Хозяйка разорённого поместья Эшворт-холл

Я кивнула, давая понять, что внимательно его слушаю.

– Будьте уверены, Сэмюэл, – посмотрел он на своего секретаря, – никому ничего не скажет. Как и ваша служанка? – и приподнял кустистые брови.

– Энни полностью на моей стороне, – поспешила уверить его я.

– Замечательно, так вот, леди Дарена Эшворт всегда казалась мне несколько… хм-м, своеобразной особой, – подобрал он нейтральное определение, – и сейчас она из-за того, что ей не досталось ни клочка земли, зла на почившего супруга и унижена. Вы выставили её из дома, инициировали расследование. Такие женщины, как она, не способны на понимание. И уж тем более на прощение. Леди Дарена загнана в угол и способна на всё. Возвращаться в поместье вдвоём – это чистое безумие.

Энни, услышав это, испуганно втянула голову в плечи. Я и сама чувствовала, как по спине пробежал холодок. Он был прав. Моя смелость хороша в словесных баталиях, но против мадам Жюли и Гареты она бессильна.

– Что же мне делать? – вздохнула я.

– Вам нужен защитник. Ваш опекун приедет через пару дней, если его ничто не задержит в пути. А пока его нет, наймите себе охранников. Знаю, это недешёвое удовольствие, нотогда хотя бы одного, способного без раздумий заколоть кого угодно, если этот кто-то вздумает причинить вред нанимателю.

Я видела в его глазах сочувствие, и понимала, что у него уже есть кто-то на примете.

– Заключите договор с сэром Маркусом Блэквудом, он бывший капитан королевской гвардии. Ветеран Северных войн. У него довольно непростая судьба, но я ручаюсь за него, Маркус – человек чести, он из тех, кто не задаёт лишних вопросов и верен тому, кому служит. Я дам вам его адрес, наймите его. Не торгуйтесь. Он стоит каждого медяка, что вы ему заплатите.

Старый вояка. Звучало обнадёживающее.

– Не знаю даже, как вас благодарить, – покачала головой я.

– Я помогаю вам в память о вашем отце. Лорд Эшворт в юности кое в чём мне помог, совершенно безвозмездно. Считайте, что я просто вернул ему долг.

– Спасибо, – прошептала я, непонятно почему растрогавшись, будто это вовсе не мои чувства, а той, чьё тело я заняла.

Вскоре карета въехала в Торнтон. После тишины и запустения Эшворт-холла город оглушил нас. Шум сотен голосов, грохот колёс по брусчатке, крики торговцев, лай собак, запах дыма, печёного хлеба и конского навоза – всё это обрушилось на нас разом. Я посмотрела в окно на яркие вывески, пёструю толпу, спешащую куда-то. Это был отличный от Эшворт-холла мир. Мир, полный жизни, движения и возможностей.

Энни деловито поправила чепец на своей голове, я уже знала, что их носят только простолюдинки, он являлся неким маркером их социального статуса. Даже жёны богатых купцов были обязаны цеплять на голову эту несуразность, правда, их чепцы шили из хорошей ткани и могли быть разных цветов.

Карета остановилась перед неказистым двухэтажным зданием, на первом этаже была лавка, на втором, скорее всего, жилые комнаты хозяев.

– Пройдёмте, – сказал мистер Уэлс, выходя первым. – Сначала уладим наши дела.

Мы проследовали за ним. Поверенный привёз нас в меняльную лавку своего брата. Джонатан оказался полной противоположностью Освальда: невысокий, дородный, с добродушным лицом и хитрым прищуром. Однако, когда дело коснулось перстня, его глаза стали серьёзными и внимательными.

– Стоимость перстня я оцениваю примерно в восемьсот серебряных крон. Редкий камень, отличная работа. Но под залог я могу дать вам лишь пятьсот. Процент – десять в год. Срок выкупа равен двенадцати месяцам. Если не выкупите, перстень останется у меня.

Сделка прошла быстро. Джонатан составил подробный договор залога, который мы подписали, один экземпляр остался у меня.

Я вышла из лавки, чувствуя приятную тяжесть кошеля в кармане платья. Я уже более-менее ориентировалась в местной денежной системе, буквально допросив Энни, после её рассказа получилась вот такая картина: главная монета – золотая крона. Одна золотая равна двадцати серебряным кронам. А одна серебряная – это двенадцать медных пенни. На медяшку можно было купить буханку или кружку эля. Это деньги простого люда. На одну золотую взять корову, или два мешка зерна.

Выходило, что пять сотен серебряных – это двадцать пять золотых. Огромные деньги, равные стаду в 25 коров или зарплате 10 работников почти на год.

Сто серебряных для Дарены – это пять золотых в месяц, немаленькое я бы сказала содержание, но тут уже ничего не поделаешь.

И долг Колфилду в пять тысяч золотых. Я даже представить не могла такую сумму. Астрономическая!

Прежде чем попрощаться, мистер Уэлс вручил мне бумажку с аккуратно написанным адресом.

– Вот адрес, где сейчас проживает сэр Маркус Блэквуд. Скажите, что вы от меня.

Я крепко сжала листок в руке.

– Мистер Уэлс, спасибо! Дайте мне время, и я непременно вас отблагодарю.

– Подарки я люблю, – по-доброму улыбнулся поверенный, – но, повторюсь, я должен вашему отцу, и мне вовсе не в тягость вам помочь. Всего вам доброго и успехов, – вежливо поклонился он мне. – А вообще, лучшей благодарностью будет, если вы приведёте дела Эшворт-холла в порядок, леди Айрис. Ваш отец был хорошим человеком. Не позвольте его наследию погибнуть.

Мы тепло попрощались и разошлись в разные стороны.

Я крепко прижимала руку к карману с кошельком, а Энни шла рядом, прикрывая меня от толпы. В таком городе воришки не редкость.

В моей голове уже сложился чёткий план дальнейших действий. И первая задача – нанять телохранителя.

Глава 12. Меч и щит леди Эшворт

На записке, оставленной мистером Уэлсом, аккуратным почерком было выведено: «Квартал Кожевников. Таверна «Ржавый кинжал». Второй этаж, лестница с торца здания».

Энни, слава богу, знала, куда идти. Спрашивать направление у хмурых и куда-то спешащих прохожих не пришлось.

Мы прошли мимо рынка, который охватывал не только центральную площадь Торнтона, но и несколько соседних улиц. Та часть, что была ближе к домам знати, удивляла царящим здесь порядком, воздух тут был напоён ароматами специй, свежей выпечки и цветов. Яркие вывески над лавками приковывали взор, каменные мостовые удивляли чистотой (вдоль дорог тянулись неглубокие канавки, куда стекала дождевая вода, унося с собой мусор), так же, как и хорошо одетые горожане, неспешно прогуливавшиеся мимо разложенного на прилавках товара. Дамы в шёлковых платьях с кружевными зонтиками, джентльмены в сюртуках и цилиндрах. Всё дышало достатком.

Но была и вторая часть рынка, постепенно уходившая в кварталы победнее. В общем, чем дальше мы продвигались, тем заметнее менялся город. Улицы становились уже, дома беднее. Полчаса спешной ходьбы и перед нами раскинулся ремесленный квартал, где воздух полнился резкими запахами дублёной кожи, дымом кузниц и гниющими отбросами. Тут и там бродили без присмотра свиньи, роясь в помойных кучках и деловито квохчущие куры, которые вовсе не боялись людей.

Молоты стучали в кузнях, мастера выкрикивали что-то друг другу, перекрывая общий шум.

Я оглядывалась по сторонам глазами инженера, подмечая детали. Никаких дренажных канав. Вода после дождей, должно быть, стояла лужами неделями, превращая улицы в болото. Дома лепились друг к другу без всякого плана, узкие проходы между ними не оставляли места для манёвров, а ещё могли стать ловушками в случае пожара. Отсутствие канализации объясняло вонь и антисанитарию.

Наконец, мы вступили в Квартал Кожевников: покосившиеся здания, покрытые грязью и плесенью, подозрительные личности, маячившие в тёмных дверных проёмах.

И если всего пару улиц назад до двух юных девушек никому и дела не было, то здесь на нас начали обращать внимание.

Один мужик жуткой внешности лихо свистнул и отпустил сальную шутку:

– Эй, красотки, заблудились? Могу проводить… за монетку! А если нет монетки, буду рад заглянуть вам под платье! – и осклабился полубеззубым ртом.

Энни испуганно прижалась ко мне. Я же продолжала идти вперёд с высоко поднятым подбородком, с выражением холодной отстранённости на лице, крепко сжимая кошель в кармане. Не показывать свой ужас. Не давать слабины. Нельзя. Эти люди, точно звери, чувствуют страх, стоит им его «унюхать», они не станут сомневаться, мигом накинуться.

Какой-то пьяница, качавшийся у стены, сделал шаг навстречу, преграждая нам дорогу. Я остановилась, сердце глухо стучало в груди, но я, сжав ладони в кулаки, молча посмотрела прямо ему в глаза. Не моргая. Он замер, невразумительно крякнул, а через мгновение, длившееся для меня целую вечность, медленно отступил, пробормотав что-то неразборчивое.

Мы прошли мимо, я держала спину так прямо, что она у меня заныла шея, и даже чуть свело мышцы в пояснице.

Таверну «Ржавый кинжал» нашли быстро. Заведение выглядело так же безобразно, как и всё вокруг. Из распахнутой двери доносились пьяные голоса, грубый хохот и звон кружек, несмотря на дневное время. Вход на второй этаж вёл по внешней деревянной лестнице, прилепленной к стене. Ступени скрипели под ногами, перила шатались.

Я покосилась на свою спутницу: Энни была бледна, её глаза расширены от страха, но она держалась, стараясь изо всех сил не дать стрекача.

Бывший капитан королевской гвардии жил в весьма сомнительном месте, интересно, как так вышло, что он оказался тут? Почти на самом дне.

Я постучала в дверь. Раз, два, три. Ровно и уверенно, хотя внутри всё сжималось от напряжения.

Тишина.

– Миледи, может, его нет дома? – прошептала Энни.

Я уже собиралась постучать снова, как дверная створка резко распахнулась.

На пороге возник высокий, широкоплечий мужчина. Лет пятидесяти пяти, не меньше. Его лицо пересекал старый шрам, тянувшийся от виска до подбородка, словно кто-то когда-то попытался разрубить ему череп. Коротко стриженные седые волосы, глаза карие, холодные, цепкие. Взгляд тяжёлый, пронзительный. Одежда простая, но чистая: потёртая кожаная куртка, грубая рубаха, тёмные штаны. Руки мозолистые, со шрамами на костяшках.

Не слуга. Не аристократ. Хищник. Волк-одиночка.

Он молча осмотрел нас обеих буквально с ног до головы. Проверял, испугаемся ли мы? Отступим ли? Энни пискнула и юркнула мне за спину.

А вот я не шелохнулась, взора не отвела.

– Леди Айрис Эшворт, – спокойно представилась я. – Сэр Блэквуд? Я пришла к вам по рекомендации мистера Освальда Уэлса.

Мужчина не проявил удивления, зато кивнул:

– Входите, – хрипло произнёс он и отступил, пропуская нас внутрь.

Комната оказалась маленькой и по-спартански обставленной. Топчан у единственного оконца, грубый деревянный стол, один стул. У противоположной стены стойка с оружием: меч в потёртых ножнах, два ножа с кожаными рукоятями, старый арбалет. На столе лежали промасленная ткань и точильный камень. В воздухе висел запах кожи, металла и оружейного масла.

Энни робко шмыгнула за мной следом, с опаской косясь то на клинки, то на их владельца.

Маркус Блэквуд сел на топчан, скрестив мускулистые руки на груди. И молча указал на стул напротив. Я, благодарно кивнув, устроилась на самом краешке.

– Мне нужен защитник для меня и моего поместья, – не став ходить вокруг да около, сразу перешла к делу я.

Бывший капитан криво усмехнулся и коротко спросил:

– Защита от кого?

– От собственной мачехи и её подпевал, ну и от всех тех, кто способен причинить мне и моим людям вред, – спокойно ответила я. – Вдова моего отца весьма огорчена условиями завещания, она способна на многое, чтобы заполучить то, на что не имеет права.

Сэр Блэквуд задумчиво кивнул и задал следующий вопрос:

– Вы знаете, сколько стоит меня нанять, леди Эшворт?

Он сделал паузу, его взгляд стал жёстче.

– Вам сказали, почему я живу в этом забытом Богом месте?

– Нет, – покачала головой я, – но, если честно, причину выяснить мне бы очень хотелось.

– А потому, что выбрал сторону правды, и за это меня отправили в отставку, бросив гнить без средств к существованию. Если вы будете поступать бесчестно, леди Айрис, предупреждаю, я могу лишить вас жизни.

– О, тут можете не беспокоиться, ваши принципы созвучны с моими.

Маркус замер, глядя куда-то поверх моего левого плеча и явно о чём-то размышляя.

– Мои условия таковы: еда, крыша над головой – всё это вы мне предоставляете, так же как ежемесячную плату в размере пятидесяти серебряных крон. В дела поместья не лезу, если они не касаются вашей безопасности. По рукам?

– Договорились, – твёрдо кивнула я, внутренне сжавшись от цены за его услуги. Но деваться некуда, мне нужен кто-то, способный меня защитить.

– Дайте мне пять минут, чтобы собрать вещи, – попросил он и встал.

Мы с Энни покинули комнатушку, спустились по лестнице и замерли в ожидании наёмника.

Маркус и правда не заставил нас долго ждать.

– Сэр Блэквуд, – обратилась я к нему, – нам нужно заглянуть на рынок, прежде чем отправиться в Эшворт-холл.

– Как скажете, госпожа, – слегка поклонился он и пристроился позади нас, положив ладонь на рукоять своего меча. За его спиной болтался небольшой вещмешок со всеми, как я догадалась, пожитками. Небогато, однако.

Стоило нам выйти из переулка, как я мигом ощутила перемены: те же подозрительные личности, бросавшие на нас жадные взгляды, теперь спешно отворачивались; пьянчужка, не так давно преградивший нам путь, прижался к стене, пытаясь слиться с ней в единое целое. Шмыгнув рыхлым носом-картошкой, он сложил руки по швам и опустил глаза на грязную мостовую, как провинившийся школьник.

Я же ощутила облегчение, даже задышалось как-то свободнее и веселее. Впервые за дни после смерти отца я почувствовала себя в безопасности.

Рынок, как и час назад, был заполнен народом. Торговцы выкрикивали названия товаров, покупатели приценивались, дети шумными ватагами носились мимо нас. Я медленно двигалась между рядами, внимательно рассматривая предложенное.

Для начала купила то, без чего нам долго не продержаться: два мешка муки, крупу овсяную и ячменную, солёное мясо, вяленую говядину и сало. Семена овощей для осенней посадки: капусту, репу, морковь. Прочные рабочие перчатки, сразу пять пар. Также два топора, три лопаты, мотыги. Простое мыло тремя большими кусками; десяток сальных свечей, рапсовое масло для заправки ламп; моток пеньковой верёвки. Маркус молча следовал за нами, превратившись в нашу грозную тень.

Около одной лавки толпились женщины без чепцов, в кокетливых шляпках. Аристократки. Подойдя ближе, увидела россыпь кружев: от тончайших плетёных шалей до более простых вязаных воротничков.

– Вот это Женерское кружево, – благоговейно шепнула Энни, – редко когда до нашего Торнтона купцы довозят подобный товар, обычно его разбирают ещё в столице.

Я спросила цену и ахнула. Такое мне не по карману, да и сама связать не смогу, уж слишком сложное плетение. Мой ошеломлённый суммой взгляд задержался на более простых вязаных изделиях. Вот это другое дело! Крючком я управляюсь неплохо, главное – раздобыть подходящую пряжу.

– Скажите, уважаемый, а на какие товары сейчас большой спрос? – уточнила я торговца, у которого купила крупу.

– Лён, леди. Мёд, грибы – это всегда хорошо берут, как и древесину, дичь, рыбу…

Я запоминала всё, что слышала вокруг, впитывая информацию, как губка: люди жаловались на плохие дороги, кто-то упомянул, что мост через речку Миллбрук обвалился и никто его теперь, после смерти барона Эшворта, точно не починит. Интересно, получается, этот мост находится на моих землях? О чём и спросила Энни, та кивнула и пояснила:

– Да, миледи. Мост старый, ещё ваш дедушка построил. Речка Миллбрук протекает между вашими землями и владениями барона Колфилда. Без моста до Торнтона двадцать миль окольной дорогой, а с мостом всего пять напрямик. Ваш дедушка его построил и получил от короны право взимать мостовой сбор. Каждый, кто по нему проезжал, платил медяк. Немного, но деньги капали где-то десять-пятнадцать серебряных в месяц, а в страду и того больше. Ваш батюшка от сбора отказался, разрешил всем ездить бесплатно, но из-за повышенной нагрузки мост в итоге обрушился, а денег на его ремонт уже не было.

Я задумалась. Значит, у меня есть законное право взимать плату за проезд. Починю мост – верну сбор. Это справедливо: я даю людям удобный путь, они платят символическую плату. Медяк за проезд или двадцать лишних миль? Выбор очевиден. И, вероятно, подниму цену. Я не мой добродетельный отец, я должна выжить! И позволить себе подобную щедрость никак не могу. Если кому-то не понравится новая цена – его личные проблемы, сейчас я прежде всего делец, и только потом добрая леди.

Завершив променад по рынку, нашли крестьянина с телегой, готового за приемлемую плату довезти нас вместе с покупками до Эшворт-холла. Погрузили мешки, инструменты и свёртки. Маркус сел рядом с возницей, заняв позицию охранника. Я и Энни устроились в кузове среди покупок.

Телега тронулась, покатив по мостовой в сторону выезда из города.

Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в мягкие розовые и золотые тона. Дорога была пыльной и ухабистой, телега скрипела и подпрыгивала на каждой выбоине. Я задумчиво смотрела на проплывающие мимо поля.

– Сэр Блэквуд, – обратилась я к Маркусу, когда впереди показался поворот к моему поместью, – с вашей помощью я хочу объявить своей мачехе, что она ни единой вещи не вынесет из моего дома. Кроме того, что на ней.

Он обернулся, внимательно на меня посмотрел:

– Вы хотите, чтобы я их напугал своим видом? – его губы дрогнули в улыбке.

– Да, – просто кивнула я, – максимально зверское лицо, хмурое, злое.

– Без проблем, госпожа, – слегка поклонился он.

– Чтобы не только леди Дарена, но и её служанки от страха слова против сказать не смогли, – добавила я, живо представив всю эту картину и едва сдержав смех. Настроение было прекрасным. И обещало стать ещё лучше.

Телега въехала на территорию Эшворт-холла. Солнце почти скрылось за линией горизонта, расцветив небо в багровые тона. Особняк встретил нас тёмными, пустыми окнами и тишиной.

Глава 13. Миллбрук

– Неужели свалили? – пробормотала себе под нос, слезая с телеги и задумчиво осматриваясь. Обычно в это время в окнах, где обитала Дарена и её служанки, горел тусклый свет, сейчас там было темно.

– Что? – непонимающе округлила глаза Энни.

– Они покинули поместье, – прищурилась я, – и наверняка прихватили с собой всё самое ценное.

– Но почему мы с ними не встретились на тракте?

– Всё просто – Дарена и её подпевалы, скорее всего, уехали немного позже нас, – пожала плечами я, повернулась к телохранителю и добавила, – добро пожаловать в мой дом, сэр Блэквуд. Энни, сбегай, отыщи Полли и Джона, пусть помогут с покупками, а я наведаюсь в опочивальню мачехи, проверю, что они мне оставили.

– Хорошо, миледи, – кивнула помощница и отправилась выполнять поручение.

– Гай, подождите немного, – попросила я крестьянина, – вот, возьмите, – и протянула ему монетки, – и спасибо за помощь.

Мужчина взял плату, рассыпавшись в благодарностях, я дала ему чуть больше, чтобы он помог Джону с разгрузкой. Сама же в сопровождении Маркуса отправилась в дом.

Сумерки сгущались быстро, превращая очертания особняка в размытые тени. Входная дверь была не заперта. Я толкнула её, и та отворилась с тихим скрипом, впуская нас в холодный полумрак прихожей. Внутри царила тишина. Пустая, гулкая, словно дом затаил дыхание в ожидании. Я остановилась у консоли в прихожей, нащупала в темноте подсвечник с остатками свечи и огниво. Несколько ударов, искра, слабое пламя вспыхнуло, отбрасывая дрожащие тени на стены.

В колеблющемся свете знакомые стены казались чужими, почти враждебными. Тёмные дверные проёмы зияли, точно пасти; сквозь незанавешенные окна проникал последний отблеск заката.

– Осторожнее, миледи, – тихо предупредил Маркус, положив ладонь на рукоять меча.

Я кивнула и направилась к лестнице на второй этаж. Ступени скрипели под ногами. Поднимались молча, лишь шелест моего платья да тихое дыхание нарушали тишину.

Коридор второго этажа встретил нас той же пустотой. Я повернула направо, туда, где находились покои Дарены. Остановилась перед резной дверью, перевела дух и толкнула её.

Надо же, мебель они оставили всю, видно, такую тяжесть не захотели тащить: массивная кровать с балдахином, туалетный столик, комод, шкаф. А вот всё остальное исчезло: ковёр, постельное бельё, покрывало стащили вместе с периной, обнажив гладкие доски кровати, сняли портьеры с окон, оставив лишь голые карнизы. Распахнутые дверцы шкафа демонстрировали тёмное нутро: ни единого платья, ни платочка, ни чулка. Ни-че-го.

Я медленно обошла комнату, поднимая свечу выше. Пустой туалетный столик, даже зеркало сняли со стены, и теперь я глядела на тёмный квадрат на обоях.

Мой взор упал на письменный стол у окна, на нём одиноко белел сложённый лист бумаги. Я взяла его и вчиталась в витиеватый почерк Дарены:

«Айрис,

моё месячное содержание в размере ста серебряных крон привезёшь ко мне в городской дом на Харроу-стрит до двадцать пятого числа текущего месяца. Иначе я напишу жалобу герцогу на неисполнение тобой условий завещания.

Леди Дарена Эшворт, вдовствующая баронесса»

Я медленно опустила записку и криво усмехнулась.

– Плохие новости, миледи? – негромко спросил Маркус.

– Да нет, – покачала головой я, – просто мачеха у меня шибко умная или хитрая. Предусмотрительная особа. Она догадалась, что я спрошу совета у мистера Уэлса, поэтому сработала на опережение. Но меня сейчас волнует только один вопрос, – подойдя к окну, я посмотрела вниз и увидела, как Джон и Гай стаскивают мешки на землю.

– И какой же, миледи?

– Кто им помог? У нас в поместье нет лошади, чтобы впрячь её в карету, у которой сломана ось. Кто-то прибыл сюда, загрузил их пожитки и отвёз в Торнтон. Кто этот человек?

Я обернулась к Блэквуду и, устало вздохнув, добавила:

– Ладно, над этим я подумаю позже. А пока пойдёмте поедим, если честно, променад по Торнтону жутко вымотал.

Мы спустились на первый этаж и направились в сторону кухни, где у плиты застали Полли. Женщина обернулась на скрип двери, её морщинистое лицо озарилось улыбкой.

– Миледи, как вы? Поди проголодались? Сейчас-сейчас, ужин почти готов. Мы с Джоном тоже недавно из леса вернулись, грибы собирали, – защебетала она, при этом я отчётливо видела, что она будто ожила, даже щёки порозовели. Впрочем, неудивительно – от Дарена и её подпевал исходила жуткая, давящая атмосфера.

Старушка с любопытством покосилась на замершего наёмника.

– Полли, знакомься, это сэр Маркус Блэквуд. Он будет жить здесь и охранять поместье.

Женщина почтительно поклонилась:

– Добро пожаловать, сэр.

– Сэр Маркус, присаживайтесь, – пригласила я его к столу, на что Полли удивлённо на меня обернулась.

– Госпожа, негоже вам снедать тут. Вы, как хозяйка, теперь должны пройти в малую столовую, я всё туда принесу.

– Не нужно, – я отрицательно покачала головой, в висках стучало от утомления, но голод был сильнее желания прилечь, – жечь дополнительные лампы и свечи мы себе пока позволить не можем.

– Хорошо, госпожа, – вздохнула кухарка и вернулась к казанку, в котором что-то аппетитно булькало.

Вскоре перед нами поставили кашу с плавающими в ней кусочками сала, которое мы купили на рынке.

Чуть погодя к нам присоединились Энни и Джон, так же как мы, споро заработавшие ложками.

– Полли, – обратилась я к служанке, когда доела, – завтра утром приготовьте что-нибудь простое, чтобы мы могли это взять с собой в дорогу. Например, лепёшки.

– Хорошо, миледи, – отозвалась она.

Я, благодарно ей кивнув, встала из-за стола.

– Сэр Блэквуд, в этом доме хватает пустых комнат, можете выбрать любую приглянувшуюся.

– А где ваша опочивальня? – уточнил охранник и тут же пояснил свой интерес: – Мне нужно расположиться так, чтобы злоумышленники не смогли добраться до вас незамеченными.

Я на секунду задумалась. Нормальная кровать была в двух помещениях: почившего барона и его жены. Первый вариант мог бы меня устроить, я не боялась спать там, где кто-то умер, эти предрассудки мне были чужды, но запах… Покои отца Айрис жутко воняли, поэтому я выбрала второй вариант.

– Энни, – повернулась к своей помощнице, мы с тобой займём комнаты в восточном крыле, твоя та, что раньше принадлежала Жюли, – девушка удивилась, но согласно кивнула, – а я "перееду"в покои Дарены.

– Понял, тогда я остановлюсь в той, что ближе к лестнице, – кивнул сэр Блэквуд, слегка мне поклонившись.

Энни проводила его наверх, а я задержалась на кухне, чтобы обсудить с Полли запасы продуктов. Выяснилось, что в погребе почти ничего не осталось. Дарена вывезла всё, что можно было увезти: мешки с зерном, бочонки с солёной рыбой, копчёности. Остались только покрытые плесенью корнеплоды.

Прежде чем подняться в свою новую комнату, забрала из каморки соломенный тюфяк и старый плед, кинув всё это на доски кровати, наконец-то, легла. Покрутившись немного, приняла более-менее удобное положение и почти мгновенно провалилась в тяжёлый сон без видений.