С того примирения и на последующие года три их отношения проходили при повышенной турбулентности. Расставания и примирения стали привычным делом, а потому уже не требовали ночного загула по барам, у меня на такой ритм никакой печени не хватит! Сначала я пыталась поддержать Дарину по старой схеме – то есть, рассказать, что Денис урод и он ей не нужен. Но после их примирений это стало смотреться нелепо. Да и потом… Я не понимала до конца, как она сама относится к этому балагану. Иногда она полыхала обидой, и все же большую часть времени рассказывала о том, как Денис ее ревнует да как не может отпустить, с многозначительным видом. Мол, смотрите, девчонки, как бывает! Детская страсть Дарины к постороннему вниманию преобразовалась в стремление превратить свою жизнь в какой-то сериал.
И все же они расстались. Насколько я поняла, главной причиной стало не то, что они постоянно лаялись так, что рядом с ними своры дворняг почтительно притихали, а то, что Денис так и не позвал ее замуж. Дарине исполнилось двадцать три года, она осознала, что приближается к тому роковому рубежу, за которым начнет стремительно стареть – для нее так всегда было обозначено двадцатипятилетие. Она решила наполнить свою жизнь крутыми переменами, и на старте этого процесса принц отправился в утиль.
Но все же пять лет, которые они прошли по жизни вместе, нельзя было просто взять и отменить. Денис сохранил контакты с ее семьей, насколько мне известно, он помогал с организацией похорон. У них с Дариной остались общие друзья, которые общались с обоими сторонами. Так что из него мог получиться вполне достойный источник информации! Чуть худший, чем из матери Дарины, но к ней я приближаться попросту боялась. Я не представляла, какую боль сейчас испытывает тетя Таня, я не хотела ей навредить. Ну а Денис… Ему тоже больно, но я ни на миг не усомнилась, что он выдержит, справится.
Он давно уже обзавелся собственной квартирой, причем в очень приличном доме – из тех, въезд во двор которых прикрывают шлагбаумом и даже помещают в будку живого охранника. Последний шаг перед истинной элитарностью. Мне все это не помешало: Денис был внимателен к деталям, совсем как в детстве, он не забыл сообщить номер моей машины, и пустили меня без вопросов.
Двор оказался маленьким, но все равно уютным, не создающим ощущения загроможденной тесноты. Может, потому, что здесь не было детской площадки? Давно такого не видела, хотя то, что существуют дома бизнес-класса для тех, кому мешает малышня, для меня не новость. Или, может, здесь и второй двор есть… Не важно. Меня больше интересовал этот, где можно было оставить автомобиль возле островка цветов, полыхающих яркими красками даже осенью. Такой контраст с унылой пастелью садового товарищества… Хотя лучше пока не вспоминать поселок, на спокойствие это не настраивает.
Дом был действительно красивый, не какая-нибудь коробка с рюшечками, призванная убедить жителей, что они отныне маркизы и бароны. Нет, тут все было сделано с умом, подражание какому-то европейскому стилю – думаю, английскому, но не берусь сказать наверняка. Строгие линии, удачное сочетание темных и светлых тонов, матовый металл и дорогой минимализм. Ковры на входе безупречно чистые, несмотря на мерзкую погоду за окном, в вазах – живые цветы.
Девушка-консьерж на входе поздоровалась со мной с милой улыбкой, но ни о чем не спросила. Да и мне было не обязательно с ней беседовать, предусмотрительный Денис подробно объяснил, как добраться до его холостяцкого логова.
Или не такого уж холостяцкого… Кабина лифта, чистая, как операционная, подняла меня на высоту семи этажей, к приятно прохладному холлу, наполненному едва уловимым ароматом свежескошенной травы. Дверей на площадке было всего три, да оно и понятно, в таких домах соседи не теснятся. Я нажала на звонок у двери с нужным мне номером, услышала, как щелкнул замок, и приготовилась увидеть Дениса – но увидела вдруг Дарину.
На секунду я даже поверила, что это она, я к такому была совсем не готова. Сердце испуганно сжалось, и я не то что вскрикнула, скорее, громко выдохнула, как будто с писком… В общем, издала звук, который и сама не берусь точно описать. А потом почувствовала нарастающее смущение, потому что сообразила: никакая это не Дарина. Мертвые не возвращаются, как бы нам ни хотелось, дверь открыла совершенно другая девушка.
Но как похожа! Не на ту Дарину, какой она стала перед смертью, несчастное тощенькое создание… Нет, передо мной стояла Дарина времен своего расцвета: расправившая плечи, с тонкой талией и впечатляющей грудью, с безупречной кожей и искристой улыбкой. Но не она, все равно не она, другие черты, да и глаза какие-то странные… Я хотела присмотреться внимательней, чтобы понять, что меня в них смущает, однако девушка уже посторонилась, пропуская меня в квартиру.
– Вы ведь к Денису, да? – спросила она. Ее голос звучал негромко, пожалуй, даже чуть тише, чем следовало бы. – Он уже ждет, я накрыла в гостиной. Вот, здесь можно переобуться.
– С-спасибо, – отозвалась я, кое-как взяв себя в руки. В голове крутились десятки вопросов, но с ними следовало повременить.
Квартира Дениса была не просто шикарной – она была идеальной. Но вообще, что есть идеал? Для каждого свой, для кого-то это будет коридор, забитый детскими колясками и велосипедами, для кого-то – коллекцией дизайнерской одежды, расползающейся во все комнаты. Квартира Дениса была идеалом интерьерного дизайна. Все как в журналах – тех, что описывают всякие престижные конкурсы, иллюстрируя это работами победителей. Все выверено, все на своем месте. У белого цвета стен наверняка какое-нибудь вычурное название вроде «Полуденная молочная пенка». Шкаф скрыт где-то среди зеркал, да так умело, что и агенты международной разведки не найдут. Подставка для обуви из цельной древесины, не какой-нибудь там имитации! Рядом – ротанговая корзина, из которой мне полагалось взять одноразовые тапочки в пластиковой упаковке. Конечно, как же еще ходить по коврам, которые смотрелись так, будто Денис их умудрился запихнуть в карман на выходе из музея?
Гостиная, в которой меня ждал хозяин квартиры, не уступала холлу. Целую стену там занимало окно с чуть тонированным стеклом, в центре, под похожей на инопланетный цветок люстрой, – причудливой формы диван, перед ним – золотой журнальный столик. Традиционного для таких помещений телевизора как будто и нет… А, тут он, просто идеально встроен в круглую нишу в стене и замаскирован черными глянцевыми вставками. Сильно сомневаюсь, что Денис что-то смотрит, скорее, ему хотелось каждому гостю показать, какую технику он способен себе позволить.
Занятно… Если бы в школьные годы меня попросили представить квартиру, которая идеально подойдет Денису, я бы описала нечто подобное. Ему, но не Дарине… На ее территории, сколько я ее помню, как-то сам собой воцарялся бардак кочующего цирка, и она этому каждый раз сильно удивлялась, титаническим усилием наводила порядок – чтобы на следующий день хлам накапливался по новой.
Денис, разумеется, встречал меня в стильном домашнем костюме – темно-коричневый лен, идеальный крой. Брюки, майка и пиджак. Ну, без галстука и рубашки – и на том спасибо. Кстати, клон Дарины, приветствовавший меня в холле, тоже не в трениках был, а в шелковом платье. Думаю, за треники тут из окна выбрасывают.
Я невольно порадовалась тому, что не махнула рукой на макияж – как сделала бы при встрече с большинством одноклассников. Будто чувствовала, что меня тут будут сканировать, и выбрала ярко-красную помаду, которая легко превращает простые джинсы и рубашку в богемный образ. Судя по тому, как Денис поднялся мне навстречу, фейс-контроль я прошла.
Девушка, встретившая меня на входе, скоро тоже появилась в гостиной – с серебряным подносом. Чайник, две чашки… Значит, составить нам компанию она не планировала, просто обслуживала.
– Ты нас не представишь? – удивилась я.
– Ах да, совсем забыл! – притворно смутился Денис, который никогда ничего не забывал. – Это Рина, моя невеста.
– Рина? А полное имя как?
На этот раз сама девушка опередила хозяина квартиры с ответом:
– Марина!
Надо же, он нашел и похожую внешность, и похожее имя… Да, я так подумала, но мне простительно: после долгих ночей, проведенных лишь с урывками сна, можно и затупить. Я все-таки сообразила, что не так уж эти двое и похожи. Предельное сходство достигнуто скорее макияжем, оттенком и завивкой волос, фигурой… Интересно, пластика тут поучаствовала? Или так, поролончиком обошлись? И с глазами все ясно: она носит цветные контактные линзы.
Марина мне улыбалась, но взгляд у нее при этом оставался колючим. Она прекрасно понимала, что разница между ней и прислугой сейчас минимальна… Да не было никакой разницы, пока Денис ее невестой не назвал.
Но невеста – это еще не жена, Марина это, похоже, прекрасно понимает, потому и будет смиренно расставлять чашки и наливать чай. Надеюсь, она хотя бы поквитается с ним потом… Хотя лучше бы ей сейчас сбежать, конечно, нервы целее будут.
Я решила намекнуть ей на это. Напрямую не получилось бы, она бы меня и слушать не стала – заподозрила бы, что я покушаюсь на ее сокровище. Поэтому я перегрузила всю грязную работу на Дениса: я просто бросила ироничный взгляд на длиннющие накладные ногти красавицы, и он мою немую критику мгновенно считал.
– Рина, ты же собиралась сходить вчера к мастеру, разве нет? – поинтересовался он. Улыбка была настолько натянутой, что не было сомнений: этот человек и сову на глобус натянуть сумеет, раз сейчас справился.
– Катенька заболела, и мы перенесли… – защебетала Рина.
Но тут же была прервана:
– Чтоб до конца недели убрала эти лопаты! Ладно, иди, нам поговорить надо.
Рина напоследок испепелила меня взглядом и сжала опустевший поднос с такой силой, что я в какой-то миг ожидала: ногти не выдержат давления и отвалятся сами собой… Нет, удержались, и дивное создание покинуло гостиную. А чай я пить не буду – просто на всякий случай.
– Когда свадьба? – осведомилась я.
– Когда она подпишет брачный договор. Ты же не думаешь, что я такой дурак – просто взять и жениться на ней?
– Нет. Я тебя кем угодно считаю, но не дураком, – объявила я и тут же сменила тему, пока Денис не надумал обидеться: – Мы ведь собирались обсудить Дарину.
– Я не отказываюсь, я просто не понимаю, что там обсуждать.
– Например, то, что это никак не может быть самоубийство!
Я рассказала Денису о своих догадках. Понятно, что он не лучший кандидат для такого, и я бы не предпочла его, если бы у меня был выбор. Но выбора как раз не осталось, и я нуждалась в его помощи: я понятия не имею, как взаимодействовать с полицией, а Денис традиционно просочится в любую щель… если захочет. Теперь мне нужно было сделать так, чтобы он захотел.
На моей стороне играло то, что аргументов у меня поднакопилось немало. Главным из них, разумеется, оставалась лестница, без которой Дарина никак не добралась бы до этого проклятого люка. Даже если предположить, что она залезла на цистерну, а потом намеренно избавилась от лестницы, чтобы придать самой себе решимости, она бы все равно не сумела швырнуть эту лестницу так, чтобы та идеально приставилась к стволу груши. Нет, это точно сделал кто-то другой!
Еще есть вопросы по оранжевой краске. Надпись на цистерне, насколько я поняла, восприняли как предсмертную записку, другой-то не было. Но кто сказал, что эту надпись сделала Дарина? На ней не было пятен краски, а там явно небрежно работали!
Да и потом, почему она была голой? Куда подевалась ее одежда? Еще и синяков у нее на теле хватало… Какое это вообще может быть самоубийство, кто придумал такой вариант?
Денис должен был поверить мне хотя бы потому, что знал Дарину – он с ней пять лет прожил! Он понимал, что она – воплощение жизни, для нее суицид даже более противоестественен, чем для других людей! И начинала я рассказ бодро, уверенная, что собеседник быстро разделит мои переживания, станет на мою сторону…
Не дождалась. Нет, Денис выслушал меня до конца, не перебивал… но и ничем по-настоящему не интересовался. Он сохранял лишь минимальную вежливость, при этом позволяя мне понять, что ему не интересно и даже скучно. Так что концовка получилась скомканной, он как будто заставил меня стесняться собственных слов!
Однако отступать я не собиралась и его снисходительный взгляд тоже без труда выдержала.
– Так что ты думаешь?
– Что ты из этих.
– Из каких?
– Из тех, кто насмотрелся сериалов и думает, что вокруг одни дураки, и лишь одни они прирожденные детективы, – рассмеялся Денис.
– Я не особо по сериалам.
– Тогда по книгам… Не важно! Ты почему-то решила, что заметила больше, чем полиция. Но там же была чертова туча экспертов! Они все проверили, прежде чем заключить, что это самоубийство.
– Да? Ты в этом уверен? Или они тоже решили, что все очевидно, и проверкой не озадачивались?
– Я не гадаю, я говорю то, что мне известно наверняка. Я сам уточнял, как все прошло, видел некоторые отчеты.
Ну, хоть какая-то из моих догадок оказалась верной… Денис остался верен себе: ему требовалось знать, что все сделали как надо. Причем, судя по тому, как он вещает сейчас, не из-за горя или любви к Дарине, он просто так привык. Да и чего ему переживать? У него тут Дарина-2 по квартире бегает!
Разговаривать с ним спокойно становилось все сложнее, но и я не вчера родилась. Я просто воспринимала это не как встречу двух одноклассников, а как деловые переговоры. Ты не орешь на деловых переговорах, даже если по ту сторону стола сидит осел.
– Что же ты видел?
– Полиция заметила то же, что и ты, – снисходительно пояснил Денис. – Их тоже насторожила эта лестница. Но они с самого начала допустили, что наверх можно забраться безо всяких вспомогательных средств – цистерна не так уж высока, плюс, сверху есть скобы, или как там это называется… Короче, что-то вроде ручки, за которую можно зацепиться и подтянуться.
– Зацепиться? Подтянуться? Ты себя вообще слышишь со стороны? Ты видел, в каком состоянии была Дарина перед смертью!
– Нет – и ты не видела. Мы оба видели, в каком состоянии она была после смерти. До этого… Ты и сама знаешь, что она всегда была ловкой, как обезьяна.
– Когда была? Сколько вы уже не виделись?
– Мы расстались шесть лет назад, – сухо напомнил Денис. – И это к делу не относится, понятно, что о таком расспрашивали не меня. Ее сосед по этому дачному гнездовищу дал показания, он подтвердил, что не раз видел, как Дарина забиралась на цистерну без лестницы, чтобы набрать воды. Ну а ты знаешь, что она йогой занималась и танцами, она тренированная была!
– Сосед видел, как она делала это летом, в сухую погоду. Но там же скользко было!
– Когда ты ее нашла. Это был не день ее смерти.
Тут он меня подловил: я до сих пор не знаю, когда именно она умерла, и уж точно не представляю, шел ли в тот день дождь в этой ее деревне Гадюкино. Пришлось перейти к следующему аргументу:
– Ну а оранжевая краска?
– А что с ней?
– То, что ее не было на руках у Дарины в день смерти!
– Она могла написать это не в день смерти, – парировал Денис. – Написала, ушла, подумала еще… Народу там осенью мало, цистерна не просматривается с улицы, никто бы и не заметил. А потом… случилось то, что случилось. Или, может, она написала это в день смерти, но потом вода смыла краску с ее рук.
– Краску так просто не смоешь! Чтоб еще и без следа…
– Ты уверена, что без следа? Разве ты присматривалась?
– Ну… Нет. Хорошо, а то, что она там голой была?
– Может, она и не хотела совершать самоубийство, – вдруг заявил Денис, но прежде, чем я поверила, что он перешел на мою сторону, он добавил: – Может, она верила, что просто пойдет поплавать. Или спрячется в воде от дождя. Она же была сумасшедшей, ты разве не знала?
– Я слышала, что она ходила к психологу…
– Я не эксперт, но даже я вижу, что ты врешь. Про клинику ты тоже знаешь.
Что ж, подловил…
– Мне сказали, что она была в пограничном состоянии.
– Вежливая формулировка, призванная дать ей шанс на нормальную жизнь. Понятно, что Даша была тебе дорога… Как и мне. Но для того, чтобы принять правду, придется взглянуть на нее иначе. Мы оба знаем ее с детства – и уже тогда были определенные предпосылки. То, как она врала по поводу и без. То, как оболгала того мужика…
– Это так и не доказали!
– Как раз доказали. Сплетни не утихли, но с точки зрения закона, правда была на его стороне. Да и я тебе скажу… Я был у нее первым. Он ее точно не насиловал.
Денис все-таки не сдержался, позволил гордости прорваться в голос, но под моим мрачным взглядом хотя бы ухмыляться прекратил.
– Даша любила оказываться в центре скандала, – продолжил он. – Просто когда она была кукольным пухляшом, это воспринималось как детская прихоть. А жаль – если бы тогда лечить начали, может, и спасли бы! Но с возрастом ее легкое вранье обросло какой-то истеричностью, она и сама начала путаться в том, где правда, где вымысел. Мы поэтому и расстались.
– Только поэтому? Тогда логично предположить, что это ты ее оставил… Но разве было так?
– Мы оба к этому пришли. Иначе и быть не могло – она сначала просто врала мне, потом начала изменять… Думаю, ты и сама знаешь о том, как она замутила с каким-то поваром, или мясником, или кто он там.
Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, что он имеет в виду, потом сообразила. Но мое отношение к Денису от этого лучше не стало.
– Ты это называешь изменой? Насколько я помню, вы тогда в очередной раз поцапались, она не была в отношениях с тобой, вот и нашла другого мужчину! Это ни в каком контексте не измена.
История там была короткая, поэтому я и подзабыла. Но грустная. После нескольких лет штормовых отношений с Денисом Дарине и правда подвернулся спокойный, тихий и ко всем ее чудачествам относившийся со смешком мужчина. Может, она и осталась бы с ним, да не смогла: он насмерть разбился на мотоцикле. А когда Дарина его оплакала, перед ней снова возник Дионисий, аки айсберг перед «Титаником» – и понеслась!
– Я это воспринимаю как измену! – отрезал он. – Да и другие были…
– Доказать можешь? Имена там, фото, я не знаю…
– Я не обязан ничего тебе доказывать! Но факт остается фактом: часто Дарина говорила, что пойдет в одно место, а оказывалась в другом, не могла толком объяснить, где шаталась… Да и потом, вот ты можешь поклясться, что она никогда не стала бы мне изменять просто назло, чтобы привлечь внимание?
Хотелось бы, чтобы с ним поспорить – не нравится он мне! И все же я знаю, что убедительно соврать не смогу, потому что правда слишком далека от моей стороны. Да, это было вполне в духе Дарины: после очередной ссоры направиться в клуб, подцепить там парня посимпатичней, провести с ним ночь… Она даже не считала бы это изменой, просто поводом бросать на Дениса многозначительные взгляды!
Но наверняка мне это неизвестно, потому что она бы мне о таком не сказала. Дарина всегда чутко улавливала мое настроение, она знала, что я подобные забавы не поддержу. Как по мне, встречаешься с кем-то – храни ему верность, не можешь – расходитесь. Но она была другого мнения, а для человека вроде Дениса, который правит собственной жизнью с королевским размахом, такое оскорбление стало бы непростительным.
Я наконец нашла, что сказать:
– Мне ни об одной ее измене неизвестно, а тот ее короткий роман я изменой не считаю, как ты уже понял. А что со сталкером? Дарина сказала, что ее кто-то преследовал…
– Когда она тебе такое сказала?
– Ну… лет пять назад, – неохотно признала я.
– Такие подробности опускать не надо. Я тоже помню, что сталкер был частью ее фантазий, но довольно давно, еще в переходный период… До клиники.
– Считаешь, что никакого сталкера не было?
– Почему же? Был. А еще я считаю, что она нарвалась сама.
По версии Дениса, после окончательного расставания с ним Дарина пустилась во все тяжкие. Я так и не поняла, от тоски или потому, что вот такая курва, он при мне не стал уточнять, справедливо заподозрив, что получит в глаз. Он в любом случае верил, что Дарина меняла любовников чаще, чем перчатки, потому что перчатки вообще не носила, и трезвела хорошо если раз в неделю.
И снова мне хотелось сказать, что он не прав во всем, и снова я не могла. Но не прав во многом, это уж точно! Да, был у нее определенный загул после их разрыва, она рассказывала. Однако целью его стал вовсе не рекорд по разврату, на который намекал Денис.
Дарина, подгоняемая страхом возраста и одиночества, старательно искала мужа. Ее жизнь превратилась в марафон свиданий – но именно свиданий, она далеко не со всеми своими новыми знакомыми спала! Она же тогда работала, путешествовала… жила обычной жизнью! У нее только с матримониальными отношениями не ладилось: кто-то не устраивал ее, а порой избранный на роль супруга убегал сам.
Так разве ж она одна такая? Да у меня половина подруг этим развлекается! Не у всех подгорает из-за возраста, кому-то просто хочется поскорее замуж, потому что ничто другое в жизни не привлекает, а ждать уже надоело. Это просто, если задаться целью, мобильных приложений знакомств – как грязи.
Где-то в этом брачном забеге Дарина и подцепила своего сталкера.
– Разве она знала, кто он такой? – насторожилась я.
– Нет, в этом и смысл сталкерства – чтобы она не знала! Но, слушай, он же ей не убийством угрожал. Он ей присылал подробные описания того, как и сколько раз он ее поимеет. И ты можешь подумать, что ей бы такое понравилось…
– Не могу.
– Если тебе хочется изображать праведность – пожалуйста! – отмахнулся Денис. – Но если бы там была просто какая эротика с дикпиками, она б, может, спокойно почитала. Только он присылал такую жесть, что с его фантазией лучше хорроры писать. Или порнуху для извращенцев.
– Откуда ты знаешь?
– Она мне показывала кое-что из его высеров.
– Тебе? Вы же тогда расстались!
– Ну и что? Мы общались, и она сама пришла ко мне. Скорее всего, думала, что помогу… Или вернуться хотела, но гордость не позволяла сказать напрямую. К сожалению, помочь я не смог, а возвращаться было поздновато.
– У тебя уже была другая Рина, которая на «Ма» начинается?
Денис наконец смутился, хоть и самую малость:
– Тогда еще не совсем она…
– А как, кусочками?
– Не придирайся! Я просто поставил точку в наших отношениях с Дариной и двинулся дальше.
Я бросила красноречивый взгляд на дверь, за которой скрылась его новая пассия.
– Ага, разнообразил типажи!
– Опять же, не твое дело! Я продолжил жить, Дарина – тоже. И со сталкером она справилась сама!
– Каким образом?
– Удалилась из соцсетей, – пояснил Денис. – Только это и помогло. Сначала она пыталась его блокировать – бесполезно: он заводил новые аккаунты и писал ей снова. Она делала страницу только для друзей – он добавлялся в друзья. Иногда даже вскрывал страницы ее реальных знакомых, чтобы такое проделать! Она пробовала обращаться в полицию, там ее тоже послали: нет закона, по которому его можно было привлечь, да и не понятно, кто это. А подозреваемых, с учетом ее брачного загула, метровый список получается! Но потом она удалила все аккаунты, и он отцепился. Если же она пыталась завести что-то снова, он тут же проявлялся.
– Получается, он не оставлял ее в покое?
– Онлайн? Да. Я больше чем уверен, что там какой-нибудь задрот, у которого нормального секса по жизни не было, вот он и сочинял всякое. Но вне виртуального пространства его не существовало.
– Однако ж Дарина оказалась в психушке, – напомнила я.
– Я не говорю, что вся эта история со сталкером не имела значения… Она здорово ударила по и без того хрупкой психике Дарины. Потом у нее начались какие-то глюки, истерики, постоянные срывы…
– Какие еще глюки? Например.
– Например, ей казалось, что кто-то ночью стучится в окно ее спальни… А у нее третий этаж! Она вроде и понимала, что так не бывает, но она же видела! Ну и звонила всем подряд в два ночи, мне один раз… Потому и знаю. Работать нормально у нее почти не получалось: то она отменяла бронь, то люди боялись, что она в таком состоянии инструменты простерилизовать забыла или еще что… Деньги закончились. Она стала брать у матери – сначала по чуть-чуть, обещала отдать, потом забила на притворство и уже тянула без обещаний. Татьяна звонила мне, просила повлиять на Дашу. А как я на нее повлияю, если родная мать не смогла? Я с ней говорил, другие тоже говорили, только напрасно… Что, к тебе она не обращалась?
– Когда это было?
– Да года четыре назад, наверно…
– Нет. Мы уже не общались.
Чувство вины вернулось, царапнуло острыми когтями. Меня тогда уже не было в жизни Дарины… Я и не обязана была оставаться в ее мире, у меня свои трудности! Но сколько бы я ни повторяла себе это, легче не становилось. Мои трудности в тот период были не так уж велики, и я могла бы ей помочь… А может, и нет, другие ведь не смогли! Правду я уже не узнаю.
