Но Дарина пыталась выкрутиться сама, как получалось. Она ходила к психологу, пока позволяли средства. Однако позже то ли она сама решила, что этого недостаточно, то ли психолог ей подсказал. В любом случае, в какой-то момент она добровольно легла в клинику.
– Ее мама мне рассказала, – пояснил Денис. – Она часто звонила, может, думала, что так я проникнусь состраданием и вернусь… Мне действительно было жалко Дашу. Но каковы шансы, что я бы женился на ней после такого? Татьяна тоже соображает через раз…
– Клиника ей помогла, как я понимаю?
– Вроде бы… Говорили, что да.
– Но как она тогда оказалась в дачном домике осенью?
– Ты меня не слушаешь, что ли? – нахмурился Денис. – С деньгами у нее знатные проблемы возникли еще до лечения! И то, что ей в голову обратно подселили кукушку, проблемы не решило. Я точно не знаю, что произошло с ее квартирой, но… это была уже не ее квартира. А дом принадлежит ей… принадлежал. Покойная бабка отписала, она Дашу обожала. Да и потом, все понимали, что на природе ей первое время будет лучше, она была не готова к возвращению в большой город с его ритмом.
Я вспомнила ту долгую, тонущую в грязи дорогу, выцветшие домики, туман, подбирающийся со всех сторон молчаливым хищником… Что-то я сомневаюсь, что психически нестабильного человека следовало там оставлять! Не осенью так точно.
Пожалуй, Денис был прав – с учетом всех обстоятельств, Дарина действительно могла покончить с собой. Может, не планировала, поддалась моменту, так кому от этого легче! История со сталкером здесь и правда ни при чем: получается, все началось шесть лет назад… Он же не мог преследовать ее шесть лет! Да и потом, подобное преследование никак не объясняет ее галлюцинации. Тут действительно веет серьезным психическим диагнозом…
Денис окинул меня оценивающим взглядом:
– Может, угомонишься уже? Добровольно.
– Звучит как угроза, – хмыкнула я.
– Вовсе нет. Я скорее к тому, что ты все равно угомонишься – потому что ты ничего не сможешь сделать. И никто не сможет!
– Скорее всего, ты прав. Но я все равно должна попытаться.
– Кому должна, Даше? Да ей все до лампочки уже! Слушай, мне очень ее жаль… Она такого не заслуживала.
Впервые за наш разговор он позволил себе быть искренним. Что ж, надо отдать ему должное: держать маску Денис умел. Все время беседы я пребывала в полной уверенности, что он – бездушная скотина, попросту заменившая Дарину на копию помоложе да погрудастей.
Однако он ее любил… Не знаю, как долго, но в какой-то момент – точно. И то, что бегает сейчас по его квартире, не типаж, который он предпочитает в постели, а своеобразная дань этой любви.
Только вот для Дарины это действительно ничего не меняет. Денис это знает, я тоже знаю, и разница лишь в том, что один из нас это способен принять, второй – нет.
– Никто такого не заслуживает, – покачала головой я. – Поэтому мне и кажется, что из уважения к Дарине нужно искать дальше, не верить в ее сумасшествие так быстро…
– О чем я и говорю, Лора: ты намерена продолжать заниматься этой ерундой, пока тебя не вынудят остановиться. Я же предлагаю тебе сделать это добровольно. Сходи на ее могилу, отнеси цветы и просто подожди.
Его слова казались банальной вежливостью, кроме последней фразы, она и заставила меня снова насторожиться.
– Чего подождать?
– Ее мать уже выставила на продажу тот дачный домик, – пояснил Денис.
– Каким образом? Дарина только что умерла, тетя Таня не могла вступить в права наследования!
– А ты думаешь, на эту развалюху очередь из тысяч желающих выстроится? Нет, такие коробки плохо продаются, да еще и не сезон. Хорошо, если за полгода хоть кто-то позвонит! Но, может, и найдется кто-то сразу, у судьбы есть чувство юмора… В любом случае, как только дом будет продан, исчезнут все напоминания о безумии Даши, и все мы будем помнить ее просто как доброго, светлого человечка, допустившего чудовищную ошибку.
Ну да, будем.
Все.
Особенно тот, кто ее убил.
Впрочем, доказывать это Денису не имело смысла, я и сама уже не знаю, во что верить… Да и в таком состоянии, как сейчас, выводы лучше не делать. Надо признать: даже история со сталкером угнетает.
Дарина говорила мне об этом, но мне казалось, что речь идет просто о мелкой пакости! Я знала то, что она позволила мне узнать… А она то ли не хотела грузить этим других, то ли не поняла, насколько все серьезно. Потому что на первый взгляд кажется: ну что такого? Виртуальный мир, просто слова, никакой угрозы!
Но виртуальный мир сегодня – тоже часть привычной реальности, и там тоже хочется ощущать безопасность. Однако появляется… кто-то. Что-то. Безликое создание, способное лишь изрыгать яд – и наполнять им твою жизнь. Тебе это не нужно, ты не читаешь все, но читаешь что-то, хотя бы поначалу. Не стоит недооценивать слова, они ведь формируют мысли, и, если неизвестный сталкер слал Дарине такую дрянь, что впечатлился даже не склонный к эмпатии Денис, остается лишь гадать, как это на самом деле повлияло на нее.
Ей пришлось уйти из интернета – он заставил ее уйти! Получается, сталкер, якобы безобидный, уже оказал серьезное влияние на ее жизнь. И ведь никто не мог помочь! Дарине внушили, что даже жаловаться на такое неловко. Вон, люди болеют, умирают, страдают, а тебе просто пишут гадости! Она, жертва, чувствовала себя виноватой, терпела… Я не уверена, что это действительно свело ее с ума, но в том, что ей было больно, даже не сомневаюсь.
Теперь уже наши с ней последние встречи виделись иначе. Пожалуй, она хотела рассказать, ждала от меня разрешения, выраженного вопросом… Но я ни о чем ее не спрашивала, я только сейчас вспомнила это с пугающей четкостью. Она рассказывала то, что хотела, и мне казалось, что этого будет достаточно. Она ведь всегда много болтала!
Но только на отвлеченные темы… Она привыкла к стыду за свои жалобы, за ничтожность своего страха и боли. Она оставалась запертой в клетке со своим виртуальным чудовищем, даже когда рядом были ее друзья…
Понятно, что такие открытия меня задевали. Мне не хотелось больше находиться рядом с идеальным Денисом в его идеальной квартире. Я торопливо попрощалась с ним и его клонированной невестой, поспешила уйти. Получилось как-то скомканно, но Денис наверняка решил, что это моя вина, а не его.
Мне же хотелось уехать. Не знаю, куда и зачем, просто убраться отсюда, оказаться в другом месте и надеяться, что это что-то исправит хотя бы чуть-чуть.
План представлялся мне нехитрым, какие могут быть сложности? Да их и не было – и вместе с тем они были. Иронично, я получила пробник того, с чем Дарина жила не один год: вроде все под контролем, но что-то не так.
Я почувствовала, что за мной следят. Оно ведь существует, чувство это – осязаемого взгляда… Я впервые прочитала о нем в какой-то книге, решила тогда, что это вымысел. Ну не бывает же так! А потом ощутила в буквальном смысле на своей шкуре. Оно такое противное, как будто тебя касается что-то мокрое, холодное, липкое… Существует теория, что это наследие наших далеких предков, умение выживать в мире, где убить тебя пытается примерно всё. Наши глаза не приспособлены к обзору в триста шестьдесят градусов, поэтому природа умело переплела другие органы чувств, чтобы наше подсознание сигнализировало нам об опасности.
И вот теперь я замерла в абсолютно пустом дворе с ощущением, что кто-то на меня смотрит. Не просто скользнул взглядом, проходя мимо, а рассматривает, оценивает… готовится к чему-то? Да быть не может, кому я нужна?
Логично было предположить, что я придумываю, потому что слишком уж погрузилась в историю Дарины с этим ее сталкером. У психолога нашлось бы более точное объяснение происходящего: я наказываю себя, ощущая ее страх, или что-нибудь в этом роде… Короче, не важно, в чем причина, главное, что на самом деле мне ничего не угрожает, потому что рядом никого нет!
Или есть?..
Я заметила его не сразу. Осень застыла в той своей грани, когда часть ветвей обнажена, как мертвые кости, часть еще покрыта цветами и листвой, порой даже иронично зеленой. И вот среди этих ботанических контрастов я и упустила человека. Он стоял у дальней стены, увитой какими-то лианами – то ли диким виноградом, то ли плющом. Не важно, чем, важно, что его частично прикрывали ветви, волнующиеся под порывами ветра.
Хотя такого вроде как сложно не заметить! Здоровенный – не только рослый, крупный, как медведь, и массивная куртка лишь увеличивает иллюзию того, что он слишком большой для человека. Капюшон надвинут на лицо, борода торчит, толком и не рассмотреть, руки прячет в карманах… Я таких не знаю. Да и любой знакомый подошел бы, а не пялился на меня!
Нет, я точно придумываю, он смотрит не на меня, это просто совпадение, проявление той самой фантазии… Если бы он так и остался на месте, я бы смогла убедить себя в этом, у меня почти получилось!
Но он перехватил мой взгляд – и двинулся с места. Не побежал, конечно, однако все равно даже не попытался сделать вид, будто просто прогуливается тут, сразу перешел на уверенный шаг. Он свернул к узкой лестнице, которую я проглядела, а он о ней знал. Секунда, две, и мужчина скрылся из виду, не дал мне ни шанса разглядеть его… Оставил одну на холодном ветру, растерянную и отчаянно пытающуюся понять…
Могла ли я перетянуть внимание сталкера Дарины на себя?
Глава 3. Татьяна
Мысль о том, что Дарину убили, отказывалась оставлять меня в покое, как бы отчаянно я ее ни гнала. Не только из-за того, что произошло во дворе, тут многое наложилось. Даже при том, что Денис вроде как дал объяснение всем странностям, я никак не могла поверить, что это действительно правда. Что Дарина, искристая, переполненная энергией, вдруг лишилась рассудка… просто так?
Он ведь не назвал ни одной причины, способной сломать ее! Сам Денис наверняка счел бы такой причиной расставание с ним, красивым. Только вот я сильно сомневаюсь, что это действительно могло перечеркнуть всю жизнь Дарины, сомнительное сокровище! Преследование сталкера? Да, неприятно, мерзко, но когда она говорила об этом мне, она скорее злилась, чем боялась…
Впрочем, тогда все только начиналось. Так с какого же момента Дарина рухнула в болото галлюцинаций и нервных срывов? Меня это вроде как не касалось и вместе с тем мне требовалось больше данных.
Денис бы уже радостно прыгал и кричал, что я играю в детектива. А он говорил, а я не слушала, дура упрямая! Ну, и все в таком ключе. Но подвох в том, что я как раз не играю. Я этими темами не интересуюсь, я считаю, что преступлениями должна заниматься полиция. К сожалению, в случае Дарины полицию явно несет не туда… или меня, это тоже вариант. В любом случае, полиция сможет спать спокойно, а я – нет, вот и ключевое отличие между нами.
У меня не было какого-то сложного плана, я решила двигаться поэтапно – и отправилась в квартиру, которая когда-то принадлежала Дарине. Я понятия не имела, кто там живет, как я попаду внутрь, что буду говорить… Но это меня как раз не напрягало. Я сделала карьеру, организовывая крупные рекламные кампании. Это, помимо прочего, научило меня договариваться с самыми разными людьми, от только что прокапавшегося осветителя до впавшей в истерику супермодели.
А тут вряд ли будут такие экстримы, потому что квартира хоть и не новая, не такая роскошная, как у Дениса, но и не откровенно убогая. Она принадлежала бабушке Дарины, как и дача, и дала Дарине возможность рано отселиться от родителей. Если эту квартиру купили, то кто? Скорее всего, какая-нибудь среднестатистическая семья, они вряд ли мне обрадуются, но, думаю, договоримся!
По крайней мере, таким был предварительный план. Я поняла, что его придется знатно корректировать, когда припарковалась во дворе, как раз на той стороне, куда выходили окна квартиры. Окна эти, несмотря на сырую осеннюю прохладу, были широко распахнуты, и музыка из них разлеталась чуть ли не на весь квартал. Основное освещение не горело, но мелькали разноцветные огни, похоже, от кольцевых ламп. Среди этого сияния и клубов пара двигались силуэты – не мало, какое-то сборище малолеток уровня начальных курсов универа или старших классов школы.
Само по себе это не было примечательно – ну, решили новые владельцы сдавать жилье студентам или купили изначально для детишек, не проблема! Куда больше меня насторожило другое: я даже издалека смогла рассмотреть обои, которые клеила еще Дарина, специфические они, рыже-красные с крупными белыми цветами, плюс шкаф проглядывает знакомый, от нее остался. Почему это странно? Просто новые жильцы обычно проводят хотя бы косметический ремонт! Да и мебель Дарины не представляла никакой ценности, этот хлам был привлекателен лишь во времена, когда ее бабушка купила все это новым. Зачем оставлять шкаф с покосившимися дверцами, если на барахолке можно найти такой же, но хотя бы целый?
Вариантов у меня не было, говорю же: не детектив. Пришлось идти и смотреть.
Первое препятствие, представленное домофоном, я преодолела на удивление легко: перехватила дверь после вошедшей в подъезд женщины. Она остановилась у почтовых ящиков, посмотрела наверх, будто надеясь сквозь этажи взглядом прожечь виновников шума, страдальчески поморщилась. Я такое легко замечаю: когда организуешь съемку с участием пятидесяти человек, у каждого из которых свои амбиции и претензии, учишься улавливать детали, чтобы прижечь любой конфликт в зародыше.
Я не преминула воспользоваться реакцией женщины:
– Шумно тут у вас!
– Не то слово! – отмахнулась она. В иное время она вряд ли так легко вступила бы в диалог, но раздражением хочется поделиться. – Гребаные детишки… Я им сказала: не прекратят до одиннадцати, опять полицию вызывать буду! Задолбали. У меня на шестом этаже слышно! С третьего!
– Хорошо, что мне на десятый, шансы на спокойный сон повыше!
– Не будьте так уверены!
Ну вот, что я говорила? Удачно подвернувшаяся тема, правильный выбор тона – и мы уже почти подруги. В лифте я добросовестно нажала кнопку с цифрой 10, и разговор продолжился.
– Если они мешают вам на шестом этаже… что же творится на четвертом и втором?
– Да ничего, вот что самое забавное! – заявила женщина таким тоном, что никто не усомнился бы в том, находит она ситуацию на самом деле забавной или нет. – На втором – глухие деды. На четвертом – многодетная семья… Этим вроде как должно мешать, но нет! Я сто раз подходила, просила написать коллективное заявление, а они отказываются: ничего не слышали, ничего не знаем! Связываться не хотят… Ладно, мой этаж!
Она выскочила до того, как я успела ответить, и мне не пришлось искать способ логично завершить разговор. Я же поднялась на лифте до десятого этажа, а потом спустилась по лестнице на третий. Могла бы и на лифте снова прокатиться, но не хотела, взяла паузу, чтобы пройтись и подумать.
Это ведь важно, на самом деле! Такие соседи… Денис считал, что любые преследования в квартире Дарине просто мерещились. Как же иначе, если она на третьем этаже? Но если кто-то выяснил, что соседи у нее не из внимательных… Что, если неизвестный решил воспользоваться этим? Нашел какой-нибудь способ добраться до нее? Я без понятия, какой, но в любом случае, это уже не так невероятно, как казалось изначально!
Решение спускаться по лестнице оказалось даже более удачным, чем я предполагала: между четвертым и третьим этажами обосновалась юная и весьма нетрезвая парочка, уже сцепившаяся в поцелуе, который в их воображении наверняка представлялся эротичным и страстным, а в реальности выглядел как первое знакомство клеща и носителя. И меня это обрадовало… Не то, что сегодня род человеческий, возможно, прирастет на единицу – хотя тоже дело хорошее. Я просто прекрасно понимала, откуда эта парочка выкатилась. Вряд ли они предусмотрительно заперли дверь и захватили ключи! Такие обычно поддаются простейшим инстинктам: захотелось романтики – все остальное отступает на второй план.
Я прошла мимо них, не издав ни звука, и они меня, кажется, не заметили. Перед нужной дверью я не остановилась, сразу ее открыла. Ручка легко поддалась, замок и правда не был заперт. Удивления я не почувствовала, а радость оставила при себе. От меня сейчас требовалось одно: вести себя так, будто я имею полное право находиться в этой квартире.
Это было несложно: при ярком свете на студентку я, может, и не тяну, а вот в полумраке – легко! Многие девушки, бродившие тут, были накрашены так нелепо, что я чуть ли не самой юной среди них смотрелась. Я тут же подхватила с подзеркальника оставленный кем-то стаканчик с невнятной бурдой и широко улыбнулась. Пить эту мешанину я не собиралась, просто когда у тебя в руках стаканчик, ни у кого не возникнет сомнений в том, что ты желанный гость.
При иных обстоятельствах я бы на такой тусовке не задержалась, самый бездарный вариант: музыка подобрана абы как, лишь бы погромче, душно, воняет потом и грязными носками, на стенах уже парочка мокрых пятен образовалась… Нет, это место порождало лишь одно желание: вызвать санстанцию и запечатать гадюшник на веки вечные.
Но я ведь изначально пришла не веселиться! Мои подозрения подтвердились: отсюда вышвырнули только Дарину и ее личные вещи, в целом же интерьер остался тем же, вплоть до выбранных ею крючков для одежды, смешных таких, в виде птичек. Возможно, в этом не было ничего особенного, однако мне все равно стало не по себе.
Задерживаться я не собиралась, просто хотела сделать то, зачем пришла. Из коридора я перекочевала в спальню Дарины… Точнее, теперь кого-то другого, но тоже спальню. Я была здесь далеко не единственной гостьей, так что мое появление даже не заметили. Я отличалась лишь тем, что была трезва – и меня интересовало окно.
Даже при густой, как сахарная вата, духоте, через которую нужно было продираться, возле окон никто не задерживался – отпугивал усилившийся дождик, который грозил кое-кому помаду и тушь по кукольным мордашкам размазать. Так что добраться до цели оказалось даже проще, чем я думала.
Я не знала, что ищу. Моей цели пришлось уместиться в краткое определение «что-нибудь». Задача не из простых, когда имеешь дело со старым домом, с ржавым подоконником, заляпанным всякой дрянью. Я почти сразу осознала, насколько нелепо смотрюсь – зависшая над дождливой пустотой, с задумчивым видом уткнувшаяся носом в эту грязюку. Еще и не самое безопасное развлечение… Но не отступать же! Даже если никакого результата нет, сделаю все, что смогу, чтобы оправдаться хотя бы перед своей совестью.
По крайней мере, изначально результата не намечалось, а потом кое-что все-таки зацепило мое внимание. Правда, не на подоконнике, на самом окне: примерно на середине по высоте была сбита штукатурка. Причем как-то непонятно, треугольниками… Я даже фонариком смартфона подсветила, чтобы получше рассмотреть. В какой-то момент я допустила, что это уже следствие здешних буйных вечеринок, но нет, не похоже. Штукатурка успела потемнеть, скол не свежий. Думаю, прошел хотя бы год… Или больше? Не очень разбираюсь в таком, но рискну предположить, что произошло это до того, как из квартиры уехала Дарина. Конечно, это не доказывает, что ее действительно кто-то преследовал… Ну а что тогда доказывает? Что у здешних голубей есть мачете?
Поразмыслить об этом я не успела: я все-таки привлекла к себе внимание. Да и не мудрено, мои изыскания с фонариком смотрелись странновато даже на фоне местных забав.
– Эй! – прозвучало у меня за спиной. – Ты еще кто?
Такие вопросы способны задать и гости, но редко. Гости обычно по умолчанию допускают, что могут кого-то не знать. А вот хозяин имеет хотя бы отдаленное представление о том, кого пригласил – или хозяйка, как в этом случае.
Я тут же сделала шаг от окна, чтобы не провоцировать здешнюю фауну на изгнание меня самым быстрым и наименее законным способом, потом только обернулась. Я приготовилась оправдываться – с улыбкой, с шутками, чтобы избежать скандала. Но когда я увидела, кто стоит передо мной, мне вмиг стало не до того.
– Эмилия? – недоверчиво уточнила я.
– Ну… Да… А ты кто? Погоди, я тебя знаю…
Знает, конечно, пересекались не раз. Она бы вспомнила об этом, если бы была трезва. Однако она встретила меня не то что в легком подпитии – глаза уже стеклянные, непонятно, как вообще на ногах держится.
Эмилия – младшая сестра Дарины. По крайней мере, наполовину сестра. Она старшая из трех детей, которыми тетя Таня обзавелась в новейшем браке. Не в том, который с мнимым педофилом, а в следующем. Девочки Эмилия и Стефания, мальчик… не помню, как точно, вылетело из головы, но тоже далеко не Иван. Я б сказала, что тетю Таню на младшеньких переклинило, но нет, Дарина ведь тоже не стала какой-нибудь там Дарьей!
Все это сейчас не так важно, меня другое волнует… Что тут вообще происходит? Из рассказа Дениса у меня сложилось впечатление, что квартиру Даши пришлось продать, чтобы ей было на что жить. Однако вряд ли она заключила сделку с собственной сестрой! Да и нет у многодетной семьи таких денег, чтобы еще одну квартиру взять и купить.
Что это тогда за расклад? Дарину изгнали подальше от цивилизации, чтобы вселить сюда подросшую Эмилию? Дарина бы на такое не согласилась! По крайней мере, в здравом уме…
– Ты чего приперлась? – напомнила о себе Эмилия, прерывая поток моих размышлений.
– Посмотреть пришла, что стало с квартирой, которую ты внаглую отжала у больной сестры, – спокойно заявила я. Иногда нападение – это действительно лучшая защита.
– Чего?..
– Что слышала. Я прекрасно вижу, что вы сотворили. Зная твою мать, уверена, что по закону до вас не докопаться. Но тебе самой как, нормально спится по ночам? Не мучает осознание того, что ты пусть и косвенно, а все-таки причастна к смерти сестры?
Полагаю, на трезвую голову Эмилия устроила бы со мной знатную грызню. Она из тех зумеров, которые уверены, что им весь мир должен – всё и немножко больше за пятиминутное ожидание. Но сейчас ее во всех смыслах штормило, и мои слова пробирались через кокон ее бессвязных мыслей. Судя по тому, как она покраснела, до нее дошло, что я сказала нечто не слишком приятное. Однако разобраться, что именно и как на это реагировать, она не сумела.
Я задерживаться не стала, я видела, что подружки Эмилии, которые были чуть менее пьяны, уже потянулись за смартфонами. Может, кто-то уже съемку начал! А мне это точно не нужно, поэтому я предпочла уйти.
Мысли становились все мрачнее. Я знаю, что нельзя так думать, но… Что, если это родня намеренно свела Дарину с ума? Да, квартира у нее не элитная, старая двушка, давно уже нуждавшаяся в ремонте. Так ведь тете Тане нужно куда-то трех подрастающих отпрысков расселить, разборчивость в таких случаях непозволительна! Часть меня шептала, что в обычной жизни так не бывает, меня несет куда-то в сферу фильмов и кино, совсем как говорил Денис. А другая часть спрашивала: возможно ли это? Чисто теоретически, могло ли такое случиться?
Увы, чисто теоретически – могло.
У Дарины и ее матери всегда были странные отношения. В детстве я этого не замечала, потому что, будучи безмозглым и поверхностным, как большинство маленьких детей, созданием, я завидовала подруге. Просто ее мама была такой молодой, красивой, яркой… Не то что моя! Моя собственная мать на фоне тети Тани казалась мне старушкой, о чем я в приступе детской безжалостности однажды ляпнула вслух.
Но в начальной школе я просто не могла построить причинно-следственные связи. Позже я выяснила, что тетя Таня не казалась мне очень юной, она такой и была – младше моей мамы почти на двадцать лет. Ну, просто тетя Таня со своими первыми родами едва уложилась в границу дозволенного, а моя мама долго болела, лечилась и не сдавалась… Естественно, обзаведясь нормальными мозгами, я перед мамой извинилась, но в то время разница в возрасте, которая значительно превосходила мою собственную жизнь, была для меня грандиозной.
Любуясь красотой тети Тани, я как-то не обращала внимания на то, что она очень редко забирает Дарину из школы, куда чаще это делает бабушка. И на собрания тоже бабушка ходит. И наш класс во всяких поездках сопровождает, если приходится. Если же тетя Таня появлялась в школе, она в основном дышала духами и туманами, на этом ее функционал заканчивался. Она не украшала класс к праздникам, не готовила праздничные обеды, она не обнимала Дарину так, как меня обнимала моя мама… В какой-то момент это заметила даже я и не преминула спросить подругу напрямую.
Дарина заверила меня, что все в порядке. Но она говорила то же самое, когда ее мама, заплаканная, раскрасневшаяся, впервые в жизни (моей, не своей) страшная, проклинала Дарину за то, что та лишила ее второго мужа своими россказнями про изнасилование. Кажется, она даже ударила дочь при всех… Короче, разбирательство было долгое, скандальное и крайне неприятное для всех сторон.
При этом Дарина никогда не жаловалась на мать, даже в старшем возрасте. Они просто существовали параллельно друг другу. Я в это не лезла: Дарина ведь справляется! Тогда мне какое дело? Хотя то, как тетя Таня трясется над тремя младшими детьми – они пошли в ту же школу, – меня неприятно удивляло.
