Мёртвое солнце

– А тяжелая промышленность есть? – уточнила Аня.

Айвэн покачал головой.

– В окрестностях Дефолт-сити – нет. Металл, в основном, везут из Сайберии, древесину с Юрэла.

Что ж, по крайней мере, Сибирь и Урал все еще существуют в этом… как его там… Ветлэнде.

– Прости за глупые вопросы, – поспешила оправдаться Аня, – но мне, правда, важно понять, что тут у вас происходит. Можешь сказать, какой сейчас год?

– Две тысячи двадцать четвертый, – усмехнулся Айвэн. – Тебе что, отшибло память?

– Что-то точно отшибло, – хмыкнула Аня.

По крайней мере, версия о путешествии во времени теперь отпала… но оставалось еще с десяток версий, одна другой безнадежнее.

– Скажи, – Аня вновь обратилась к Айвэну, – а ты знаешь слово – Россия?

Тут Айвэн резко обернулся и пытливо посмотрел на Аню.

– Я знаю слово «Раша», – произнес он после некоторой заминки. – Оно такое же старое, как и Москоу-сити. Их уже давно никто не говорит.

Аня мысленно выругалась – опять не бьется! Если здесь две тысячи двадцать четвертый год, то какого хрена «Москва» и «Россия» – старые слова??

Тем временем, они повернули за угол одного из домов и оказались у небольшого сооружения, похожего на землянку с прибитой к деревянной двери кривоватой вывеской BAR. Еще ниже, где-то на уровне дверной ручки, виднелся кое-как приклеенный кусок картона с надписью «аут оф ордер».

– Это что за берлога? – скептически поинтересовалась Аня.

Неожиданно дверь землянки распахнулась, и Айвэн молча зашел внутрь.

«Ничего себе, безопасное место! – сокрушенно подумала Аня. – Выглядит как логово семейки людоедов»!

– Ты заходишь или как? – послышался из-за двери голос Айвэна.

Аня пожалела, что атеистка, а то, пожалуй, стоило бы перекреститься, переступая порог этого местечка.

Однако внутри «землянка» оказалась значительно лучше, чем снаружи. Обстановка действительно напоминала питейное заведение, по центру имелось даже некое подобие барной стойки с полками, заставленными трехлитровыми банками с жидкостью непонятного происхождения. Стены были обиты старыми досками, а потолочные балки украшало несколько голых лампочек ильича, тускло мерцавших холодным светом. Деревянные ящики играли роль мебели – причем, одновременно и столов, и стульев. В дальнем углу расположился неприметный шкаф, в котором, при желании, можно было углядеть нечто зловещее. Ане невольно подумалось о спрятанном там скелете…

– Айвэн, вотта хэлл?!

От неожиданности Аня вздрогнула и резко обернулась – ровно в тот момент, когда откуда-то из-под барной стойки вынырнула высокая темноволосая девушка. Она была одета в костюм цвета хаки и при бледном освещении казалась совсем юной, с какими-то детскими веснушками на лице. Пожалуй, можно было подумать, что ей не больше двадцати – если бы не ее решительный и какой-то уж слишком взрослый взгляд карих глаз. Девушка была вооружена чем-то напоминающим миниатюрный пистолет… и целилась прямиков в Аню.

– Кто это с тобой, маза фака?? – звенящим от возмущения голосом спросила девушка.

– Камон, Китти, опусти гэт, – попросил ее Айвэн.

Затем, кивнув в сторону Ани, добавил:

– Она не опасна.

– Рили? – девушка продолжала держать Аню на прицеле. – Все равно не понимаю, зачем ты ее притащил.

– Пожалел, – просто ответил Айвэн. – Опоздай я на пять минут, ей бы свернули шею пустырники.

«А теперь меня просто пристрелит местная долбанашка», – быстро подумала Аня.

– Мидловской хоры нам здесь не хватало, – девушка бросила на Аню уничижительный взгляд, однако все-таки опустила дуло пистолета.

«Опять я хора, – обреченно подумала Аня. – То китайская была, теперь вот мидловская… Во что я вляпалась»!

– Она странно говорит, – задумчиво протянул Айвэн. – Не думаю, что она из мидлов.

– Ну, конечно! – фыркнула девушка, проворно пряча пистолет под барной стойкой. – Если что-то выглядит как мидл, ходит как мидл, но…

– Эээ, прошу прощения, – встряла Аня в их диалог. – Ничего, что я здесь?

– Еще как чего, – девушка снова с неприязнью посмотрела на Аню. – Лично я уверена, что ты – стукачка.

– Кэтрин, не горячись, прошу тебя, – примирительно сказал Айвэн. – Ты бы тоже не смогла бросить ее на пустыре.

Кэтрин (если Аня правильно расслышала ее имя) вышла из-за стойки, затем осторожно приблизилась к Айвэну, кажется, готовая в любой момент атаковать непрошеную гостью.

– Нужно ее считать, – нахмурившись, заявила Кэтрин.

– Обязательно, – кивнул Айвэн.

Тут они оба посмотрели на Аню.

– Стопэ, – Аня почувствовала, как покрывается испариной. – Вы чего делать-то собрались?

– Не бойся, это не причинит тебе вреда, – спокойно произнес Айвэн. – Но мы должны просканировать твой ИИК, чтобы убедиться, что ты не опасна…

– Чего?? – Аня удивленно вытаращилась на Айвэна. – Мой – чего – вы должны просканировать??

Айвэн и Кэтрин переглянулись, словно удивившись реакции Ани.

– Она нас разводит, – усмехнулась Кэтрин.

– Индивидуальный Идентификационный Код, – медленно проговорил Айвэн, снова повернувшись к Ане. – Но его редко так называют. Все говорят просто – чип.

– И вы туда же! – Ане снова захотелось расплакаться от обиды и бессилья. – Да нет у меня никакого чипа, поймите вы уже! Меня и вышвырнули сюда, в ваши трущобы хреновы – потому что у меня его НЕТ!!

– Давай так, – Кэтрин обратилась к Ане, демонстрируя ей сжатые кулаки. – Или ты подставляешь шею – или я сама вышвырну тебя отсюда. Дил?

Понимая, что у нее нет выбора, Аня тоскливо взглянула сначала на дверь, потом – на Айвэна. Бежать было некуда, да и сил на побег не было. Оставалось подчиниться.

Кэтрин, между тем, вернулась к бару, пошебуршала там примерно минуту, и, наконец, извлекла откуда-то из подбрюшья стойки здоровенный прибор, отдаленно похожий на тот, что был у обнаруживших Аню полицаев.

«Сканер», – догадалась Аня.

Очевидно, полицаи располагали более совершенной моделью устройства, тогда как Айвэн и его агрессивная подружка пользовались устаревшей версией.

Аня уже привычно наклонила голову и покорно подождала, пока Кэтрин совершит все необходимые манипуляции.

– Вотта фак, – буркнула Кэтрин через несколько мгновений. – Сломался он, что ли?

Она еще раз с раздражением ткнула прибором в шею Ане.

«Я вытерплю, – мысленно сказала себе Аня, – я должна это вытерпеть».

– Кэтрин, ты же видишь, что она без чипа, – устало сказал Айвэн. – Вряд ли она из хаёв, во всяком случае, никто из них никогда не сунется сюда без взвода личной охраны.

– По-твоему, она зэтка? – закусила удила Кэтрин. – Тебе самому не смешно?

– Я и не утверждаю, что она из наших.

– Но тогда кто она??

– Вообще-то меня Аней зовут!

Не выдержав, она мотнула головой и оттолкнула Кэтрин – даже чуть резче, чем следовало в ее положении.

– Сорямба, что не сразу представилась, – едко добавила Аня.

– Что ж, теперь все знают друг друга по именам, – пожал плечами Айвэн. – Аня, познакомься с Китти. Она – мой товарищ.

– Для тебя – Кэтрин…

– Да мне пофиг! – перебила ее Аня. – Что за хрень у вас творится? – злость придала Ане сил, и больше она молчать не собиралась. – Вы хоть понимаете, в каком трэшаке живете?! Говорите как клоуны на суржике… А ваши амеровские погремухи – это же лютая кринжатина! – Аня все больше распалялась. – И в судах – полный беспредел! Толстозадая шмара на серьезных щах заявляет, что она власть по праву рождения… Человека хреначат дубинками за то, что он решил погулять в центре! Чипы у них – как в концлагере! Сектора какие-то… Тридцать седьмой год! Как при Сталине!!

Внезапно и Айвэн, и Кэтрин замерли как вкопанные.

«Ну, вот и всё, – подумала Аня, – по ходу, здесь меня и расстреляют. А так не хочется умирать в какой-то грязной землянке»…

– Что ты сказала? – хрипло проговорил Айвэн. – Повтори!

– Ну, я много чего сказала, – Аня попятилась назад, но почти сразу уперлась спиной в предательски близкую шершавую стену. – Что конкретно ты…

– Фамилия! Повтори ее!

– Сталин, – выдохнула Аня и зажмурилась, ожидая апокалипсиса в миниатюре.

Его, однако, не случилось, поэтому несколько секунд спустя Аня открыла глаза и снова увидела Кэтрин и Айвэна, которые, в свою очередь, наблюдали за ней, пребывая в полном замешательстве.

– Ты назвала Ред Джозефа Сталиным, а так его называют только совсем старые люди, – старательно выговаривая каждое слово, сообщил Айвэн. – Но по возрасту ты не сильно старше Кэтрин. У тебя нет чипа, но ты не хай и точно не зэт… так кто же ты?

– Дошло, наконец, что я не из вашего дурдома? – снова осмелела Аня. – И вопрос не в том, кто я, вопрос – ГДЕ я?? И как мне отсюда выбраться??

– Если ты не из Ветлэнда, то откуда? – спросил Айвэн, почему-то понизив тон.

– От верблюда! – во весь голос сказала Аня. – Я родилась и всю жизнь живу в Российской Федерации – в городе-герое Москва! У нас свободная страна, и мы не боимся разговаривать громко!

Внезапно снова загудела голова, и Аня прижала пальцы к вискам, чтобы хоть немного унять пульсирующую боль.

– Она что, с Луны свалилась? – спросила Кэтрин, почему-то обращаясь к Айвэну.

– На вашем месте я бы подумала, что я сбежала из психушки, – произнесла Аня, продолжая сжимать виски. – Хотя с моей точки зрения, это вы выглядите как психи.

– В Ветлэнде нет психушек, – посерьезнев, заявил Айвэн. – Там, откуда ты пришла, разве не слышали о Программе Призрения?

Удивленная Аня покачала головой и тотчас застонала от усилившейся боли.

Айвэн повернулся к Кэтрин.

– Ей явно не помешает немного джо.

– Какого еще джо? – Аня устало посмотрела на Айвэна, стараясь уловить суть произнесенной тарабарщины.

– Горький напиток с тонизирующим действием, – терпеливо пояснил Айвэн. – Про него ты тоже не знаешь?

– Ясно, ты про кофе, – догадалась Аня. – Пожалуй, я сейчас готова выпить любую бурду, лишь бы взбодриться.

– Мне еще варить для нее джо, – недовольно буркнула Кэтрин, но все-таки подошла к бару и занялась приготовлением, нарочито стуча прокопченной кастрюлькой.

В этот момент за дверью землянки послышались чьи-то шаги.

Кэтрин моментально напряглась, и Аня заметила, как правая рука девушки нырнула куда-то под стойку. Айвэн же отошел в сторону и чуть распахнул полу своего плаща, готовясь в любой момент выхватить оружие.

– Это Бориз, – сказала Кэтрин.

Только теперь Аня заметила, что в бар был встроен небольшой монитор, вероятно, транслировавший изображение с хитро спрятанной где-то при входе камеры.

Дверь открылась, и в помещение семенящей походкой вошел невысокий мужчина в засаленной джинсовой куртке неопределяемой цветовой гаммы. У него были заостренные черты лица и выпирающая нижняя губа, из-за чего он напомнил Ане сбежавшего в Лондон мафиози из девяностых.

– Мы тебя не ждали, – сказала Кэтрин, разливая по чашкам черную жижу из кастрюльки. – Ар ю окэй?

– Ноуп, – сказал Бориз, окидывая всех присутствующих цепким взглядом. – Это еще кто? – кивнул он на Аню.

– Я привел ее с пустыря, – с осторожностью ответил Айвэн.

– Они готовят облаву. Через полчаса здесь будет с десяток полицаев, – помедлив, произнес Бориз. – Айвэна надо спрятать.

– А эту куда девать? – спросила Кэтрин, мигом позабыв про чашки.

Аня поняла, что речь о ней.

– Тебе придется спуститься со мной, – словно в ответ на ее мысли произнес Айвэн.

У Ани в очередной раз все похолодело внутри.

Кэтрин подошла к Айвэну и заглянула ему в глаза.

– Ты уверен?

– Нет, – с обескураживающей простотой ответил Айвэн. – Но вариантов немного.

– Куда я должна спуститься??

Аня поняла, что не узнает свой голос, который теперь больше походил на хрипы в легких курильщика с тридцатилетним стажем.

– Шевелись, – грубо сказала ей Кэтрин. – Вопросы – потом.

Айвэн, тем временем, подошел к зловещему шкафу и, немного поколдовав над дверью, открыл ее. За дверью обнаружился узкий лестничный пролет, ведущий куда-то вниз.

«Хорошо бы, в какую-нибудь Нарнию», – подумала Аня без особой, впрочем, надежды. Делирий, в котором Аня очутилась помимо своей воли, явно существовал по собственным законам, без оглядки на ее хотелки.

– Будь осторожна, здесь ступеньки, – предупредил Айвэн, пропуская Аню вперед.

По мере спуска воздух становился все более затхлым и влажным. Ноздри Ани уловили запах плесени и гнилой картошки.

– Постарайся не говорить громко, – посоветовал Айвэн, – а лучше вообще помолчать.

Еще через несколько тягучих секунд они оказались в подвале – темном, сыром и дурно пахнущем, как Аня и предполагала. Почти сразу задев ногой один из многочисленных деревянных ящиков, разбросанных по полу, Аня чуть было не выругалась, но вовремя прикусила язык, вспомнив предупреждение Айвэна. Сам Айвэн замер, вслушиваясь в подвальную тишину, не пропускавшую, однако, ни звука из того, что могло происходить наверху. У Ани снова затекли и разболелись мышцы ног, спины и шеи; хотелось пить и есть, и одновременно мутило; еще больше хотелось принять горячий душ – и с каждым новым выдохом все больше начинало казаться, что эта пытка не закончится никогда. Поэтому, когда в подвале, светя фонариком, появилась Кэтрин, Аня решила, что эта галлюцинация.

– Отбой, – сказала галлюцинация чуть хрипловатым голосом Кэтрин. – Заходили два полицая. Выжрали всю мою настойку на крапиве, прежде чем удалось их спровадить. И они забрали последний ящик спама. Бориз увязался за ними в качестве носильщика.

– Надеюсь, он их так заболтает, что они больше не вернутся, – подытожил Айвэн. – Спама, конечно, жаль… Но ничего! Есть еще крикет барс, целая пачка.

Крикет барс?? Аня не верила своим ушам. Люди вынуждены питаться сверчковыми батончиками! И даже они, похоже, на вес золота. А за котлеты из тараканов, наверное, целые гладиаторские бои в своем Секторе Z устраивают. Хотя откуда взяться тараканам там, где и жрать-то толком нечего?

Аня на ватных ногах опустилась на ближайший ящик и только теперь, закрыв лицо руками, позволила себе разрыдаться. Все произошедшее за последние часы наконец-то дошло до неё в полной мере. И странный мир, где она оказалась, и правила, которых она не знала, и люди, живущие в землянке и жующие сверчков – со всем этим ей предстояло как-то взаимодействовать, причем, с неизвестным результатом.

– Ей бы в Арты, – саркастически заметила Кэтрин. – Там вроде платят за истерики.

Айвэн укоряюще на нее посмотрел, и Аня сквозь слезы и сумрак заметила, что Кэтрин все же отвела взгляд, устыдившись своих слов.

– Соу, – сказала она чуть сконфуженно. – Я до последнего была уверена, что ты попытаешься выдать нас полицаям. Но ты этого не сделала.

Аня вдруг замерла, даже позабыв о слезах. Почему эти люди так боятся полицаев? И откуда у них оружие? И, самое главное, зачем оно им??

– Кто вы… кто вы вообще такие? – жутковатым шепотом спросила Аня.

– Айвэн, – упреждающе сказала Кэтрин и покачала головой.

– Камон, если уж мы решили оставить ее с нами, то не сможем скрывать правду, – заявил Айвэн.

– А мы решили? – снова начала закипать Кэтрин. – И кто это «мы», маза фака?

– Послушайте, вы оба, – воскликнула Аня, утерев слезы рукавом китайской «Баленсиаги». – Я не знаю, кто вы, и как я попала в этот трэш. Но я не шпионка, не диверсантка и не стукачка! Не верите? Ну, так пристрелите меня – и дело с концом!

Айвэн многозначительно посмотрел на Кэтрин, и они еще несколько мгновений играли в переглядки. Наконец, их невербальный диалог завершился, и первой заговорила Кэтрин.

– Я тебе не доверяю, – она смерила Аню взглядом. – Но Айвэн решил дать тебе шанс. Просто помни, что я слежу за тобой.

«Большой брат следит за тобой», – подумала Аня, стоически промолчав. Когда же заговорил Айвэн, голос его был странно торжественным, будто на церемонии вручения каких-нибудь плюшек от районной администрации:

– Ты спросила, кто мы? Мы называем себя «Резистенс».

– И кому вы сопротивляетесь? – шмыгнув носом, поинтересовалась Аня.

– Всем этим фаткэтс, которые поделили города на сектора, завладели заводами, школами и больницами, и на которых мы, изгнанные за Стену, вынуждены впахивать фор э питтэнс. Нас много, мы повсюду, и мы делаем то, что должны. Но не ради себя, а ради всех нас – и даже ради тех, кто придет после нас. «Резистенс» борется за светлое будущее в лучшем мире – без лживых Меритов и без продажных Вариотов! Мы за равные шансы и за право каждого, независимо от происхождения, на достойно оплаченный труд! Как завещал когда-то мудрый и справедливый Ред Джозеф! И как это было в самой лучшей стране, которая называлась Совет Юнион!

Айвэн закончил свой монолог, и в полумраке подвала глаза его горели как у юного пионера в старом советском фильме про Тимура и его команду. Аня заметила, что и Кэтрин заметно приосанилась, внимая каждому слову боевого товарища.

– Совет Юнион… Охренеть, – Аня обхватила голову руками. – Я попала к трушным левакам!

Затем она насмешливо посмотрела на Айвэна, освещенного лучом фонарика.

– Тебе бы кепочку и на броневичок – речи толкать.

– Что-что?

Кэтрин направила на Аню световой луч, и Аня почувствовала себя персонажем сцены допроса из очередного сериала про «злых кагэбэшников».

– Изи, – Аня, зажмурившись, подняла руки в примирительном жесте. – Я просто хочу сказать, что вы не первые, кто пытается такое провернуть. Плохая новость в том, что ни у кого пока не вышло.

– Мы особенные, – с неожиданной гордостью заявила Кэтрин. – Не какие-нибудь чайнез пушерз и не зацикленные на самих себе корейцы. У нас всё получится.

– Рада за вас, – Аня поднялась с ящика, стараясь не замечать боли, снова охватившей все тело. – А можно мне чашку джо? И чего-нибудь пожевать.

– Джо остыл, – сказала Кэтрин, поднимаясь по ступенькам. – Но, так и быть, я сварю еще. И даже дам тебе один крикет бар.

– Выдай ей пачку нудлс, не жадничай, – усмехнулся Айвэн. – Аня, ты раньше ела нудлс? Уверен, тебе понравится.

Аня понуро топала следом за подпольщиками, больше всего на свете мечтая о чашке кофейной жижи, порции лапши быстрого приготовления и батончике из сушеных сверчков.

ГЛАВА 3. Компромисс в проектировании

1.

Джуди стояла перед огромным золочёным зеркалом в своей ванной комнате – абсолютно, безжалостно голая, и свет десятка ярких ламп не оставлял ни толики надежды.

«Почти как перед Богом», – подумала Джуди. Отражение отреагировало желчной усмешкой.

– Живот не втягивай, – сказала Джуди вслух. – И колено не сгибай – я все равно вижу, где что обвисло.

Нет, в целом, неплохо для женщины, разменявшей седьмой десяток. А уж если вспомнить, что она ни разу ни прибегала к плэстик серджери, так и вовсе отлично. И грудь еще ничего, почти без растяжек, и овал лица не поплыл, как у большинства ровесниц, и волосы хороши, если вовремя седину закрашивать. А если б еще не напилась вчера как скунс, то и отеков бы не было.

– Девочка моя, ты хороша даже с этими отеками, – сказала себе Джуди.

Отражение озорно подмигнуло в ответ.

Даже хейтеры признавали, что мисс Джуди Стэпанофф не выглядит на свой реальный возраст. Злые языки еще добавляли, что ей повезло с генетикой. С этим не поспоришь, бабушка Джуди, Зоя Петровна Степанова, мир ее праху, тоже была безмерно моложава.

Джуди помрачнела. Что толку теперь молодиться, когда все накрылось медным тазом? Она провела ладонью по загорелому бедру, словно проверяя упругость кожи. На ощупь вроде бы гладко, но внутри все уже стало крошиться, рассыпаться, подгнивать. Как у машины с пробегом – снаружи еще симпатично, даже красочка мало где облупилась, а нутро уже насквозь ржавое, негодное. Каждый день теперь был как лотерея: неизвестно, сколько еще можно простоять под софитами, прежде чем все окончательно схлопнется.

Джуди неумолимо погружалась во тьму – и вместе со всем миром, и персонально.

– Девочка моя, ты слишком драматизируешь, – начала было Джуди, но тотчас согнулась в колючем приступе кашля.

Ее голос… он тоже теперь звучал чуть иначе – не так, как раньше. Словно песок попал на связки. Да, именно с этого все и началось – с ощущения песка. Но год назад оно было легким, едва заметным, словно противный комариный писк. А сегодня это уже наждачка, скребущая по стеклу. Ах, если бы она сразу прошла обследование! Но кому и когда охота сразу бежать к врачам? Каждый до последнего оттягивает, надеясь, что все обойдется, рассосется, затянется, в результате теряя драгоценное время.

Время… Время теперь работало против нее. Впрочем, оно всегда работает против.

Накинув халат, Джуди прошествовала на кухню – большую и дорого отделанную, как и положено жителю сектора D.

Макс то ли еще завтракал, то ли уже обедал – как всегда, в одних трусах, натянутых на идеальные ягодицы, сидя за стеклянной столешницей. Он ел руками, жадно, как после недельного поста, капая соусом на стекло и громко чавкая.

«Трахается он тоже как свинья», – невольно подумала Джуди.

Кто бы ей раньше рассказал, что идеальное тело – вовсе не залог идеального секса.

– Доброе утро, хани! – с набитым ртом поприветствовал ее Макс. – Как спала?

– День давно. Ни черта не добрый.

– Невер майнд, – отмахнулся Макс. – Ты сегодня секси.

Врать он умел прекрасно, ведь ему платили и за это, в том числе. Или, быть может, именно за это ему и платили в первую очередь.

– Почему ты всегда так омерзительно жрешь? – буднично поинтересовалась Джуди.

– А что не так? – Макс облизал жирные от соуса пальцы. – Я хочу наслаждаться процессом, и ай донт кер, как это выглядит.

– Животное, – Джуди села напротив Макса, стараясь не смотреть на него.

– Мы все животные, – широко улыбнулся Макс, игнорируя застрявшие в зубах кусочки бифштекса. – Все любим поесть, выпить, заняться сексом. Как там в песне пелось?

Макс задумался, на мгновение наморщив свой безукоризненно гладкий лоб, затем с выражением выдал:

– А зачем еще жить на земле этой странной? Всенародно любимый поэт плохого не посоветует! – закончил он с ухмылкой.

– Твой поэт был алкашом и частым гостем пляжных групповушек в бывшем Симеизе, – Джуди затянулась электронной сигаретой.

– За это народ его и полюбил, – парировал Макс. – Кстати, о народе. Кира Бадлер ждет ответа по поводу интервью.

– Я не хожу на интервью к охамевшим блогерам, возомнившим, что они журналисты.

– Понял, – кивнул Макс. – Так ей и напишу.

Он выдержал небольшую паузу, явно ожидая реплики от Джуди. Однако реплики не последовало, и Макс спросил в лоб:

– Что ты решила насчет серджери?

– В задницу твою серджери, – огрызнулась Джуди. – Ты не понял, что сказал Дэвид? Если я соглашусь, моей карьере конец!

– Подумаешь, проблема! Будешь открывать рот под нейросеть. Все так делают.

– Я – не все, я – Джуди Стэпанофф! – она хлопнула по столу изящной ладонью. – И я не собираюсь уподобляться этим безголосым шлюхам из интернета!

– Тогда ты умрешь.

Макс проглотил остатки бургера, поднялся из-за стола и поочередно засунул пальцы сначала в автоматический споласкиватель, а затем в сенсорную сушилку.

– Устроим тебе роскошные похороны в Хорнби-сентре, все хаи будут стоять на ушах!

– В Хорнби-сентре? А это мысль! – Джуди выдохнула облачко ароматного дыма. – Церемония прощания в здании, названном именем человека, который собственноручно похоронил целую эпоху! И я тоже эпоха, в некотором смысле.

– И я об этом, – кивнул Макс. – Ты же любимица Меритов, тебя все эти хозяева Ветлэнда считают почти за свою. Вот и в «Ковчег» твою кандидатуру включили по щелчку! И если уж тебе разрешили проживать в Секторе D, то разрешат и умереть в цитадели святой демократии. В конце концов, ты – селебрети, имеешь право устроить шоу из собственных похорон!

Джуди замерла, рассматривая лицо Макса – красивое и опостылевшее ей до тошноты.

– Ты даже не сделаешь вид, что тебе меня жаль?

– Мне тебя очень жаль, Джуди, – Макс старательно изобразил сочувствие, подражая котику из знаменитого мультфильма. – Но еще больше мне жаль себя. Ну, сама посуди: все эти хлопоты с похоронами, интервью, соболезнования – это такая нервотрепка! А я уже не так молод, мне скоро тридцать пять! – он осмотрел свое красивое мускулистое тело. – Я и без того истаскался за десять лет жизни с тобой.

– Не переживай, – саркастически сказала Джуди. – Десять лет назад ты был обычной содержанкой, а теперь на тебе мой знак качества. Можешь задирать прайс.

– Джуди, ну, почему ты такая битч? – сокрушенно покачал головой Макс. – Что тебе стоит написать на меня завещание? А я после твоей смерти буду хранить тебе верность. Уж точно ни на ком не женюсь, а, может, вообще с бабами завяжу.