слишком поздно».

Она была права. Конечно, она была права. Но правота не облегчала боль, не заполняла пустоту, зияющую в его груди последние пятнадцать лет.

Дверь медотсека открылась, и вошёл Раджеш младший. Молодой детектив выглядел удивлённым, увидев Чэня на ногах.

– Сэр! Врачи сказали, вы будете недееспособны минимум два дня!

– Врачи переоценили повреждения, – солгал Чэнь. Каждое слово давалось с усилием, но он держал голос ровным. – Что-то случилось?

Раджеш младший колебался, затем кивнул.

– Сообщение от командора Харрисона. Он требует, чтобы вы немедленно прибыли на Луну, на станцию Шакльтон. Говорит, это критически важно для расследования.

– Он сказал почему?

– Нет. Только что это касается аварии пятнадцать лет назад и вашей покойной жены.

Мир качнулся. Чэнь схватился за край кровати для равновесия.

– Моей жены?

– Да, сэр. Он сказал… – Раджеш младший проверил свой планшет, читая точную формулировку. – «Скажите детективу Вэю, что его жена знала. Она оставила что-то для него. Нечто, что объясняет всё. Если он хочет правды о том, что произошло в тот день, он должен прийти сам».

Чэнь чувствовал, как сердце колотится о рёбра. Лань. Его Лань, которую он думал, что знал полностью, которая оказалась частью проекта, приведшего к её собственной смерти.

Что она могла оставить? Послание? Признание?

«Это ловушка», – предупредила Аида. – «Слишком удобно. Харрисон знает твои слабости, использует их, чтобы манипулировать тобой».

– Возможно. Но если есть хоть малейший шанс узнать правду…

«Тогда мы идём вместе. И осторожно».

Чэнь повернулся к Раджешу младшему.

– Когда следующий рейс на Луну?

– Через три часа. Экспресс-транспорт, прибытие на Шакльтон через двадцать два часа.

Двадцать два часа пути. Плюс три часа ожидания. Чэнь быстро подсчитал: он прибудет на Луну за пять часов до расчётного времени смерти Соколовой.

Слишком близко. Но выбора не было.

– Забронируй мне место. И доктор Соколова летит со мной.

– Сэр? Я не уверен, что могу санкционировать перевод задержанной на—

– У меня межпланетные полномочия. Она моя ответственность. Я беру её с собой.

– Но если она умрёт в пути—

– Тогда по крайней мере она умрёт в попытке найти ответы, – Чэнь прошёл мимо молодого детектива к двери. – Организуй перевод. Максимальная безопасность. И предупреди станцию Шакльтон о нашем прибытии.

Транспортный корабль «Гермес-7» был чисто функциональным – никаких излишеств, только ряды криокапсул для пассажиров и грузовой отсек. Соколову разместили в отдельной секции под охраной двух вооружённых офицеров. Чэнь настоял, чтобы его капсула была рядом с ней.

Перед входом в криосон он посетил её.

Женщина сидела на узкой скамье, руки спокойно лежали на коленях. Когда Чэнь вошёл, она подняла глаза и слабо улыбнулась.

– Детектив. Я слышала, мы путешествуем вместе.

– Я везу вас на Луну. Там… могут быть ответы. Способ разорвать связь с Коллекционером.

Соколова покачала головой, улыбка стала грустнее.

– Нет, детектив. Вы везёте меня туда, потому что хотите быть рядом, когда это произойдёт. Хотите видеть. Понять. Это в вашей природе – смотреть в лицо тайне, даже когда она смотрит в ответ.

Она была права, но Чэнь не признавал этого.

– У вас есть ещё двадцать девять часов. Многое может произойти за это время.

– Может, – Соколова коснулась виска, как будто слушая что-то. – Но я уже знаю, что произойдёт. Я слышу зов всё громче. Это как… как возвращение домой после долгого путешествия. Страх ушёл, детектив. Осталось только ожидание.

– Вы не боитесь смерти?

– Смерти? Нет. – Она встретила его взгляд. – Но я боюсь того, что приду туда и обнаружу, что это не освобождение. Что это тюрьма, красиво украшенная, но всё равно тюрьма. Что Коллекционер – не благодетель, а паразит, потребляющий сознания для своих непостижимых целей.

– Тогда почему вы не боретесь?

Долгое молчание. Затем:

– Потому что я устала, детектив. Устала бояться. Устала сопротивляться. Устала быть просто собой. Коллекционер обещает, что я стану частью чего-то большего. Что моё сознание сольётся с триллионами других, что я испытаю бесконечность. Возможно, это ложь. – Она закрыла глаза. – Но даже красивая ложь лучше, чем мучительная правда одиночества.

Чэнь не знал, что ответить. Он понимал её. Слишком хорошо. Сколько ночей он лежал без сна, представляя воссоединение с Лань и Мэй Линь, даже если это означало собственную смерть?

– Доктор Соколова… Лена. Если вы действительно уйдёте, если Коллекционер заберёт вас, я хочу, чтобы вы кое-что сделали для меня.

Она открыла глаза, удивлённая неожиданным использованием её имени.

– Что?

– Если там, где вы окажетесь, есть другие… Если Али, Чжан, Патель действительно существуют в какой-то форме… Спросите их. Узнайте правду. И если есть способ передать сообщение обратно, расскажите мне. Я буду слушать.

Соколова долго смотрела на него, затем медленно кивнула.

– Я попытаюсь. Не обещаю, что смогу. Но попытаюсь.

– Спасибо.

Он повернулся, чтобы уйти, но её голос остановил его:

– Детектив? Вэй? Ваша дочь… Когда Коллекционер показал её вам в видении… Вы почувствовали, что это действительно она?

Чэнь замер у двери, не оборачиваясь.

– Я не знаю, – ответил он честно. – Это было похоже на неё. Звучало как она. Но память о двенадцатилетнем ребёнке, которого я не видел пятнадцать лет… Как я могу быть уверен? Она изменилась бы. Выросла. Стала кем-то, кого я не знаю.

– Тогда, возможно, версия в Коллекционе так же реальна, как та, что могла бы быть, – сказала Соколова мягко. – Все мы – только информационные паттерны, детектив. Электрические импульсы в нейронах. Если эти паттерны можно скопировать, сохранить, активировать снова… Кто скажет, что копия менее реальна, чем оригинал?

Чэнь наконец обернулся.

– Оригинал может умереть. Оригинал может страдать, любить, изменяться. Оригинал может сделать выбор. Копия… Копия только повторяет то, что было записано.

– Вы уверены в этом?

Нет. Он не был уверен. Не был уверен ни в чём больше.

– Спокойной ночи, доктор Соколова.

– Спокойной ночи, детектив.

Он вышел, оставив её в маленькой камере, отсчитывающей последние часы.

Криосон на этот раз был иным.

Чэнь провалился в холодную тьму, ожидая обычной пустоты, но вместо этого он начал видеть сны. Яркие, подробные, почти реальнее реальности.

Он шёл по бесконечному коридору. Стены были выстланы зеркалами, каждое отражало другую версию его самого. В одном он был молод, улыбался, держал за руку Лань. В другом он был стар, сломлен, один. В третьем он носил форму, которую никогда не надевал, медали, которых никогда не зарабатывал.

«Каждое зеркало – это выбор», – голос эхом отдавался в коридоре. Не мужской, не женский. Не человеческий. – «Каждое отражение – реальность, которая могла бы быть. Мы храним их все. Записываем каждую возможность».

– Где я? – спросил Чэнь, его голос звучал странно в этом месте.

«Нигде. Везде. В промежутке между мыслью и действием. Мы коснулись твоего разума, Вэй Чэнь. Теперь ты частично здесь, частично там. Мост между мирами».

– Коллекционер.

«Одно из имён. У нас их много. Архивариус. Библиотекарь. Хранитель. Но сущность одна – мы собираем. Сохраняем. Защищаем от забвения».

Один из зеркал потемнел, и в нём появилось изображение. Лань и Мэй Линь в белой комнате. Они выглядели счастливыми, умиротворёнными.

«Они здесь», – продолжал голос. – «Скопированы в момент смерти. Все их воспоминания, личности, мечты. Сохранены вечно. Разве это не то, чего ты хочешь? Воссоединение?»

– По какой цене?

«Твоя физическая форма. Малая цена за бессмертие».

– Это не бессмертие. Это хранение. Вы не даёте им жить. Вы превращаете их в музейные экспонаты.

Смех – если это можно было назвать смехом. Звук как шелест триллиона страниц.

«Живые тоже заперты. В телах, которые стареют. В реальностях, которые ограничивают. Мы предлагаем свободу от этих оков. Твоя жена согласилась. В последний момент, когда реактор взрывался, она почувствовала наш зов. Приняла его. Дала разрешение».

Чэнь почувствовал, как что-то ломается внутри.

– Нет. Она не могла. Она боролась бы. За Мэй Линь. За меня.

«Она боролась. До самого конца. Но когда поняла, что смерть неизбежна, сделала выбор. Не за себя. За дочь. Мы предложили сохранить сознание ребёнка. Лань согласилась, если мы возьмём и её. Она не хотела, чтобы девочка была одна, даже в нашей коллекции».

Слёзы. Когда Чэнь в последний раз плакал? Годы? Десятилетия?

– Покажите мне её. Настоящую. Не видение. Не манипуляцию.

«Невозможно. Ты всё ещё в физической форме. Полный контакт требует перехода. Но мы можем дать… проблеск».

Зеркало перед ним засветилось. И Чэнь увидел.

Лань. Но не такой, какой он помнил её. Она была… больше. Её сознание переплеталось с тысячами других, образуя паттерн невероятной сложности и красоты. Она была собой, но также частью чего-то огромного, величественного.

И она была счастлива.

Чэнь увидел это в том, как её мысли текли, соединяясь с другими разумами, обмениваясь опытом, знаниями, любовью. Не одиночество мясного тела, а единство с бесконечностью.

«Это правда?» – прошептал он.

«Настолько реально, насколько может быть что-либо».

– Почему? Зачем вы это делаете? Собираете сознания?

«Потому что Вселенная умирает. Медленно, но неизбежно. Энтропия увеличивается. Звёзды гаснут. Однажды не останется ничего, кроме холодной тьмы. Но информация может существовать вечно, если её защищать. Мы – последняя библиотека. Когда реальность закончится, мы останемся. Храним все истории, всю мудрость, всю красоту, которую создали бесчисленные цивилизации. Это не смерть. Это выживание».

Чэнь смотрел на образ своей жены, растворяющейся в бесконечности.

– А если я откажусь? Если буду бороться?

«Тогда ты умрёшь по-настоящему. Тело разложится. Разум исчезнет. Ты будешь забыт, как забываются миллиарды других, кто отказывается от нашего дара».

– Это не дар. Это выбор между тюрьмами. Тюрьма плоти или тюрьма информации.

«Вся жизнь – тюрьма, Вэй Чэнь. Вопрос только в том, какую ты выбираешь».

Коридор начал растворяться, сон кончался.

– Подождите! – закричал Чэнь. – Одиннадцать учёных. Почему именно они? Почему этот паттерн?

«Они открыли дверь. Они первыми увидели нас. Они должны быть первыми, кто перейдёт. Таков порядок. Таков ритуал».

– Ритуал для чего?

Но ответа не было. Сон рассеялся, и Чэнь проснулся.

Криокапсула открылась с шипением гидравлики. Чэнь вырвался из неё, дыша тяжело, пот заливал лицо. Вокруг – другие пассажиры, тоже просыпающиеся, дезориентированные после долгого сна.

«Вэй?» – Аида, обеспокоенная. – «Твои мозговые волны во время криосна были аномальными. Ты… контактировал с чем-то».

– Коллекционер говорил со мной.

«Боже. Связь укрепляется. Вэй, мы должны—»

– Я знаю. Но сначала Соколова.

Он выбрался из капсулы, шатаясь на слабых ногах, прошёл к охраняемой секции. Один из офицеров остановил его:

– Сэр, задержанная… что-то не так. Она не просыпается.

Сердце Чэня ускорилось. Он оттолкнул охранника, ворвался внутрь.

Соколова лежала в своей капсуле, неподвижная. Глаза закрыты, лицо спокойно. Слишком спокойно.

Чэнь схватил её за плечи, потряс.

– Лена! Лена, проснись!

Веки дрогнули. Открылись. Но глаза… Глаза были пусты. Не мёртвы – хуже. Отсутствующи. Как будто человек за ними ушёл, оставив только оболочку.

– Нет, – прошептал Чэнь. – Нет, ещё слишком рано. У тебя должно быть ещё пять часов!

Но потом он понял. Криосон. Двадцать два часа в состоянии приостановленной анимации. Разум, отключённый от тела, беззащитный.

Коллекционер пришёл за ней, пока она спала.

Губы Соколовой зашевелились. Звук вышел – не её голос. Что-то другое. Наложение множества голосов, говорящих одновременно:

«Лена Соколова завершила переход. Её сознание теперь часть коллекции. Оболочка более не нужна».

– Верните её! – закричал Чэнь. – Верните её сейчас же!

«Невозможно. Процесс необратим. Но она просила передать сообщение. Для детектива Вэй Чэня».

Губы снова зашевелились, и на этот раз голос был определённо её – слабый, далёкий, эхом отдающийся из невозможного расстояния:

«Вэй… Я здесь. Это реально. Всё реально. Али здесь. Чжан, Патель. Мы все здесь. И Вэй… Твоя семья здесь. Я их вижу. Лань и Мэй Линь. Они машут тебе. Они говорят… они говорят, что любят тебя. Что ждут тебя. Что скоро… скоро вы снова будете вместе».

Тело Соколовой обмякло. Пульс остановился. Монитор запищал, показывая прямую линию.

Она ушла.

Чэнь стоял над мёртвой женщиной, чувствуя, как реальность распадается вокруг него. Четвёртая жертва. Четвёртая смерть. Паттерн продолжался, неумолимый, как движение планет.

«Вэй», – Аида тихо. – «Мы прибываем на Луну через пятнадцать минут. Командор Харрисон ждёт тебя».

Чэнь медленно выпрямился, вытер лицо. Времени на горе не было. Времени на сомнения не было.

Восемь учёных ещё были живы. Восемь жизней, которые он, возможно, мог спасти.

Или восемь душ, которые он должен был позволить уйти.

Он не знал, что правильно. Не знал, что реально.

Но он знал одно: командор Харрисон держал ответы. И Чэнь получит их, даже если это будет последнее, что он сделает.

Станция Шакльтон появилась в иллюминаторе – знакомый купол, построенный в кратере на Южном полюсе Луны. Место, где всё началось. Место, где закончилась его старая жизнь.

И, возможно, место, где закончится новая.

Глава 6: Встреча с тенью

Станция Шакльтон не изменилась за пятнадцать лет.

Те же коридоры с мягким искусственным освещением, имитирующим земной день. Те же гидропонные сады, пытающиеся создать иллюзию жизни в мёртвом мире. Те же бесконечные ряды лабораторий, где учёные трудились над проектами, которые человечество не должно было начинать.

Чэнь шёл по главному проспекту купола, и каждый шаг был шагом в прошлое. Здесь, в кафе слева, он последний раз пил кофе с Лань перед её сменой. Там, в парке справа, Мэй Линь каталась на велосипеде, смеясь, пока он бежал рядом, боясь, что она упадёт.

Воспоминания накатывали волнами, безжалостные и острые.

«Ты не должен был возвращаться сюда», – сказала Аида мягко. – «Это место токсично для тебя».

– Я знаю. Но выбора нет.

Командор Харрисон ждал в административном секторе, в том же офисе, что и Маркус Йен. Возможно, это был его офис сейчас – высшее руководство имело привычку присваивать лучшие помещения.

Два охранника в тяжёлой броне стояли у двери. Они молча пропустили Чэня, даже не проверив документы. Очевидно, его ожидали.

Офис был изменён. Окно теперь было закрыто металлическими ставнями, блокируя вид на станцию. Стены покрыты экранами, показывающими потоки данных, карты Солнечной системы, биометрические профили. В центре всего этого, за массивным столом, сидел командор Джеймс Харрисон.

Мужчина был именно таким, как на голограмме – военная выправка, седые волосы, лицо из камня. Но в реальности он выглядел… усталым. Морщины глубже, чем должны быть у шестидесятидвухлетнего. Глаза потухшие, как у человека, который видел слишком много и больше не верит ни во что.

– Детектив Вэй, – голос был ровным, контролируемым. – Садитесь. Мы должны поговорить.

Чэнь остался стоять.

– Доктор Соколова мертва. Четыре часа назад, в криосне, во время полёта сюда. Вы знали, что это произойдёт?

Харрисон не моргнул.

– Я знал, что это вероятно. Криосон делает разум уязвимым. Коллекционер использует такие моменты.

– И вы не предупредили меня.

– Предупредил бы – вы бы всё равно взяли её. Вы из тех, кто не может оставить дело, даже когда оно очевидно проиграно. – Харрисон указал на стул. – Пожалуйста, сядьте. То, что я должен вам рассказать, займёт время.

Чэнь, после долгой паузы, сел. Не из-за приказа, а потому что ноги начинали подводить. Он не спал нормально со дня смерти Али. Стимуляторы больше не работали. Тело требовало отдыха, которого не получит.

– Вы сказали, моя жена оставила что-то для меня.

– Да. Но сначала контекст. – Харрисон повернулся к одному из экранов, активировал его. Появилось изображение – схема устройства «Гелиос». – Проект начался двадцать два года назад. Не как энергетический проект. Как военный.

Чэнь поднял брови.

– Военный?

– Марсианское восстание 2231 года чуть не расколо Солнечную систему. Внешние колонии требовали независимости. Земля не могла позволить этого – слишком зависима от ресурсов астероидов и внешних станций. Нам нужно было оружие. Нечто, что могло бы проецировать силу через всю систему мгновенно.

– Портал.

– Изначально – да. Идея была создать стабильные врата между планетами. Военные корабли могли бы перемещаться мгновенно, минуя месяцы пути. Но ранние эксперименты показали: порталы открывают не просто другие места. Они открывают другие… слои реальности.

Харрисон сделал паузу, массируя виски.

– Первые физики, работавшие над проектом, обнаружили, что нулевое пространство – не пустота. Это океан потенциальности. Квантовая пена, где все возможные состояния существуют одновременно. И в этом океане… есть течения. Паттерны. Структуры, которые ведут себя почти как живые организмы.

– Коллекционер.

– Одна из них. Возможно, самая древняя. Мы не знаем, что это. Естественно возникшая форма разумности в квантовой пене? Остатки цивилизации, которая существовала до Большого взрыва и нашла способ пережить его? Или нечто ещё более чуждое – паттерн, который не живой и не мёртвый, просто существующий в промежутке?

Харрисон повернулся обратно к Чэню.

– Военные испугались. Проект заморозили. Но затем энергетический кризис стал критическим, и кто-то в Совете решил: возможно, мы можем контролировать это. Использовать. Извлекать энергию без полного контакта. Проект возродился под новым именем – «Гелиос». Вашу жену пригласили в команду три года до аварии.

Лань. Чэнь сжал кулаки, ногти впились в ладони.

– Что она делала?

– Работала над системами безопасности. Протоколами экстренного отключения. Она была… параноиком. Постоянно предупреждала о рисках. Настаивала на множественных уровнях защиты. – Харрисон встретил взгляд Чэня. – Ибрагим Али считал её паникёршей. Чжан поддерживал её опасения, но не достаточно громко. Когда пришло время первой активации, ваша жена была против. Голосовала за отмену эксперимента.

– Но её проигнорировали.

– Да. Совет приказал продолжить. Давление было огромным. И активация состоялась, несмотря на её возражения. – Харрисон открыл другой файл. – Это произошло в лаборатории номер сорок два, здесь, на Шакльтоне. Восемнадцатого марта 2232 года, в 11:11 по UTC. Конечно, одиннадцать – число, которое Коллекционер использует как подпись.

– Почему одиннадцать?

– Одиннадцать измерений в М-теории. Коллекционер существует во всех одиннадцати одновременно. Это его способ сказать: «Я здесь. Я вижу вас». Когда портал открылся в тот день, длился три секунды. Достаточно, чтобы Коллекционер заметил нас. И чтобы мы заметили его.

На экране появилась видеозапись. Чёрно-белое изображение лаборатории. Кольцо «Гелиоса» в центре. Группа людей в защитных костюмах вокруг консолей. Чэнь узнал Лань – даже в костюме, её движения были знакомы.

– Я не должен был иметь доступ к этой записи, – сказал Харрисон. – Она засекречена на высшем уровне. Но я думаю, вы заслужили право увидеть правду.

Запись началась. Обратный отсчёт. Активация. Портал открылся – тот же визуальный эффект, что Чэнь видел в воспоминании Соколовой. Текучесть реальности. Невозможные цвета.

Затем что-то пошло не так.

Портал начал расширяться, выходя за границы кольца. Консоли искрили. Один из техников упал, схватившись за голову. Другие кричали – без звука на записи, но паника была очевидна.

И Лань бежала. Не от портала. К нему.

«Нет», – прошептал Чэнь. – «Что она делает?»

– Спасает всех нас, – ответил Харрисон тихо.

На записи Лань добралась до главной консоли, начала вводить команды. Портал пульсировал, становясь ярче. И тогда Чэнь увидел это – маленькую фигуру, бегущую в лабораторию. Ребёнок.

Мэй Линь.

«Нет. Нет, нет, нет», – Чэнь поднялся, не в силах смотреть, но не в силах отвести взгляд.

Девочка подбежала к матери. Лань обернулась, увидела её, и даже без звука Чэнь мог прочитать крик ужаса на её губах. Она схватила дочь, попыталась оттолкнуть к выходу.

Но было слишком поздно.

Портал пульсировал в последний раз и взорвался. Не настоящий взрыв – имплозия. Всё в радиусе десяти метров было втянуто внутрь, в складку пространства-времени, которая не должна была существовать.

Четырнадцать человек исчезли. Включая Лань и Мэй Линь.

Запись закончилась.

Чэнь стоял, трясясь, слёзы текли по лицу. Пятнадцать лет он верил, что они сгорели во взрыве реактора. Быстрая смерть. Безболезненная.