Хозяин дубравы. Том 3. Саженец

Ну или пресс делать. Хотя бы даже и рычажный.

Или прокатный станок.

Силенок так-то не хватит его провернуть, если напрямую и вручную. Но из ромейской бронзы ничто не мешает отлить массивные шестеренки по восковым моделям. Ну и запитать сие устройство от чего-то: от водяного колеса там или ветряной мельницы. Через что и нормальные полосы металла уже можно получать. Да многократно быстрее и лучше, чем поковкой. Даже вот такой – с оснасткой. И куда больших размеров…

А плавки?

Да, используемая им кричная печь действовала неплохо. По сути, сыродутная, но за счет спирального контура снаружи и тепло держала лучше, и воздух задувала подогретый. Где-то до двухсот градусов или около того.

Но на ней много плавок не сделать.

Просто никак.

Приходилось раз за разом править или даже перебирать, возводя заново. Это требовалось как-то решить.

Домну-то он сделать в теории мог, только руду собрать для нее вряд ли получилось бы, чтобы полноценно загружать. Даже для небольшой. А в противном случае и замахиваться на такое глупо. Тем более что имелась под рукой принципиально более простая и доступная технология каталонского горна с дутьем тромпой[9]. Их связка разом решала вопрос с мехами, да и вообще много с чем.

Иными словами, ковать-то он ковал, а мыслями находился далеко – в технологических грезах. Пытаясь придумать, как облегчить и оптимизировать свой труд. И дать больше хороших железных изделий.

Ну и ждал атаки.

Все ждали.

По всей видимости, Арак знал, что делал, и целенаправленно давил на психику. Прекрасно понимая, как сильно изнуряет такой прием. А может быть, Беромир излишне идеализировал своего противника. И тот попросту не мог завершить маневр для новой атаки.

На старый брод, кстати, сбегали накануне.

Вонь гниющих тел стояла лютая, из-за чего вряд ли роксоланы там пойдут. Лошади просто взбунтуются, их не заведешь на гниющие трупы, что почти наверняка вынуждало Арака искать обходные пути.

И вот ранним утром третьего дня дождались.

Видимо, неприятель рассчитывал застать Беромира и его людей врасплох. Сонными. Но не вышло. Тот любил всех будить или ближе к рассвету, или сразу с его наступлением.

– Жаворонок, чертов жаворонок! – как любили пошутить старые коллеги на работе, видя каждое утро его до отвращения бодрую морду лица.

Вот и сейчас разбудил да делами занял.

Туман.

Сырость и прохлада.

Выходить на тренировки несподручно – слишком мерзко. С железом возиться рано. До завтрака Беромир старался этим не заниматься. Так что он в который раз решил выделить часик на базовый курс счета.

Простейший.

Использовал для этого деревянную, обожженную немного доску и кусочки мела. Очень уж его задело то, что никто из его ребят ничего посчитать не мог толком. Вот и возился.

Одного окрика оказалось достаточно, чтобы зевающие бояре да дружинники вскочили и стали снаряжаться. Благо, что перед отбоем все потребное готовили для такого спешного выхода. Да и учиться счету им не хотелось совершенно.

Немного возни.

И вот уже готовые к бою бойцы строились возле длинного дома, завершив все приготовления к исходу третьей минуты.

Быстро.

ОЧЕНЬ быстро по местным меркам.

Гости, явившиеся на лодках, к этому времени еще даже толком не выгрузились, мешая друг другу. Через густые заросли рогоза они не лезли, а свободного места у берега не так много. Тем более что там хватало и местных плавательных средств – катамаранов.

Десятая минута.

Бойцы племенного ополчения с горем пополам выбрались на берег. Без всякого строя. Местами мокрые, ибо пришлось спрыгивать в воду. И безусловно, злые.

Вон у длинного дома и навеса их уже ждали местные обитатели, укрывшись щитами. Иди нападай. Каждый в этом племенном ополчении прекрасно осознавал – поздно. Слишком поздно. Но они не уходили.

– Почему? – озвучил свою мысль Беромир.

– Ждут чего-то, – ответил Борзята, видимо думавший о том же.

– Или кого-то… – буркнул ведун и уже громко, на весь строй, рявкнул: – Дротики товсь!

Бойцы относительно привычным движением отвели щиты чуть в сторону и повернули так, чтобы левой рукой получилось придержать приставленные копье и пилум. А правой достали атлатль и, вытянув из колчана дротик, изготовились.

Движения отрабатывались у них всех одинаковые. Одно из немногих движений, которое добрым образом выучил каждый.

– Не слишком далеко? – спросил стоящий рядом Борзята.

– Шагов пятьдесят. Нормально. У них ведь брони нет, – ответил ведун и на весь строй рявкнул: – Первый ряд – бей!

И сам кинул. А потом, окинув взглядом построение, добавил:

– Второй ряд – бей!

Бойцов племенного ополчения накрыло двумя волнами дротиков, ну то есть плюмбат, просто местного разлива.

Спустя пять секунд – еще парой.

И еще.

После третьего залпа Беромир, видя полное расстройство и деморализацию этих людей, бросившихся к лодкам, скомандовал браться за копья. И попробовал провести наступление.

Сказочные ведь условия.

Вон один из раненых земляков Добрыни взялся за барабан и, как на тренировках, начал в него стучать. И бойцы пошли в атаку.

Ведун же вышел немного вперед, словно офицер конца XVIII – начала XIX века. И, поглядывая на своих ребят, покрикивал им разные команды:

– Шаг. Шаг. Жирята, не семени! Шаг! Шаг! Держать строй! Держать!

И они шли.

Медленно. Считай, простым шагом.

Неловко.

Словно неумелые любители, собравшиеся позаниматься реконструкцией по случаю. Однако даже такой строй, начавший надвигаться, сыграл свою роль.

Бойцы из числа племенного ополчения перешли в такое решительное отступление, стремясь как можно быстрее уйти из-под удара, что у лодок началась драка. И даже резня. Они пихались, отталкивая друг друга в порыве забраться первыми в плавательное средство и уплыть.

Сталкиваться с медленно накатывающей «стеной щитов и копий» они хотели меньше всего. Тем более что у них самих не имелось почти никаких внятных защитных средств. Да и высадились они тут в надежде застать противника врасплох, навалившись на него сонного, а никак не драться. Видимо.

Первая лодка опрокинулась.

Кто-то, зайдя в холодную лодку по пояс, попытался в нее залезть. Но лишь вывел из равновесия. Да еще к нему и наклонились те, кто уже там сидел, порываясь его спихнуть…

Вторая.

Третья.

Несколько бойцов племенного ополчения попытались уйти на катамаране. Но не вышло. Управлять им они не умели, а в спешке и суете зацепились балансиром за соседний. А тот за следующий. И в итоге образовался целый плавучий остров, почти непригодный к перемещению.

В общем, творилась натуральная вакханалия.

А бойцы Беромира приближались. И с каждым их шагом, с каждым ударом барабана истерика у воды нарастала.

Наконец отдельные ребята из племенного ополчения, понимая, что не успевают уплыть, бросились на супротивников. В надежде прорваться. Пустой и глупой. Но эмоции, близкие к отчаянию, сыграли свою роль.

Эффекта, разумеется, они никакого не добились.

Прикрываясь щитами, воины Беромира просто работали копьями, как он их учил. Тот, на кого шел навал, старался удержать равновесие и принять противника на щит, не думая о его поражении. А бойцы из второго ряда били копьями через плечо первой линии.

Раз-раз-раз.

И эти редкие недруги опадали на землю либо уже мертвыми, либо в агонии. Все ж таки копьем в шею или лицо получить приятного мало…

Наконец все было кончено.

Лодок десять медленно уходило вниз по течению, будучи перегружены людьми. В воде плавали трупы и вяло барахтались замерзающие. На берегу же жуть – казалось, будто ковер из тел.

– Кругом! – рявкнул Беромир.

И ребята подчинились.

Не сразу, но сделали. Их все ж таки трясло от психологического напряжения. Первая атака в строю. Пусть на племенное ополчение роксоланов, считай, из селян, но все же.

Барабан продолжал отбивать ритм.

И они в таком же порядке двинулись обратно – к плетню. Но не успели пройти и десятка шагов, как показались всадники.

К величайшему счастью, проскочить верхом от леса сюда, на поляну у реки, они не могли. Просто в силу сложности местности. Обводные канавы, защищающие поселение от влаги. Колодец. Поленницы дров. Деревья. И многое иное. Да и внушительных размеров навес с плетнем, защищающим его от ветра и снега, тоже мешался. Не говоря уже о длинном доме.

Нет, конечно, кое-где можно было проехать. Но шагом и по одному, из-за чего полторы сотни всадников просто не смогли воспользоваться моментом и с наскока навалиться на пехоту, которой к тому же было меньше почти что вдвое.

– Пилумы товсь! – рявкнул Беромир.

Дистанция великовата, но один перехват его людьми этих метательных копий заставил всадников не спешить с навалом и приближением.

Пехота подошла к плетню.

Всадники отошли.

В этой сутолоке вести конный бой не представлялось возможным. Они отступили шагов на сорок и затеяли оттуда что-то вроде карусели, обстреливая пехоту из луков.

Но Беромир дальше своих людей не повел.

Он держался ими за дом и эту сложную для всадников местность. Прикрываясь щитами и прочим. И огрызаясь дротиками, метаемыми из атлатля.

Получалось никак.

Как у одних, так и у других. С обеих сторон шли редкие случайные попадания. Навыков ни у тех, ни у других просто не хватало для большего. Да и инвентарь был далек от совершенства. Хотя некоторый перевес у защитников все же наметился. Крупные цели, каковыми являлись лошади, поражались намного легче, чем пехотинцы, прикрытые плетнем и щитами, да еще и под навесом. Они там казались почти что черепахой, укрытой в своем панцире. Кромка крыши ловила массу стрел, летящих в верхнюю часть тела.

Наконец все стихло.

У противоборствующих сторон кончились стрелы и дротики. Нападать же с копьями друг на друга они не спешили. Всадники вполне трезво оценивали свои шансы навала. Вон толком и не разгонишься. Да и про пилумы они помнили. Беромир же отлично понимал, чем закончится его попытка атаковать. Да и получится ли она? Вывести его ребят вперед сейчас выглядело чем-то нереальным. Они тупо боялись воинов роксоланов.

До ужаса.

До икоты.

Все же это столкновение не из засады и ночью, а лоб в лоб. И ведомые Беромиром люди попросту не верили в себя. Тем более что чудо-оружие, которое ранее работало безукоризненно, – дротики – дало сбой. И почти не навредило противнику.

– Арак! – крикнул Беромир. – Выходи, подлый трус!

Никто не ответил.

– Выходи один на один! Лживая тварь! – вновь выкрикнул Беромир. – Копье на копье! Ни дротики, ни пилумы я не возьму. И ты лук отбрось! Честный бой перед лицом небес!

И он вышел.

Весьма неохотно, но вышел. Точнее, выехал чуть вперед из среды всадников. Видимо, отказываться от таких предложений на глазах своих людей не решился. Да еще в патовой ситуации.

– Шелудивый пес решил полаять?! – выкрикнул он.

– Сюда иди! Щенок! – начал отвечать ведун, вступая в ритуальную перепалку. Традиционную, в общем-то, со времен древних.

Несколько минут покричали оскорбления.

И наконец Арак поскакал вперед.

Держа свое длинное копье двумя руками и метя им прямо в Беромира. Не таранный удар, но все одно – крайне неприятно будет, если на скаку с рук ударить. Перед таким, даже укрывшись щитом, не устоять.

Ведун тоже пошел вперед.

Шаг.

И его щит, выскользнув из руки, ударился кромкой о землю.

Еще шаг.

И копье в его правой руке крутанулось, поворачиваясь подтоком вперед. Граненым.

Третий шаг.

Четвертый.

Пятый.

И Беромир, замахнувшись, метнул свое копье. В лошадь. Шагов с десяти.

Секунда.

Вторая.

Арак увидел происходящее, но не сумел отвернуть лошадь. Да и сам не сразу понял, что затеял Беромир. Так что копье угодило куда-то в район груди коня, уткнувшись в чешуйчатую защиту и чуть за нее зацепившись.

Мгновение.

Копье своим иным концом коснулось земли. Получило упор. Отчего граненый наконечник прошил чешую и тело коня, застряв где-то в лопатке.

Ясеневое древко лопнуло от нагрузки.

И конь, потеряв равновесие, весьма эффектно упал.

Арак также полетел. Но несколько в сторону.

К нему-то Беромир и направился, на ходу вынул трофейную спату.

Шаг.

Еще.

Третий.

Арак с трудом поднялся на руках, водя из стороны в сторону оглушенным взглядом.

Удар.

И его голова, отделившись от тела, покатилась по земле. Буквально шага три.

Ведун остановился и огляделся.

Вокруг стояла удивительная, просто оглушающая тишина…

Глава 6

168, кветень (апрель), 2

Беромир остановился, прислонившись к столбу большого навеса. Потер лицо и посмотрел на работу Дарьи.

Ведьма Мары трудилась все эти дни с отхода роксоланов.

Как голова Арака покатилась по земле, так все воины, которые шли за ним, молча развернулись и удалились. Куда-то. Из-за чего Беромир, воспользовавшись моментом, загнал большую часть своих ребят на катамараны и наведался в их лагерь. Он ведь находился совсем рядом – за излучиной.

При их приближении остатки отряда племенного ополчения, которые тут оставались, просто взяли руки в ноги и дали ходу в ближайшие кусты. А то и подальше.

Да и какие у них были варианты?

Там, на берегу, они потеряли до ста человек. А многие выжившие утратили оружие. Они и раньше на равных с ребятами Беромира пешими бороться не могли, а теперь и подавно. Вот и не рисковали.

Собственно, их появление на берегу было связано только с одним – отвлечь войско. С тем, чтобы в него со спины влетели всадники. Под пилумы или дротики тем попадать не хотелось совершенно. А эти либо не знали, на что идут, либо вообще не собирались наваливаться, держа дистанцию до момента начала свалки.

Заглянули, значит, на огонек в лагерь неприятеля.

И для начала выгребли у них все ценное, включая несколько дорогих шатров, плотно нагрузив катамараны. Потом, сделав еще одну ходку, начали вывозить припасы. Их ведь из лодок выгрузили перед нападением. Вот и пришлось повозиться.

И еще.

И снова.

И опять…

Под конец забрали все остальное, хоть к чему-то годное. Один раз даже сумели накидать дротиков по бойцам из племенного ополчения, пытавшимся утащить в кусты припасы.

– Зря мы это сделали, – когда все закончилось, пробурчал Борята.

– Почему? Победителю достался лагерь побежденных.

– И как теперь им уходить? Припасов-то нет.

– Разобьются на маленькие отряды и будут уходить, промышляя охотой.

– Они вернутся. Они не простят.

– Что значит «не простят»?

– Был поединок. Ты победил. Это хорошо. Славно! Ни у кого после такой победы не возникло и тени сомнения, что небеса на твоей стороне. Они бы ушли и сообщили об этом Сусагу. А теперь им что делать?

– Уходить, – серьезно ответил Беромир. – Им теперь только двигаться и можно. Иначе не прокормиться. Каждый день играет против них.

– Нападение на беззащитный лагерь бесчестно.

– ЧЕГО?! – охренел от такого заявления Беромир.

Дальше они начали дебатировать.

К ним присоединились другие. И ведун для себя открыл с удивлением целый мир. В первую очередь он касался отношения к роксоланам. Даже несмотря на то, что те местных грабили и убивали, их уважали. Ценили и уважали.

Видимо, работала формула «Бьет – значит, любит». Что наводило Беромира на мысли о кризисе отношений с дальними регионами и колониями. Но уже оттуда, из будущего. Ведь не просто так германская часть Речи Посполитой ходила строем в XIX веке и вела себя прилично, а российская непрерывно бузила и чувствовала героем.

И так везде.

И так во всем.

Вот и здесь. Били-били их, а они вон – с уважением. Дескать, нельзя же с ними так. Воины же… Роксоланы же…

– На войне как на войне, – хмуро и громко произнес Беромир. – Кто убивать нас пришел, того и бей – имени не спрашивая. Как сможешь. Чем можешь. Когда можешь. А вы нюни развесили. Смотреть противно.

– Они вернутся.

– Так еще раз вломим. Али вы не сообразили, что вместе мы сила! Понимаете? СИЛА! Сколько их пришло? Вчетверо более нашего. И что же? Больше половины из них уже мертвы. А у нас до сих пор ни одного убитого! Перун любит нас! Видите? Как я и говорил!

На это они возразить ничего не смогли.

Ведь действительно – убитых-то не наблюдалось. Хотя раненые после того плотного обстрела из луков образовались. И наступил черед Дарьи, которая зимой уже набила руку на тех ребятах, кто остался на лечение из числа неудачливых набежников. Они до сих пор были не вполне здоровы. Но уже вполне на ногах, и их жизни ничего не угрожало.

Разумеется, «руку набивала» она не в одиночестве, а вместе с Беромиром, который помогал ей. Советами.

Доходило до того, что ведун ей лекции по физиологии и анатомии читал. Как мог. Все же для него это не профильные знания, однако даже их было на порядки больше, чем у местной знахарки, какой ведьма Мары и являлась по сути.

«В рот» Беромиру сестра по понятным причинам не заглядывала. В том числе и потому, что в тех же травах разбиралась не в пример лучше. Однако кое-что удалось внедрить в ее практику.

Солевым раствором теперь промывали раны, вымывая из них грязь и гной. Применяли для этого своего рода кожаную «клизму». Скорее бурдюк небольшой такой.

Но этот прием еще Вернидуб по округе разнес. Так что Дарья уже слышала о нем и охотно стала использовать. Даже особого давления не потребовалось.

Крепкая самогонка, то есть спирт, также вошла в обиход.

Его и внутрь прописывали в качестве импровизации наркоза, и инструменты промывали, и руки, и возле раны, а порой и рану прижигали.

Кипячение вошло в дело.

Дарья уже приметила, что от употребления кипяченой воды люди реже животом маются. Восприняла это как знак. И охотно пошла на расширение практики, включая кипячение повязок и инструментов.

Одни эти достаточно бесхитростные вещи очень сильно облегчили ситуацию. И только трое из оставшихся на лечение в декабре умерли. Но главное – раны ни у кого не загнили, чего раньше добиться не представлялось возможным.

Кстати, инструмент.

Он теперь был.

Разный.

Ради чего Беромир потратил даже часть бронзы. Ну и свою тигельную сталь применил. Специально сделал ее углеродистой при переплавке, что позволило ее закалить и сделать хорошие лезвия и даже пинцеты.

Дарья, понятное дело, этим всем работать не умела, как и сам Беромир. Изначально изготавливали то, что он вспомнил. А потом – по ходу дела…

Сейчас ведьма меняла бинт.

Присохший.

Особая форма садизма. Но выбора все равно не имелось. Ходить с одной повязкой было плохой идеей.

– Устала? – спросил Беромир, когда она закончила и, подойдя, села рядом.

– Забегалась. Одной тяжело. И воду погреть, и прочее.

– А чего в помощники себе никого не берешь? Вон сколько лбов здоровых.

– Так они от меня шарахаются, – ехидно усмехнулась Дарья.

– Прямо все?

– А как же? Я же ведьма Мары. С такими, как я, люди без особой нужды даже и разговаривать не считают нужным.

– Надо тебе учениц-послушниц набирать.

– А тебе, скажешь, не надо? – усмехнулась она. – Эти-то ученики вскоре все разлетятся. Кто работать будет?

– Вернутся.

– Ой ли?

– Они же мало что ведают. Мало пройти Пробуждение. Надобно рядом быть, чтобы разобраться в делах. Смотреть. Участвовать. Куда им деваться-то? Вернутся. Кто их еще учиться станет?

– Кланам они надобны дома.

– Кланам надобно железо. Чем больше, тем лучше. Сообща его ведь добывать лучше, легче и быстрее. Не так ли?

– Откуда мне знать? Может, ты так хитришь? Али, если они разбегутся, сам не справишься?

– Самое сложное – копать руду да дрова заготавливать. Ну и подвозить их. Здесь больше всего рабочих рук надобно. И без этого никак. Но дело сие нехитрое, и, мыслю, можно кланам поручить.

– Вот, – протянула она. – Видишь? А в остальном можно без многих рук?

– Во многом. Хотя и возни потребуется… – кивнул Беромир. – В мехах может и река воздух качать, да и молотом бить.

– Река? – немало удивилась Дарья.

– И ветер. Решения есть, но время… – покачал головой ведун.

– Да уж… У меня только все самой, руками.

– Что поделать? Человек не руда. С ним всегда все сложнее.

– Слушай, а кроме спирта, есть иной способ в сон человека отправить? Чтобы в ране ковыряться.

– А что не так со спиртом?

– Из трех померших двух рвало от него. Не могли выпить столько, чтобы боли не чувствовать. Сразу выворачивало и крутило. А как лезла к ним в рану – орали безумно. В крике том и померли.

– Таких ведь немного.

– Нужно что-то другое. У меня снова спирт кто-то украл. Одних выворачивает. Другие пристрастились. Хожу, нюхаю, но здесь им многое пахнет. Весь дом, считай, провонял. А пьют эти злодеи, видно, немного и перед сном. Чтобы выветрилось.

– Или перед сменой повязок? Ты ведь им для храбрости даешь?

– Хм… может, и они. Но ты мне лучше скажи, есть иной какой-то отвар или еще что для такого сна?

– Эфир, – ляпнул Беромир первое, что пришло в голову.

– Что за эфир?

– Эм… э-э-э… хм… диэтиловый, – с огромным скрипом произнес ведун. Хотя ни первое, ни второе слово Дарье не сказало ничего, что и отразилось на ее лице полным непониманием.

Возникла пауза.

Беромир напряженно пытался вспомнить, как этот чертов эфир делали. Ведь как-то просто. Иначе в середине XIX века он не мог бы найти обширного применения. Ну… относительно обширного.

Он потер лоб.

Дарья молча наблюдала за ним.

Ведун же, поняв, что ничего про этот самый диэтиловый эфир не помнит, кроме открытия достаточно рано, стал рассуждать на эту тему. Большинство веществ, которые открывались в те годы, были тем или иным образом связаны с прокаливанием или перегонным кубом. И добывались технологически просто. Плюнули, помешали и варили три часа. Ну или как-то в этом духе.

Название намекало на связь с обычным спиртом. Значит, работать нужно через «самогонный аппарат».

Только как?

Чего туда плеснуть для нужного эффекта?

– Чего-то ты затих, – нарушила тишину Дарья.

– Думаю, как его сделать. Тут быстро и не ответишь.

– Велес не подсказывает?

– Он далеко не всегда вмешивается. Да и поди разберись в том, что он сказал. Где бог, а где ты? Человек слаб и слишком несмышлен для легкого разумения божественной речи.

– Так ты сделаешь?

– Я попробую, – улыбнулся Беромир. – Не уверен, но попробую. Хотя в любом случае подсоблю и изготовлю тебе карболку.

– А это что такое?

– Очень вонючая штука, которая так же очищает предметы и руки, как спирт. Пускай эти дурни ее теперь у тебя воруют. Сразу себя выдадут.

– Как же?

– Сдохнут, – оскалился ведун. – Она весьма токсична. Отчего и очищает – выжигает всю мелкую живность, видимую и невидимую. Если ее выпить, будет очень сильное отравление. Даром, что выпить ее сложно, ибо вонючая жуть. Хотя… Я слышал о ценителях, которые ее в напитки горячительные добавляют. Дымный виски называется или торфяной. Хотя ее там, конечно, очень мало. Совсем капелька просто для того, чтобы в целом достаточно омерзительный вкус крепкого алкоголя приобрел совсем уже неповторимый оттенок…

Дальше они перешли на тему трав.

О том, что ивовая кора имеет жаропонижающий эффект, Дарья знала. Здесь Беромир ей «Америку» не открыл. Скорее она сама ему куда больше рассказала, повествуя об иных ее свойствах. С другими же травами и подавно…

– Когда же ты уже писать выучишься? – тяжело вздохнул Беромир.

– Зачем? Мне и так хорошо. Не хочу касаться этих чародейских знаков.

– А как ты ученицам о травах станешь рассказывать?

– А рот мне для чего?

– А если забудешь что или перепутаешь? Притом внимания не придав. Ну оговорилась и оговорилась. Тебе-то и так все ясно. А им каждая твоя ошибка смертью может обернуться.

– Я много раз повторяю.

– Ежели записать – путаницы не будет. Достаточно будет просто прочитать.

– Кому угодно, – нахохлилась Дарья.

– Ты серьезно думаешь, что прочитать достаточно? – рассмеялся Беромир. – Ничто не заменит объяснения и живого опыта. Ценность книги в том, что каждая ведьма Мары может ее с собой иметь. И даже если память подвела – дело свое делать.

– Не по обычаю это.

– А разве нам надо по обычаю жить? Может, лучше по уму? – откровенно рассмеялся ведун.

– Не нужно грешить на мудрость предков, – нахмурилась Дарья.

– Милая, – приобнял ее Беромир, – а с чего ты вообще взяла, будто нам нельзя записывать наши знания?

– Так ведьма, которая меня учила, не писала. И ее так же наставляли. Да и все вокруг не записывают.