Торговцы смертью

Елена подавила дрожь от странного ощущения чужого "голоса" в своей голове.

– Да, я ксенобиолог, – ответила она, стараясь сохранять профессиональный тон. – Я разрабатываю теоретические модели возможных форм внеземной жизни. Вернее, разрабатывала, пока вы не предоставили нам реальные образцы для изучения.

Это была рискованная попытка установить научный диалог, но Елена надеялась, что интеллектуальное любопытство может быть универсальной чертой разумных существ.

«Интересно, – отозвался Нексос. – Ваши модели предполагали существование форм жизни, подобных нам?»

– В некоторых аспектах, – осторожно ответила Елена. – Конвергентная эволюция предполагает, что определенные биологические решения могут независимо возникать в разных мирах. Гуманоидная форма имеет определенные эволюционные преимущества.

Она осмелилась задать свой вопрос:

– Могу я узнать цель вашего… визита в наш исследовательский центр?

Нексос сделал жест своим сопровождающим, и они начали устанавливать странные органические устройства по периметру лаборатории.

«Мы изучаем вашу культуру смерти, – последовал ответ. – Этот комплекс является центром исследований по противодействию естественному завершению жизненного цикла. Это представляет особый интерес для нашей миссии».

Елена напряглась. Они определенно знали о проекте "Лазарь" и других исследованиях продления жизни.

– Смерть – естественная часть биологического цикла, – осторожно произнесла она. – Но стремление к продлению здоровой жизни также естественно для разумных существ. Это не противоречие, а скорее вопрос баланса.

«Баланс, – повторил Нексос с интонацией, которую трудно было интерпретировать через телепатический перевод. – Интересная концепция. Но ваша цивилизация вышла далеко за пределы баланса. Вы не просто стремитесь к здоровой жизни – вы отрицаете саму неизбежность смерти. Проект "Лазарь" – попытка полностью исключить смерть из цикла существования».

Елена почувствовала холодок. Они определенно знали о самых секретных исследованиях центра.

– Проект "Лазарь" – лишь одно из многих исследований, и оно находится на чисто теоретической стадии, – она решила немного исказить информацию, чтобы оценить их реакцию. – Цифровое сохранение сознания – спорная концепция даже среди наших ученых. Многие считают её технически невозможной или этически проблематичной.

Нексос подошел ближе, и Елена заметила, как свет отражается от его ритуальных шрамов, создавая почти гипнотический узор.

«Ваша биологическая реакция указывает на неполную искренность, доктор Васильева. Проект "Лазарь" гораздо ближе к реализации, чем вы пытаетесь представить. Наши аналитики уже извлекли частичные данные из ваших информационных сетей».

Елена поняла, что прямая ложь бессмысленна. Эти существа, похоже, могли считывать физиологические признаки обмана.

– Хорошо, – признала она. – Проект продвинулся дальше, чем мы публично признаем. Но почему вас так беспокоит наше стремление к продлению сознания? Как это угрожает вам?

«Это не угроза нам, – ответил Нексос. – Это угроза вам. Ваша одержимость избеганием смерти – духовная болезнь, которая искажает ваше восприятие реальности. Смерть – не конец, а переход. Не поражение, а высшее достижение. Проект "Лазарь" – это не эволюция, а глубокая дегенерация».

Елена почувствовала растущее беспокойство. Эти существа действительно рассматривали смерть как нечто позитивное, даже желательное. А учитывая их технологическое превосходство и явное намерение "освободить" людей…

– Я понимаю вашу точку зрения, – осторожно произнесла она. – Но разные цивилизации могут иметь различные философские и духовные перспективы. Плюрализм мировоззрений – основа мирного сосуществования разумных видов.

«Мудрое наблюдение, – согласился Нексос. – И именно поэтому мы начинаем с изучения, а не с немедленного Освобождения. Мы должны полностью понять природу вашей духовной болезни, прежде чем сможем эффективно исцелить её».

"Исцелить", подумала Елена с внутренним содроганием. Судя по всему, их представление об "исцелении" могло означать массовое уничтожение.

Нексос сделал жест своим помощникам, и один из них приблизился, держа странный органический контейнер.

«Вы представляете особый интерес для нашего исследования, доктор Васильева. Как ксенобиолог, вы обладаете наиболее развитым концептуальным аппаратом для понимания различий между нашими видами. Вы будете сопровождать нас для дальнейшего изучения».

Елена поняла, что её собираются взять в плен. Она лихорадочно искала выход из ситуации.

– Если вы действительно заинтересованы в понимании нашей культуры, было бы логичнее позволить мне продолжить исследования здесь, с доступом к нашим базам данных и оборудованию, – предложила она.

«Нелогично, – возразил Нексос. – Ваши базы данных уже извлекаются нашими специалистами. А оборудование неэффективно по сравнению с нашими биотехнологиями. Более того, этот комплекс скоро будет атакован вашими военными силами. Мы должны завершить сбор информации и покинуть это место».

Он был прав. Елена слышала отдаленный звук вертолетов – явно приближалось военное подкрепление.

– Я понимаю, – сказала она, решив сменить тактику. – В таком случае, я готова сотрудничать, если вы гарантируете безопасность остального персонала центра.

«Мы не причиняем непоправимого вреда, если нет сопротивления, – ответил Нексос. – Наша цель – освобождение, не уничтожение. Хотя ваши военные силы, похоже, не разделяют этот подход».

Звук вертолетов стал громче, и через мгновение здание сотряслось от взрывов – начался обстрел.

«Мы должны уходить, – сказал Нексос. – Пожалуйста, следуйте за мной добровольно. Применение мер ограничения подвижности будет… неоптимальным для вашего организма».

Елена понимала, что выбора у неё нет. Сопротивление было бы бессмысленным, а сотрудничество давало шанс узнать больше об этих существах и, возможно, повлиять на их действия.

– Я пойду с вами, – сказала она. – Но мне нужно взять некоторые личные вещи и исследовательские материалы.

Нексос сделал жест согласия, и Елена быстро собрала свой рюкзак, включая планшет с базой данных по ксенобиологии и личные вещи. Квантовый накопитель с данными о проекте "Лазарь" уже был надежно спрятан в потайном кармане её одежды.

Когда они покидали лабораторию, здание снова содрогнулось от взрывов. Системы безопасности выли, и автоматические противопожарные системы активировались, заполняя коридоры туманом.

Группа Танатидов с Еленой быстро продвигалась через хаос. Нексос уверенно вел их, словно имел точную ментальную карту здания. По пути они встречали других Танатидов, несущих контейнеры с извлеченным оборудованием и образцами. Люди, встречавшиеся им на пути, были либо без сознания после воздействия странного оружия Танатидов, либо в состоянии парализующего ужаса.

Когда они достигли центральной площади, Елена увидела масштаб операции. Десятки Танатидов методично извлекали оборудование и данные из различных частей комплекса. Их биоорганический корабль завис прямо над площадью, испуская странное поле, которое, похоже, блокировало большую часть электроники и, возможно, защищало от обстрела.

Военные вертолеты кружили вокруг, но их ракеты и пулеметы, казалось, не могли пробить невидимый барьер вокруг корабля. Более того, некоторые вертолеты теряли управление, словно их системы выходили из строя при приближении к полю.

«Импульсное биоэлектрическое подавление, – пояснил Нексос, заметив интерес Елены. – Мы не стремимся уничтожать ваши машины, только нейтрализовать их».

– Впечатляюще, – признала Елена. – Но разве такое открытое вторжение не противоречит вашей миссии понимания? Это только усилит сопротивление людей.

«Сопротивление неизбежно, когда сталкиваются настолько различные парадигмы, – ответил Нексос. – Но чем больше мы узнаем о вашей культуре смерти, тем эффективнее сможем разработать процесс Освобождения, минимизирующий конфликт».

Они достигли подъемной платформы, спускающейся от корабля. Елена с тревогой смотрела на органическую конструкцию, напоминающую огромную клетку с полупрозрачными стенками, пульсирующими словно живое сердце.

– Что будет дальше? – спросила она, когда они вступили на платформу.

«Вы будете размещены на нашем исследовательском корабле, – ответил Нексос. – Там созданы условия, подходящие для человеческой физиологии. Вы станете важным источником информации о вашей культуре и науке, особенно касающейся концепций жизни, смерти и сознания».

Платформа начала подниматься. Внизу Елена видела, как другие Танатиды завершали сбор данных и образцов, планомерно отступая к кораблю. Несмотря на усиливающийся обстрел с прибывающих военных сил, они действовали методично и организованно, без видимых признаков паники или спешки.

Когда они оказались внутри корабля, Елена была поражена его внутренней структурой. В отличие от человеческих космических кораблей с их металлическими корпусами и электронным оборудованием, корабль Танатидов был словно живым организмом. Коридоры расширялись и сужались, как артерии, стены пульсировали и светились биолюминесцентным светом, воздух был насыщен странными, но не неприятными ароматами.

«Добро пожаловать на исследовательское судно "Переход", – сказал Нексос. – Здесь вы будете жить и работать с нами в ближайшее время».

Елену провели через серию коридоров к помещению, которое, очевидно, было подготовлено для человека. Хотя дизайн был явно инопланетным, с органическими формами и биолюминесцентным освещением, здесь были предметы явно земного происхождения – кровать, стол, даже некоторые личные вещи, вероятно, собранные из человеческих жилищ.

«Это ваше жилое пространство, – пояснил Нексос. – Оно адаптировано для ваших биологических потребностей. Если что-то необходимо добавить, сообщите».

Елена осмотрелась. Комната была странной смесью земного и инопланетного, но, по крайней мере, здесь было всё необходимое для выживания.

– Спасибо, – сказала она, решив сохранять вежливость. – Я предполагаю, что не смогу покинуть это помещение по собственному желанию?

«Ваше передвижение будет ограничено из соображений безопасности – как вашей, так и экипажа, – ответил Нексос. – Но это не тюрьма. Когда мы установим базовые протоколы коммуникации и безопасности, вам будет разрешен доступ к исследовательским секциям корабля в сопровождении».

Он сделал жест, и один из его помощников передал ему странный органический предмет, напоминающий браслет.

«Это коммуникатор и монитор жизнеобеспечения. Он позволит нам отслеживать ваши биологические показатели и реагировать на любые проблемы со здоровьем. Также через него вы сможете вызвать помощь или запросить необходимые ресурсы».

Елена с некоторым колебанием приняла устройство. Оно было теплым и слегка пульсировало, словно живое.

– Это не причинит мне вреда? – спросила она, изучая странный объект.

«Нет, – заверил Нексос. – Оно адаптировано для человеческой физиологии и не содержит инвазивных элементов. Скорее, это симбиотическое устройство, которое настраивается на ваши биоритмы».

Елена осторожно надела браслет на запястье. Устройство слегка сжалось, приспосабливаясь к её руке, но не вызвало дискомфорта.

– Что произойдет дальше? – спросила она. – Какова конечная цель вашей миссии здесь?

Нексос помедлил, словно обдумывая, сколько информации можно раскрыть.

«Наша первичная цель – всестороннее понимание человеческой культуры смерти. После завершения исследовательской фазы Совет Танатологов определит оптимальную стратегию Освобождения».

– "Освобождения", – повторила Елена. – Что конкретно это означает?

«Освобождение от страха смерти, – пояснил Нексос. – Возвращение к правильному пониманию смерти как высшей формы существования, как перехода в совершенство, а не как конца, которого следует избегать».

Елена почувствовала холодок. За этими абстрактными формулировками скрывалось что-то пугающее.

– И как именно вы планируете осуществить это "освобождение"? – осторожно спросила она.

«Это будет определено после завершения исследовательской фазы, – уклончиво ответил Нексос. – Но не беспокойтесь, доктор Васильева. Танатиды не стремятся к бессмысленному разрушению. Мы – хранители Великого Цикла, а не его разрушители».

С этими словами Нексос и его помощники покинули помещение. Дверь – органическая диафрагма – закрылась за ними, оставив Елену одну в странной гибридной комнате.

Она опустилась на кровать, пытаясь осмыслить произошедшее. Менее чем за сутки мир перевернулся – инопланетное вторжение, похищение, и теперь она находится на борту живого корабля расы существ, одержимых смертью как "высшей формой существования".

Но паника не была выходом. Как ученый, она должна была сохранять ясность мышления и использовать эту ситуацию для сбора информации. Возможно, понимание Танатидов было ключом к предотвращению катастрофы для человечества.

Елена достала свой планшет, радуясь, что Танатиды позволили ей сохранить его. Они, вероятно, считали, что получат больше информации, позволяя ей работать с привычными инструментами.

Она создала новый файл и начала систематически записывать всё, что узнала о Танатидах – их биология, технологии, культура, язык, поведение. Каждая деталь могла оказаться важной.

Через несколько часов методичной работы дверь её комнаты снова открылась. Вошел Нексос в сопровождении нового Танатида – меньшего размера, с менее выраженными ритуальными шрамами.

«Доктор Васильева, это Ктух, мой ученик, – представил Нексос. – Он будет помогать в нашем исследовании и отвечать за ваши потребности».

Ктух сделал жест приветствия, прикоснувшись двумя пальцами к центральному шраму на груди.

«Я принес питательные вещества, адаптированные для вашей физиологии», – прозвучал в сознании Елены его "голос" – более высокий и менее уверенный, чем у Нексоса.

Ктух поставил на стол контейнер с чем-то, напоминающим еду – хотя и странно выглядящую, но узнаваемую как пища.

– Благодарю, – ответила Елена. – Могу я задать вопрос? Как вам удалось так быстро адаптировать пищу для человеческой физиологии?

«Мы изучили ваши биологические потребности через анализ информационных сетей и образцов, – ответил Ктух. – Наши биоорганические синтезаторы могут воспроизводить большинство органических соединений».

Нексос приблизился к столу, где Елена разложила свои записи.

«Вы систематизируете информацию о нас, – заметил он. – Это логично и полезно. Обмен знаниями ускорит процесс взаимопонимания».

– Именно так, – согласилась Елена. – Чем больше мы понимаем друг друга, тем меньше шансов на конфликт, основанный на неверных предположениях.

«Мудрый подход, – одобрил Нексос. – Завтра мы начнем формальное исследование. Вы будете отвечать на вопросы о человеческой культуре смерти, а также о проекте "Лазарь" и других технологиях продления жизни. Взамен я отвечу на ваши вопросы о Танатидах, в пределах, разрешенных протоколом безопасности».

Елена кивнула. Это было справедливое предложение, и оно давало ей шанс узнать больше об этих существах.

– Согласна. Но у меня есть один вопрос сейчас, если позволите.

Нексос сделал жест согласия.

– Что происходит в других местах? Каков масштаб вашей операции на Земле?

«Мы установили исследовательские базы в ключевых точках вашей планеты, – ответил Нексос. – Основное внимание уделяется научным центрам, связанным с продлением жизни, крупным медицинским комплексам и учреждениям, хранящим культурную информацию. Также мы собираем образцы различных человеческих популяций для сравнительного анализа».

"Образцы человеческих популяций", подумала Елена. Это могло означать что угодно от неинвазивного сканирования до массовых похищений.

– Происходят ли вооруженные столкновения? – спросила она, стараясь, чтобы её голос звучал нейтрально.

«Да, – признал Нексос. – Ваши военные силы активно сопротивляются нашему присутствию. Это приводит к нежелательным потерям с обеих сторон. Мы стараемся минимизировать летальные исходы, но иногда это неизбежно».

Елена заметила нечто странное в формулировке – "нежелательные потери". Для существ, считающих смерть высшим состоянием, это казалось противоречивым.

– Если смерть – это "освобождение" и "высшая форма существования", почему вы стараетесь минимизировать потери? – спросила она, надеясь выявить противоречия в их идеологии.

Нексос посмотрел на неё своими большими черными глазами, и Елена почувствовала, что её вопрос задел за живое.

«Правильная смерть приходит после полного жизненного цикла и духовной подготовки, – пояснил он. – Насильственная, неподготовленная смерть не приносит истинного Освобождения. Это как сорвать плод до того, как он созреет – бессмысленная потеря потенциала».

Это был интересный нюанс их идеологии, который Елена немедленно записала в свои заметки.

– Понимаю, – сказала она. – Спасибо за объяснение. Я готова к завтрашнему обмену информацией.

«Отдыхайте, – сказал Нексос. – Ваше физическое и ментальное состояние должно быть оптимальным для продуктивного взаимодействия».

С этими словами Нексос и Ктух покинули помещение, оставив Елену наедине со своими мыслями и странной инопланетной пищей.

Она осторожно попробовала предложенную еду. Вкус был необычным, но не неприятным – что-то среднее между протеиновым коктейлем и фруктовым пюре. Судя по всему, Танатиды действительно постарались адаптировать питание для человека.

Завершив трапезу, Елена продолжила работу над своими заметками, добавляя новые наблюдения и гипотезы. Особенно её интересовал парадокс отношения Танатидов к смерти – с одной стороны, они считали её высшим благом, с другой – стремились избегать "неправильных" смертей.

Возможно, в этом противоречии скрывался ключ к пониманию их мотивов и, возможно, к поиску мирного решения конфликта.

Но пока она могла только собирать информацию и ждать, что принесет следующий день. Единственное, в чем Елена была уверена – человечество столкнулось с величайшим вызовом в своей истории, и результат этого столкновения зависел от понимания существ, для которых сама смерть была не концом, а целью.

Глава 4: Исследование

Нексос стоял в центре биоорганической лаборатории корабля "Переход", окруженный голографическими проекциями человеческих артефактов. Тысячи изображений и текстов парили в воздухе, создавая трехмерную картину человеческой культуры смерти – похоронные ритуалы разных эпох и цивилизаций, религиозные тексты о загробной жизни, философские трактаты о смысле конечности существования, научные работы по преодолению старения и смерти.

Центральное место в этой инсталляции занимала интерактивная модель проекта "Лазарь" – насколько Танатиды смогли реконструировать его по захваченным данным. Схемы квантовых нейроинтерфейсов, алгоритмы картирования сознания, прототипы цифровых носителей для хранения личности – всё указывало на то, что люди были гораздо ближе к технологической реализации цифрового бессмертия, чем предполагалось изначально.

– Поразительно, – произнес Ктух, изучая модель. – Они действительно верят, что могут сохранить своё "я", просто скопировав нейронные паттерны в искусственный носитель.

– Более того, они не видят фундаментального противоречия в этой концепции, – ответил Нексос. – Для них тело – лишь временное вместилище сознания, которое можно заменить, как изношенную одежду.

– Но ведь это… кощунственно, – Ктух произнес это слово с явным дискомфортом, словно сама идея причиняла физическую боль. – Как они не понимают, что смерть тела – необходимая часть духовной эволюции? Что сознание и тело неразделимы в момент правильного перехода?

Нексос задумчиво провел шестью пальцами по воздуху, изменяя проекцию. Теперь перед ними висело изображение древнего человеческого кладбища – ряды памятников из камня, многие покрытые религиозными символами.

– Их отношение к смерти неоднозначно, – произнес он. – Смотри, они создают эти монументы, чтобы помнить умерших. Но одновременно скрывают сам процесс разложения, запечатывая тела в герметичные контейнеры или сжигая их. Они одновременно и почитают смерть, и отрицают её.

Нексос переключил проекцию на сложную диаграмму, представляющую хронологию человеческих концепций смерти и загробной жизни.

– Однако наиболее интересен тот факт, что на протяжении большей части своей истории люди действительно верили в различные формы продолжения существования после физической смерти. Только в последние несколько столетий материалистическая парадигма стала доминировать, превратив смерть из перехода в абсолютный конец.

– И вместо того, чтобы принять это как часть естественного порядка, они решили бороться с самим порядком, – заключил Ктух.

– Именно так, – кивнул Нексос. – Проект "Лазарь" – логическое завершение этой тенденции. Отрицание не только неизбежности смерти, но и её необходимости.

Дверь лаборатории открылась, и вошла Таната, ответственная за биологическое исследование людей. Её стройная фигура, покрытая более изящными ритуальными шрамами, контрастировала с массивными силуэтами других Танатидов.

– Нексос, Совет Танатологов запрашивает обновление статуса исследования, – сообщила она. – Верховный Танатолог Морбидус лично интересуется прогрессом.

Нексос кивнул.

– Передай, что мы подготовим полный отчет к следующему циклу. Мы собрали значительный объем данных, но их анализ требует времени.

– Морбидус настаивает на ускорении процесса, – Таната выглядела обеспокоенной, насколько это было возможно для Танатида. – Сопротивление людей усиливается. Они перегруппировываются и координируют атаки на наши исследовательские базы. Потери с обеих сторон растут.

– Это было предсказуемо, – ответил Нексос. – Страх смерти порождает отчаянную борьбу за выживание. Это ещё одно проявление их духовной болезни.

– Верховный Танатолог считает, что дальнейшее исследование может быть нецелесообразным, – продолжила Таната. – Он предлагает перейти к фазе Освобождения, начав с наиболее населенных регионов планеты.

Нексос напрягся, хотя внешне это было почти незаметно.

– Это было бы преждевременно, – произнес он с нехарактерной для Танатида эмоциональностью. – Мы все еще не понимаем многих аспектов их культуры. Полномасштабное Освобождение без должного понимания может привести к… неоптимальным результатам.

Таната и Ктух обменялись взглядами, удивленные нехарактерной реакцией своего руководителя.

– Я передам Совету твое мнение, – осторожно сказала Таната. – Но готовься к тому, что решение может быть принято не в пользу продолжения исследований.

Когда она ушла, Ктух подошел ближе к Нексосу.

– Учитель, я заметил изменения в твоих биоритмах при обсуждении возможности немедленного Освобождения, – произнес молодой Танатид с явным беспокойством. – Это… необычная реакция.

Нексос повернулся к своему ученику.

– Ты наблюдателен, Ктух. Да, я испытываю… неопределенность. Чем больше я изучаю людей, тем больше вижу сложностей и нюансов в их отношении к смерти. Это не просто примитивный страх – это сложная система верований и ценностей, тесно связанная со всей их культурой.

– Но разве это не подтверждает необходимость их Освобождения? – искренне удивился Ктух. – Чем глубже укоренилась духовная болезнь, тем более радикальным должно быть лечение.

Нексос не ответил сразу, погруженный в размышления.

– Возможно, – наконец сказал он. – Но прежде чем делать окончательные выводы, я хочу продолжить диалог с человеческим ксенобиологом. Доктор Васильева демонстрирует необычную способность к концептуализации различий между нашими видами.

– Ты доверяешь информации, полученной от существа, чье восприятие искажено страхом смерти? – с сомнением спросил Ктух.

– Я не доверяю безоговорочно, – уточнил Нексос. – Я анализирую и сопоставляю. Её субъективная перспектива сама по себе является ценным данным.

Он деактивировал голографическую проекцию и направился к выходу.

– Подготовь лабораторию для сегодняшней сессии с доктором Васильевой. Я хочу сфокусироваться на человеческих ритуалах поминовения умерших и их концепциях загробной жизни.

В своей комнате Елена Васильева методично записывала всё, что успела узнать о Танатидах за последние три дня. Её планшет был заполнен заметками, схемами, гипотезами. Она старалась запечатлеть каждую деталь, каждое наблюдение, понимая, что эта информация может оказаться бесценной – если ей когда-нибудь удастся передать её другим людям.

"Биология Танатидов", гласил один из разделов. "Гуманоидные, около 2,5 метров ростом. Серая эластичная кожа с ритуальными шрамами-символами. Шесть пальцев с дополнительными суставами. Полностью черные глаза. Дыхательная система адаптирована к атмосфере с более высоким содержанием кислорода, чем земная. Предположительная продолжительность жизни – около 600 земных лет."