Бремя несправедливости

– Значит, предлагаете двинуть на север, через Кур?

– Да. Преследование будет организовать сложнее. Даже вдоль Рейна мы можем двигаться по обеим сторонам, а куда поедем после Кура? Если не поймают в первые же часы, то найти нас потом будет невозможно. Это важно, потому что рассчитывать на скорость нам нельзя. Какая скорость с таким грузом? Пусть ринутся на Шплюген, а мы тем временем спокойно из Кура направимся на юг и перейдем через Септимер или Джулию. Будем смотреть, где снега меньше. Это, конечно, много дольше, но и много безопасней.

– Меня только одно смущает, сможем ли мы перейти эти перевалы в это время года?

– По Шплюгену будет ясно, много ли снега навалило. Но лавины больше опаснее ближе к весне. В любом случае деваться некуда, нам поставили задачу… Ну а девочке придется немного потерпеть, если хочет увидеть папочку. Вот это меня, если честно, тревожит больше. Как это юное, избалованное отцовской заботой создание, почти ребенок, перенесет дорогу? Если раскапризничается, то и не знаю, что будем делать.

– Вы ее видели?

– Дочь Планта? Нет, откуда…

– Тогда, мне кажется, ваше мнение о ней поменяется. Катарина фон Планта меньше всего похожа на хнычущую избалованную девицу.

– Вот как? Тем лучше. Будем надеяться, что она сможет выдержать дорогу.

***

Склоны вокруг Монтесплуги лежали уже в снегу, но сама деревня была им едва припорошена. Снег редкими белыми хлопьями шел и сейчас. Было холодно, все семеро всадников кутались в плащи и очаг трактира встретили с радостью. Час они грелись и ели, нерасседланные лошади отдыхали, и в полдень примерно все семеро снова пустились в путь по заметенной извилистой дороге, плавно уходящей вверх.

За этот час, проведенный в трактире, погода изменилась совершенно: никакого больше снега и туч, одно только яркое, белое, почти обжигающее солнце. Оно отражалось в снегу мириадами крошечных вспышек, так что можно было подумать, что путь людей лежит через мелкую стеклянную крошку, засыпавшую дорогу и ближайшие склоны.

– Нам повезло, – произнес Вермини, когда высшая точка перевала была уже преодолена. – Обычно в это время уже лежат сугробы по колено. А с гор и первые лавины могут сходить. Но этот год теплый и малоснежный…

Вершину перевала преодолели как-то даже незаметно. Просто путь начал теперь идти ощутимо вниз. С началом леса кончился и снег по дороге. Небольшие его островки еще ютились по ложбинам и за камнями, но бледно-зеленый цвет пожухшей травы и густой изумрудный цвет хвои уже стал преобладающим. Спуск к деревне Шплюген был вполне комфортным, даже несмотря на вновь изменившуюся погоду, опять наславшую на путников пушистый снег и легкий ветерок.

– Виамала, похоже, тоже без снега, – продолжил радоваться Вермини. – Вообще нам повезло с такой погодой. Для декабря это редкая удача!

После ночевки в Шплюгене дорога вдоль Рейна прошла без приключений. И ущелье Виамалы тоже прошли без проблем. Разве что постоянно было холодно, но привыкли и к этому.

В Тузисе заселились в гостиницу, и на следующий день отправили Луци и Вермини на рекогносцировку. Двоих людей Планта – Ульриха и Михеля – оставили в гостинице, все-равно этих бравых ребят можно было использовать только в качестве грубой военной силы. Ну и Тибо оставили тоже, чтобы присматривал за этими двоими. Рошфор же на правах бывавшего уже здесь предложил Карраре прогуляться по окрестностям и изучить, так сказать, будущее поле боя.

Вообще же команда Рошфора вызвала у того противоречивые чувства. Больно уж пестрая компания подобралась, и у всех были свои интересы. С одной стороны, он с Тибо, а с другой – Каррара. Вроде бы и союзник, да вот до какого момента? Вермини – человек Маринари, без вариантов, а Луци хоть и подчиненный Рошфора, но служит он у Робустелли все-таки. Про Ульриха и Михеля и так ясно – люди Планта. Слава Богу, что не обременены интеллектом, и то спасибо. Но какие им дал указания Помпео Планта? И вроде бы все объединены одним делом, да кто же знает, где их интересы разойдутся? Не хотелось бы узнать это в самый неподходящий момент…

Даже вопрос с единоначалием не был решен однозначно. Никаких указаний от Робустелли на этот счет Рошфор не получал. Да и не мог тот приказывать Карраре – человеку Траверса. Сам Каррара вроде бы молчаливо признал лидерство Рошфора в этой операции, но непонятно было, насколько это его решение искренне. Помпео Планта, когда прощался, просил лишь действовать совместно, уповая на опыт и ловкость Каррары. И вполне могло быть, что людям Планта было дано указание выполнять команды Каррары, а не Рошфора, если у тех возникнут разногласия. В общем, ситуация была во всех смыслах не до конца определенная, а это не могло радовать.

Два дня наблюдений дали достаточно информации, чтобы составить детальный план. Прежде всего выяснилось, что по всем признакам охрана девушки кардинально не усилилась и ее по-прежнему возглавлял «черный» Ганс. Катарина фон Планта выходила гулять, тогда ее сопровождали четыре человека. С этими вполне можно было справиться, но помимо них в бывшем монастыре находилось еще человек семь-восемь. И гуляла девушка всегда неподалеку.

Из письма Катарины, которое читал Рошфор, следовало, что ей разрешают иногда посещать Ритберг. Он был на достаточном удалении от монастыря, вообще на другом берегу Рейна, и освобождать девушку следовало именно во время ее посещения Ритберга – это было ясно. Не ясно было, как долго ждать этого посещения. И произойдет ли оно вообще в ближайшее время.

– Нужно как-то дать знать дочери Планта, что мы собираемся освободить ее, – предложил Рошфор. – Она тогда сама попросит посетить Ритберг, а по дороге мы все и сделаем.

– Не знаю, не знаю… – с сомнением покачал головой Каррара. – Если она будет знать о побеге, то может выдать это своим поведением. Не забывайте, это всего лишь девчонка. Сможет ли она сохранить все в секрете? А второй попытки у нас не будет.

– Уверен, что сможет. И с другой стороны, представьте картину: гуляет она, ничего не подозревая, по дороге в окружении своей охраны, и вдруг выбегают из кустов какие-то люди и набрасываются на ее конвоиров!

– Картина будет эпичная… Хорошо, если в обморок упадет, а то ведь еще сбежать захочет с криком на всю долину…

– Это я, конечно, преувеличиваю, но все же мне кажется, что лучше ее предупредить. Вопрос – как?

– Да уж… – вздохнул Каррара. – непростое это дело – освобождать девиц. У меня, во всяком случае, такого опыта нет.

– У меня тоже. Я ведь наоборот, все больше по похищениям… Нам бы здесь очень пригодился один мой друг, у него-то есть как минимум пара успешных операций такого рода.

– Что за друг?

– Вы говорили, что знаете его, это Шато-Рено.

– А, ваш помощник в Венеции.

– Не далее как полгода назад он как раз освободил одну молодую особу.

– Вы же говорили, что не видели его уже больше года.

– Мир еще более тесен, чем мы думаем. Я встретил его недавно и… от вас, Каррара, я скрывать не буду, он теперь тоже работает на Робустелли.

– Вот как? – Каррара снова улыбнулся своей грустной улыбкой. – Получается, вы опять привлекаете к работе ваших людей?

– Чистая случайность, что я встретил его… Робустелли хочет отправить его к Йеначу.

– Вы подсказали?

– Да, в общем…

– Значит, теперь он играет в нашей команде… Я помню этого Шато-Рено… по Венеции. Он мне показался вполне таким профессионалом. Я прав?

– Белее чем.

– А что он за человек? Хотелось бы узнать его получше, раз теперь нам с ним работать. Вы называете его своим другом… Как так получилось?

– Довольно старая история… – вздохнул Рошфор. – Если коротко, то однажды он спас мне жизнь. А я в благодарность испортил жизнь ему.

– Странный способ благодарить.

– Тогда я рассуждал по-другому… – Рошфор говорил медленно, будто погрузившись в воспоминания. – Я вовлек его в наше дело, думал, он будет благодарен мне за это… Да ведь ему и нравилась наша работа, но…

– В чем же дело?

– Как сказать… Шато-Рено слишком много потерял на этом пути. Если бы я не толкнул его на эту дорогу, он не испытал бы столько боли.

– Он способен испытывать боль? Вредное качество для шпиона. Мешающее делу.

– Наверное, теперь он уже не чувствует боли. Столько всего случилось… Я скажу больше… мой друг… а Шато-Рено мой друг, без сомнений… он изменился за эти годы, утратил многие иллюзии, я думаю, но… он по-прежнему обладает милосердием, он может любить и сострадать.

– Это уж слишком, – усмехнулся Каррара. – С таким набором качеств в монастыре надо жить. С ваших слов я делаю вывод, что он все же не совсем профессионал.

– Он, возможно, не перейдет определенную его совестью и честью границу допустимого! Но это не значит, что он не профессионал!

В голосе Рошфора звучала неприкрытая обида и недовольство, но Каррара снова усмехнулся:

– А вы, господин Рошфор? Вы можете перейти такую границу?

– А вы, господин Каррара? – зло переспросил Рошфор.

– Я свои границы постепенно раздвигаю, чтобы не переходить их, – спокойно ответил Каррара. – И руководствуюсь нехитрым правилом про то, что цель оправдывает средства. Как и все, думаю.

– Не все.

– Вы полагаете? – с сомнением и недоверием спросил Каррара. – И даже когда целью является спасение собственной жизни?

– Даже для такой благой цели далеко не каждый готов будет использовать любые средства. Есть то и те, что дороже жизни.

– Возможно. Хотя это морализаторство… Наверное, это ваш господин де Шато-Рено так влияет на вас.

– Предлагаю оставить разговор о морали, – недовольно сказал Рошфор. – Сейчас не самое подходящее время для этого.

– Напротив, о чем же еще разговаривать двум шпионам, когда им нечем заняться, как не о морали?

– Но нам с вами есть чем заняться, – поборов свое недовольство, по крайней мере внешне, произнес Рошфор. – Нужно придумать, как сообщить дочери Планта о побеге.

– Чего же проще? Скажите ей об этом сами.

– Да? Как же я сам-то не додумался? Действительно, проще некуда…

– Она выходит на прогулку, – не обращая внимание на сарказм Рошфора, объяснил Каррара, – ходит в церковь. За ней следят, но если оказаться возле нее рядом, то уж пару-то слов можно шепнуть. Вам же ей не в любви признаваться, всего-то сказать, что готовится ее освобождение и что ей нужно попроситься в Ритберг.

– Меня могут узнать…

– Слегка измените внешность. А если хотите, могу и я сходить.

– Вы знаете… – задумчиво произнес Рошфор, – ваш план такой простой и грубый, что мне он нравится. И в самом деле, не нужно ничего усложнять…

***

Джон Джерард взял половинку апельсина и выжал из нее сок в кружку с водой. Он стал замечать, что в последнее время пьет больше воды. И еще, кажется, начала появляться тучность. А ведь ел он очень умеренно и постился…

Марио Пиола смиренно молчал и ждал, когда учитель и начальник утолит жажду. Ждал, хотя отец Иоанн никогда не требовал строгого соблюдения субординации и никогда не подчеркивал свое начальственное положение и свой статус в ордене. Он просто терпеливый и мудрый наставник, а для многих почти отец, за плечами которого опыт настолько огромный и авторитет такой внушительный, что ему давно уже нет нужды тешить свое тщеславие и требовать формального уважения к себе.

– Что же ты замолчал, Марио? – устало произнес Джерард. – Говори…

– Я подумал, что… быть может, вам нужно отдохнуть с дороги? – заботливо спросил Пиола. – Из Рима путь не близкий.

– Спасибо за заботу… – проворчал Джерард. – Я еще не такая старая развалина, как ты думаешь.

– Зачем вы так… – опустил голову Пиола.

– Прости, Марио. Правда, устал… Но отдохнуть не смогу, пока не узнаю новости, так что излагай.

– Сразу скажу, что по дель Кампо в Венеции ничего. Никаких следов.

– Ожидаемо…

– Да и работать там сейчас невозможно – их секретная служба просто рассвирепела.

– Их можно понять. После того, что вы устроили в той гостинице…

– По Шато-Рено зато удалось кое-что выяснить.

– Выяснить – это означает, что взять его не удалось, так? И даже неизвестно, где он? Я правильно понимаю?

– Господин Джерарди…

– Я же не обвиняю тебя, Марио… Я все понимаю.

– Шато-Рено наши люди уже не застали на Сан-Бортоломио. Он уехал. Тогда они приняли решение взять кого-то из тех троих, у которых он жил. Взяли. Но действовали без подготовки почти, потому взяли не самого, вероятно, нужного…

– Почему же не подготовились?

– Хотели быстрее, думали догнать Шато-Рено… Но оказалось, что сделали правильно. Если бы готовились, то вообще бы ничего не вышло – уже через несколько часов дом на Сан-Бортоломио взяли под полный контроль венецианцы.

– Прикрытие?

– Нет. Вероятнее, просто засада. На нас.

– Так, а этот, которого взяли?

– Некто Лассаль. На самом деле он рассказал довольно интересные вещи. Начнем с того, что все эти люди на Сан-Бортоломио, у которых остановился Шато-Рено, агенты отца Жозефа. Помните такого?

– Погоди-ка, но ведь и Шато-Рено служил у отца Жозефа?

– Все верно. А у венецианских его агентов на Сан-Бортоломио база. Главным у них сейчас – Тиль Фуртад.

– Так… и при чем здесь Шато-Рено?

– При том, что больше года назад он тоже жил в этом доме и тоже входил в венецианскую агентуру.

– Неожиданно… Прямо скажем. Как же мало мы знали об этом человеке…

– Да уж… Сам Лассаль с ним не служил, хотя знал его еще по Парижу. Но Фуртад отзывался о нем в высшей степени положительно. В общем, Шато-Рено серьезнейший профессионал.

– Мы до этого дошли и сами. Жаль, что шли по собственным ошибкам.

– Если б знать сразу… Но это не все. Лассаль в Венеции меньше года, но знает, что агентуру там до Фуртада возглавлял некий Рошфор. Это приближенный отца Жозефа. Он покинул Венецию больше года назад вместе с Шато-Рено. Чем занимался после – неизвестно, но однажды он вызвал их всех из Венеции в Милан, где они участвовали в каком-то его деле… Что за дело – Лассаль не знает, но они устранили по команде своего бывшего начальника каких-то людей.

– Интересно, Марио, но какое это имеет отношение к нашему делу?

– Самое прямое, господин Джерарди. Буквально за час до того, как Шато-Рено вернулся на Сан-Бортоломио из «Золотого желудя», туда приехал этот самый Рошфор. И уехали они с Шато-Рено вместе.

– То есть… они могли уехать в Милан?

– Да. Если Рошфор все еще занимается там своими делами. Я уже отправил туда группу на поиски.

– Милан – не Венеция, но все же большой город. Без дополнительных сведений найти его будет трудно… Давай подумаем, что мы сможем сделать еще. Кстати… этот Лассаль. Как вы с ним поступили?

– Нельзя же было его отпускать… – смутился Пиола. – А так, пропал и пропал, мало ли по какой причине.

– Все правильно, Марио, все правильно. Нельзя было его отпускать…

Пиола ушел, а Джерард снова налил себе воды. И быстро выпил ее даже без апельсина, наконец-то перестав чувствовать жажду. Он захотел подумать о чем-то далеком, о своем коллеже, об учениках и преподавателях, но не смог. Мысли почти тут же перескакивали обратно. Сюда, к неуловимому Шато-Рено, к скрывающему что-то руководству ордена, к ставшему бесплотным призраком дель Кампо, к его верному ученику Марио.

Марио… Марио старался. Хотя его сведения лишь поясняли кое-что, но нового давали мало. Шато-Рено – агент отца Жозефа. Это подтвердилось, но что им дает этот факт? Отец Жозеф вступил в игру и Шато-Рено действует от его имени? Возможно. Возможно… Да нужен ли им вообще теперь этот Шато-Рено?

Допустим, что он рассказал посланцу дель Кампо, где находится его дочь. Так, наверное, и было. Тогда рано или поздно отец ее заберет… Если найти этого Шато-Рено раньше, то можно успеть… Получается, он еще нужен им. Очень нужен и как можно быстрее…

Где сейчас может находиться Луиза дель Кампо? Точно не у Люиня и его братьев. Значит, и не у де Фонтиса? Может, у отца Жозефа? Такая вероятность есть… И не малая. Но тогда в Венеции Шато-Рено исполнял роль посредника, переговорщика. Он выставил дель Кампо требования, условия и не сказал, разумеется, тому где его дочь… Как не сказал тогда, под Парижем… Нет! Не вяжется с этим та тарантелла с бубнами, которая произошла там летом…

Джерарду вдруг пришла мысль, что в этой драке всех против всех выигравших пока нет. Что все бегут, а догнать не могут. И значит, Луиза дель Кампо у Шато-Рено! У него одного. Потому и дель Кампо еще на свободе в Венеции, а не в темнице во Франции. Джерард не мог разгадать всю игру – слишком мало было известно. И рассуждения его были смесью логики и иррационального ощущения, предвидения. Потому он почувствовал или понял, что нужно продолжать работать по Шато-Рено. Этот Шато-Рено – ключ ко всему. И ведь он два раза встречался с посланником дель Кампо, он знает, где девушка, он может знать, как найти самого дель Кампо! Не просто может – он должен это знать…

На следующий день Джерард вызвал Пиолу и Франца Галле. Он отдохнул и был сегодня гораздо бодрее. А еще он многое обдумал и теперь говорил четко, отрывисто и задачи ставил определенно:

– Первое. Шато-Рено. Нужно ехать во Францию, проверять его связи. Узнать, чем сейчас может заниматься этот Рошфор – Шато-Рено наверняка где-то рядом с ним. Нужно продумать, куда он мог спрятать дочь дель Кампо. Начните с его имения…

– Господин Джерарди, – смущенно прервал начальника Пиола, – но он же не глуп. Да и другие, те, что ищут, наверняка уже искали и там. Это же первое, что приходит в голову…

– Марио, при таком раскладе нужно пробовать все. Проверьте. А дальше – друзья, знакомые, сослуживцы, братья, сестры, троюродные племянники. Все, кто когда-то знал Шато-Рено. Дочь дель Кампо не у посторонних ему людей.

– Мне нужна будет еще целая рота… – с сомнением произнес Пиола.

– Не тебе, Марио. Ты останешься здесь и будешь всем руководить. А мне нужно съездить в Льеж… Людей ты получишь. Не роту, конечно. И еще из Льежа пришлю кое-кого… Венецию не оставляй без внимания – дель Кампо еще там. По крайней мере, Кьоджа и Мальгера должны быть под наблюдением. Бывает ведь и удача… Отправь несколько человек в Милан… Нет. Переносите штаб-квартиру в Милан и пробуйте найти Рошфора и Шато-Рено там… Теперь ты, Франц. Путь, маршрут, которым двигался дель Кампо, когда покидал Францию после смерти Кончини?

– Восстановил, как мог… – вздохнул Галле. – Не все, к сожалению, два года уже прошло… Брюссель, Амстердам, Штутгарт, Цюрих, Милан… Наверняка и Гамбург, судя по всему, но точных сведений нет.

– Помни… и ты, Марио, оба помните, что мы ищем не только самого дель Кампо и не только его деньги, но и архив Кончини. Его он не мог переправить из Франции заранее, как деньги или драгоценности. Значит, он покинул Францию тогда вместе с ним. И я уверен, что рисковать он не стал и в Италию прибыл уже без бумаг.

– Разумеется, – согласился Галле. – Я займусь этим.

– Сопоставь точки его маршрута, известные и предполагаемые, с кругом его знакомых. Особенно тех, с кем он общался до поступления на службу к Кончини. Ты ведь собрал о них сведения? Кто, где?

– Уже давно. И я все понимаю, учитель. Но на проверку нужно время и люди.

– Так не теряй времени, Франц.

Джерарда смущало, что он снова оставляет Пиолу и Галле одних. Как будто он трусливо бежит с поля боя… Нет, дело не в трусости, конечно. Дело в разочаровании и усталости. Но и оправдание у него было – в ближайшие недели точно ничего не изменится. Так пусть пока всем занимается Марио. А он… он должен вернуться в Льеж. Хоть ненадолго.

Глава 3 Семеро мужчин и одна девушка

Простые планы работают лучше всего. Для себя Рошфор это определенно решил уже давно. Да и вообще подобный вывод делают все, кому в своей жизни доводилось составлять планы в хоть каком-то представительном количестве. Вот и в этот раз простота сработала на отлично. Не одна простота, разумеется, – реализация даже самого простого плана нуждается в подготовке.

На подготовку ушло три дня. Церковь, в которую ходила дочь Планта, находилась прямо рядом с монастырем. Когда-то это была монастырская церковь, а теперь ее посещали католики со всей округи. По будням прихожан в ней было немного, но в воскресенье ожидалось достаточно, чтобы можно было подойти к девушке, не привлекая внимания охранников.

Охранники, кстати, были, по всей видимости, протестантами. Только двое из них всегда сопровождали Катарину фон Планта внутрь церкви, равнодушно взирая на мессу, а двое других дожидались на улице. И они иногда менялись: сегодня эти двое шли с девушкой, а в другой день они уже оставались снаружи. Жребий бросали, что ли?

Превратиться в местного крестьянина Рошфору не составило труда. Но для большей вероятности успеха он развил идею Каррары и задействовал его самого. В своей модной шляпе щеголевато выглядящий Каррара со слугой, которого играл Тибо, затмил в этой сельской церкви всех. И внимание охранников девушки привлек, разумеется, тоже. Они следили, чтобы этот роскошный господин не приблизился ненароком к девушке, а до заросшего щетиной мужика в исполнении Рошфора дела не было решительно никому. Ну а когда разодетый Каррара за ротозейство дал подзатыльник своему слуге, от которого бедный Тибо полетел к стене, тут уж можно было читать стихи и петь арии Катарине фон Планта – все-равно никто бы не обратил на это внимания.

– Я послан вашим отцом, госпожа, – негромко, но отчетливо произнес Рошфор, пока все, в том числе и охранники, глазели на кувыркающегося Тибо. – Попросите разрешения посетить Ритберг утром и ничего не бойтесь. Ваш отец ждет вас.

Удивительное дело, девушка даже не посмотрела на сказавшего ей такое! Ни вздрогнула, ни повела головой! Ее ледяное спокойствие казалось нереальным, так что Рошфор подумал было, что она не услышала его. Да нет, услышала! Когда он, уже уходя из церкви, обернулся и посмотрел на нее, ее взгляд говорил обо всем. Она даже едва заметно кивнула ему.

«Черт возьми! – подумал про себя Рошфор. – Вот это хладнокровие! Не нервы, а канаты!»

***

Место для операции подыскали вполне приличное. Сразу за деревянным мостом через Рейн был небольшой лесочек, вдоль которого шла дорога на деревушку Пратваль. А уже за ней, повыше, находился замок Ритберг. В этом лесочке, почти обнаженном по зимнему времени, и решили напасть на охрану девушки.

Предполагалось, что охранников будет не больше четырех. Учитывая, что их самих будет шестеро (Тибо с телегой и лошадьми будет ждать неподалеку), а также неожиданность нападения, шансов у охраны не было.

Утреннее время посещения Ритберга, о котором Рошфор просил Катарину, давало приличную фору по времени. Вряд ли девушки хватятся раньше вечера, а за это время можно было добраться до Домата, а то и до Кура.

К сожалению, было неизвестно, когда Катарина фон Планта отправится на прогулку в Ритберг. Это могло произойти на следующий день после визита Рошфора в церковь, но могло произойти и в другой день. Быть может, «черному» Гансу требуется спросить разрешения у своего хозяина на Ритберг, тогда операция пройдет позже, они готовы были ждать.

Но ждать не пришлось. На следующий уже день в восемь утра Рошфор, дежуривший поближе к мосту, увидел Катарину фон Планта вместе со своей служанкой в сопровождении четырех охранников. Никаких неожиданностей: двое дюжих парней шли впереди, а еще двое шли за женщинами. Рошфор не собирался ждать их приближения и, стараясь не выдавать себя, вернулся к Карраре и остальным. Именно поэтому он не успел увидеть, как из-за поворота вслед женщинам и их охранникам выехал всадник. Весь в черном, вооруженный сверх всякой меры, внимательно озирающийся по сторонам.

– По местам! – скомандовал Рошфор, и все мгновенно убрались с дороги.

Кто и что делает было распределено заранее. Каждый уже давно нашел для себя куст, дерево или камень, за которым будет прятаться.

Двое охранников, шедших впереди, были явно не напряжены: привычная дорога, половину которой они уже прошли, совершенно мирная картина… Они только успели выхватить шпаги, как один был убит Ульрихом, а второй – Вермини. С двумя другими в бой вступили Михель, Луци и Каррара.

Девушка и служанка отскочили в сторону, но до них пока никому не было дела. Ульрих, Вермини и Рошфор, оставшись без противников, уже было ринулись на помощь своим товарищам, как вдруг из-за поворота выскочил всадник, в котором Рошфор сразу узнал «черного» Ганса. В руках у того был пистолет.

Ганс мгновенно сориентировался в обстановке и выстрелил. И в это же мгновенье Михель схватился за плечо. Тут же Ганс направил лошадь на Луци и сбил того с ног. Оставшийся на какое-то время в меньшинстве Каррара получил удар шпагой от одного из охранников, опустил свое оружие, отступил и присел на одно колено, держась за грудь.

Но победа арьергарда противника не изменила для того неутешительного расклада: Рошфор выстрелом из пистолета (чего уж теперь таиться) убил одного из конвоиров, и все вместе они накинулись на последнего оставшегося в строю охранника и «черного» Ганса.