Пламя во тьме

Она ещё здесь, в шоке. Хорошо. Шок – лучший анестетик. Но он скоро пройдёт, и тогда нахлынет боль, способная сломать кого угодно. Я должна успеть.

Драконша присела перед ней на корточки, её движения были плавными и полными нечеловеческой грации. В полумраке её глаза, с вертикальными зрачками, светились мягким золотистым сиянием, как два тлеющих уголька. «Лия, – её голос был низким, бархатным, и он странно резонировал в тишине бара, заглушая даже отдалённый гул угрозы снаружи. – Твоя мать… Анна… была одной из самых сильных существ, что я встречала. Её последняя воля, её обет, выжжённый в предсмертной агонии… он теперь часть меня. Но такие обеты… они подобны обоюдоострому клинку. Они дают силу, но и накладывают величайшую ответственность».

Она сделала паузу, давая девочке время вернуться из оцепенения в реальность. «И сейчас этот обет даёт тебе право выбора. Всего один. И он определит не просто твою судьбу, но и суть того, кем ты станешь».

Лия медленно перевела на неё взгляд. В её глазах плескалась бездонная, немая боль. Она лишь едва слышно выдохнула: «Я слушаю».

«Первый путь – Сталь и Память, – Анастария провела острым когтем по пыльному полу, оставляя идеально ровную линию. Рядом с ней она начертила несколько рун, которые на мгновение вспыхнули тусклым серебром. – Я остаюсь. Три дня, которые отпущены мне в этом гибнущем мире, я стану твоим клинком и щитом. Я вложу в тебя знания, которые копила веками. Ты научишься чувствовать землю под ногами и слышать дыхание смерти за спиной. Ты будешь различать яд в консервах по малейшему изменению запаха и находить родники под грудой бетона. Я выкую из тебя воина, который сможет выжить там, где сгинули армии. Ты станешь сильной. Именно такой, как она хотела. Но когда пройдут три дня и врата моего мира захлопнутся, ты останешься здесь. Одна. С памятью о ней, острой, как этот осколок, – она ткнула когтем в стекло у своих ног, – и с знаниями, что будут жечь тебя изнутри, ибо ты будешь знать всё, но не сможешь изменить самого главного».

Лия сглотнула, представляя эти бесконечные дни. Одиночество в мире, где каждый шорох – угроза. И вечный, невыносимый груз тоски по тому, что навсегда потеряно.

«Второй путь – Пепел и Возрождение, – Анастария начертила второй символ – сложную, закрученную в спираль руну, которая казалась живой и двигалась в отсветах её глаз. – Ритуал Переплетения Душ. Он не воскресит твою мать. Но он даст тебе новое начало. В мире, где нет этого смрада и безумия. Для этого потребуется твоя боль. Вся. Без остатка. Тебе нужно будет излить её на бумагу – записать каждую чёрточку её лица, каждую улыбку, каждую слезу, каждую сказку, спетую шёпотом в ночи. Эти чернила, смешанные с твоей кровью и солью слёз, станут краской для новой реальности. Твои воспоминания станут моими воспоминаниями. Твоя тоска – моей тоской. А я… я стану Анастасией, которая будет помнить всё это, как своё. Я стану твоей матерью. И мы уйдём отсюда навсегда. Но цена…» Глаза Анастарии стали бездонными, в них читалась печаль тысячелетий. «Цена в том, что ты оставишь здесь не только этот мир. Ты оставишь здесь её. Настоящую. Ты похоронишь её во мне. Боль утраты сменится тихой, светлой грустью, как об ушедшей давным-давно прекрасной легенде. Это будет просто история. Факт. И я буду любить тебя всеми силами своей души, но это будет не её любовь. Это будет наша любовь».

Тишина в баре стала абсолютной, физически давящей. Снаружи донесся глухой удар по двери, за которым последовал протяжный скрежет когтей по металлу, но звук казался приходящим из другого измерения.

Лия смотрела на золотые глаза существа перед ней. Выбор между вечной битвой в царстве смерти и добровольным забвением самого светлого человека в её жизни.

Она медленно подняла голову. Слёзы беззвучно текли по её грязным щекам, но в глазах появилась решимость. «Она… она пела мне колыбельную. Про Большую Медведицу и о том, что каждая звезда – это душа, которая смотрит на нас. Ты… ты сможешь петь мне её колыбельную? Сможешь помнить?»

Анастария коснулась своей груди в области сердца. «Она станет частью меня. И я буду петь её тебе каждый вечер, пока ты не заснёшь. Это я обещаю тебе по Крови и Имени».

Решение было принято. Лия кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

Анастария встала. Её аура изменилась, наполнилась древней, ритуальной мощью. Она сбросила поношенный плащ, и под ним открылись доспехи Инквизитора Тьмы – не броня в привычном смысле, а вторая кожа из закалённой в теневом пламени чешуи, покрытая сложными артефактными узорами, которые поглощали свет. Она протянула руку, и в воздухе возник свиток из желтой, потрескавшейся кожи и заострённое перо, отлётовавшее перламутром. «Пиши, дитя. Пиши и плачь. Пусть вся боль выйдет наружу».

Лия взяла перо. Оно было тёплым на ощупь. Она начала писать. Сначала неуверенно, потом всё быстрее, слова смешивались со слезами, падая на кожу и впитываясь, оставляя тёмные, мерцающие следы. Она писала о первом воспоминании – маминых тёплых руках, о вкусе печенья, которое они пекли вместе, о страхах в тёмной комнате и о мамином голосе, что прогонял всех монстров. Она выливала на свиток всю свою душу.

Когда последнее слово было написано, свиток засветился изнутри. Анастария взяла его и прочла написанное, её глаза были закрыты. По её щекам, покрытым мельчайшей чешуей, скатилась единственная серебристая слеза. Она коснулась свитка, и тот обратился в сияющую пыль, которая обвила её, как кокон.

Обжигающе… Её боль, её любовь… Они вливаются в меня, встраиваясь в мою сущность. Новые нейронные связи вспыхивают, как звёзды. Я помню… Я помню запах её волос, звук её смеха, вкус её слез. Я помню всё. Теперь это и моя память.

Затем она поднесла ко рту Лии маленький хрустальный флакон, в котором плескалась одна-единственная капля густой, тёмной, мерцающей жидкости – капля её драконьей крови. «Выпей. И прими новое имя, в новом мире. Отныне ты не Лия, потерявшая мать. Отныне ты – Надежда, моя дочь».

Лия сделала маленький глоток. Кровь обожгла ей горло, но боль мгновенно сменилась всепоглощающим теплом, разлившимся по всему телу. Её мир зазвучал по-новому: она услышала, как скрипит пыль под ногами Анастарии, уловила мельчайшие вибрации в воздухе. Образ матери в её сознании не стёрся, но… отдалился, стал словно страницей из старой, любимой, но немного забытой книги. Острую, режущую боль сменила тихая, светлая грусть. А перед ней стояла не загадочная драконша, а Анастасия. Её мама. С глазами, полными любви и памяти, которой на самом деле не было, но которая теперь была реальнее чего бы то ни было.

Снаружи всё ещё выли твари, но их вой больше ничего не значил. Они были уже в другом мире.

Астрит.

Голос, прозвучавший в её сознании, был знакомым и чужим одновременно – низким, бархатным, полным безграничной власти и… материнской нежности. Это был голос Анастарии, но теперь он звучал как часть её самой.

«Анастария – имя для этого мира, полного скорби. Для мира, в который мы уходим, у меня есть иное имя. И теперь оно есть и у тебя. Астрит. Отныне это твоё имя. Твоя суть. Через три дня, когда звёзды сойдутся в нужной позиции, врата откроются, и мы покинем это царство тления. А там… там начнётся твоё настоящее обучение. Ибо я не потерплю, чтобы моя дочь была глупышкой или слабой. Ты будешь сильной. Сильной, как и подобает инквизиторам Тьмы».

В глазах Астрит, бывшей Лии, что-то мелькнуло – золотистый отсвет, и зрачки на мгновение сузились в вертикальные щёлочки, придавая её детскому лицу неземное, хищное выражение. Она даже моргнула, пытаясь очистить взгляд, но изменение осталось – лёгкая, едва заметная змеиная черта. Её слух стал острее, уловив лёгкий скрежет за дверью, который раньше бы слился с общим гулом.

Мама… Нет, не совсем мама. Но… своя. И я слышу… всё. Каждый звук такой громкий.

Голос-мысль снова зазвучал, теперь уже с лёгкой, властной ноткой приказа: «А сейчас, моя жемчужина, лучшее, что ты можешь сделать – это спрятаться. Под барную стойку или в подсобку. Там нет окон, и ни одна из этих тварей не доползёт. А мне… мне предстоит разобраться с незванными гостями. Кажется, к нам пожаловала не только падаль».

Астрит кивнула, не произнося ни слова. Её движения были удивительно чёткими и быстрыми, будто кто-то направлял её. Она юркнула за стойку, нашла почти невидимую щель в панели – потайную дверцу в маленькую подсобку, заваленную пустыми ящиками. Забралась внутрь, притянула дверцу на место и затаила дыхание, прижавшись к прохладной стене.

Они идут. Не твари. Люди. Вооружённые. Их запах – порох, сталь, мужской пот. Охотники. Их трое. Её новые чувства рисовали в сознании почти ясную картину.

Тишину снаружи внезапно разорвал оглушительный треск. Не хлипкий стук зомби, а мощный удар, от которого содрогнулись стены. Ржавые щеколды на входной двери слетели с лязгом.

В баре стало ненадолго тихо. Слышны были лишь тяжёлые, уверенные шаги нескольких пар сапог, скрип кожаных подошв по битому стеклу.

– Чёрт возьми, Барни, я же говорил! – раздался хриплый, натренированный голос. Скаут. Лидер. Дробовик. Напряжен, зол. – Ловушка сработала. Кто-то явно пользуется этим местом.

– Ничего живого, Скаут, – ответил другой, более молодой голос. Барни. Автомат. Нервничает, торопится. – Только вонь и пыль.

– Не спеши, – вмешался третий, низкий и рассудительный. Тихий. Снайперская винтовка за спиной. Опасный. Шаги замерли посередине зала. – Смотри. Стекло… его отодвинули. Недавно.

Их фонари выхватывали из мрака осколки, пыльные столы. Луч скользнул по дальнему углу и остановился на Анастарии.

Она стояла неподвижно в своих теневых доспехах, отбросив плащ. Её крылья, чёрные и переливчатые, были частично расправлены, отбрасывая огромную, искажённую тень на стену. Лапы с острыми когтями плотно стояли на полу, хвост с бритвенно-острым наконечником медленно раскачивался из стороны в сторону, словно хвост хищной кошки, готовящейся к прыжку. В полумраке горели только её глаза – два узких золотых серпа.

Грохот в замкнутом пространстве был оглушительным. Но её там уже не было.

Она двинулась со скоростью, невозможной для человеческого глаза, но несколько свинцовых дробинок всё же нашли свою цель – впились в её левое крыло, прикрытое плащом. Острая, жгучая боль пронзила перепонку, заставив её сдержанно взвыть сквозь сжатые зубы. Запах собственной крови, густой и медной, смешался с пороховой гарью. Её звериные лапы с когтями, впивающимися в гнилой пол, бесшумно несли её по груде обломков. Не бегом – скорее, серией стремительных, кошачьих прыжков, её чёрные доспехи инквизитора абсолютно сливались с тенями.

– Чёрт! Двигается как кошка! – крикнул Барни, нервно открывая шквальный огонь из автомата.

Свинцовый ливень пронёсся по барной стойке. Астрит рванулась в укрытие, но очередь всё же достала её – две пули чиркнули по её драконьей бедре, сорвав чешуйки и оставив глубокие, кровоточащие борозды. Она втянула воздух, чувствуя, как по её ноге разливается горячая волна. Руны на её бёдрах, до этого тёмные, слабо вспыхнули и погасли – мана в этом мире едва хватала на то, чтобы слегка притупить боль, но не закрыть раны полностью.

Тихий не стрелял. Он припал на одно колено, его снайперская винтовка с прицелом ночного видения следила за каждым движением полудраконихи. – Она ранена! – его низкий голос прозвучал холодно и расчётливо. – Крыло и нога. Не давайте ей уйти в тень!

Астрит вышла из укрытия, прихрамывая, но её хвост с острым, как бритва, хитиновым кончиком вибрировал в воздухе, описывая смертоносные восьмёрки. Она не стала ждать. Резкий, пружинистый бросок вперёд на мощных задних лапах – и она уже перед Барни. Её автомат взвыл, но её передняя драконья лапа с когтями, острыми как скальпели, молниеносным движением ударила по стволу, срезав его пополам. Вторая лапа, сжатая в подобие кулака, обрушилась на его грудную клетку. Раздался глухой, кошмарный хруст, и молодой бандит с хрипом отлетел к стене.

– Барни! – заорал Скаут, вскидывая дробовик.

Выстрел. Астрит скрестила покрытые доспехами лапы-предплечья перед собой, и руны на её наплечниках вспыхнули ярким, ядовито-багровым светом. Дробь срикошетила от барьера, но сила удара отбросила её назад. Она грузно приземлилась на раненую ногу, и из её горла вырвался сдавленный стон. Запах крови стал гуще.

В этот момент грянул выстрел Тихаго. Пуля калибра .50, рассчитанная на поражение бронированных целей. Она пришлась точно в центр груди Астрит.

И остановилась. Зависла в воздухе в сантиметре от чёрной пластины кирасы, вокруг которой расходились концентрические круги малинового, кипящего светом силового поля. Центральная Руна Защиты пылала, выдерживая чисто физическую, кинетическую атаку. По лицу Астрит, под тенью аккуратных рогов, пробежала едва заметная судорога напряжения. Мана в этом мире была редкой, рассеянной, и каждая её капля, питающая руны, была на счёту. Она чувствовала, как драгоценный ресурс тает.

Тихий увидел это. Увидел миг её концентрации, легчайший провал в сиянии барьера. – Сейчас! – прохрипел он Скауту. – Она ослабла! Дави!

Но Астрит, стиснув зубы от боли, рванулась вперёд. Её хвост, острый как клинок, метнулся вперёд с хлыстообразной скоростью и обвил ствол снайперской винтовки, вырывая её из рук Тихаго и отбив её в темноту с оглушительным лязгом. Одновременно она оказалась перед Скаутом. Её крылья, одно из которых было пробито и кровоточило, распахнулись во всю свою полутораметровую мощь, заслоняя весь мир, отбрасывая огромную, ужасающую тень на стены. Её золотые, вертикальные зрачки пылали в полумраке холодным огнём.

Она не наносила удара. Она просто стояла, демонстрируя свою ярость и боль, её низкое рычание, больше драконье, чем человеческое, вибрировало в воздухе. Дыхание Скаута стало частым и прерывистым, его пальцы судорожно дрожали на спусковом крючке пустого дробовика.

Тихий медленно поднял руки, смотря на это инопланетное существо, понимая полную бесполезность борьбы. – Отступаем, – произнёс он тихо, голос сломленным.

Астрит сделала шаг назад, припадая на раненую ногу, её хвост успокоенно опустился, касаясь остриём пола. – Уходите, – её голос прозвучал низко, с хриплым, шипящим придыханием, выдававшим её нечеловеческую природу и боль. – И передайте другим. Это место под моей защитой. Следующий визит будет последним.

Они не заставили себя ждать. Подхватив хрипящего Барни, они отступили, спотыкаясь, растворяясь в ночи.

Только когда их шаги окончательно затихли, Астрит позволила себе расслабиться. Багровый свет рун окончательно погас. Она глубоко вздохнула, чувствуя пустоту внутри – мана была на исходе. Медленно, с лёгкой усталостью в мощных мышцах, она повернулась к потайной дверце, её звериные, но прекрасные черты исказились гримасой боли.

Щель в панели приоткрылась, и появилась девочка. Её глаза были широко раскрыты, в них читался и страх, и восхищение. – Мама… Ты в порядке? – её голос дрожал.

Астрит кивнула, подходя к дочери и проводя тыльной стороной лапы по её щеке, стараясь не задеть кожу когтями. – Всё хорошо. Просто непрошеные гости. – Она внимательно осмотрела девочку, убеждаясь, что та не пострадала. – Жемчужина, как понимаю, мы здесь остаёмся на оставшееся время?

Девушка кивнула, всё ещё не в силах отвести взгляд от материнской могучей, инопланетной формы.

Анастария всмотрелась в сложные часы на её запястье, где среди стрелок и циферблатов мерцал магический компас, и мысленно сверилась с маршрутом в своей голове. – Эту ночь мы точно проведём здесь. Отдохнём, наберёмся сил. – Её голос вновь приобрёл твёрдые, командные нотки. – Завтра на рассвете нам предстоит добраться до небоскрёба «Зенит» в деловом квартале. И там, на седьмом этаже, пробиться к месту открытия портала. Наш путь домой, в новый мир, лежит через него.

Пока она говорила, её тело двигалось с привычной эффективностью. Она прошла за разрушенную стойку, её чуткий нос уловил запасы. Ловко орудуя когтистыми лапами с удивительной аккуратностью, она нашла несколько неповреждённых банок с тушёнкой, галеты, бутылку чистой воды. Её хвост с идеальной точностью обвил горлышко бутылки, принеся её, в то время как она расставляла еду на одном из уцелевших участков барной стойки.

– Ну, дочь моя, садись, перекуси, – сказала Анастария, её голос стал мягче. Она отодвинула банку с тушёнкой к Астрит, вскрыв её одним точным ударом когтя. – Можешь задавать мне вопросы. Я тебе отвечу на всё, что ты захочешь знать. А потом – ложись спать. Завтра нас ждёт долгий и очень тяжёлый день. Нам понадобятся все наши силы.

Она присела напротив, её тень, отбрасываемая дрожащим пламенем её же рун, колыхалась на стене, напоминая о могуществе, которое она принесла с собой из иного мира.

Глава: Путь к «Зениту»

Тишина бара, нарушенная недавней схваткой, наконец поглотила их. Астрит сидела, заворожённо глядя на мать. Её полу-драконья форма, столь чуждая этому миру, казалась одновременно пугающей и невероятно прекрасной. Каждое движение мощных лап, лёгкое покачивание хвоста с бритвенно острым кончиком, едва слышный шелест сложённых крыльев – всё это гипнотизировало.

«Она смотрит на меня как на диковинку. И я им[…]аюсь для неё и являюсь. Диковинкой, чудовищем, матерью… Смесь страха и любопытства в её глазах. Надо это исправить. Она должна видеть во мне защитницу. Always.» – пронеслось в голове Анастарии.

Она подняла запястье, всматриваясь в сложный механизм часов. Среди шестерёнок и стрелок мерцал магический компас, его стрелка, сделанная из застывшей тени, дрожала, указывая направление. – Эту ночь мы точно проведём здесь. Отдохнём, наберёмся сил, – её голос, низкий и с лёгким шипящим придыханием, вновь приобрёл твёрдые, командные нотки. Она мысленно сверяла карту города, наложенную на сигналы компаса. – Завтра на рассвете нам предстоит добраться до небоскрёба «Зенит» в деловом квартале. Высокое, стеклянное здание, похожее на чёрный клинок. И там, на седьмом этаже, пробиться к месту открытия портала. Наш путь домой, в новый мир, лежит через него.

Пока она говорила, её тело двигалось с хищной, отточенной эффективностью. Она прошла за разрушенную стойку, её ноздри, чуть более широкие, чем человеческие, дрогнули, уловив знакомые запасы. Её звериные лапы с длинными, острыми когтями действовали с ювелирной аккуратностью – она без труда подцепила когтем банку с тушёнкой, не поцарапав её, и отправила на стойку. Хвост, идеальный инструмент баланса и хватания, с молниеносной точностью обвил горлышко полузасыпанной пылью бутылки виски и плавно доставил её. Казалось, каждую часть её тела кто-то отдельно тренировал для боя и быта.

– Ну, дочь моя, садись, перекуси, – голос Анастарии смягчился, потеряв металлические нотки приказа. Она вскрыла банку одним точным, коротким ударом когтя, отодвинув её к Астрит. – Можешь задавать мне вопросы. Я тебе отвечу на всё, что ты захочешь знать. А потом – ложись спать. Завтра нас ждёт долгий и очень тяжёлый день. Нам понадобятся все наши силы.

Она присела напротив, её массивная тень, отбрасываемая тусклым свечением всё ещё активных рун на доспехах, колыхалась на стене, напоминая о могуществе, принесённом из иного мира.

Астрит, проглотив кусок, робко посмотрела на мать. – Мам… расскажи что-нибудь о себе. И… что мы будем делать, когда попадём в другой мир?

Анастария на мгновение задумалась, её золотые, вертикальные зрачки сузились. – Рассказать о себе… мне трудно, – она произнесла честно, и в её голосе впервые прозвучала неуверенность. – Память – штука странная. В этом мире, бедном маной, многие воспоминания размыты, как старые фрески. Я помню навыки, долг, инстинкты… но не свою историю. Это как пытаться нарисовать картину в кромешной тьме. – Она взяла бутылку, её хвост ловко обвил её, пока она лапой открутила пробку. Она отпила большой глоток крепкого виски, не поморщившись, будто это была вода. «Пустая трата. Не греет, не опьяняет по-настоящему. Лишь жалкая имитация огня, которого мне не хватает.» – А что мы будем делать в другом мире… – её голос вновь окреп, наполнился целью. – Я буду делать из тебя мою преемницу. Посвящу тебя нашей богине, Тьме, что дарует силу через знание и жертву. Но учти, – она посмотрела на дочь прямо, и в её взгляде читалась непоколебимая серьёзность, – тренировки будут тяжёлыми. Боль и страх будут твоими учителями. Но я буду рядом. Всегда.

Астрит слушала, зачарованная, и с каждой минутой её клонило в сон. Она едва заметила, как мать, закончив бутылку, с лёгкой, почти невесомой улыбкой подхватила её на мощные руки и отнесла на матрас, принесённый из подсобки. Последнее, что почувствовала девушка, – лёгкое прикосновение прохладной чешуи на своей щеке и глубокий, покровительственный взгляд золотых глаз.

Глава: Штурм «Зенита»

Утро наступило хмурое и серое. Анастария разбудила дочь лёгким толчком. Без лишних слов они вышли на улицу, где их ждал мотоцикл – угрюмая, переделанная машина, казавшаяся игрушкой рядом с мощью полу-драконихи. Анастария усадила Астрит перед собой, прикрыв её своим телом, и они рванули вперёд.

Они неслись по заброшенным улицам, объезжая завалы и скелеты машин. Ветер свистел в её рогах, а хвост, как противовес, помогал вписываться в самые опасные виражи. Город был мёртв, но не безмолвен. Из темных подворотен доносилось рычание, но скорость их была их лучшей защитой.

Небоскрёб «Зенит» вырос перед ними – чёрный стеклянный обелиск, царапающий низкое небо. Входная дверь из ударопрочного стекла была разбита, но проход завалило обломками. «Слишком ожидаемо. И слишком медленно.» – подумала Анастария. Её взгляд скользнул вверх по стене. Руны на её лапах слабо вспыхнули.

– Держись крепче, – предупредила она дочь.

Вместо того чтобы расчищать завал, она с силой оттолкнулась мощными задними лапами. Когти впились в бетон, и она, держа Астрит, начала карабкаться по почти вертикальной стене здания, используя малейшие выступы, когти и врождённую силу. Её крылья были плотно прижаты, работая как стабилизаторы. Для неё это был не штурм, а прогулка.

Она втянула воздух, улавливая запахи. Плесень, пыль, смерть… и движение. Много движения. – За мной, – её голос прозвучал как щелчок замка.

Она вломилась внутрь через окно третьего этажа. Их встретила не просто группа заражённых – это был настоящий рой. Существа, когда-то бывшие людьми, с воем устремились на них.

Что последовало дальше, было не боем, а беззвучным, смертоносным балетом. Анастария не бежала – она перемещалась короткими, невероятно быстрыми рывками, её тело работало как одно целое. Её хвост с свистом рассекал воздух, срезая головы или пробивая грудины с хирургической точностью. Лапы с размаху разбивали черепа, не замедляя движения. Она не тратила ману – её тело было идеальным оружием само по себе. Она шла вперёд, расчищая путь, а Астрит шла за ней по коридору, устланному телами, не успевшими упасть.

Они не искали лестницу. Стены были не преградой, а путём. Руны Силы на её плечах ненадолго вспыхивали, и её кулак, сжатый в лапе, пробивал бетонную перегородку, открывая кратчайший путь. Они двигались вверх этаж за этажом через дыры в плитах, через вентиляционные шахты, которые она расширяла ударами плеча.

Ближе к вечеру, на седьмом этаже, стало тихо. Анастария остановилась, сверяясь с часами. Стрелка компаса бешено вращалась, указывая не вглубь здания, а… наружу.

«Так. Горизонтальный портал. И очень нестабильный. Времени мало.»

Она подошла к огромным панорамным окнам, выходившим в пустоту. Сумерки окрашивали город в багровые тона. Она протянула лапу перед собой, и тень от её когтей стала гуще и уплотнилась, превращаясь в огромный, иззубренный молот из чистой тьмы. Одним точным ударом она разбила окно. Ветер ворвался в помещение, завывая среди обломков стекла.

И тут она увидела их. В отражениях разбитых стёкол, как в разорванном зеркале, отражались два силуэта. С одной стороны – её нынешнее обличье, могучее и чудовищное. С другой – молодой человек с печальными глазами, одетый в простую одежду этого мира. Две её прошлые жизни. Человеческая половина. Драконья половина. Разделённые, но навсегда связанные. Она моргнула, и видение исчезло.

Время пришло. Она повернулась к Астрит, которая смотрела на неё, затаив дыхание. – Доверься мне и ничего не бойся. Я не дам тебя никому в обиду.

Раздался лёгкий, едва различимый звон, похожий на звук бьющегося хрусталя. Это был звук истончающейся ткани реальности.

Не дав дочери опомниться, Анастария подхватила её и резким, мощным движением выбросила в проём разбитого окна, в пустоту на седьмом этаже.

«МАМА!» – закричало в голове Астрит, но не от страха, а от шока. Ветер оглушительно заивал в ушах, городская бездна устремилась навстречу. И тут же чьи-то могучие руки подхватили её. Она увидела над собой улыбающееся лицо матери, озарённое последними лучами заходящего солнца. Крылья Анастарии распахнулись, не чтобы лететь, а чтобы планировать, стабилизировать падение.