Миррор: Бездна

Я инстинктивно потянулся к карману, где лежал «Смотритель». Камень был ледяным, будто выточенным из самой глубины космоса.

Грант пришёл сюда не просто так. Он оставил нам приманку. И мы только что сами вошли в ловушку.

Тишина в складе стала иной. Из просто пустой она превратилась в звенящую, напряжённую, будто воздух перед ударом молнии. Пыль, поднятая нашими шагами, медленно кружила в лучах фонарей, и мне почудилось, что её кружение слишком равномерно, почти ритмично.

– Он не просто ушёл, – тихо сказала Карен, и её голос прозвучал неестественно громко в этой гробовой тишине. – Он знал, что мы придём.

Она медленно провела лучом фонаря по следу на полу, затем подняла его к потолку, выискивая скрытые камеры. Её движения были выверенными, профессиональными, но я видел, как напряжены мышцы её шеи.

Я не стал отвечать. Вместо этого подошёл к месту, где стоял ящик, и присел на корточки. Пыль не просто была сдвинута – она лежала своеобразными слоями, как будто ящик не просто поставили, а с силой вдавили в пол. Я протянул руку, но не дотронулся, ощущая исходящий от этого места холод. Не физический, а тот, что проникает прямо в кости, впитываясь в самое нутро.

– Не трогай, – резко предупредила Карен. Её взгляд метнулся ко мне, и в нём читалось то же самое, щемящее чувство опасности, что клокотало и во мне.

В этот момент я почувствовал знакомое, предательское покалывание в затылке. Но на этот раз оно было другим – не просто точкой ориентира, а острой, жгучей иглой, вонзающейся прямо в мозг. Я инстинктивно потянулся к карману, где лежал «Смотритель». Камень, обычно тёплый, сейчас был ледяным, будто кусок полярного льда.

– Карен… – начал я, но голос сорвался.

Она уже смотрела на меня, её лицо в тусклом свете было бледным и напряжённым.

– Я знаю, – выдохнула она. – Это ловушка. Не физическая. Энергетическая. Он оставил здесь… сигнал. Как сторожевого пса.

Она сделала шаг назад, её рука легла на кобуру.

– Нам нужно уходить. Сейчас.

Я кивнул, с трудом поднимаясь на ноги. Воздух стал густым, как сироп, каждое движение давалось с усилием. Мы медленно, спиной к спине, начали отступать к выходу, лучи фонарей выхватывая из тьмы ржавые балки и пустые стеллажи.

Именно тогда я увидел его. В дальнем углу, куда не доставал свет, – едва заметное движение. Не тень, а нечто, что тенью притворялось. Оно было низким, приземистым, и на мгновение мне показалось, что в темноте вспыхнули два крошечных огонька зелёного света, как у той собаки на трассе.

Я резко дёрнул фонарь в ту сторону.

Ничего. Пустой угол, груда обломков гипсокартона.

– Что? – шипом спросила Карен, не оборачиваясь.

– Показалось, – пробормотал я, но спина покрылась ледяным потом.

Мы вышли на холодный ночной воздух, и дверь с грохотом захлопнулась за нами. Давящее чувство сразу ослабло, но не исчезло полностью, оставив после себя тяжёлый осадок, как после кошмара, который не хочет отпускать.

Карен, прислонившись к машине, дрожащей рукой достала сигарету. Я не видел, что бы она вообще куриала, за короткое, но такое долгое время знакомства.

– О как. – Неосознанно вырывалось из моего рта, когда я увидел у нее сигарету.

– Он не просто исполнитель, Итан. Он… расстановщик капканов. И мы только что в один чуть не угодили.

Я сглотнул ком в горле, глядя на тёмный силуэт склада. Грант был не винтиком. Он был тем, кто смазывал механизм этой адской машины, готовя её к главному действию. И теперь мы были у него на прицеле.

Дверь машины захлопнулась, отсекая нас от давящей тишины заброшенного склада. Я вжался в пассажирское кресло, пытаясь перевести дух. В ушах все еще стоял тот противный, высокий звон, а пальцы непроизвольно подрагивали.

– Объясни, – потребовал я, глядя на Карен. Она заводила двигатель, ее руки слегка дрожали. – Что это было? Я чуть не поддался панике там, как какой-то новичок.

– Я же сказала. Ловушка, – она резко тронулась с места. – Грант знал, что мы придем. Он оставил там… заряд. Не для тела. Для разума. Для таких, как мы.

– Таких, как мы? – я с силой провел рукой по лицу. – Черт, Карен, я детектив. Я верю в отпечатки пальцев, в улики, которые можно положить в пакет и принести в суд! А не в какие-то фантомные боли в затылке! Я начинаю сходить с ума с той же скоростью, с какой еду по этому делу.

– А что, по-твоему, твой «Смотритель»? – ее голос прозвучал резко. – Это и есть твой детектор. Только измеряет он не ДНК, а другую грязь. Ты сам все видел. Ты чувствовал это. Игнорировать инстинкты – верный способ быстро оказаться на том полу, где была Сара Ливингстон. Твоя старая логика здесь – как деревянный меч против пулемета.Она резко свернула на основную дорогу.

– Но это не укладывается в голове! – в голосе прозвучало отчаяние.

– Ни у кого не укладывается, Миррор. Пока не столкнется лицом к лицу. Теперь твоя очередь.

Мы ехали несколько минут в тяжелом молчании. Я смотрел в окно, пытаясь найти хоть какую-то точку опоры.

Карен достала телефон, как я понял она пыталась позвонить Джаксу, но безуспешно.

– И куда мы теперь? – спросил я наконец.

– К Линчу. Мне нужна одна вещь. Для тебя.

– К Линчу? Ты же сама сказала, ему нельзя доверять.Я повернулся к ней, удивленный.

– Не доверять – не значит не использовать, – парировала она, сворачивая на знакомую ухабистую грунтовку. – Тебе понадобится нечто большее, чем твои голые руки, если ты решил идти до конца.

Вскоре в свете фар возник зловещий силуэт дома лесника. Дверь открылась, едва мы заглушили двигатель. Линч стоял в проеме, его иссохшая фигура казалась частью самой темноты.

– Хранитель и Сосуд, – проскрипел он. – Вместе. Интересно. Входите.

На этот раз он провел нас в маленькую заднюю комнату, похожую на кузницу. В воздухе пахло оружием, маслом и озоном.

– Зачем пришли? – спросил Линч, усаживаясь на табурет.

– Ту вещь, о которой мы говорили, – сказала Карен, не уточняя.

– Для него? Опасная игрушка. Может и обратно ударить.Старик медленно кивнул, его взгляд скользнул по мне.

Линч подошел к сейфу в стене и извлек длинный кожаный чехол для оружия. Положил на верстак и расстегнул застежки.

Внутри лежал револьвер. Это был Кольт Питон – массивный, с идеально гладким стволом и характерным мощным силуэтом. Но это был не серийный экземпляр. Металл был темнее, почти воронёным, и на нём была изящная, почти невидимая гравировка – те самые руны, оплетающие ствол и рамку, словно древние письмена. Классическая деревянная рукоять тоже была покрыта тонкой резьбой. Но самое странное – в основании курка, прямо в металле, была вставлена небольшая, идеально отполированная овальная пластина из того же черного камня, что и мой «Смотритель». Она казалась живой, поглощающей свет.

– Что это? – выдохнул я, не в силах отвести взгляд. Галлюцинация? Но нет, я видел его совершенно четко.

– «Громовержец», – просто сказала Карен, глядя на оружие с смесью уважения и опаски.

Линч вдруг издал хриплый, отрывистый смешок, больше похожий на лай.

– Громовержец! – повторил он, и его глаза забегали по комнате, словно он разговаривал с кем-то невидимым. – Слышишь, старина? Они до сих пор зовут его Громовержцем! А я говорил – надо было назвать «Шептуном»! Он ведь шепчет, понимаешь? Шепчет пуле, куда лететь! – Он резко повернулся ко мне, его костлявый палец ткнул в черный камень. – Этот камень – брат твоему. Но если твой болтает без умолку, показывает всякую дрянь, то этот… он просто шепчет. Одно слово. Попади.

– Что? Нет, еще не время. Они еще не готовы к Зеленому Королю, – пробормотал он в пустоту, затем снова уставился на меня горящим взглядом. – Бери. Просто пиздатый ствол, который ебашит всё, что нужно. Тварей, двери, замки… особенно замки! Они так противно хрустят! – Он судорожно сунул чехол мне в руки, и его пальцы на миг сжали мои с неожиданной силой. – Но не стреляй в тени. Они жалуются. А когда тени жалуются… – он понизил голос до конспиративного шепота, – …патроны кончаются. Быстрее, чем ты думаешь.

Я взял револьвер. Рукоять идеально легла в ладонь. Металл был тёплым, почти живым. И да, я чувствовал. Чувствовал смертоносную, неумолимую мощь, исходящую от него.

Линч наблюдал за мной, и его взгляд на мгновение стал ясным, почти обычным.

– Он ляжет в твою руку, как влитой. Он для тебя и ковался, в конечном счете. – Он провел рукой по верстаку, и его пальцы слегка подрагивали. – Патроны. Карен, ящик слева. Синяя коробка.

Карен, не спускавшая с него взгляда, молча открыла указанный ящик и достала коробку с патронами .357 Magnum.

Линч кивнул, его глаза снова стали немного опустошёнными, взгляд уперся куда-то в пространство за моим плечом.

– Да… последние. Остальные… остальные мы использовали в ту ночь с Майклом. – Он поморщился, будто от боли. – Шумно было. Очень шумно. Птицы потом три дня не пели. – Он покачал головой и резко повернулся к стене, бормоча себе под нос: – Молчи, я не с тобой разговариваю.

Это длилось всего секунду. Он снова обернулся к нам, и в его глазах читалась усталая ясность.

– Они уже знают, что ты здесь, мальчик. И теперь почувствуют, что у тебя есть это. – Он кивнул на револьвер. – Не прячься. Не получится. Лучше научись стрелять первым. Теперь идите. Мне нужно… мне нужно разобраться с кое-какими голосами. – Он снова отвернулся, на этот раз явно уходя в разговор с кем-то, кого видел только он.

Мы молча вышли из дома Линча, оставив его в его двойственном мире, где реальность смешивалась с голосами, которых никто, кроме него, не слышал. Дверь захлопнулась, отсекая нас от этого царства безумия и странной ясности.

Машина тронулась, и я наконец перевёл дух, ощущая под пальцами шершавую кожу чехла «Громовержца».

– И кто он такой, этот Линч, в конце концов? – спросил я, глядя на убегающую в темноте грунтовку. – Кроме того, что он местный сумасшедший отшельник, знающий слишком много.

Карен, сосредоточенно следя за дорогой, на несколько секунд задумалась.

– Официально? Никто. Лесник на пенсии. Неофициально… – она вздохнула, – …возможно, единственный, кто действительно понимает, с чем мы имеем дело. Он был другом твоего отца. И моим наставником, когда я только начинала… вникать в семейное дело.

Это было ново. Я повернулся к ней.

– Твой наставник?

– Да. Пока не перешёл ту грань, где голоса в голове становятся громче реальных. Отец считал его гением, хоть и нестабильным. Они вместе изучали архивы, пытались найти способ разорвать цикл, а не просто сдерживать его. – Она на мгновение отвела взгляд с дороги, посмотрев на меня. – Именно Линч первым обнаружил упоминания о «чистом сосуде» в старых текстах. Он же предсказал твоё рождение.

От этих слов по спине пробежали мурашки.

– Предсказал?

– Не в смысле звёзд или карт. Он анализировал циклы, энергетические всплески, родовые линии. Он называл это «математикой тени». Твой отец ему верил. А потом… – Карен замолчала, её пальцы сжали руль. – Потом что-то сломалось. Линч стал уходить в себя, говорить о «Зелёном Короле» и «шепчущих тенях». Майкл думал, что это цена знаний. А мой отец… мой отец сказал, что Линч подошёл слишком близко к краю и оступился. Отозвал меня от него. Запретил контакты.

– Но ты его не слушаешься.

– Потому что, несмотря на всё его безумие, он до сих пор прав чаще, чем все здравомыслящие сотрудники департамента, вместе взятые. Он знает вещи, которых нет ни в одних архивах. – Она горько усмехнулась. – Возможно, мой отец был прав, и Линч действительно оступился. Но, чёрт возьми, иногда кажется, что он упал не в пропасть, а на другую сторону. И теперь смотрит на нашу реальность оттуда, видя то, что нам не дано.

Я смотрел в тёмное окно, пытаясь представить этого человека – учёного, друга, провидца, постепенно сходящего с ума от знаний, которые не должна была вместить человеческая голова. Не просто сумасшедший старик. А трагическая фигура, чей разум стал платой за истину.

– И он верил, что мой отец сможет всё остановить? – тихо спросил я.

– Он верил, что твой отец – и ты – единственный шанс. После… после того, что случилось с твоими родителями, он закрылся здесь. Говорил, что «поджидает рассвет». Что бы это ни значило. – Карен вздохнула. – Я прихожу к нему только в крайних случаях. Он как живое завещание моего отца и твоего. И как предупреждение.

– Предупреждение?

– О том, что бывает с теми, кто ищет ответы на вопросы, которые лучше не задавать. – Она посмотрела на «Громовержец» у меня на поясе. – И вот… теперь мы с тобой задаём их вместе. Надеюсь, наша цена окажется меньше.

***

Мы молча ехали по ночному Портленду. Тяжесть «Громовержца» на поясе была одновременно чужой и успокаивающе familiar. Я смотрел на огни города и думал о Линче. Ученый, ставший пророком, а затем – хранителем безумия, слишком тяжелого для обычного человека.

– Он знал моего отца, – проговорил я вслух, больше для себя.

– Они были похожи, – тихо сказала Карен. – Оба видели узор там, где другие видели лишь хаос. Просто твой отец пытался этот узор взломать. А Линч… смирился с ним и стал его частью.

В этот момент ее защищенный телефон завибрировал. Карен, не сводя глаз с дороги, нажала кнопку громкой связи.

– Джексон, докладывайте. Грант на месте?

Из динамика донеслись лишь помехи и тяжелое, хриплое дыхание.

– Джексон? – голос Карен стал жестче.

– …Босс… – голос Джексона был прерывистым, полным боли и паники. – Простите… я… я провалил…

– Ранен? Где вы? – Карен резко притормозила, готовая развернуться.

– Нет… не ранен… Они… они просто прошли мимо. Даже не посмотрели на меня… – Он замолчал, и послышался звук рвоты. – Боже, я сидел в машине… а они… они вышли из его дома… и от них… такая волна… такая тошнота и холод… Я не смог… я просто сидел и трясся, как лист… Они ушли, а я… я даже номер не смог записать… Простите…

В его голосе был стыд, граничащий с истерикой. Это был не тот Джексон, что шутил над разлитым кофе.

Карен закрыла глаза на секунду, ее лицо стало каменным.

– Успокойтесь, офицер. Ничего не трогайте. Немедленно возвращайтесь в участок. Скажите дежурному, что у вас внезапный приступ… мигрени. Сильной. И чтобы он мне не звонил. Я разберусь. Понял?

– П… понял, босс.

Связь прервалась. В салоне воцарилась гробовая тишина.

– Что, черт возьми, это было? – выдохнул я. – Он опытный коп. Его не напугаешь видом крови.

– Его напугало нечто другое, – мрачно ответила Карен, снова набирая скорость, но теперь мы ехали уже в другом направлении – к дому Гранта. – Ты же чувствовал «сторожа» на складе. Джексон сидел в засаде прямо напротив их логова. Если мимо него прошло несколько таких… существ… его психика просто не выдержала. Они даже не тронули его. Просто… прошли. Иногда этого достаточно.

Она посмотрела на меня, и в ее глазах читалась та же леденящая догадка, что зрела и во мне.

– Грант не один. И они не прячутся. Они действуют. Следующая жертва уже выбрана. И Джексон был для них просто мухой на стекле – досадной, но не стоящей внимания.

Теперь у нас была не просто слежка. Теперь была гонка. Та гонка, в которой мы, судя по всему, проигрываем…

Глава 5

Слова Джексона повисли в салоне, превращаясь из тревожного сигнала в похоронный звон. Они не просто упустили Гранта. Они недооценили масштаб угрозы. Это была не банда фанатиков – это было нашествие.

Карен больше не придерживалась правил. Она летела по ночным улицам, сирена выла, разрезая тишину. Огни города мелькали за окном, сливаясь в багровую полосу.

– Они даже не стали его убирать, – сквозь стиснутые зубы проговорил я, чувствуя, как холодная ярость пульсирует в висках. – Показали ему… это… и просто ушли. Как будто он был ниже их внимания. Это послание. Для нас.

– Послание «не мешайте», – парировала Карен, резко сворачивая. – Или «смотрите, что мы можем». В любом случае, они перестали скрываться. Игра изменилась.

Я инстинктивно положил ладонь на рукоять «Громовержца». Холодный металл и шершавое дерево были единственной реальной точкой опоры в этом катящемся в бездну мире. «Просто пиздатый ствол», – сказал Линч. Сейчас это было именно то, что мне было нужно. Не глаз, видящий истину, а молот, способный её разбить.

Мы въехали в район, где снимал квартиру Грант. Улицы здесь были темнее, дома – поскрипывавшими. Карен заглушила двигатель за углом, в паре кварталов от цели. Тишина, наступившая после воя сирены, была оглушительной.

– Они знают, что мы здесь, – заявила Карен, проверяя обойму. – Они почувствовали меня, как только мы свернули на эту улицу. А теперь, с этим, – она кивнула на «Громовержец» у меня на поясе, – мы для них как маяк в тумане. Так что забудь про скрытность. Идём быстро и готовимся ко всему.

Мы двинулись по тротуару. Я чувствовал её спину за своей, нашу связь – ту самую нить – натянутой, как тетива. Она передавала не слова, а чистые импульсы: опасность справа, тише, готовься.

Дом Гранта был таким же невзрачным, как и он сам. Побелевший от времени фасад, потемневшие ставни. Но воздух вокруг него был другим. Тот же едкий, металлический привкус, что и на складе, только здесь он был гуще, тяжелее. Он оседал на языке, вызывая тошноту.

– Чувствуешь? – я прошептал, и мои пальцы сами собой разжали кобуру.

– Как будто дышу ржавыми гвоздями, – так же тихо отозвалась Карен, её «Глок» был уже в руке. – Это не след. Это… смрад. Он везде.

Дверь в квартиру Б была приоткрыта. Из щели тянуло тем же холодом, что исходил от «Смотрителя».

Карен жестом приказала мне встать сбоку, сама заняла позицию у косяка. Мы переглянулись. Никаких слов не было нужно. Глубокий вдох. И она резко толкнула дверь плечом.

Мы ворвались внутрь. И застыли.

Квартира была пуста. Но не в смысле «мебели нет». Она была вычищена дотла. Ни пылинки на полу, ни пятна на стенах. Ни ковра, ни занавесок. Только голые, выбеленные стены и идеально чистый линолеум. И в центре этой стерильной пустоты, на полу, лежал один-единственный предмет.

Чёрный камень. Такой же, как и те, что мы уже видели. Но на этот раз символ, вырезанный на нём, был другим. Не перевёрнутый трезубец, а круг с расходящимися во все стороны лучами, похожий на схематичное солнце или… открытый глаз.

– Они даже не пытались скрыть, что были здесь, – прошептала Карен, не опуская оружия. – Они убрали всё. И оставили это. Новый знак. Новое послание.

Я подошёл ближе, не в силах отвести взгляд от камня. И в тот момент, когда мой «Смотритель» в кармане отозвался на его близость ледяным жжением, я всё понял.

– Это не послание, Карен, – голос мой звучал чужим и плоским. – Это приглашение. Они ждут. И они хотят, чтобы мы пришли по адресу. Они уже начали следующий ритуал. И этот камень… это карта.

– Карта? – Карен скептически посмотрела на камень, затем на меня. – И как, по-твоему, она работает? Он что, светится и показывает стрелочку?

Вместо ответа я вытащил из кармана «Смотритель». Оба камня, едва оказались рядом, отозвались резкой, болезненной вибрацией, пронзившей кость. Я вжал свой камень к глазу, глядя на тот, что лежал на полу.

И мир перевернулся.

Пустая комната исчезла. Сквозь зелёную мглу «Смотрителя» я увидел… дорогу. Не изображение, а само ощущение пути. Темный лесной серпантин, знакомый до тошноты. Это был тот самый маршрут, что вел к каменному кругу из моего первого кошмара. Камень на полу был не картой. Он был маяком, излучающим локационный сигнал, и мой «Смотритель» – его приемником.

– Я знаю, куда. Маунт-Худ. Тот самый круг. Они начали ритуал. Сейчас.Я опустил камень, пошатываясь. Голова гудела.

Карен не спорила. Она увидела мое лицо. Она просто кивнула, и мы бегом понеслись к машине.

Мы влетели на лесную грунтовку, ведущую к каменному кругу. «Кольт Питон» тяжело болтался на поясе, и с каждым метром знакомой дороги по спине бежали ледяные мурашки.

– Припаркуйся за той развилкой. Пешком, сюда не проехать, – мой голос прозвучал хрипло.

– Стой. Они ждут. Нужен другой путь. Я проберусь через чащу. Ты двигайся по тропе, но с задержкой.Карен резко затормозила. Мы выскочили в гнетущую тишину леса. – Пошли, – она сделала шаг по тропе, но я схватил ее за локоть.

Она кивнула, ее взгляд стал остекленевшим, пальцы непроизвольно пошевелились у виска. Я почувствовал это сразу – легкое давление в основании черепа, будто невидимая рука коснулась моего сознания. Внутри вспыхнуло теплое, уверенное ощущение – готовность. Это был не звук и не образ. Чистая суть, переданная по той самой нити, что связала нас в отеле.

Я тут же ответил, сконцентрировавшись. Вспышка острого внимания, смешанного с тревогой – согласие и предупреждение. Мы научились этому быстро. Без слов, без образов. Простейшие пакеты данных, переданные по проводу, натянутому между двумя.

– Десять минут, – вслух сказала Карен, и давление в затылке исчезло. – Если почувствую выброс адреналина – я уже бегу.

Я кивнул и, не теряя ни секунды, нырнул в темноту между деревьями. Прежде чем чаща полностью поглотила меня, я уловил последний импульс – короткий, стремительный толчок, похожий на шлепок по плечу. Удачи.

Я шёл по лесу. Воздух был густым и холодным, каждый вдох обжигал лёгкие, а под ногами хрустели сухие листья и ветки, отзываясь гулким эхом, будто лес сам следил за каждым моим шагом.

Это был не сон. Это было сейчас. Я чувствовал тот самый холод, слышал тот самый хруст.

Деревья возносились к багровому небу…

Я поднял голову. Сквозь разрывы в кронах было видно неестественное, багровое зарево, ползущее по небу.

…их стволы искривлялись, как мускулистые тела, а ветви шуршали и шептались на древнем, нечеловеческом языке…

Шепот. Он стал громче. Я понимал, что это не ветер. Это был тот самый язык. Я прижал ладони к ушам, но шепот звучал прямо в голове.

Я остановился, чтобы прислушаться, и услышал своё имя – сначала тихо, как шелест листвы, потом громче, эхом отдаваясь от стволов.

– Итан…

– Миррор…

– Сосуд…

Голоса накладывались друг на друга, шепча, зовя, скликая.

Сердце заколотилось, я оглянулся, но увидел только тени, слишком живые, ползущие по земле.

Тени шевелились. Они отрывались от стволов и ползли за мной, удлиняясь, пытаясь дотянуться до пяток. Я побежал.

Я ускорил шаг, пытаясь выбраться, но лес сжимался вокруг меня. Ветви цеплялись за одежду, царапая кожу…

Куртка зацепилась за сук, с громким треском порвавшись. Острая ветка впилась в руку.

…и я почувствовал тёплую струйку крови на руке – настоящую, солоноватую на вкус, когда поднёс пальцы ко рту.

Я инстинктивно лизнул кровь с тыльной стороны ладони. Тот самый солоноватый, металлический вкус. Реальность и кошмар сливались воедино.

Впереди мелькнул просвет, и я побежал к нему, спотыкаясь о корни, которые, казалось, нарочно подставляли подножки.

Я бежал, задыхаясь, сжимая в потной ладони «Громовержец». Просвет приближался.

Наконец, я вырвался на поляну…

Я вывалился из чащи на открытое пространство. И замер.

…круг из огромных, замшелых камней… покрытых выцветшими рунами, которые пульсировали слабым, зеленоватым светом…

Они были здесь. Наяву. И светил они не слабо, а ослепительно, ядовито-зеленым, от которого слезились глаза.

Земля под ними вибрировала, и из трещин поднимался дым, пахнущий серой и гнилью, обволакивающий мои ноги холодными щупальцами.

Дым окутывал лодыжки. Холод проникал сквозь ткань джинсов. Я потянулся за «Громовержцем».

В центре круга стояли они – сектанты, шесть фигур в длинных чёрных балахонах…

Все шесть. Они стояли, окружив центральный алтарный камень, я совершенно не видел, что происходит внутри круга. Но Карен нигде не было видно. Куда она пропала? Неужели не успела? Или это тоже часть ловушки? Или она внутри?

Они повернулись ко мне одновременно, синхронно, как по невидимой команде, и их голоса взмыли в унисон – низкий, вибрирующий гул, повторяющий моё имя…

– ИТАН…

– МИРРОР…

– СОСУД…

Гул ударил по мне физически, заставив отшатнуться. Я выхватил «Громовержец». Рукоять идеально легла в ладонь. Сейчас все решится.

Я отступил, но одна из фигур шагнула вперёд, протягивая руку – костлявую, с пергаментной кожей… Из её ладони вырвались щупальца, тонкие и гибкие, как змеи, они метнулись ко мне…

Это был Грант. Его глаза закатились, изо рта текла черная жижа. Щупальца из его ладони понеслись ко мне, чтобы обвить лодыжки.

Я рванулся, но руки инстинктивно потянулись к кобуре на поясе…

Но моя рука уже была там. Я не рванулся. Я поднял «Громовержец». И вместо страха в груди закипела ярость.

– Нет, – прошипел я, целясь в Гранта.

Грохот «Громовержца» ударил по ушам, отозвавшись эхом меж древних деревьев. Пуля, выпущенная почти в упор, ударила Гранта в центр лба. Его голова резко откинулась назад, тело на мгновение затрепетало, а затем рухнуло на землю как тряпичная кукла. Щупальца, уже почти коснувшиеся моих ног, рассыпались в черную пыль.