Круглая формула грядущего. Сага Иного мира. Книга третья. Часть II

Прощальный салют над океаном

Пять стареньких кораблей, сведённых в отряд, вышли в океан обозначать войну. Здешние воды безопасны, но война должна сопровождаться движением боевых кораблей. Иначе какая же это война?

Флагман отряда, авианосец «Юса», весь был укомплектован самонадеянными однокашниками Сьяли. Каждый боялся, что война закончится раньше планируемого ими подвига. Каждый жаждал подвига, своего портрета во всех журналах и… дальше всё было как-то неопределённо, как-то размыто… Но очень успешно. Словом, здорово.

Уже далеко в океане над отрядом появился большой самолёт. Серый, двухмоторный, с хищными угловатыми обводами. Это не был транспортник Миссии. Сьяли загорал на свободном клочке надстройки авианосца и оказался одним из немногих очевидцев события, когда над отрядом прошёл низко-низко бомбардировщик Вехты. От брюха серого убийцы отделился продолговатый предмет, но упал он не на палубу, а прямо по курсу корабля.

Сьяли сразу понял, что сброшена не авиабомба. Промахнуться бомбовозу невозможно с такой высоты. Прямо в лифты должен был отбомбиться. Так почему иностранный ас не утопил ротозея?!

В океанских волнах мелькал какой-то тюфяк. Вдруг это контейнер, в котором находится прошение Бешеного Вождя о снисхождении?! Вдруг там пакт о капитуляции Вехты?!

О возможности такого оборота трещали со всех экранов. И Сьяли сообразил сразу: да, это униженное прошение принять капитуляцию. Слухи подобного рода лихорадили флот с той самой минуты, когда Лидер объявил о невозможности далее сохранять нейтралитет, не растоптав достоинства и самоуважения Свободной Ваулинглы. Журналы пестрили фотографиями спасённых детишек Сахтаръёлы и маленькими телами тех, кто не выжил в трюме угольного транспорта. Плакали матери больших семейств. Сжимали кулаки отцы. Появились жуткие снимки с каких-то «Ферм Троггра», где людей заживо скармливают членистоногим могильщикам, варёной приправе к пиву. Снимки публиковали с подписью «от Г.» – так называли бесстрашного разведчика-ваулингла в стане Бешеного Вождя. Кто он? – о том гадала вся взбудораженная его умом и отвагой страна. Он в большом вражеском чине? В совершенстве изучил язык? Причастен ли к преступлениям Вождей?

И все журналы соглашались: да, он в большом чине. Да, изучил. Но непричастен!

Принимались ставки: через сколько дней Вечная Вехта запросит пощады у Свободной Ваулинглы? Самым большим числом было «одиннадцать».

– Заводи кран! – заорал Сьяли кому-то из проштрафившихся матросов, каких всегда было очень много. Они драили палубу по приказу командира авианосца, «вредного старикашки». Старый склеротик пытался наводить идеальный военный порядок, какой помнил с Первой планетарной войны, командуя этим же авианосцем. И потому казнил преступников немилосердно. Все казнённые драили сияющую палубу, но швабр не хватало. Потому часть казнённых играла в кости, прочие отставили швабры и глазели вслед уходящему бомбовозу.

Зенитки молчали. В пустых орудийных башнях было очень жарко, измученные жарой артиллеристы вечно норовили стать казнёнными, чтобы неспешно гонять прохладную воду по палубе, а не вариться в стальной коробке орудийной башни. Потея в резину спасательного жилета.

На крик Сьяли игроки в кости подняли головы. Они даже не заметили бомбовоза.

– Там вердикт о капитуляции! – вопил Сьяли, тыча пальцем в направлении то ли контейнера, то ли мешка, мелькающего в волнах. – Про нас в журналах напечатают! Поднимайте вердикт на борт, свободный народ! Ура! Победа!

Орава босоногих преступников, побросав швабры, ринулась к лебёдкам, которыми спускали аварийные шлюпки. Сьяли скатился вниз, на палубу.

Он не разглядел в общей толчее, как поднимали на борт находку. Говорили, будто две шлюпки подрались за право изъять из воды сброшенный вехтами предмет: каждый хотел сфотографироваться рядом с Лидером, как первый принявший капитуляцию врага.

Сутолока и толчея царила на палубе вплоть до окрика:

– Что здесь творится?! Смирно всем, паскудники!

Голос помощника командира узнали все и тотчас расступились.

– Так… – мрачный и заспанный офицер застёгивал мундир, не попадал в петли и потому бросил это занятие. – Что за мешок? Кто дал команду поднять на борт незнамо что?!

Вокруг Сьяли образовалась пустота.

– Так… – офицер мрачно зевнул в ладонь. – Так и знал: пилот-истребитель. Сперва делаем, потом думаем.

Кто-то из машинной команды хохотнул.

– А если там мина, охламон?! – вдруг заорал офицер на Сьяли. – Баллон с отравляющим газом?!

Круг вокруг непромокаемого мешка раздался.

– Минную команду на палубу, живо!

Над мешком долго водили миноискателем. Заспанный сапёр снял наушники и буркнул:

– Чисто…

– Вскрыть! – скомандовал офицер.

И ядовито добавил в общей неподвижной тишине:

– Я непонятно выразился? Вскрыть!

Кто-то сунул в руку Сьяли перочинный нож.

– Газы не ловятся миноискателем… – пискнул кто-то, но под насмешливым взглядом помощника командира круг вокруг мешка не дрогнул и не подался назад.

Сьяли, холодея, опустился на колени перед находкой и ткнул ножом в брезент.

– Оттягивай на себя, – тихо посоветовал офицер, он наклонился рядом. – Содержимое не зацепи.

Сьяли молча кивнул: у него пересохло в горле. Откроешь брезент, а там…

– Ни хрена себе! – выдохнул кто-то из машинной команды, а Сьяли шлепнулся задницей на палубу.

Все отшатнулись, и даже помощник командира отпрянул.

В мешке была мёртвая женщина. Абсолютно голая.

– Что здесь за балаган?! – сквозь расступающееся кольцо матросов и пилотов шёл сам командир авианосца, спустился с мостика.

Увидал находку:

– Какой болван поднял на борт утопленницу?!

Женщина-утопленница на борту считалась на флоте самой страшной приметой изо всех возможных.

Сьяли поднялся с палубы и понурился.

– Так и знал, – горестно вымолвил командир. – Ну что тебе неймётся, пилот?!

– Это не утопленница, командир, – негромко произнёс помощник, рассматривая какой-то листок, аккуратно оклеенный с двух сторон чем-то прозрачным и непромокаемым. – Это «госпожа Гэ».

– Чего-чего? – не понял командир.

– Это «госпожа Гэ», – громко повторил офицер и протянул командиру листок. – Было в мешке, послание Вождей. Нету никакого «господина Гэ», разведчика в большом чине. Это она передавала из Вехты военные секреты. Вычислили и казнили. Так написано. Гляньте: она колючей проволокой связана, во рту кляп. Позорная казнь: подвешивают за ноги и окунают в дерьмо головой, долго-долго. Не могли расстрелять, сволочи… Она же разведчица, а не воровка!

Только тут все разглядели, как в мёртвое нагое тело покойной впивается медная проволока с аккуратно отрезанными наружными колючками, чтобы те не порвали ненароком брезент мешка. Или не оцарапали руки палачей.

– Вытащи у неё изо рта эту дрянь резиновую, Сьяли, – мрачно велел командир, изучая бумагу. – И выкинь за борт. Не морщись!

Но Сьяли и не думал морщиться, он уже опускался на колени перед «госпожой Г.», таинственной легендой новостных киноэкранов. Так вот она была какая… Не поймёшь: то ли двадцать ей, то ли сорок… Светловолосая и красивая. Умная, наверное. Убили, гады.

Командир тем временем распоряжался:

– Санитаров с носилками сюда! В лазарет её. И кусачки принесите туда от ремонтников, пусть проволоку снимут и выкинут. Где наш врач? А, ты уже тут… Отмой её от вехтской дряни, даже тут воняет из мешка. И обряди в новую форму. Офицерскую!

– Если окоченела, то…

– Не окоченела, – вставил помощник. – Она ещё и не остыла толком. Я проверил. Этим утром казнили, наверное.

– Свяжись со штабом флота, пусть вышлют гидросамолёт. В океане не будем хоронить. Не тот случай.

– Исполню.

Сьяли тем временем боролся с твёрдым резиновым кляпом, стараясь вынуть его изо рта покойной так, чтобы не сломать женщине зубы. И всё же ощутил в руке нечто, выпавшее вместе с кляпом.

Зуб!

Мёртвый зуб был приметой куда страшнее утопленницы, но то сообразно фильмам-ужастикам, а не морским приметам.

Сьяли стиснул предмет в кулаке, чтобы никто не заметил находки, выпрямился и доложил:

– Исполнено, командир.

И выбрался из всеобщей суеты. Тут уже устанавливали носилки, помощник что-то втолковывал командиру, толпа прибывала.

У кромки борта Сьяли размахнулся и запустил резиновый шарик с хвостами-верёвочками в далёкие волны. И осмелился посмотреть на мёртвый зуб, прежде чем запустить и его, следом. И очень удивился: зуб не был сломан, он был срезан довольно высоко от зубного корня, но срезан очень-очень замысловато, с уступами, будто… разъём какой-то. Эта половинка зуба, видимо, присоединялась к своей части во рту, будто вилка к розетке. И внутри её что-то поблёскивало.

Совсем недавно Сьяли видел фильм с новым киногероем Ваулинглы, Вьюси Войлом: у того стреляли башмаки и авторучки, а фотоаппарат прятался в ноздре. И Сьяли, не колеблясь, направился с таинственным зубом на мостик, куда – как он видел – уже поднимались все офицеры.

– Разрешите доложить, господин офицер! – Сьяли обратился на мостике к помощнику командира, потому как подозревал, что вредный командир «Юсы» слушать не станет. – Эта штукенция выпала изо рта «госпожи Гэ» вместе с кляпом. Там блестит чего-то.

И протянул ладонь прямо к лицу офицера.

– Мёртвый зуб?! – сразу разозлился командир «Юсы», скользнув взглядом по находке. – Не прикасаться!

Но его помощник бесстрашно взял зуб и принялся осматривать:

– Это не зуб, это шпионский контейнер, командир,

– Чего-чего? – растерялся видавший виды командир авианосца.

– Недавно на берегу фильм крутили, – принялся пояснять помощник. – Помните, вы направили меня сопровождающим группы, чтобы опять не подрались с патрулём? У нас нового героя изобрели, «Вьюси Войла», по книжке какого-то писаки. Крутой парень, агент из агентов, всех врагов пачками истребляет. У него такой же коренной зуб имелся в пасти, похищенную микроплёнку прятать. В этом тоже контейнер. Вон он, блестит.

– Что ты говоришь?! – поразился командир. – Это амальгама! Зуб болел у девчонки!

– Командир, золотой амальгамы не бывает, – тактично возразил помощник. – Разрешите, проверим?

– Валяй, – пожал плечами командир. – И что вам только крутят на берегу…

– Кто там у вас сын ювелира, машинная команда? – уже говорил в микрофон помощник. – Ну, перстни из гаек делает? Знаю, знаю, наши не скручиваете… На мостик его, срочно, со всем его ювелирным инструментом!

В крохотной золотой капсуле действительно оказался кусочек узенькой фотоплёнки, всего несколько кадров.

– Командир, тут фотоплёнка, – негромко произнёс помощник, разглядывая в лупу плёнку, её осторожно держал пинцетом «сын ювелира», молодой испуганный матрос из машинной команды. – Чертёж какой-то.

– Поставьте плёнку в проектор, – озадаченно велел командир. – Поглядим.

На мостике был огромный экран, куда проецировали задания пилотам.

На экране появился чертёж корабля с необычными надстройками. То ли цистерны, то ли трубы.

– Ну ничего себе… – только и вымолвил помощник, читая надписи по-вехтски. – Командир, это «Воин Тьмы». У него в трюме хранилища жидкого кислорода и керосина! Если бомбить этот люк… Пороховая бочка, а не корабль.

– Срочно сделайте фотографии, – твёрдо приказал командир. – Десяток экземпляров. И поторопите штаб, пусть не чешутся, а срочно вышлют гидросамолёт за телом «госпожи Гэ» и её добычей.

Первый бой

Вехтский скат уходил под водою грамотно и ловко. Уходил на север, и это была единственная совершаемая им глупость, поскольку отряд шёл туда же, чтобы встретить караван, и от подводной лодки не отставал. Встреча с караваном ожидалась вот-вот, и командир соединения торопился до темноты прикончить эту проклятую и неуловимую подлодку. Караван из Сахтаръёлы – восемнадцать огромных транспортов – вёз новые двигатели к танкам и снаряды к их пушкам: союзник не должен испытывать проблем с танками, высаживая своё войско в тыл грозного врага.

Союзник же пребывал в эйфории. Все журналы Ваулинглы пестрели победными фотографиями с Песчаных островов, освобождённых блестяще, одним решительным и могучим ударом. Девять тактических групп Ваулинглы высадились неожиданно и дико – открытые десантные баржи не вошли в бухту под разгрузку, где у заминированных пирсов приготовил свои пушки пересохший горлом враг, а развернулись в шеренгу и выбросились прямо на знойные океанские пляжи, навсегда отрезав себе путь назад, в океан. И сразу, запустив танковые моторы прямо в трюмах, через распахнутые носы барж ринулись на полной скорости в наступление, минуя неприступные береговые укрепления растерявшихся ямихасов.

В кинотеатрах непрерывно шла хроника о боях, показывали красивую женщину в трауре, тихо вытирающую слёзы над медалью: сын в своём первом бою спас друзей и погиб. Но таких фильмов было немного, ими старались не омрачать кипевший всеобщий восторг. И фотографии усыпанных цветами молодых чумазых танкистов перемежались в журналах с непонятными рассуждениями миссионеров о возможных притязаниях возможных победителей на всё возможное, откуда следовал совет Лидеру не торопиться, но и не упустить своего.

В поход эскадру провожала вся столица. Уже в океане, выстроив офицеров своего штаба на мостике, зловредный командир «Юсы» допытывался: какая скотина растрепала всему городу о предстоящем походе?! Или господа офицеры полагают Ваулинглу своей домашней кладовкой, где что хочу, то и кричу?! В любой кладовке есть крысы! Но чаще – симпатичные пушистые мышки, которые пищат ночами! Но не в постелях, а у раций! О маршруте-то хоть не проболтались?

Унылые офицеры однообразно отнекивались, а Сьяли упивался расправой над ними, припоминая улыбки штаба на его рапорты.

* * *

Техники уже заправляли остывающую после вылета машину Сьяли, а он всё взлетал и взлетал над головами орущих друзей по лётной школе. Подбрасывали его высоко и даже немного страшновато. Последняя четвёрка бомбовозов сожгла всё горючее, но подводную лодку так и не обнаружила. Командир облаял эту четвёрку такими же последними словами, как и предыдущую. Но в полдень Сьяли нашёл-таки лодку и точно уложил свою единственную бомбу в тёмный силуэт под слоем воды и водорослей – потому лодку и не могли увидеть с крейсера на мелководье, в обиталище зелёных скатов. Это была одна из лучших лодок Вехты, на борт поднимали всплывающие отовсюду спасательные круги с названиями кораблей разных стран, добычу матёрого вехтского ската за годы его разбойничьих походов. Много кругов. Вехты любят обвешивать свои подлодки спасательными кругами с потопленных ими неудачников.

И вдруг Сьяли осторожно поставили на палубу. Мигом наступила тишина: на борт подняли огромный оранжевый круг «Флогии» – шикарного круизного корабля, десяток лет возившего на пляжи Вебы богатых старушек с богатыми внучатами. То, что кто-то решится его топить, не могло прийти в голову даже умному Лидеру. И переполненная с началом купального сезона «Флогия» ушла к Вебе всего за день до войны. Ушла ярко освещённой и очень весёлой, вся в разноцветных шарах, в надувных рыбах и шляпах.

На пятый день с Вебы прислали самолётом какие-то шляпы и пару надувных рыб.

Спасённых с «Флогии» не было. Был траур и злая речь Лидера.

Командир авианосца лично спустился из боевой рубки к герою дня. И молча потрепал строптивого пилота по плечу: не зря удержал этого нахала на авианосце и рвал рапорты. Молодец, сынок! И приказал немедленно доложить в штаб Ударного флота: мы расквитались за детишек «Флогии». Сьяли Ивл, младший пилот авианосца «Юса», выполнил жёсткий приказ Лидера: достать убийц детей Ваулинглы хоть из-под воды! Точно сброшенная младшим пилотом Сьяли Ивлом авиабомба привела в исполнение заочный приговор Высшего суда Ваулинглы, в тридцатидневный срок, как и предписано законом. Теперь каждый и везде должен узнать: с Ваулинглой не шутят. От её закона не спрячешься. Ни под водой, ни в лучшей океанской подлодке.

В том, что Сьяли потопил именно лучшую океанскую лодку врага, убедиться пришлось всем, и очень скоро. На мине подорвался сторожевой крейсер «Эливаджа», едва отряд начал манёвр на прежний курс к каравану.

Оказывается, потопленный вехт заманил эскадру в минное поле.

Удивительно, но погибших и даже раненых на «Эливадже» не оказалось. Уже подняли экипаж затонувшего крейсера, и все четыре корабля осторожно нащупывали выход в безопасные воды, когда приняли тревожное сообщение: встречаемый отрядом караван внезапно вышел на связь, он обнаружен противником, его атакует неизвестный рейдер. Возможно, сам «Воин Тьмы»! Удары наносятся издалека, с северо-запада и неизвестным оружием, караван теряет корабли один за другим и срочно просит воздушное прикрытие. Нужен налёт на рейдер. Он где-то на северо-западе. Сообщали азимут и предполагаемую дальность.

Над отрядом, высоко-высоко в безоблачном небе, уже кружил разведчик невидимого рейдера. Его видели в мощные бинокли: лёгкий и скоростной самолёт врага, угловатый, с огромными крыльями и отборным экипажем из четырёх отъявленных храбрецов.

Отряд обнаружен. И командиру авианосца не нравился безоружный на вид самолёт. И потому всем четырём господам истребителям предстояло подпрыгнуть на большую высоту. Достать этого вехта трудно, но отогнать надо. Вехты зря не прилетают.

Так мрачно объяснил командир, морщась в небеса, где поблёскивал остеклением кабин чужой разведчик. Сьяли впервые разделял мнение вредного старикана, а лифты уже выносили на палубу самолёт за самолётом, везде гудели прогреваемые моторы бомбовозов. На северо-запад! С поисками рейдера следовало торопиться, рейдер уже знает от своего разведчика, что «Юса» готовит удар всеми бомбардировщиками.

Зенитки прекратили плеваться в недосягаемого вехта, и Сьяли, первому из четырёх истребителей, дали разрешение на взлёт. Не потому, что Сьяли самый храбрый. Просто истребитель Сьяли стоял на палубе первым.

…Катапульта выбросила самолёт Сьяли с палубы, а он удивлённо разглядывал какие-то клочья и куски, обгоняющие машину. И ничего не понял, даже когда машину тряхнуло и бросило в волны: он отчаянно боролся с управлением и не думал ни о чём, стараясь поднять истребитель над водой.

Ему это удалось. Сьяли слегка зацепил левым шасси за гребень волны, но смог выровняться и уйти с набором высоты, убирая шасси. Уже чувствуя испарину облегчения и злость на ленивых болванов, не проверивших паровую катапульту, выругался и оглянулся назад.

…Сьяли не предполагал, что авианосец может тонуть так быстро. Честно говоря, он и не думал, что такая махина вообще способна утонуть. Она казалась надёжной и незыблемой, как скала.

Авианосец выглядел совсем неповреждённым. Но надёжная и незыблемая громада оседала набок, и с её палубы в океан сползали самолёты и стекали какие-то оранжевые струйки. Так на пляже песчинки ссыпаются с ладони разомлевшего от жары отдыхающего. Сьяли не понимал, что авианосец тонет, пока ему не дошло: оранжевые песчинки на палубе – это люди в спасательных жилетах. Те самые мерзавцы, что принимали ставки и разбили нос. Они прыгали в воду десятками, к перепуганным взрывами зелёным скатам. Ночью скаты осмелеют и озвереют. Утром тут будут плавать только редкие обрывки оранжевого цвета.

У него не было бомбы. Он взлетал наперехват и атаковать вторую лодку не мог (Сьяли решил, что авианосец атаковала именно вторая лодка, ибо небо и море были чисты, а вехты часто орудуют подводными стаями). Он мог бы обнаружить лодку и попытаться как-то спасти крейсеры, ведь крейсеры не в состоянии маневрировать в минном поле, это для них самоубийство. С них уже спускали надувные плотики к тонущим.

Сьяли не хотел «дурь пороть», как называли бессмысленные поступки на авианосце.

И он дал большой круг, обшаривая взглядом зеленоватые толщи. И боковым зрением ухватил огненную искру, прочертившую небо наискосок. А следом – вторую.

Обе искры упали прямо на крейсеры охранения.

Окутанные чёрными клубами крейсеры тонули быстрее авианосца. С небес летит третья искра… И Сьяли вдруг понял: никакой лодки нет, в вышине кружит не безоружный разведчик. Это корректировщик! – он выдаёт кому-то координаты, а кто-то невидимый расстреливает отряд по его точным командам, как глупых уток на охоте.

Эскадры не стало. Там, внизу, плескались в волнах тысячи оранжевых точек. И тысячи глаз смотрели на единственную взлетевшую машину.

У Сьяли хватало горючего до побережья Вебы. Так подсказал неистребимый и вездесущий призрак отлично здравствующего дядюшки Лива: он неожиданно вылез из приборного щита, как удав, заслонив лоснящейся физиономией прицел и приборы. И дохнул на растерянного Сьяли пивом:

– Ты везучий, парень. Тебе опять повезло. Дуй прямо к Вебе, сбрось скорость, иди в экономном режиме. Тебе подвесили два полных бака, тебе хватит. У тебя на счету потопленная лодка и важное сообщение. Предупреждение о рейдере! В океане «Воин Тьмы»; да, такой рейдер есть, это не враньё вехтов. Тех, внизу, никому уже не спастись. Им не повезло, но они знали, на что шли.

Смекалистый дядюшка Лив был прав. Уже полгода вехты орали про какой-то непобедимый рейдер и выпячивали имя: «Воин Тьмы». Строится на сверхсекретной верфи! Неуязвимый. Непобедимый. Могущий поразить любого одним выстрелом на любой дальности!

Рядом с дядюшкой Ливом улыбалась иностранная лётчица, Сьяли всегда крепил её фотографию у компаса. Улыбалась насмешливо и с сожалением: мол, слабоват ты, сопляк. И одного сбить не можешь. Послушай Лива и драпай. Это и ливисто, и очень даже плонгисто. Дуй оправдываться. А коль соврёшь удачно, так и в герои примут.

Высоко над Сьяли смеются в холодной кабине затянутые в меховые комбинезоны вехты. Смеются над глупостью эскадры и радуются удаче. Все четверо. И хлопают друг друга меховыми перчатками по меховым плечам. А где-то далеко ликуют уже тысячи и тысячи вехтов: они знают результат своей стрельбы, и командир «Воина Тьмы» поздравляет замёрзший экипаж, свои глаза и уши. Эти точные глаза и чуткие уши ждёт праздничный стол с изысканными крабами из Танлагемы. Прямо на палубе рейдера. Они устроят ужин поздно, почти ночью, когда с океанского дна всплывут голодные скаты, чтобы за столом была тема для шуток над неудачниками-ваулинглами, которых становится всё меньше и меньше в океане, а к завершению торжественного ужина не останется вовсе. У скатов тоже праздничный ужин, господа благородные офицеры! И ещё вехтов ждут медали. И приём у вождей в их «Несокрушимом». И трескучие статьи с фотографиями тонущих кораблей, они наверняка снимали всё сверху на плёнку.

Сьяли выругался: жаль, что его война оказалась короткой и глупой. Своей пушкой и тридцатью снарядами он неопасен для рейдера, он только рассмешит вехта такой атакой и добавит веселья к вечернему торжеству. Рейдер – это бронированная махина, её строили пять лет. Такую пробивают мощной специальной бомбой, это тебе не пятнистая колонна грузовиков на пыльной дороге. Но! – и у Сьяли есть сюрприз для выдумщиков-вехтов. Есть! Они ничего не знают про форсаж на истребителях – это совсем новое изобретение, его поставили на все истребители авианосца перед выходом в океан. Для пробы. Две огромные трубы под крыльями и самоуверенное обещание нахальных специалистов разогнать этими трубами «быстрее вехта». Сьяли опасался (как и остальные трое пилотов) опробовать реактивные штуковины, потому как циркулировал панический слушок, будто крылья самолёта сразу отвалятся, едва трубы загудят. Специалисты настаивали и требовали испытаний реактивных ускорителей, но командование не торопилось приводить сомнительные устройства в действие.

Торжественного вечера на рейдере не будет. Сьяли немедля испытает ускорители и устроит им печальный вечер прощания с корректировщиком!

«Скатов попробуете, а не крабов, – зло решил Сьяли. – Им фильм свой покажете».

Он мыслями обращался к «Воину Тьмы».

Сьяли содрал пломбу с новенького рычага, врезанного в пульт и круто пошёл вверх, с креном, словно по винтовой лестнице, оставляя огромный след выхлопа из радостно завизжавших труб. Дождались-таки пробы ускорители!

Надо же, как визжат…

Трубы с восторгом пожирали горючее, баки пустели с ужасающей быстротой. Наверное, снизу отлично видна дымная спираль, ввинчивающаяся в небо. Он сожжёт оба подвесных бака, но заберётся на высоту очень быстро. Быстрее, чем вехты сообразят промёрзшими мозгами, в чём дело.

– Дурак ты, парень… – разочарованно протянул дядюшка Лив и Сьяли мысленно запустил в него огромным зелёным слоником. Слоник начал топтать дядюшку Лива и трубить ему в ухо обидные слова. Прибежали ещё одиннадцать разъярённых слоников и дядюшка Лив исчез навсегда. То ли в пивных парах, то ли в заполнившей кабину сизой гари. А иностранная лётчица одобрительно улыбнулась с фотографии и взглядом посоветовала надеть маску подачи воздуха.

…Вехт пустился наутёк, но в панике пошёл по кругу, и за ним совсем не тянулось белого пушистого следа, как за Сьяли. За ним вообще не было никакого следа! Как они проделывают такие штучки?! У вехта много горючего, он сутки может летать, а Сьяли скоро рухнет вниз с пустым баком.