Наемник

Пролог

Перо замерло над листом, отбрасывая дрожащую тень от пламени свечи. Я, Фредерик Бауэр, старый солдат с ноющими на погоду костями и покрытой шрамами шкурой, землевладелец и член совета города Виллизау, хочу поведать вам, мои внуки, историю своей жизни. Не историю великих битв – о них и без меня уже все написали. А историю уроков, которые стоили мне крови, дружбы и разбитых иллюзий.

Глядя в ваши горящие глаза, я все чаще замечаю в них юношу, что много лет назад рвался на войну за славой и богатством, а значит вы уже достаточно взрослые, чтобы понять, чем пахнет эта слава и усвоить эти уроки.

Я расскажу вам, как и чему учился на пыльных дорогах Италии и в грязных окопах Неаполя. О том, как моими учителями стали люди, раньше мне совершенно не знакомые, циничный капрал, научивший меня выживать, благородный итальянский изгнанник, научивший меня думать, старый ветеран, научивший любить жизнь, и многие другие люди, ставшие мне настоящей семьей.

И начну я свой рассказ с того дня, когда моя жизнь раскололась надвое – с того дня, когда я по своей юношеской наивности решил, что уже стал мужчиной…

Глава 1. Братство

Для любого мужского коллектива характерны три ярко выраженных признака: тяга к традициям, жесткая иерархическая структура и круговая порука. А кроме того, такой коллектив обладает каким-то сверхъестественным чутьем на слабость. Стоит хоть на мгновение замешкаться в нерешительности, как это сразу же почувствуют.

Поэтому каждый новичок в мужском коллективе в первые же минуты столкнется с необходимостью проявить себя в полной мере, показать, из чего он сделан, и уже исходя из этого займет подобающее место.

– Ты меня слышишь? – спросил Крис, выдергивая меня из размышлений по дороге на тайный сбор кнабеншафтена1 – молодежного братства нашей общины.

– Да, да, конечно, – заверил я друга, хотя понятия не имел, о чем он только что говорил.

– Так вот, – продолжил Крис, – сперва надо осмотреться, приглядеться к старожилам, понять, кто главный, кто так, подпевала, а потом уже находить общий язык с ними.

Крис был лидером нашей тройки, яркий, харизматичный, фантастически разговорчивый молодой человек с вьющимися каштановыми волосами, вздернутым носом и несмываемой улыбкой на лице. Он шел пружинистой походкой по тенистому лесу и активно жестикулировал в такт своим словам. Казалось, в мире нет ничего, что может испортить его настроение, и ни одного вопроса, на который этот обаятельный юноша не смог бы найти ответа.

Он знал все обо всем, ну, или по крайней мере мог так убедительно объяснить причины любого события и явления, что у слушателя не возникало даже сомнений в правдивости его слов. Это свойство делало его прекрасным собеседником и желанным гостем в любой компании.

Порой я завидовал этим чертам характера Криса, и мне страшно хотелось хоть немного быть на него похожим.

– А правда, – пробасил Ханс, второй мой приятель, шедший справа от меня, – что при посвящении нужно обязательно подраться с тремя членами братства?

– Конечно, – не задумываясь ответил Крис, – как же они поймут, чего ты стоишь. А ты что, боишься?

– Не-а, – помотал головой Ханс, – я привычный, я за вас волнуюсь.

Ханс действительно выделялся среди нас троих ростом и физической крепостью, он почти на половину головы был выше нас с Крисом и гораздо шире в плечах. Его отец был кузнецом, и с самого детства Ханс был привычен к труду и большим физическим нагрузкам. Однако применять силу Ханс не любил, хоть и умел. Из нас он был, пожалуй, самым грозным, но в то же время миролюбивым бойцом.

– Да не волнуйся, – махнул рукой Крис, – прорвемся, да, Фред?

– Угу, – кивнул я и снова погрузился в свои мысли.

Идея пойти в молодежное братство принадлежала Крису, я его поддержал, поскольку так же, как и он, хотел выбраться из болота постоянной рутины, нужды и бестолковой борьбы за выживание. Мы оба видели в этом шанс что-то изменить в своей жизни. Жизни, надо сказать, совсем неприглядной.

Местная община, как и вся конфедерация того времени, являла собой удручающее зрелище. Отсутствие плодородной земли, сложный нестабильный климат, гористая местность, покрытая густыми лесами, полностью сводили на нет попытки местного населения вырастить хоть какой-либо приемлемый урожай. Повсюду царили бедность, несмотря на изнуряющий труд, скука и безысходность.

В наших краях способа прокормиться было два: первое – скотоводство. Каждое уважающее себя домовладение старалось обзавестись коровой или хотя бы парой коз, которые давали молоко, творог и сыр. Это было основой рациона нашего брата, молоко и творог пили сами, сыр продавали или обменивали в Энтлебухе или Люцерне на ярмарках.

Альтернативой же мирному скотоводству была война, и в ней конфедераты в высшей степени преуспели.

Отгремели славные битвы у Моргартена и Земпаха, закончилась большая война с бургундским герцогом, и слава о доблести швейцарской пехоты эхом разносилась по всей Европе, открывая простым жителям деревень возможность найма на военную службу к французским королям, немецким императорам и итальянским городам. Платили наниматели хорошо, и из многочисленных походов наемники возвращались домой с деньгами, трофеями и подарками, что радовало членов их семей и городской совет, который получал с этой деятельности значительный доход в казну города.

Неудивительно, что для многих моих соотечественников подобный заработок становился основным источником дохода, превращая простых пастухов в профессиональных солдат.

Отец мой не стал исключением. Чтобы прокормить нас, он проводил в походах разной степени успешности по восемь месяцев в году, оставляя хозяйство и нас на попечение своей старшей сестры Греты и её мужа Гуго.

Гретта и Гуго были добропорядочными людьми с несчастной судьбой. Гуго, как и мой отец раньше, часто нанимался на службу и прошел с десяток военных кампаний, пока не лишился глаза и не ослабла правая рука. Гретта же была прилежная и хозяйственная жена, которая родила Гуго троих детей, но по трагической случайности никто из них не дожил и до семи лет. Старший сын в пять лет заблудился в лесу, его так и не нашли, средний сын умер от легочной болезни в два года, а маленькая дочка родилась уже мертвой.

Самое же печальное, что все это произошло в течение года, и несчастная Гретта чуть было не наложила на себя руки. Мой отец в последний момент успел вытащить ее из петли.

С тех пор мы все жили рядом, и Гретта старалась заменить нам мать, которая покинула этот мир во время родов Лины более десяти лет назад, а Гуго помогал по хозяйству как мог.

Нам, это, собственно, мне, моему старшему брату Гусу и сестрам Эмме и Лине.

Под присмотром старших мы быстро научились всем бытовым премудростям и очень скоро, на радость отцу, стали самостоятельно вести хозяйство вчетвером. Со временем Гретта и Гуго перестали вмешиваться в рабочий процесс и удовлетворенно наблюдали, как мы управляемся без них. Отец же превратил дом в тихую гавань отдыха от ратных дел.

Однако крестьянская доля мне никогда не нравилась, мне было скучно прозябать в рутине, меня тянули ратные подвиги, геройские поступки, преодоление себя и, конечно, победы, о которых любил рассказывать Гуго. Но даже не это было главным. К решению связать свою жизнь с войной меня подтолкнул пример отца. Мне нравились его рассудительные рассказы о походах, множестве мест, в которых ему удалось побывать, о людях и смешных ситуациях, о той жизни, которой мне не хватало. Кроме того, мне всегда нравилась крепость его слов, за ними скрывалась уверенность и воля, которых, по чести сказать, мне порой не хватало, и я искренне считал, что там, на войне, можно этому научиться.

Когда я поделился своими размышлениями с друзьями, Крис сразу предложил вступить в молодежное братство Энтлебуха как самый короткий путь в форхут2 – малую баталию, состоящую в основном из молодежи. По его словам, он уже давно вынашивал этот план и собирался нам его предложить, но никак не решался, а мой рассказ пришелся как нельзя кстати.

Ханс присоединился за компанию. Он хоть и был пристроен подмастерьем у своего отца-кузнеца, но, как он выразился, решил нас не бросать на произвол судьбы. Он был добрый малый и всегда опекал нас, внося свой по большей части практичный взгляд в наши решения.

К тому же он был младшим из четырех братьев, и перспективы получить в наследство кузницу у него были весьма туманными. Наверное, поэтому он решил попытать счастья с нами. А может, у него тоже в душе начала зреть та протестная тоска, свойственная многим юношам нашего возраста.

В любом случае мы втроем шли по лесу навстречу судьбе, страшась, но готовые принять все ее превратности.

– Ну, вот мы и пришли, – проговорил Крис, указывая на опушку леса, на которой расположилось около двух дюжин молодых людей от четырнадцати до двадцати лет.

Представителем нашей общины в молодежном братстве Энтлебуха был Альбрехт Бибер, сын одного приятеля моего отца. Его я узнал сразу, это был рослый, крепкий, почти как Ханс, молодой человек, одетый в шоссы и приталенный дублет цветов нашего кантона – белый и бирюзовый. На поясе у него висел базелард и короткий меч, а голову украшал берет – отличительный знак ветерана, прошедшего боевое крещение.

Несмотря на то что Альбрехт был всего на четыре года старше нас, он уже успел принять участие в одной кампании на территории Италии и с достоинством носил этот знак отличия.

Когда мы вышли из зарослей, присутствующие сразу же повернулись к нам и замолчали.

– О, а вот и наши новобранцы, – довольно приветливо обратился к нам Альбрехт, отрываясь от беседы.

– Добрый день! – поздоровался Крис за всех и улыбнулся своей самой лучезарной улыбкой. – Рад всех видеть!

Мы стояли в растерянности на краю опушки, не решаясь подойти ближе.

– Что вы там встали, – продолжил Альбрехт, делая шаг нам навстречу и приглашая подойти ближе, – проходите, не стесняйтесь.

Мы подошли ближе, и члены братства обступили нас, образовав ровный полукруг. В толпе я узнал обоих сыновей пекаря, Маттео и Натана, сына плотника Симона, с которым мы в детстве здорово дружили, но в последнее время виделись редко. Здесь был Тим, наш сосед, забавный малый, такой же говорливый, как и Крис, но только не обладавший его обаянием. Сын мельника из Шюпфхайма Анри, такой же рыжий, как и его отец, и с таким же наглым взглядом. Крупный и добродушный Жан, сирота Генрих, росший без отца и матери, со своей теткой-прачкой. Лукас, тоже давний мой приятель, чуть постарше меня, но на голову ниже. Остальных присутствующих я не знал, они были из других общин.

– Ну что, – спросил Альбрехт, подойдя к нам, – хотите, значит, вступить в наше братство?

– Ну да, – снова ответил за всех Крис и посмотрел сначала на меня, потом на Ханса.

– Отлично, – улыбнулся Альбрехт, – уверены в своем решении?

Мы переглянулись и молча кивнули.

– Хорошо, – кивнул Альбрехт и, повернувшись к остальным членам братства, продолжил, – дорогие братья, хочу представить вам троих претендентов на вступление в наши ряды, как это полагается.

Альбрехт зашел к нам за спину и положил руку на плечо Ханса.

– Этого здоровяка, – начал Альбрехт, – зовут Ханс Шмидт, многие из вас его знают, он сын, а заодно и подмастерье нашего кузнеца в Эшольцматте. Думаю, почти все имели дело с ним или с его отцом и знают покладистый нрав и ответственное отношение к работе, свойственные его семье.

Ребята из нашей общины покивали в знак согласия.

– Этот разговорчивый малый, – продолжил Альбрехт, положив руку на плечо Крису, – Крис Хофер, уверен, что многим из вас он так же знаком, по крайней мере его длинный язык. Умный парень, приятный собеседник, в общем, с ним не соскучишься.

Крис улыбнулся и помахал присутствующим рукой.

– И последний, – рука Альбрехта легла мне на плечо, – мрачный, задумчивый малый, сын хорошего приятеля моего отца, Фредерик Бауэр. Отец его – храбрый солдат и отличный друг, уверен, что и Фредерик пошел в него.

Я потупил взгляд и кивнул.

Толпа загудела и засвистела в знак одобрения.

– Спасибо, Альбрехт, – зычным голосом произнес мужчина лет двадцати пяти, выходя вперед, – будем знакомы, меня зовут Леонард Рихтер, и я являюсь предводителем братства Энтлебуха. Альбрехт порекомендовал вас, но вы должны понимать, что всех подряд мы, конечно, не принимаем, нам нужны смелые, сильные и решительные ребята, на которых можно положиться. Поэтому, помимо рекомендаций от Альбрехта, мы устроим небольшую проверку ваших навыков и морально-волевых качеств, по результатам которых будем уже принимать окончательное решение о приеме. Вам понятно?

– Да, – почти одновременно ответили мы втроем.

Леонард Рихтер, или «дядя Лео», как его за глаза называли члены братства, был предводителем молодежного братства Энтлебуха уже почти десять лет и пользовался большим доверием у властей Энтлебуха. Он здорово умел держать братство в узде и готовил прекрасных бойцов для ополчения кантона. Можно сказать, что через его руки прошли почти все кнехты3 форхута.

Однако для молодежного братства он был все же несколько староват, за что и получил свое прозвище. Поговаривали, что у него даже есть дети от одной вдовы, но жениться ему не разрешают власти Энтлебуха, поскольку Лео им удобен.

Но это были лишь слухи.

– Хорошо, – продолжил Леонард, – первое, с чего мы начнем, будет проверка ваших практических навыков: стрельба из арбалета, метание тяжестей, бег по пересеченной местности и боевые качества. Все просто, почти как на ярмарке.

Мы втроем молча кивнули.

– Альбрехт, – скомандовал Лео, – веди своих подопечных.

Альбрехт сделал знак, чтобы мы следовали за ним. На поляне уже были приготовлены девять мишеней, по три на разном расстоянии: в десять, двадцать пять и пятьдесят шагов.

– Думаю, что не нужно вам объяснять, что делать, – сказал Альбрехт, указывая на три стареньких арбалета, лежащих на земле рядом с болтами и зарядной системой «козья нога» 4.

– Но, – решил внести уточнение Альбрехт, – с зарядкой не мешкаем, она тоже оценивается. Ребята, – он указал на полукольцо, образовавшееся позади нас, – будут вам помогать, отбивая такт на тамбуринах. Ваша задача – уложить натяжение и выстрел в семь, а лучше в пять тактов. Готовы?

– Ага, – ответил за всех Крис, поднимая свой арбалет.

– Хорошо, ребята, – Альбрехт повернулся к полукругу, – Генрих, ты следишь за Крисом, Жан, на тебе Ханс, Лукас, ты смотришь за Фредом. Остальные, начинаем отбивать такт. Поехали!

Стрельбу из арбалета можно назвать приятным занятием, я во всяком случае его всегда любил и на каждой ярмарке старался непременно поучаствовать в состязании стрелков. Побед у меня, к сожалению, не было, но это не отменяло того факта, что стрелять я умел.

Упор, натяжение, болт в ложбину, прицел, спуск, щелчок тетивы. Пять тактов на тамбурине – удобный темп. Первый мой болт попал почти в центр мишени на десяти шагах, два следующих легли рядом с первым. Это успокоило меня, и следующий болт пошел в мишень на двадцати пяти шагах, но на пять дюймов левее и ниже центра, все еще в пределах красного круга. Я мотнул головой и выпустил еще два болта: второй пошел чуть выше первого, но также далеко от центра, третий попал уже ближе к центру.

Что же, последнюю мишень я решил брать более вдумчиво, задержав дыхание и тщательно выцеливая круг. Получилось семь тактов, но зато мишень была поражена даже лучше, чем на двадцати пяти шагах.

Результатом я был доволен и посмотрел, как отстрелялись Крис с Хансом.

Крис отстрелялся отлично, на двадцати пяти шагах даже лучше меня, а вот на пятидесяти немного хуже. Ханс прекрасно отстрелялся по ближней мишени, также как и я по второй, а вот на третьей один болт у него ушел выше мишени, и в круге видны были только два болта.

– Ну что же, – проговорил Альбрехт, – неплохо, неплохо. К Фреду вопросов нет, только на двадцати шагах надо бы поработать над спуском, видно, что дергаешь. Крис, тоже хорошо, только не поднимай так прицел, поверху пошли. Так, а вот Ханс куда-то потерял один болт. Куда?

– Выше ушел, – потупившись, ответил Ханс.

– Ну да, иди тогда собирай все болты, раз так.

Пока Ханс пошел за болтами, Леонард подвел итог.

– Здесь вы молодцы, результат неплохой, даже тот выстрел Ханса пойдет, в такт вписались, так что первое испытание вы все прошли. Следующее – это метание камней. Альбрехт, покажи новобранцам снаряды.

Метать нам пришлось огромные валуны весом фунтов по тридцать. Разбег, толчок, и камень летит, падая на землю так, что она отдается дрожью. Стоит ли говорить, что в этом состязании хуже всех оказался я? В то же время Ханс запустил булыжник так далеко, что его рекорд в тот день не смог повторить ни один из присутствовавших членов братства.

– Интересные у вас результаты, ребята, – задумчиво проговорил Леонард, – вопрос тут только к Фреду, плохо, новобранец, очень плохо.

Следующим испытанием был бег по пересеченной местности. Нашей задачей было преодолеть подъем на гору длиной в две мили и вернуться обратно. Бежали втроем, а члены братства сопровождали нас смехом и улюлюканьем почти на всем пути.

Задание это не вызвало у нас никаких сложностей, поскольку каждый швейцарец с детства привычен к горам, и мы втроем часто уходили в многочасовые походы ради посещения ярмарки или чтобы посмотреть красивый рассвет. Поэтому, когда мы пришли к финишу, нас отделяли друг от друга всего пара шагов.

Леонард встретил нас одобрительным кивком.

– В этом испытании я не сомневался, – сказал он, – но главное испытание у вас впереди.

Последним состязанием был швинген. Тогда он не был столь популярен, как сейчас, и каких-то устоявшихся правил и специального снаряжения еще не было, поэтому боролись в чем придется, и в каждой местности действовали свои правила.

Нам обмотали толстые веревки вокруг пояса и подвели к импровизированной арене – небольшому пятачку земли, усыпанному опилками и стружкой. Состязаться предстояло с тремя представителями братства, причем подряд, без отдыха. Задача была одна: бросить соперника на лопатки либо, если чистый бросок не получится, прижать его к земле.

Первым вышел Ханс. Несмотря на то что он еще не до конца отдышался после забега, он достаточно легко повалил Генриха, который по телосложению был сильно мельче. Затем он долго возился с Жаном, который был и покрупнее, и явно опытнее Генриха, но в результате смог одолеть и его, сначала неуклюже завалившись вместе с ним, а затем уже прижав к земле.

Третьим соперником против Ханса вышел Альбрехт.

Альбрехт почти сразу умудрился подцепить ногу Ханса и вывести его из равновесия. Через мгновение он уже повалил удивленного Ханса и прижал его к земле, сев на него сверху как на лошадь.

Следом пошел Крис.

– Ну как? – спросил я Ханса, когда тот тяжело дыша сел рядом со мной на землю.

– А, ничего особенного, – с усилием проговорил Ханс, – но Альбрехт, конечно, ловкий малый.

Первым соперником Криса был маленький, но юркий Лукас. Крис всеми силами пытался поймать его в объятия и повалить на землю, но Лукас вовремя выскальзывал и бегал вокруг. Наконец, не выдержав, Крис буквально прыгнул на Лукаса в попытке навалиться на него грудью, но тот в последний момент юркнул под ноги летящему на него Крису и перевалил того через свои плечи.

Крис аж крякнул в момент, когда шмякнулся спиной об землю. Лукасу засчитали победу, а Криса оставили для следующего поединка.

Вторым соперником был опять Жан, но на этот раз вес и телосложение были на его стороне. Кроме того, после удара Криса стал одолевать кашель, и видно было, что он никак не может восстановить дыхание. Более крупный Жан не стал предпринимать каких-либо хитрых действий по выведению Криса на бросок, а наоборот, стал давить бедолагу, стараясь как можно сильнее утомить. Наконец, когда Крис совсем опустил руки, Жан навалился на него и, подцепив ногу, уронил того на спину, упав на Криса сверху.

Во время третьего поединка на Криса было больно смотреть, он тяжело дышал, и пот лился ему на глаза. Он почти перестал сопротивляться. Рыжий Анри с легкой ухмылкой поднял Криса двумя руками, схватившись за веревку, и швырнул со всей силы о землю, в завершение специально навалившись на него всем весом.

Крис крякнул, выпуская воздух, и зашелся кашлем. Анри же, довольный собой, поднялся и с пренебрежением посмотрел на распростертого Криса.

– Фред, теперь ты, – махнул мне Альбрехт.

Настала моя очередь выходить в круг.

Легкий мандраж прошел по моему телу. Нет, я не боялся присутствующих, да и знал, что у них нет задачи меня покалечить или убить, но в то же время я хорошо понимал, что эти схватки были ничем иным, как настоящей проверкой. Ни стрельба из арбалета, ни метание камней не давали представления о силе духа претендента, а вот схватка, особенно после изматывающего бега, давала.

Крис себя проявил не лучшим образом, даже я это понял, нельзя было опускать руки. Здесь принцип был простым: стой, пока еще в сознании.

Войдя в круг, я встретился взглядом с Анри, который остался для первой схватки со мной. Самодовольная ухмылка все еще была у него на лице.

Мы пожали руки и схватились за пояса.

Анри был чуть старше и крупнее меня, и это чувствовалось. Но я был осторожен и старался на рожон не лезть, понимая, что любое мое действие будет требовать больших усилий и точности исполнения. Я выжидал, когда соперник предпримет действие, в надежде поймать его на контрприеме.

Анри же ошибочно принял мою пассивность за нерешительность. Сочтя, что победа достанется ему легко, он сильно дернул меня на себя, выводя из равновесия, и выставил одну ногу вперед с целью перевалить меня через нее. Это был примитивный прием, я легко его разгадал и быстро обвил выставленную ногу своей. Плотно зацепившись и упершись второй ногой, я изо всех сил толкнул соперника плечом. Анри, потеряв опору, повалился на землю вместе со мной, от неожиданности все еще держа меня за пояс.

Оказавшись сверху, я уперся плечом и головой в грудь Анри и отчаянно засеменил ногами, раскатывая Анри на обе лопатки, прижимая к земле. Он попытался встать на мост и скинуть меня с себя, но я уперся как старый буйвол и еще больше стал давить, выбрасывая ногами комья земли со свежей весенней травой.

– Есть прижатие! – крикнул Леонард.

Я ослабил напор, и Анри рывком выбрался из-под меня.

– Не было прижатия! – крикнул он, вставая с земли.

– Было, было, – спокойно проговорил Леонард.

– Давай переборемся! – настаивал Анри, повернувшись ко мне.

– Не вижу смысла, – осадил его Леонард, – Фред тебя переиграл. – И, обратившись к остальным, спросил: – Все согласны?

Члены братства закивали головами в знак подтверждения.

– У тебя будет еще возможность помериться силами, – успокоил его Леонард.

Анри зло посмотрел на меня и, не пожимая руки, пошел прочь от ристалища.

– Следующий, Жан, – Леонард посмотрел на здоровяка и указал на меня.

Поднявшись на ноги, я почувствовал, что дыхание мое сбито, а в голове пульсирует кровь. Я собрал слюну, чтобы смочить пересохшее горло, и сплюнул. Нужно выстоять.

Жан был больше Анри, но и медленнее. Он сразу начал наседать, прижимая к земле всем своим весом, как наседал до этого на Криса. Мои ноги задрожали от перенапряжения, и я понял, что долго так не продержусь. Тогда я наступил на переднюю ногу Жана и стал заваливаться на бок, увлекая соперника за собой.

Только бы оказаться сверху.

Мы упали на землю, держа друг друга за пояса. И тут уже моя легкость и расторопность сыграли мне на руку, я стал карабкаться на крупного Жана, перебирая руками и ногами, как котенок, брошенный в пруд.

Нырнув под выставленную руку, я перепрыгнул ногами через корпус Жана, оказавшись на другой стороне. В этот момент мой соперник совершил свою главную ошибку: пытаясь сбросить меня с себя, он сам перевернулся на спину, и мне осталось только сесть на него верхом и сдавить его бока своими ногами.

– Ну, что же ты делаешь! – крикнул Альбрехт и махнул рукой.

Я слез с поверженного Жана и подал ему руку, помогая подняться. Жан принял помощь с улыбкой и, поднявшись, похлопал меня по спине.

– Молодец, – добродушно ухмыльнулся он, – как кошка!

– Спасибо, – улыбнулся я в ответ и глубоко вздохнул.

В носу у меня пахло железом, а в горле совсем пересохло. Я дышал глубоко, пытаясь хоть как-то восстановить дыхание для следующей схватки. Нужно выстоять, осталось немного.

– Ну-ка, дай теперь я, – проговорил Альбрехт и вошел в круг ристалища.

Альбрехт боролся осторожно и продуманно. Он видел, что хоть я и не шибко силен и искусен в борьбе, но проворен и могу преподнести сюрприз. Он дернул меня вперед, потом назад, проверяя мою устойчивость. На это я отозвался максимально возможным сопротивлением и осторожным перешагиванием. Силы меня покидали, но, стиснув зубы, я решил сопротивляться до конца.