Приключения бога. Книга четвертая. Бремя бессмертия

Откуда ни возьмись, на краю площадки перед резервуаром вспыхнули ослепительные прожектора. Не городские фонари, а портативные, мощные огни, выхватившие из темноты фигуры «Сторонников Цикла», как актеров на сцене. Они замерли, ослепленные, прикрывая лица руками.

Из-за света на них надвигалась вторая группа людей. Они шли не крадучись, а уверенно, почти небрежно. Их было человек тридцать. И они были другими.

Эти люди не пытались скрыть свою силу. Они шли, расправив плечи, их движения были немного замедленными, полными сознания собственного превосходства. Их глаза, привыкшие к яркому свету вечного дня, без труда выносили ослепительные лучи. Они не носили темных одежд. Напротив, некоторые щеголяли в ярких, безвкусных нарядах, сшитых из новых, синтетических тканей, которые кто-то начал производить в кустарных мастерских. Они упивались своей новообретенной жизнью, и это было написано на их лицах – дерзких, надменных, голодных до всего, включая конфликт.

Во главе их стоял Малкор.

Он был высок, широк в плечах. Его лицо, которое когда-то, вероятно, было приятным, теперь искажала постоянная, полупрезрительная усмешка. Его волосы были неестественно черными, а глаза горели тем самым лихорадочным огнем, что Стелла называла «синдромом победителя» – состоянием, когда человек, получив неограниченную силу, первым делом стремится доказать свое превосходство над другими. В его руке был не инструмент, а оружие – тяжелый монтировочный лом, который он перекидывал с ладони на ладонь, как игрушку.

– Ну, ну, ну, – его голос был громким, насмешливым, он резал тишину, как его лом резал бы плоть. – Крысы выползли из своих норок. Решили испортить нам праздник?

Канэл, щурясь от света, шагнул вперед, заслонив собой своих людей.

– Мы не портим праздник, Малкор. Мы пытаемся остановить безумие. Эта вода… она несет гибель нашему миру.

– Гибель? – Малкор рассмеялся, и его смех неприятно отозвался эхом от каменных стен резервуара. – Старик, ты выжил из ума! Она несет жизнь! Вечную жизнь! Силу! А ты хочешь отнять ее у нас? У меня? – Он ударил себя кулаком в грудь. – Ты знаешь, что я чувствовал до этого? Я был тенью! Я болел, я старел, я готовился лечь в землю, как послушный щенок! А теперь я – бог! И я не позволю таким, как ты, отобрать у меня это!

– Ты не бог, – холодно парировал Канэл. – Ты – первый и самый жадный из новых рабов. Рабов собственного аппетита. Ты не видишь, что твой «дар» ведет к войне и голоду.

– Войне? – Малкор ухмыльнулся. – А что, разве она уже не началась?

Он сделал едва заметный знак рукой. Несколько его людей, такие же большие и сильные, шагнули вперед. В их руках тоже было импровизированное оружие – обрезки труб, тяжелые гаечные ключи, самодельные дубинки.

– У нас нет к вам вражды, – попытался вразумить их Канэл, понимая, что ситуация выходит из-под контроля. – Мы хотим лишь спасти наших детей. Ваших детей!

– Мои дети будут такими же, как я! – проревел Малкор. – Сильными и вечными! А твои… – он презрительно осмотрел худощавых, невооруженных людей Канэла, – твои дети, если ты их вообще заведешь, будут такими же слабаками, как и ты. Им здесь не место в новом мире.

Это было последней каплей. Фраза «им здесь не место» прозвучала как приговор. Как объявление войны не просто за ресурсы, а за право на существование.

Один из «Сторонников Цикла», молодой парень, не выдержал. С криком ярости и отчаяния он бросил в Малкора свой мешок с реагентом. Мешок разорвался в воздухе, и едкая жидкость брызнула на руку Малкора и на грудь одного из его головорезов.

Ничего не произошло. Кожа на руке Малкора лишь слегка покраснела. Он смотрел на это с любопытством, потом облизал палец и сплюнул.

– Остро. Но для бога – как щекотка.

Затем он двинулся вперед. Это не было стремительной атакой. Это было неумолимое, тяжелое наступление. Его люди, с ревом, ринулись за ним.

То, что последовало, нельзя было назвать битвой. Это было избиение.

«Сторонники Цикла» пытались сопротивляться. Они использовали свои инструменты, кидались камнями. Но что могли сделать их обычные, пусть и здоровые тела, против существ, которые не чувствовали боли, чьи мышцы работали на пределе, чьи переломы заживали за считанные минуты?

Удар монтировкой Канэл парировал металлическим стержнем. Стержень вылетел у него из рук, отбрасывая онемевшие пальцы. В следующее мгновение кулак Малкора врезался ему в грудь. Канэл услышал, как с хрустом ломается его ребро. Боль была острой, оглушающей, но знакомой. Человеческой. Он рухнул на колени, пытаясь отдышаться.

Его люди были окружены. Их били дубинками, ломали им кости, швыряли о каменный пол. Крики боли – настоящей, не приглушенной вирусом боли – смешались с издевательским хохотом «Бессмертных».

– Смотрите! – орал Малкор, пиная лежащего человека. – Они все еще чувствуют! Как это смешно! Как это жалко!

Один из головорезов схватил молодого «Сторонника» и с силой бросил его в резервуар. Тот ударился о воду и начал тонуть, его тело, отягощенное травмами, не могло бороться с течением, увлекавшим его к фильтрам.

Канэл, сквозь пелену боли, увидел это. Он попытался встать, но Малкор поставил ему ногу на плечо, придавив к земле.

– Ничего, старик, – прошипел он, наклоняясь к его лицу. – Мы скоро научим их не чувствовать. Как нас. А твоего яда… – он плюнул в сторону разлитого реагента, – нам не нужно бояться. Мы найдем того, кто его сделал. И заставим сделать для нас. Только лучше. Сильнее.

Избиение длилось недолго. Вскоре все «Сторонники Цикла» лежали на камнях – избитые, искалеченные, но живые. Их «бессмертные» противники не убили никого. Зачем? Смерть была теперь неинтересна. Унижение, демонстрация силы, утверждение власти – вот что имело значение.

Малкор в последний раз пнул лежащего Канэла.

– Уберите этот мусор с нашего пути. И передайте всем, кто еще думает, как вы: новый мир принадлежит нам. Сильным. Вечным. А тем, кто хочет умирать… – он широко улыбнулся, – мы найдем способ помочь. Не такой быстрый и приятный, как раньше.

Его люди, смеясь и перекликаясь, подобрали свои дубинки и ушли, оставив за собой темные пятна крови и едкий запах химиката, смешанный с запахом страха.

Канэл лежал на холодном камне, чувствуя, как его сломанное ребро медленно, мучительно начинает срастаться. Он смотрел в темное, беззвездное небо. Он не думал о боли. Он думал о том, что только что увидел.

Искра войны была заронена. И это была не война идей или философий. Это была война за выживание между двумя видами, которые еще вчера были одним народом. Между теми, кто хотел жить в ритме цикла, и теми, кто хотел вечно пировать на его руинах.

И он, Канэл, только что проиграл первое сражение. Но он знал – это была лишь первая битва. И следующая будет уже не с монтировками и дубинками. Она будет гораздо, гораздо страшнее.

Глава 12. Рождение Тирана

Улицы Элириона, еще недавно бывшие ареной безумного ликования, теперь напоминали поле боя после странной, асимметричной битвы. Воздух, пропитанный сладковатым дымком пиршеств, теперь горчил едкой смесью страха, крови и чего-то нового – агрессивной, нетерпеливой уверенности, исходившей от победителей. «Бессмертные», ведомые Малкором, не просто разогнали «Сторонников Цикла» у резервуара. Они повели их по городу, как трофеи, как живое доказательство своей власти.

Это было шествие нового порядка. Малкор шел впереди, его могучая фигура, забрызганная чужой кровью, казалась еще больше. Он нес свой лом на плече, как скипетр. За ним волокли нескольких захваченных в плен людей Канэла. Они были избиты, некоторые с явно сломанными конечностями, которые уже начинали срастаться, но криво, причиняя им адскую, непрекращающуюся боль – ту самую боль, от которой «бессмертные» были избавлены. Их лица были искажены страданием и унижением. Они были живым укором старому миру и его хрупкости.

Толпа, собравшаяся на улицах, была пестрой. Здесь были и те, кто все еще пребывал в эйфории, смотря на шествие с любопытством и возбуждением; и те, кто уже начал сомневаться, чьи лица выражали страх и отвращение; и просто растерянные люди, не знавшие, как реагировать. Прежние социальные структуры рушились на глазах, и на их месте возникала простая, варварская дихотомия: сильный и слабый.

Малкор остановился на центральной площади, у подножия все той же Башни Ветров, откуда несколько дней назад прыгнули несчастные Элиан и Марик. Теперь их искалеченные тела стали мрачным памятником, предупреждением, которое никто не услышал. Площадь была заполнена людьми. На многих лицах читался вопрос: что теперь?

Малкор взобрался на основание какого-то разрушенного фонтана и обвел толпу властным взглядом.

– Смотрите! – Его голос, грубый и громкий, легко перекрыл гул толпы. – Смотрите на этих жалких существ! Они хотели отравить нашу воду! Лишить нас дара! Вашего дара! Моего дара!

Он указал ломом на пленных. Толпа загудела. Кто-то выкрикнул ругательство, кто-то, наоборот, смотрел с сочувствием.

– Они боятся! – продолжал Малкор. – Боятся силы! Боятся будущего! Они хотят, чтобы мы остались такими же слабыми и трусливыми, как они! Хотят, чтобы мы продолжили ползать перед лицом небытия, как ползали наши предки! Но мы – не они! Мы – новые! Мы – сильные! Мы – избранные!

Он спрыгнул с постамента и подошел к одному из пленных. Это был немолодой уже мужчина, один из самых ярых последователей Канэла. Он смотрел на Малкора без страха, лишь с холодной ненавистью.

– Ты видишь в нас угрозу своему убогому миропорядку? – Малкор наклонился к нему. – Ты прав. Мы – угроза. Мы – уничтожение всего старого, больного, гнилого. И мы начнем с тебя.

Он не стал его бить. Это было бы слишком милосердно и, что важнее, незрелищно. Вместо этого Малкор медленно, почти нежно, положил свою огромную ладонь на голову мужчины. Тот попытался вырваться, но двое «бессмертных» держали его.

– Наш благодетель, явившийся с небес, даровал нам жизнь, – провозгласил Малкор, обращаясь к толпе. – Но он не сказал, как ею распорядиться. Он оставил это нам. И я скажу вам как! Сильный правляет! Сильный решает! Сильный очищает мир от слабых, чтобы ему не мешали строить новую эру!

И затем он начал давить.

Это было ужасающе медленно. Мужчина закричал – пронзительно, по-человечески, не так, как кричали «бессмертные» от восторга. Его череп, крепкий, но все же обычный, не был рассчитан на такую нагрузку. Раздался отвратительный, влажный хруст. Крик оборвался, сменившись булькающим стоном. Глаза пленника вылезли из орбит, полные невыразимого ужаса и боли. Из его носа и ушей хлынула кровь.

Малкор не останавливался. Он давил, пока череп не сплющился в его руке с тем самым звуком, с которым раздавливают спелый фрукт. Он отпустил руку, и безжизненное тело рухнуло на камни. Кровь и мозговая масса растеклись по брусчатке.

В толпе воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Малкора и тихими всхлипываниями некоторых женщин. Даже его собственные головорезы смотрели на это с некоторым ошеломлением. Они избивали, калечили, но это… это было нечто иное. Это был ритуал. Акт основания новой власти на костях и крови.

– Видите? – Малкор вытер окровавленную руку о свою одежду. Его лицо сияло. Он был в экстазе. – Они умирают! Они все еще умирают! А мы – нет! Мы – вечны! И я… – он ударил себя в грудь, – я первый понял это! Я первый принял дар не как подарок, а как право! Право сильного!

Он подошел ко второму пленному, молодому парню, который плакал, глядя на размозженную голову товарища.

– Не плачь, – почти ласково сказал Малкор. – Ты скоро присоединишься к нему. А мы… мы будем жить вечно.

На этот раз он действовал быстрее. Он схватил парня за голову и с силой, нечеловеческой силой, провернул ее на 180 градусов. Хруст позвонков прозвучал, как выстрел. Тело затрепетало и обмякло.

Толпа замерла в параличе ужаса. Никто не шевельнулся. Никто не попытался остановить. Страх, настоящий, животный страх, сковал их. Они видели, что сила «бессмертных» – это не просто здоровье. Это оружие. И это оружие было обращено против них.

Малкор отшвырнул второе тело и снова взошел на импровизированный помост. Его грудь вздымалась, глаза горели триумфом. Кровь на его руке и одежде была теперь не пятном позора, а знаком отличия.

– Они называют нас «Бессмертными»! – крикнул он. – И это верно! Но я – больше! Я – первый среди вас! Я – тот, кто не испугался силы! Кто понял ее истинную цену! Я – Первый Сын нового бога! Его пророк и его меч на этой планете!