Круглая формула грядущего. Сага Иного мира. Книга третья. Часть II

– Нету никакого «уважения», дурень, – спокойно заметила лётчица. – Они боятся.

– Чего?! – удивился Сьяли и жадно посмотрел на термос, у него в горле всё пересохло.

– Ну… – лётчица завинтила термос и встала, она была на пол-головы выше Сьяли – …мало ли чей хвост тебе спасать придётся? Ну как замок со взглядом сойдутся в твоей догадке?! – в бою и припомнишь, не заторопишься, а чей-то хвост и задымит тем временем. Слабы на хвост твои «ребята».

И засмеялась, побулькав термосом возле уха Сьяли.

– Плохо-то как… – Сьяли чуть не заплакал. – Почему всегда так плохо?!

– Интересно, когда это тебе было хорошо?! – удивилась лётчица. – Вспоминай.

Даже водопады во сне затихли.

– В школе третировали… – вспоминал Сьяли. – Дядюшка Лив допекал… В лётной тоже ругали, на авианосце унизили и разбили нос, старикана я ненавидел… Правда, он хорошим стариканом оказался, но только когда погиб. Брата искалечили. Одну убийственную девушку увели прямо из рук. Вторая погибла. Тоже красивая была. Награждение лучше и не вспоминать, едва ноги не отвалились…

– Да, – посочувствовала лётчица. – Клубок провалов.

– Один раз было хорошо! – встрепенулся Сьяли. – За ящиками с моторами. Там у неё каюта самодельная. Мы ужинали. Знаешь, такими колбасками и блинчиками угощала! Тот ужин я на сто ужинов с блондинками не променяю!

И запнулся:

– Извини… Я не тех блондинок подразумевал, которые воюют… А тех, кто в упитанном теле…

И запутался.

– Она разве не «блондинка в теле»? – прищурилась лётчица.

– Нет, – замотал головой Сьяли. – Какое там «тело»! – ей семнадцать лет. Я бы сказал, что она «рыжая», только она не рыжая. У рыжих кожа неприятная и глаза мутные. Без ресниц. А у неё знаешь, какие ресницы! Чёрные, густые… Глазищи зелёные, как океан! И кожа приятная. А голос такой… Такой… Заслушаешься! И говорит вроде чушь смешную, а вдумаешься – нет, не чушь. Очень умная девчонка. Сказки сочиняла.

– Понравилась, – без осуждения констатировала лётчица. – Заигрывал с малолеткой. Под блинчики.

– Ты что?! – покраснел от возмущения Сьяли. – Она у них на транспорте сестрой милосердия была! Знаешь, как у вас к сёстрам милосердия относятся? У неё отец пропал в океане, её на транспорт всем экипажем принимали. Она отца хочет найти на диком острове. Книгу о войне задумала. Да она мне… Она…

– Как сестра богини, – вдруг сказала лётчица.

– В точку… – оторопел Сьяли. – В точку!

И стукнул кулаком о ладонь:

– Почему я сам до таких слов не догадался?!

– На каком транспорте встретились? – деловито спросила лётчица и отвинтила крышку термоса. Заструился аромат напитка. – На, пей. Настой лесной колдуньи. Я тут приколдовываю иногда в чужих снах. Ты меня заинтересовал той девчонкой. Вспоминай, где видел.

Напиток был божественен даже для сна.

– На «эс-тэ-девяносто три», – произнёс Сьяли сквозь блаженство.

Выпил и мрачно опомнился:

– Она погибла у Трёх Скал. Плавать не умела. Так что и тут ничего хорошего нет. Да, никогда хорошо не было…

Лётчица задумчиво завинчивала термос. Завинтила, похлопала Сьяли по плечу:

– Просыпайся, вояка. Вашим хвосты пощипали, кто поджать не сообразил. Тебя в штаб зовут. Покрасуйся перед бедолагами.

И Сьяли очнулся оттого, что посыльный тряс его за плечо:

– Господин младший офицер! Вас к командиру авиагруппы корабля. Срочно!

Оказывается, Сьяли спал одетым и обутым, так что долго собираться не пришлось. Вызов был неожиданным, ибо удачливый пилот, хлебнувший победного пива, освобождался от полётов на два дня. Традиция!

В зале с большой доской для разбора полётов никакими традициями и никаким пивом даже не пахло. Тут был весь лётный состав «Гиулайва». Лётный состав сидел в мягких креслах и помалкивал. Кто-то ковырял несуществующий мозоль на ладони, кто-то перелистывал записную книжку. Двое были мокрыми от пота, хоть выжимай.

Злой командир авиагруппы сунул Сьяли мел:

– Рисуй на доске, как заходил в хвост ямихасов. Объясни этим переросткам, как надо воевать. И мне объясни. Но не торопись и дыши в сторону, от тебя разит перегаром, как… Что за пиво погрузили на корабль?!

Оказалось, в утреннем бою авианосец потерял шесть машин сразу. Встретились «восемь на восемь», но те восемь показали жёлтые зубы. Три пары были «разбиты» на отдельные самолёты, а отдельные самолёты уничтожены. Последняя пара в отчаянии пыталась повторять манёвры Сьяли, но выделывала их понаслышке и потому безуспешно.

И тогда командир авианосца нарушил традицию флота. Он велел вызвать отдыхающего Сьяли для «поучительной лекции».

…На авианосец самолётом доставляли почту и элитарные пилоты ликовали, читая огромные восторженные статьи о себе. У некоторых было уже по два сбитых врага, непрерывно печатались фотографии и приходили пачки писем от девушек и жён, первые читались тщательно и вслух. Сьяли получал письма от мамы и брата. Фотографий Сьяли в журналах не было. Ни одной. Когда он сбил тридцатый самолёт, то со ссылкой на очевидцев поползли слухи, будто Сьяли – личный пилот и бессменный телохранитель прежнего Лидера, Йюзивейта, будто в каком-то столичном подвальчике была драка, где Сьяли из жгучей ревности расплющил пивную банку о голову нового Лидера, тогда ещё простого помощника Йюзивейта. И потому Сьяли сослан на авианосец, мучительно переживать разлуку с Лейной Квай, восходящей звездой Ваулинглы, покорившей страну лихим танцем на столе – в купальнике, в огромной военной фуражке и военных ботинках. Страна нашла-таки образ предстоящей победы! Из-за этой красотки и случилась ужасная потасовка между Сьяли и нынешним Лидером. А жене Лидера всё стало известно и тот получил добавки уже дома, двумя полными банками.

Глядя на остекленелый взгляд Лидера, в это хотелось верить. Многие верили.

После пятидесятого сбитого появились первые сочувствующие. Были даже попытки уступить десяток писем, но Сьяли вежливо отказывался. В конце концов командующий эскадрой (из угрызений совести) дал Сьяли небольшой отпуск, когда увидел на горизонте круизный лайнер из нейтральной страны, шедший к Ваулингле.

След потерянной хищницы

– …тебе всегда открыто, парень! – сияющий хозяин распахнул дверь закрытого подвальчика. – Не смотри ни на какие вывески! Не для тебя эти запреты! Проходи! Садись! Вот лучший столик!

– Тут у вас девушка работала… – нерешительно начал Сьяли, озираясь в полумраке подвальчика. У стойки вовсю орудовала знакомая хорошенькая официантка, повзрослевшая из тела школьницы до тела Зелмы Сэй. Она протирала стаканы для вечернего наплыва посетителей. Второй официантки, блондинки убойных форм, не было.

– Которая тебя вот этой банкой лечила? – живо откликнулся хозяин.

На витрине красовались огромная банка и портрет Сьяли с подрисованным синяком.

– Все спрашивают, – пояснил хозяин. – В смысле, девушку. Выдающаяся была внешность, без неё доход упал основательно. То есть в пропасть.

– Эта разве та банка? – оторопел Сьяли.

Он отлично запомнил ту банку. Он унёс реликвию и хранил.

– Она самая! – возликовал хозяин и сразу погрустнел. – Знал бы, что придёшь, удержал бы её зубами. Капкан бы у дверей поставил. Увы, исчезла. Ойси, поговори с гостем! Я мигом.

– Как так «исчезла»? – прокричал Сьяли вопрос вслед хозяину.

– Очень просто, – пояснила официантка, расставляя перед Сьяли сверкающие стаканы и дорогой сок. – Записку прочла и вылетела, как ненормальная. Больше не видали. Даже жалованье не получила. Вот оно, жалованье, видишь? Я храню.

– Какую записку?

– Мальчишка принёс, вдвоём убежали. Мальчишка у Алтры выспрашивал: правда ли он сто ваусов заплатит за доставку?! Кивала: заплатит, мол. Не сомневайся. Даже двести даст за скорость! И где она такого психа нашла?! – двести за скорость! Представляешь? Уж я бы и двадцатку не дала этому заморышу на его скорость. Тоже мне, «скорость»! Я и то быстрей бегаю.

– У Алтры? Имя какое-то вражеское…

Девушка удивилась:

– Так она ж из Вехты была… Родилась в Вехте. После первой войны её родители сбежали от голода к нам, всей семьёй. Ты не знал? Её тут плонги хотели тухлыми фруктами закидать, юбку над головой завязать. Довели человека до того, что нож кухонный носила для самообороны. Нам на дверях вехтский флаг рисовали. Но папа всё равно её не уволил! Знаешь, какой мой папа крутой? Настоящий мужик. Говорил, на неё поглазеть клиентов больше, чем моральных убытков. Он бы этим плонгам штаны завязал над головой, сунься они к нам. Алтра боялась домой уходить, ночевала в кладовке.

– Кто такой «он», который заплатил заморышу за скорость?

– Понятия не имею, – деловито ответила официантка. – Как ты думаешь, она шпионкой была? Папа нервничает, боится, потянут ли на допрос. Ущерб репутации заведения!

– Что тут вынюхивать шпионке из Вехты? – невольно улыбнулся Сьяли. – Качество пива?

– А почему она в тот день исчезла, когда сахтаръёлов вышвырнули домой? А?

– Тут были сахтаръёлы?! – поразился Сьяли.

– Ты, вояка, весь в боях и походах… – похлопал Сьяли по плечу вернувшийся хозяин. – Ничего ты не знаешь. Были, оказывается. Были! И не знал никто. Как только наш новый Лидер из драки драпанул, так плонги всё тут же и разузнали. Со знамёнами по улицам шатались целыми днями. Оплакивали убитых каких-то и требовали всех сахтаръёлов убрать с треском и позором, если расстрелять не получится. Вот и убрали.

– С позором?

– Как же, жди! Когда их в крытых машинах увозили, вся улица флаги вывесила. Я тоже вывесил! – хозяин выволок из-под стойки флаг, Сьяли знал этот флаг по транспорту. – Смотри. Девушки за ночь сшили, Ойси и Алтра. Бесплатно сшили!

– За какую такую заслугу флаги вывесили? – поинтересовался Сьяли, вставая. – За «Воина Тьмы»?

– Да ты сядь, не спеши! «Воин Тьмы» тут не при делах. Главное, не скоты же мы последние! Эти ребята в танках вместе с нашими горели, а я им вслед плевать буду? Что я, плонг треугольный, что ли?

– Каких танках? – Сьяли нащупал стул и сел. – В каких таких «танках»?!

– Так они же танкисты! – засмеялась официантка. – Офицеры все, галантные до невозможности.

Оглянувшись на хозяина, шумно хлопавшим дверцами бесконечного шкафа, и тихо поделилась наблюдением:

– Упасть, какие мужчины! Вроде тебя.

– А в тех танках, что Йюзивейту навезли, – вернувшийся к столику хозяин поставил блюдо с удивительными фруктами и снова налил Сьяли сока. – Освобождали острова. Попробуй вот этот: гордость заведения, только пилотам. А фрукты – три вауса штука! С Песчаных островов. Для командующих.

– Тут такая драка была! – доверительно сообщила официантка, отхлёбывая из стакана Сьяли сок для пилотов. – Плонгов били! Ух и драка! Пол-улицы дралось! Я участвовала! Как я ему врезала; а, папа? Потрогай кулак, пилот. Чувствуешь, какой твёрдый? Стальной кулак ваулинглы.

– Я староват биться… – неспешно рассуждал хозяин. – Но флаг вывесил. Стыдно, конечно. Они своё дело сделали, им всё равно домой возвращаться. Что им тут, пиво пить? Наших ребят выучили на эти машины жуткие, и домой. Проехала тут одна как-то, даже собаки попрятались. Думал, стёкла выпадут! Проводи их, медали выдай, девиц с цветами выстави… Ты как, Ойси?

– Героев проводить? Запросто. В любом купальнике!

– Слышал? «Запросто»… Я тебе дам: «в купальнике»! Найду эту сетку – порву в клочья! Завела себе купальник сеточкой и прячет где-то. Сетка, парень! Не поверишь: чёрная редкая сетка, в ячейки вот этот стакан провалится. Видел такое бесстыдство на афише. Какая-то соплячка танец на столе отколола в военной фуражке и в такой сетке. Всю страну заразила! Да ты журналов не читаешь, гляжу. Что война творит… Девки поддержать вояк надеются этими сетками, что ли? Не знаю я такой поддержки, я без неё воевал. А нынче одна девка другую норовит перещеголять, все на столах пляшут в сетках и военных фуражках. Тьфу! Оказывается, родная дочь где-то отхватила такую гадость и ловит момент вас поддержать. Молчи, Ойси! О чём я? Ах, да… Пусть Лидер со своими плонгами вдогон танкисту кривляется. Я не буду.

Сьяли задумчиво наблюдал за косточками от трёхваусовых фруктов, которые официантка ловко выплёвывала в пустой стакан на соседнем столике. Без промахов.

– Значит, Алтре записку принесли и умчалась она, как ненормальная? Понятно…

– Что понятно? – озадачился хозяин.

– Не шпионка она. Трать её жалованье смело, не вернётся.

– Думаешь? – усомнился хозяин. – Зима начинается, курорты скоро закроют. Зимой такие хищницы к доходным норам прибиваются. Надеюсь.

– Там весна, – вздохнул Сьяли, прикидывая в уме десятую часть стоимости аэродрома с полутораста транспортными самолётами Ямихасы. Сумма показалась значительной. – У неё теперь хищник с отличной норой.

В дверях тренькнуло, хозяин ринулся открывать дверь некоей небритой личности своего возраста, с огромным фотоаппаратом, явно информатором-любителем. Но Сьяли не успел разозлиться: небритый фотоаппарат нацепил на старинный костюм поношенную медаль Лидера.

Хозяин хлопал вошедшего по спине:

– Познакомься, пилот: мой старый боевой товарищ Элни Нис. Вместе были в Танлагеме, в прошлой войне. Недолго, но повоевали! Не удалось нам взять «Несокрушимый», но в пиршестве перед ним поучаствовали с размахом. Егеря из Сахтаръёлы нас угостили, отпаивали каким-то настоем. Такой пир отгрохали – закачаешься! Со стрельбой в воздух и при свечах. Правда, мы стрельбу и свечи пропустили, припозднились, а к новому столу нас и егерей вовсе не позвали. Там столько чинов понаехало со всех сторон, все солидные, наш Лидер был. Как увидел нас – а мы босые и голышом – чуть не съел. Ниса он помнил, он медаль Нису как-то вручал, хлопал по плечу героя. А тут… Мол, так опозорить перед союзниками! А что такого, собственно? Да, Нис? Союзники всё понимали. Они сами не лучше нас были видом. Разве что одетые. Все в копоти, в пыли, в бинтах…

– Почему вы босыми были и голышом? – удивился Сьяли. – Что за форма такая удивительная?

– Не успели одеться… – хрипло засмеялся Нис. – Нам ихний егерь из жалости какой-то вехтский камуфляж снайперский принёс, руками развёл: извините, союзники, больше ничего нет, обозы далеко. Одевайте этот серый изыск, его достойные личности до вас носили. И смеётся. А мы как вылезли из ванны, так и прыгали, пену из ушей выбивали. Я глаза открыл – а передо мной этот, как его… руководитель Танлагемы, что ли… Пялится, языком цокает. Информаторы какие-то кругом вопят, часть в сторону смотрит, некоторые красные от гнева. Наши, значит. Чуть не светятся красным! А танлагемские визжат и нас снимают. И сам Лидер – воочию, ноздри раздувает…

– Ну? – поразился Сьяли и официантка быстро подвинула ему новый стакан сока. – Блеск! И что?

Хозяин засмеялся, Нис пожал плечами:

– А ничего. Я глаза закрыл, на другой ноге прыгать начал. Смотрю, Вей тоже прыгает, – он кивнул на хозяина.

– Я подумал, мы нанюхались химической дряни и грезится нам Лидер, – пояснил хозяин, складывая фотопринадлежности гостя на соседний столик. – Да и в той ванне дышать было нечем от ароматных добавок. Сам главный архитектор Сахтаръёлы плавал до нас в той ванне, с двумя молоденькими служанками, с блондинкой и темнокожей. Изысканный тип! – в простой воде, без служанок, не мог купаться. Представляешь? Вот утончённая натура! Добавки всякие с собой возил. Диван ему принесли и такой личный столик от их управителя выкатили! – слюнки проглотишь. Служанки с ложечки его кормили, пока он млел в полотенцах на диване. Чтобы ум был свободен! Вот уважение к уму, а?! Гурман, ничего не скажу…

– Как это вас в грязную ванну занесло? – не удержал в себе смех Сьяли. – Да ещё после архитектора! После служанок ещё куда ни шло…

Официантка прыснула.

– Э-э-э, парень… – Нис устроился за столом и официантка наливала ему пиво. – Мы в таком виде были, что куда хочешь могли залезть, чтоб с себя эту мерзость смыть. Ну что, будем сниматься?

– Я согласия не давал, – усмехнулся Сьяли хозяину.

– Да ладно тебе! – возмутилась официантка. – Людей утопающих спасал в океане, а мы кто? Не люди?

– Вы разве тонете? – подумав, спросил Сьяли.

– Заведение гибнет! – выпалила официантка. – И папа разоряется! Тонем и разоряемся вовсю!

Хозяин вздохнул, а Нис сосредоточенно пил, тактично не влезая в разговор.

– Я-то чем вас спасу? – удивился Сьяли. – Ещё пива выпью, что ли?

– Всё просто! – зачастила официантка, наполняя стаканы. – Дело именно в пиве. Его везде завались, но всё оно в этих дурацких банках с номерами. «Пиво номер пять», «пиво номер семь»… Фи! Я говорю папе: «Ну кто сюда к нумерованному пиву попрётся?! Его везде полно!».

– Ты хочешь новое пиво выдумать? – улыбнулся Сьяли. – Двузначное?

– Это лишнее! – деловито заметила официантка, смахивая со стола невидимые капли и подвигая стакан Сьяли. – Нам нужны принципиально новые банки. С фотографией аса! С твоей. Я тут обкумекала кое-что для подписи. Звучит так: «Ты вернулся и пьёшь пиво аса, пилот? Нет?! Тогда ты пилот, но не патриот! Выпей и приобщись!». Но я ещё обдумаю текст и особенно название. Надо укоротить, но идею оставить.

– Плевать пилотам после боевого вылета на мою фотографию и на твой патриотизм, – вздохнул Сьяли. – Плохо ты боевой вылет представляешь. После него всем только голую Зелму Сэй подавай к пиву.

– Да ну? – озадачилась официантка.

– Да, – кивнул Сьяли. – Как архитектору служанок. Но даже с Зелмой Сэй твоё «Пиво аса» кисловато названием, тут напрашивается «Мечта аса». Ухватываешь? «Мечта аса»! Кто мечта аса? Зелма Сэй! И никаких дополнительных букв не надо на банке. Ас летал, ас сел, ас мечтает в кресле, Зелма Сэй опирается туфелькой о посадочное кресло и… Словом, прогнулась к асу. Это первая банка. Сразу ясно, о чём мечтает ас после драки. Вторая банка: Зелма стреляет глазками, прильнула к асу щёчкой. С мечтой «номер два» тоже всё ясно! Третья банка: Зелма хохочет на коленях аса. Мечта аса осуществилась! Вот так надо. Эх ты, пивная патриотка… Много понимаешь в асах, гляжу.

Официантка смотрела на Сьяли восторженно:

– А четвёртая банка?!

Сьяли хмыкнул:

– После трёх банок никакой пилот и смотреть не станет, чего нарисовано на четвёртой. А нарисована полная свобода рук! У аса, конечно. Ну, и у Зелмы.

И попросил хозяина:

– Хотя бы расскажите, как вы оба в одной ванне оказались.

– Я уже слышала! – заявила официантка и удалилась к стойке, задумчиво протирать сверкающую посуду.

– Ничего особенного, – снова вздохнул хозяин. – За три дня до конца войны выстроили нас всех и потребовали двух добровольцев, которые хоть десяток слов по-вехтски могут пискнуть и вехтскую машину водить. Мы с Нисом можем. Вот и вызвались. То ли по-молодости, то ли по глупости: наобещали медаль, а как же я домой без медали?! Да и дельце пустяковое: двух танлагемских офицеров к сахтаръёлам провезти. Фронт уже развалился, но это ещё хуже: все стреляют, а не пойми откуда и в кого. Одели нас с Нисом вехтами, а танлагемы вроде как пленные.

– А если бы попались? – удивился Сьяли.

– Ну, если бы попались… – хозяин улыбнулся. – Десятком слов не отбились бы. Но проехали удачно, всю ночь мчались ураганом на грузовике. А перед рассветом, недалеко от «Несокрушимого», уже у города, танлагемы поблагодарили нас и говорят: теперь, мол, мы сами прорываться будем. Чтоб в нас не попали случайной пулей, вы, доблестные ребята-союзники, двигайте к сахтаръёлам, но другим путём и с большим шумом. Отвлекайте врага от нас, но на вехтскую форму в потёмках не надейтесь: тут бьют во всех подряд, тут полно ненормальных снайперов. Мы и отвлекали. Доотвлекались до какой-то лужи, с озерцо размером. Не знаю, фабрику ли разбило снарядами или какую канализацию, только говорю Нису: живым в это дерьмо не полезу.

– Как снайпер ударил, так полез! – засмеялся Нис.

– Полез… – морщась, кивнул хозяин. – И как точно бил, мразь! Головы не поднять! Меня рвало от вони, даже когда выбрались. Форма, ботинки, сам – всё воняло!

– Меня тоже рвало, – отхлёбывал пиво Нис. – Потом принюхались потихоньку и снова поползли с шумом. Даже не помню, сколько времени ползли.

– Два дня, – уточнил хозяин.

– И часу не ползли, – возразил Нис.

– А ночь?

– Это у тебя в глазах темнело.

– До сих пор не разберутся, – заметила официантка от стаканов. – Вонью мысли отбило. День и ночь спутали.