Пламя во тьме

– Именно! – драконья сущность сделал шаг вперёд, и пустота вокруг затрепетала. – Ты держишься за то, чего уже нет. Твоя сила – вот что реально. Твоё пламя, твои когти, твоё право властвовать. Посмотри на себя! Ты – дитя двух миров, но лишь один из них дал тебе настоящую силу.

Астрит посмотрела на свои руки – одну человеческую, другую, покрытую чёрной чешуёй с золотыми прожилками. Она чувствовала, как в груди разгорается огонь – яростный, неуправляемый. Ей захотелось расправить крылья, поднять голову и издать рёв, который заставит трепетать всё вокруг.

– Но какой ценой? – в её голосе зазвучали нотки её техногенного прошлого, рациональность, которую она когда-то знала. – Стать монстром? Убить в себе всё человеческое?

– Человеческое? – драконья сущность засмеялась. – То, что делает тебя слабой? То, что заставляет сомневаться? Ты рождена для величия, а не для сожалений.

Внезапно в памяти Астрит всплыл образ – неясный, как старая фотография. Она видела себя маленькой, испуганной, а над ней – фигуру в плаще инквизитора, но черты лица размыты, голос заглушён гулом в ушах. Ритуалы… запечатывание… боль от слияния сущностей…

– Мама… – прошептала она, обращаясь к призраку прошлого. – Зачем ты это сделала? Зачем подарила мне эту силу… и отняла память?

Драконья сущность наклонилась к ней, и её дыхание пахло дымом и пеплом.

– Потому что она боялась. Боялась того, кем ты станешь. Но теперь выбор за тобой. Прими свою природу. Стань тем, кем рождена быть.

Астрит закрыла глаза, чувствуя, как внутри неё борются два потока – холодная ясность человеческого разума и огненная ярость дракона. Она больше не была просто полукровкой, разрывающейся между мирами. Она была полем битвы, и исход этой войны определял её судьбу.

– Нет, – наконец сказала она, и её голос приобрёл новую, стальную твёрдость. – Я не выберу одну из сторон. Я не откажусь ни от своей силы, ни от своей боли. Мои воспоминания стираются, но я не позволю им уйти бесследно. Моя человечность – не слабость. Это то, что не даёт мне стать тираном. А моя драконья сущность… – она расправила плечи, и крылья за её спиной напряглись, – это то, что не даст мне сломаться.

Драконья сущность замерла, и в её глазах мелькнуло нечто похожее на уважение.

– И что же ты будешь делать, дитя пламени и тени?

Астрит посмотрела на нее, и в её золотых глазах горела решимость, выкованная из внутренней борьбы.

– Я буду помнить. Даже если воспоминания исчезнут, я сохраню то, что они во мне оставили. И я буду использовать свою силу – всю свою силу – чтобы защитить то, что важно. Не для власти. Не для страха. Для себя.

Пространство вокруг содрогнулось, и две сущности начали сливаться – не в борьбе, а в согласии, образуя новое, цельное существо. Астрит не выбирала между человеком и драконом. Она принимала себя – всю себя, со всеми противоречиями и болью.

Когда она открыла глаза в реальном мире, её взгляд был ясен и твёрд. Она посмотрела на свою руку, покрытую чешуёй, и не почувствовала отвращения. Это была часть её. Как и хрупкие воспоминания, которые она поклялась сохранить.

– Я готова, – сказала она Анастарии, и в её голосе звучала не просто покорность, а глубокое, выстраданное понимание. – Я знаю, кто я. И я не забуду этого.

Анастария медленно открыла глаза, её фиолетовые руны постепенно угасали. Она видела, как изменился взгляд дочери – в нём больше не было прежней растерянности, а вместо этого горела твёрдая решимость, выкованная в горниле внутренней битвы.

– Ты приняла себя, – тихо произнесла Анастария, и в её голосе прозвучала редкая нота гордости. – Немногие способны пройти через это и остаться цельной.

Астрит поднялась, чувствуя новую гармонию внутри себя. Драконья ярость больше не бушевала слепой стихией, а человеческие сомнения не парализовали волю. Они текли в ней единым потоком, дополняя друг друга.

– Я помню… обрывки, – сказала Астрит, глядя на свои лапы. – Тепло её рук. Запах озона после дождя в том мире. И боль… когда ты проводила ритуалы.

Анастария кивнула, её золотые глаза смягчились.

– Твоя человеческая мать умерла, защищая тебя. А я… я дала тебе силу, чтобы ты выжила. Но некоторые воспоминания были слишком тяжёлыми для детского сознания.

Лес застыл в напряжённом ожидании. Воздух вибрировал от магии, смешанной со стальным запахом опасности.

– Что это? – спросила Астрит, поворачивая голову в сторону города, и в её голосе прозвучала тревожная нота, которую она сама едва узнавала.

Анастария уже стояла настороже, её ноздри расширились, вбирая запахи ветра.

– Охотники. Чувствую железо, кровь и проклятое серебро. Они идут по нашему следу.

Инстинктивно Астрит оскалилась, и низкое, глубокое рычание вырвалось из её груди. Но теперь это был не слепой гнев, а холодная, сфокусированная ярость, направленная на приближающуюся угрозу. Драконья часть её души рвалась в бой, требовала защиты территории, в то время как человеческий разум лихорадочно оценивал шансы, искал уязвимости.

– Они пришли за мной? – спросила она, и в её голосе не было страха, только горькая готовность встретить опасность.

– За нами обеими, – поправила её Анастария, её пальцы уже чертили в воздухе сложные защитные руны, которые светились тусклым аметистовым светом. – Многие хотели бы заполучить чистокровного дракона или его дитя. Но сейчас они почуяли твоё пробуждение, разлад внутри тебя. Им пахнет слабостью.

Астрит расправила плечи, чувствуя, как мышцы спины напряглись в ожидании схватки. Чешуя на её ногах и хвосте зашелестела, реагируя на магические потоки. Она поймала себя на мысли, что инстинктивно словно ищет крылья, которых у неё никогда и не было – только лёгкая память где-то в глубине, как воспоминание о чём-то несбыточном, как тень плаща, развевавшегося за спиной.

– Я не буду прятаться, – заявила Астрит, и её золотые глаза с вертикальными зрачками сузились в решимости. – Я не та, кого нужно защищать.

Анастария изучающе посмотрела на дочь, и на её губах появилась лёгкая, почти гордая улыбка.

– Тогда покажи им, кто ты. Но помни – сила без контроля опасна. Ярость без цели разрушительна. Ты не просто потомок драконов. Ты – нечто большее.

Из чащи леса донёсся грубый звук ломающихся веток. Фигуры в тёмных, отливающих сталью доспехах с серебряными знаками появились на опушке. Их оружие – арбалеты и клинки – светилось мерзким, чарованным голубым светом, предназначенным против всякой магической природы.

Астрит сделала шаг вперёд. Между ней и охотниками вспыхнуло невидимое поле натянутого напряжения.

– Полудракон, – произнёс один из них, голос сквозь шлем звучал глухо и надменно. Он поднял арбалет с сияющим болтом. – Сдавайся, и мы пощадим твою наставницу.

Астрит лишь усмехнулась, и этот звук был странной, диссонирующей смесью человеческого презрения и драконьего рычания.

– Вы ошибаетесь, – сказала она, и её голос приобрёл низкий, вибрирующий металлический оттенок. – Это я решу, пощадить вас или нет.

Анастария молча протянула руку. Из её тени, словно из самой ночи, возникли два изогнутых клинка с рукоятями, покрытыми драконьими символами.

– Возьми. Выиграй нам немного времени.

И прежде чем Астрит успела кивнуть, Анастария растворилась в сгущающейся тьме, укутавшись ею – легка и быстро, как тень.

Астрит подхватила клинки. Охотник выстрелил. Сияющий болт пронзил воздух, но она уже не была там – её драконьи лапы с когтями вонзились в землю, мощно оттолкнувшись. Она рванула вперёд, несясь низко над землёй, хвост помогал балансировать, придавая телу гибкость и быстроту.

Мечи скрестились со свистом. Астрит парировала удар одного охотника, в то время как её второй клинок нашел щель в доспехах другого, разрезая кожу и мышцы на бедре. Не смертельно, но болезненно и унизительно. Мужчина с подвывающим криком отпрыгнул, хромая.

Вдруг за её спиной раздался шелест – не ветер, а нечто более древнее. По поляне пронеслась аура такой могучей, безжалостной силы, что воздух задрожал. Охотники замерли, их уверенность быстро сменилась первобытным ужасом. Они почувствовали чудовище, ради чьей смерти придётся отдать немало жизней.

Астрит заметила, как их взгляды устремились за её спину. Глаза за стёклами шлемов расширились, руки задрожали. Она обернулась – и застыла.

На поляне возвышалась исполинская фигура. Чёрный, как ночь, дракон. Его тело сочилось дымкой тьмы, чешуя переливалась, как жидкий обсидиан. Рядом с головой Астрит, будто замедленно, пронёсся кончик хвоста дракона – острый, как копьё. Он пробил шлем и череп арбалетчика. Тот, кто секунду назад целился в Астрит, рухнул замертво.

Другой охотник в панике выстрелил. Голубой болт, полный магической ненависти, понёсся прямо в грудь Астрит. Перед ней вспыхнул фиолетовый барьер, созданный Анастарией, но его силы уже уходили на поддержание чудовищной формы матери. Барьер затрещал и разлетелся, как хрупкое стекло.

Болт, утратив часть силы, но не цель, с противным звуком вонзился ей в плечо. Боль была обжигающей, жгучей. Не смертельно, но яд, зачарованный на подавление магии, начал распространяться по телу, вызывая слабость и тошноту. Она вскрикнула – коротко, по-человечески.

Вот он – внутренний разлад.

Боль! Слабость! Хрупкость! – взмолилась человеческая часть Астрит, та, что помнила гул городов прошлого, страх перед несчастным случаем, боль от обычных порезов. Она тянулась к давно утраченной безопасности.

МОЯ БОЛЬ! НАША ЯРОСТЬ! – раскатилось внутри драконьей сущностью. Она не признавала слабости: боль была топливом.

В этот миг, из чёрного дракона над поляной хлынуло пламя небытия – не обычный жар, а сама тьма в движении. Она не опалила траву, не тронула деревья. Она поглотила охотников, их доспехи, оружие и крики. Через секунду на месте остались лишь дымящиеся пятна на земле.

Тишина.

Астрит, тяжело дыша, стояла в дыму и хаосе. Её плечо горело адской болью, кровь темно-багрового цвета сочилась по чешуе в местах, где она смешивалась с человеческой кожей. Потом её взгляд упал на оплавленные останки. Ещё недавно это были люди.

И её человечность не выдержала.

Разум, та хрупкая часть, что была воспитана законами и моралью и для которой смерть – трагедия, не норма, ушёл в ступор. Она не чувствовала ног, не чувствовала боли – только ледяную пустоту и отвращение к самой себе. Она не убивала их собственными руками, но её существование стало причиной их гибели.

Драконья сущность, увидев эту слабость, вырвала контроль на себя. Лапы Астрит подкосились, и она рухнула на колени перед исполинской тушей чёрного дракона. Тело склонилось в глубоком поклоне – инстинктивном признании подлинной силы крови.

Из груди вырвалась мольба: голос был надтреснутым, в нём боролись два начала – одно требовало уничтожения всех, другое просило милосердия.

– Не… не убивай меня… – прошептала она, обращаясь к дракону, к матери, к самой себе. – Я… не хочу умирать. Я только начинаю понимать. Я твоя кровь. Твоя дочь. Позволь мне познать это. Позволь мне остаться. Я хочу жить. Я хочу быть целой.

Огромная голова дракона, украшенная рогами, медленно склонилась. Золотые глаза размером с всю её голову, с вертикальными зрачками, внимательно изучали её. В них не было гнева – только бесконечная, древняя печаль и понимание.

Из груди дракона вырвался не рёв – а низкое, утробное гудение, одновременно угроза миру и… колыбельная.

Анастария видела всё. Она почувствовала пробуждение дочери, и охотники учуяли этот разлад, этот запах уязвимости в крови потомка дракона. Они хотели отнять её, разорвать на части, чтобы изучить. Не прошло и дня с начала слияния двух сущностей Астрит – и всё же дочь смогла продержаться.

Анастария укуталась тьмой и преобразила свой облик, ощущая, как шея удлиняется, череп увеличивается, кожа становится непробиваемой чешуёй. Приняв истинную форму, она встала между врагами и дочерью, получив пару неглубоких, но болезненных царапин по чешуе. Их изумление было ей на руку: в этом мире драконы считались редкостью, а такие, как она, были уже легендами.

А теперь её дочь, с раной на плече и душевной болью, начала снова раскалываться. Слияние пошло в обратном направлении.

Анастария медленно, с тихим скрежетом чешуи по земле, подошла и очень нежно, не свойственно своему облику, подхватила Астрит лапой. Она прилегла, прижав дочь к груди, там, где билось её огромное, но такое же тревожное сердце. Она придвинула свою голову, чтобы утешить – низким, утробным гудением, чистым потоком любви и принятия:

Ты не одна. Мы вместе. Ты – моя плоть. Моя кровь. Твоя хрупкость – не слабость. Это часть тебя. Мы сольёмся. Мы станем целыми. Мы будем сильными. Мы будем жить.

Дрожь в теле Астрит постепенно стихала. Яд в её ране медленно вытеснялся драконьей кровью матери, а две сущности, прислушавшись к этому древнему гудению, к безусловной защите, уже переставали враждовать и начинали слушать друг друга.

И Анастария заметила: болезненное обратное движение слияния остановилось. А затем, медленно, вновь началось новое, настоящее единство.

Успокоив Астрит, я почувствовала, как знакомая мощь отступает, уступая место более компактной, но не менее смертоносной форме. Кости с тихим хрустом приняли привычное обличье: человеческое лицо, но с золотыми щелевидными зрачками, драконьи лапы, хвост и сложенные за спиной крылья, скрытые под иллюзией. В ладонях материализовалась знакомая тяжесть – мой любимый двуручный топор, руны на котором вспыхнули и погасли, отвечая на прикосновение.

«Хорошо. Снова я. Удобно. И не так пугающе для местных… в теории», – пронеслось у меня в голови, пока я накладывала на нас с дочерью иллюзии двух ничем не примечательных путешественниц в походных плащах.

Мы направились к деревне, к знакомому трактиру «У Седого Волка». Но едва мы приблизились к его двери, как путь нам преградили трое матерых орков. Один, самый крупный, с саженью в плечах и парой побитых рогов на шлеме, презрительно окинул меня взглядом, уставясь на топор за моей спиной.

– Как такая слабая и хилая девочка может пользоваться таким оружием? – просипел он, и его дыхание пахло дешевым элем и плохо почищенными зубами. – Это оружие великих воинов, а не… куколок.

Внутренне я вздохнула. «Опять двадцать пять. Орки. Никогда не меняются. Всегда нужно доказывать. Ладно, быстрая демонстрация избежит долгой осады трактира».

– Дочка, иди в трактир, – сказала я спокойно, не удостаивая орка взглядом. – Закажи пару кружек того крепкого, что я люблю. Скажи, что мама попросила.

Астрит метнула на меня быстрый, полный смеси страха и возмущения взгляд. «Она что, серьёзно? Сейчас тут начнётся драка, а я должна заказывать пиво?!» – пронеслось в её голове. Но послушание и вера в мать взяли верх. Она кивнула и юркнула в дверь трактира.

Подойдя к стойке, где уже суетился Дмитр, она сдавленно произнесла:

– Пива, пожалуйста… Крепкого. Как мама любит.

Трактирщик, одним взглядом оценив ситуацию за окном, мудро улыбнулся.

– Молодая леди, прошу вас, отодвиньтесь и переседите вот сюда, к стене. Я сейчас принесу напитки. Можете закусить и посмотреть на… зрелище. И не бойтесь, – он подмигнул, – ваша маменька весьма сильна.

Едва он закончил фразу, как раздался оглушительный треск бьющегося стекла. В трактир, словно пушечное ядро, влетело тело в чёрном кожаном пальто. Удар о стойку был смягчён магическим барьером, который я наложила на свою одежду заранее – жаль было портить хорошую вещь. Из многочисленных карманов пальто и корсета во все стороны полетели пузырьки с зельями всех цветов радуги, мягко подпрыгивая на грязном полу, как мыльные пузыри на празднике.

Я грациозно (надеюсь, так это и выглядело) встала на ноги, отряхнулась и, поправив причёску, обернулась к Дмитру:

– Дмитрич, ставь ещё кружку! Будем знакомиться и болтать!

Я вышла наружу.

Раздался очередной звук бьющегося стекла. На этот раз в то же окно, описав дугу, влетела массивная туша того самого орка-забияки. Он пролетел пол трактира и рухнул на пол, не долетев до стойки, с грохотом повалив пару табуретов.

.

Несколько секунд он неподвижно лежал, а затем громко застонал, придя в сознание.– Ну что, парни, – сказала я, подходя к ним. – Продолжаем выяснять, кто тут слабый и хилый? Или может, просто пропустите меня в мой трактир и купите мне пива за беспокойство?