Инструкция по ловле ведьм

Непогоду упыри не любят, не знаю уж почему. В дождливые ночи они просыпаются намного позже, вялые и порастерявшие половину своей свирепости.

На настоящую грозу у меня бы тут сил не хватило, но запустить свое воспоминание в один отдельно взятый подпол я все еще могу.

Отбросив назад спутанные светлые пряди, парень левой рукой приподнял доски и ужом, ногами вперед, скользнул в провал лаза.

Из темноты отчетливо повеяло несвежей кровью.

Я топталась рядом, настороженно прислушиваясь. Морок никогда не накладывает один упырь, сила шла равно ото всех. Мне бы хоть намек какой, кто там побеждает…

Тонкий визг резанул уши. Нет, это точно нечеловеческий. Значит, пока удача на нашей стороне. Дай сил своему верному почитателю, Трехголовый, и не позволяй ему бесславно погибнуть в упыриных зубах.

Я бросилась к калитке.

Петух метался по двору, хрипя и беспомощно заваливаясь на бок – давно порабощенный полуразрушенный птичий мозг избавлялся от воли упырей. Я пробежала мимо, чутко прислушиваясь к собственным ощущениям.

Без препятствий добежав почти до самой калитки, я застряла, вцепившись в тонкие прутья побелевшими от напряжения пальцами.

В темном, просторном подземном жилище, освещенном тусклым светом крошечного фиала на шее Светлого, длинный меч снес с плеч последнюю клыкастую голову.

Я с остервенением дернулась, вырываясь из остатков морока, и припустила по тропинке так, что ветер в ушах засвистел.

Глава 5

На этот раз я решила действовать умнее – с разбега влетев в густой кустарник, оставила на сучьях несколько клочков юбки и волос, потом вернулась по своим следам и, пригнувшись, пошла вдоль окраины леса. Присмотрев дерево поразвесистей, прошла еще метров двадцать дальше и вернулась на цыпочках, стараясь не потревожить стебли травы.

Чтобы не путаться в юбке, подол пришлось заткнуть за пояс. Ободрав колени, я влезла повыше, удобно угнездилась в развилке толстых ветвей и приготовилась ждать.

Страшно не хватало информации по методам поисков Ордена. Я не имела ни малейшего представления, есть ли у уважаемого юного рыцаря специальный амулет, поисковое заклинание, на худой конец – заговоренная палочка, или же он просто находит меня по следам? Это необходимо выяснить.

Если у него амулет, то все равно догонит. Если нет – может, еще оторвусь.

Я поджала ноги, отчаянно жалея, что на выбранном мной дереве не растет ничего съедобного.

Всадник показался спустя минут десять. За его спиной поднимался столб густого дыма. Я вытянулась, впившись взглядом в поблескивающую фигуру.

Орденский рыцарь не спешил. Лошадь едва плелась, то и дело отклоняясь от курса сжевать какую-нибудь привлекательную травинку.

Я почувствовала невольное уважение. Уложить упырей в одиночку, пусть и с небольшой помощью с моей стороны… силен парень. Хоть и мелкий совсем, но явно подраться не дурак.

Тяжело, наверное, после боя опять в железяки залезать.

Лошадь заприметила какой-то особо привлекательный куст и двинулась к нему. Поводья болтались свободно, как будто всаднику вообще не было разницы, куда ехать. Он сидел, выпрямив спину, совершенно неподвижный и строгий, пока прямо на моих глазах не съехал с седла и не рухнул на землю прямо под ноги своей лошади. Та, недовольно фыркнув, переступила через неподвижного рыцаря и принялась уничтожать растительность.

Я слетела с дерева раньше, чем осознала, что вообще делаю.

Нет, если он тут помрет, то дело будет совсем плохо. Наверняка пришлют целый отряд, от которого мне уже точно не скрыться. А этот наивный парень вполне устраивает меня в роли охотника. По крайней мере, устраивает больше, чем действительно опытные ловцы ведьм!

Рыцарь лежал на земле грудой металла. С трудом приподняв его голову, распутала ремешки и стянула шлем. Влажные светлые волосы рассыпались по моим рукам – и куда парню такие? Кожа у него была совсем белой, в испарине, а глаза продолжали двигаться под плотно сомкнутыми веками. На запавшем виске билась голубая жилка.

Дышал он с трудом, но помирать вроде не собирался.

Доспехи уже не блестели, столько пыли и мусора на них налипло. Я с недоумением покосилась на коричневый узор, потом покосилась еще раз и только тут сообразила, что это вовсе не узор.

Изловив лошадь, меланхолично объедающую куст, я с тоской прикинула свои силы. Если снять доспехи, то как-нибудь смогу этого бессознательного брата Ордена в седло заволочь, только разве оно мне надо? Упрямая зверюга фыркнула и развернулась крупом, демонстрируя полное нежелание участвовать в этой затее.

На боку у нее болталась увесистая сумка.

Среди дурацких книг, пары склянок и чистых тряпиц я нашла веревку, перевязала тело рыцаря, привязала его к седлу, нахлобучила шлем себе на голову и потянула лошадь за уздечку.

Рыцарь поехал по густой траве как по маслу.

Лес для любой нормальной ведьмы – практически дом родной. Тут можно найти и еду, и питье, и кучу лекарственных растений.

По крайней мере, так принято считать.

Дотащив тело до первой приличной полянки, я бросилась распутывать узлы.

Упырь лапой пробил и поддоспешник, и кожу, распоров живот пятью длинными когтями. Я разорвала тонкое полотно рубашки, обнажая рану. Впалый живот ходуном ходил под моими пальцами, пока я пыталась оттереть кровь и прощупать, что повреждено.

Слишком много крови вытекло.

Я воровато оглянулась. Если кто-нибудь об этом узнает…

В сумке отыскался нож. Надеюсь, его регулярно чистили после применения, потому что возиться с мечом мне больше не хотелось.

Надрезав кожу на ладони, прижала окровавленную пятерню к ране, бормоча наговор. Даже если совсем ничего нет, всегда остается кровь. Лучше бы чужая, но не конскую же заливать!

Если эта зараза с пятачком все-таки найдет меня и притащит мои сумки, то сцежу с него все, что сама потеряла. Если не найдет – отыщу его сама и всю кровь до капли выпущу.

Края ран зарозовели, потянулись друг к другу. Я дрожащими руками оторвала длинный лоскут, перетянула ладонь и свалилась рядом, переводя дух.

Как ни крути, бросить я его не могла. Даже если спасал он меня только ради того, чтобы попозже сдать на суд, все равно. Меня редко спасают… совсем никогда, если уж быть честной.

Пронзительно завопила какая-то ночная птица. Хрипло постанывал во сне светловолосый воин, завернутый в найденное в сумках куцее одеяло. Тряслась я, клацая зубами от холода и то и дело проваливаясь в хрупкое забытье.

Парень застонал как-то особо пронзительно, и я, не выдержав, подползла поближе, едва разгибая одеревеневшие конечности. Нет, так дело не пойдет. Спасение страждущих, надеюсь, добавит мне благости после смерти, но такими темпами я туда отправлюсь несколько раньше, чем собиралась.

Под боком страдающего от жара воина было тепло. Я зажмурилась как кошка у печки, отогрелась и почти заснула, прежде чем информация добралась до сонного мозга.

Жар понемногу спадал. Пара часов, и неугомонный тип будет на ногах, а я… а я еле-еле могу двигаться от слабости.

– Что за жизнь? – тоскливо вопросила я, глядя в усыпанное звездами небо и отчаянно не желая отодвигаться от источника тепла. – Почему упырь не стукнул его по голове? Потерял бы память, всем проще было бы, особенно мне…

Небеса безмолвствовали.

Пережив острый приступ жалости к себе, я все-таки покинула теплое убежище. Покачиваясь в разные стороны как тонкое деревце под сильным ветром, попыталась определить, с какой стороны пришла. Опустилась на колени, на ощупь разыскивая глубокую борозду изломанной травы – без толку. Вся трава под пальцами была просто травой, а сил применять чары не осталось ни капли.

Стараясь не думать, куда я забреду в темноте, шагнула с натоптанной полянки, но тут же замерла. Рыцарь завозился, тяжело вздохнул и сжал в руке фиал. Во тьме разгорелся ясный голубой огонек, освещая длинные пальцы и изможденное лицо.

– Куда собралась? – просипел он, едва размыкая пересохшие губы. Я неопределенно пожала плечами, разглядывая фиал на шнурке.

– Куда-нибудь. Если тут останусь ждать, пока ты очухаешься и опять начнешь веревками вязать, точно в святые после смерти попаду…

Рыцарь глухо фыркнул, но тут же болезненно охнул. Я на себе почти ощутила, как резкое движение заставило натянуться едва поджившую кожу.

– И далеко ты со своим везением уйдешь? – переведя дух, он попытался приподняться, но рухнул обратно.

Я на всякий случай попятилась.

– Все нормально с моим везением, это ты меня все время загоняешь Трехголовый знает куда! Если б ты не прилип, я б в эту деревню носа не сунула! И вообще, один раз не считается…

– Так сдайся, – глухо бросил рыцарь и посмотрел на меня. – Суд будет справедливым.

Его лицо в голубом свете фиала казалось совсем непривлекательным, как будто он сам успел обернуться упырем. Меня даже передернуло всем телом.

– Суд будет справедливым! – передразнила я его. – Конечно, лучше сдаться во славу и умереть. Что еще нужно для счастья, кроме смерти? С моей точки зрения, вас самих через одного казнить надо, но я же за вами не ношусь как ненормальная!

Многодневная усталость превращалась в злость. Да кто вообще такие эти братья Ордена, чтобы я из-за них по кустам да оврагам носилась, не помню уже сколько дней без нормальной еды, бани и с сеном в волосах?

Пока я говорила, стеклянная капелька с плотно притертой крышкой выскользнула из его ослабевших пальцев, свет побледнел. Раздалось ровное безмятежное сопение. Больное тело хочет исцелиться, а моя кровь вовсю помогает. Он вообще не должен был проснуться, но…

Силен мальчишка. Даже завидно. Я бы после удара упыря не то что в доспехах да на коня – с места бы не сдвинулась.

– Надеюсь, ночью тебя никто не сожрет, – пожелала я. Лошадь смирно стояла у дерева, поблескивая влажными глазами. Погладив ее по шее, дала себе зарок зарезать свинью и купить коня – смирного, красивого, быстроходного.

А пока надо идти дальше на своих двоих.

Глава 6

Разбудил меня трубный глас с небес.

– Трехголового мне в печенку! – патетично воскликнул он и затих.

Я приоткрыла левый глаз и зевнула. Сквозь щели сарая тут и там проглядывали солнечные лучи, пронзая пыльный полумрак. Возле охапки сена, в которой я вчера устроила привал, стоял невысокий лысоватый мужичок и весело щурился, глядя на меня.

– Посплю и уйду, – мрачно пробурчала я, зарываясь обратно. – Гнать не советую. Все равно так устала, что уйти не смогу…

Пока мужик раздумывал над моим предупреждением, я выложила козыри:

– Деревня у вас небогатая, на отшибе. Если тормошить не будете – поля вам зачарую, палку воткни – дерево вырастет… домовых приструню, что там у вас еще…

Сбившись на невнятное бормотание, я с чистой совестью заснула.

В такие нищие углы никакие вестники не поедут, на дверях знака Трехголового нет – проповедникам в такие деревни в пять дворов тоже ехать не резон, а вот травяные веники от злых духов развешаны густо. Тут вряд ли знают про последние расценки на мою смоляную макушку, а ведьма – в хозяйстве штука полезная, это вам кто угодно скажет…

Проснувшись после обеда, я с умилением обнаружила посреди сарая заботливо прикрытый крышкой кувшин с молоком и большой ломоть серого хлеба.

Позавтракав и повыдирав из спутанных прядей соломинки, я явила себя страждущим, шаткой походкой вывалившись из сарая. Страждущие слаженно забормотали, настороженно переглядываясь.

Утлое строение, в котором я так удачно заночевала, вкруговую охватывало кольцо спешно расставленных лавок и чурбаков. Десятки пар глаз выжидающе смотрели на меня. Дети, юноши, мужики, бабы, несколько древних стариков, крошечная круглая бабулька, под шумок продающая желающим квас, – на невероятное развлечение собралась вся деревня.

– Здрасьте, – жизнерадостно поздоровалась я и шагнула вперед, на ходу пытаясь потуже затянуть пояс. – У кого какие беды?…

– Знамо дело – чудище, – авторитетно подтвердил бородатый дед и вытер нос ветхим рукавом. – Надо бы извести.

Остальные неистово закивали.

– А может, поля?.. – тоскливо предложила я. Нашедший меня в сарае мужик замотал головой.

– С полями сами разберемся, ты чудище убей!

Оглядевшись, я выбрала свободный краешек лавки и уселась, приготовившись слушать. Нет, с меня станется пойти убивать чудище и совершенно случайно не дойти, но пока что рассчитываю по-честному отплатить за еду и сладкий сон. А я ведь так и не узнала, есть ли у подраненого орденца амулет или…

Я моргнула, возвращаясь в реальность.

– …так что на место проводим, не боись, да и днем оно не утаскивает никого. Мы же не забесплатно – оплотим, как положено, – торжественно завершил мужик и заговорщицки мне подмигнул.

Я глупо хлопнула глазами, коря себя за неуместные раздумья, но решила, что разберусь на месте, тем более что без своих припасов чудищам могу разве что несварение желудка устроить. Но сейчас тут безопаснее всего: есть еда и крыша над головой, а проповедников нет. Вряд ли вести дойдут до таких глухих деревень.

Собирали меня всем миром: одели, обули, собрали узелок в дорогу и повели на свидание с неведомым пожирателем человеков. Кошель с золотыми перекочевал из одного кармана в другой – кто знает, когда еще бежать придется?

Я уже и загадывать боюсь.

Выдав все необходимое, меня сопроводили из деревни дружеским хлопком по плечу, от которого я шагов пять пробежала и сгоряча чуть не прокляла. Правда, промолчать смогла. Только обернулась, посмотрела с ледяным раздражением и пошла дальше.

Все дышало безмятежностью: над полем жужжали деловитые пчелы, метелки трав покачивались под легким ветерком, солнце светило. Раздражение во мне тоже понемногу исчезало, уступая место благодушию.

– Скольких, говорите, сожрал? – я покосилась на неслышно ступавшего рядом провожатого, рекомендованного мне как местного лесника, знающего лес как свои пять пальцев.

– Шестерых, – мужик наморщил лоб и принялся загибать пальцы: – Охотника нашего первым утащил, даже в деревне крик слышали, пять дней потом никто в лес не ходил…

– А после? – перебила я его.

– А после дрова кончились. Второй, значит, девчонка соседская, за ягодами ходила… потом пастух еще, коза в лес убежала, он за ней. Коза-то вернулась…

Я глубоко задумалась. Это что за странное чудище, которое ест только людей, а коз выпускает? Упыри? Так вроде всех перебили, другая лежка в неделе пути может быть, не ближе. Оборотень и козу бы за милую душу сожрал.

К стыду своему, стоило признать, что в моем образовании обнаружились явные пробелы.

– Давно бы собрались да сами его загнали. – Хорошее настроение таяло. Солнце начинало клониться к закату.

Лесник, нервно оглядываясь, завел меня в какую-то глушь, скомкано попрощался и исчез в зарослях. Я присела на поваленный мшистый ствол и огляделась.

Высокие деревья на уровне моих плеч были изодраны, кора висела лохмотьями. Только вот борозды были не вертикальные, какие оставили бы животные, а горизонтальные, как будто что-то огромное продиралось сквозь лес, словно кот в узком рукаве.

На земле никаких жутких следов не обнаружилось.

Подождав еще полчасика, я здраво рассудила, что деньги хорошо, но чудище – плохо, и побрела в противоположную от деревни сторону. Людей жалко, но себя еще жальче, ничего не поделаешь.

Лес вокруг становился все гуще, но отметины на коре попадались то тут, то там. Правда, все реже, так что я решила, что иду в верном направлении. Продравшись сквозь особо колючий кустарник, я сделала еще шаг вперед, но земли под ногами почему-то не оказалось.

Ухнув от неожиданности, я нырнула вниз и покатилась в овраг.

В ушах зазвенело. Мир несколько раз перевернулся, качнулся и наконец остановился. На дне оврага скопилась жидкая грязь, в которую я влетела с размаху и распласталась носом вниз.

Нос немедленно забился. С противным чавканьем я подняла сначала голову, потом – обе руки и наконец встала на четвереньки. Платье превратилось в тряпку и пропиталось водой, а из-за слоя грязи весило почти как доспех.

– Ведьма! – тоскливо пробормотала я, ни к кому не обращаясь. – Ведьмы не падают посреди леса, потому что под ноги не смотрели. Корова ты, а не женщина!

Из кустов раздалось приглушенное хрюканье. Весьма знакомое хрюканье.

Видит Трехголовый, если эта скотина не потеряла мои сумки – все прощу!

Выбравшись наверх по склону и присев за кустами, я сосредоточенно осмотрела раскинувшийся посреди леса военный лагерь. Со всех сторон окруженный оврагами, столетними вывороченными вместе с корнями деревьями и колючими кустами, он занимал не меньше места, чем деревенька неподалеку, а уж людей тут было куда как больше.

Потрепанные жизнью, испещренные шрамами и умудренные сединами воины обосновались прочно. Несколько длинных общих домин соседствовали с загоном для скота, посреди двора понаставили мишени и развесили набитые соломой мешки для отработки ударов.

Видно, в том загоне и мое имущество хрюкает.

Несколько мужчин прошли так близко ко мне, можно было разглядеть грязь на сапогах. Я вжалась в землю и затаила дыхание.

– …еще раза два пройти, чтобы точно не сунулись, – донесся до меня сосредоточенный хрипловатый голос. – Да дунуть, так их и следа…

Слова потихоньку слились в неразличимое бормотание. Подняв легкое облако пыли, четыре ноги прошли в полуметре от моего настороженного носа и скрылись из глаз.

Плюнув на возможные страшные тайны – ну в самом деле, что за военные лагери посреди леса, да в нашей глухомани? – я задом начала отползать в чащу, напряженно наблюдая, не побеспокоит ли кого-нибудь колыхание веток.

Свина жалко. Заколют ведь…

Мысленно попрощавшись с неудачливым мужиком, которому не вовремя пришла глупая идея облапошить ведьму, я отползла на приличное расстояние. Воевать с обученными воинами я не полезу, пусть тебе спокойно спится в их желудках!

Странное сборище скрылось из виду.

А как же чудовище? Неужели их такое соседство не беспокоит? Или не было тут никакого чудовища?

Опираясь на руки, я приподнялась, с отвращением разглядывая платье. Может, чучело какое ограбить?..

Жуткий, продирающий до костей низкий рев ударил по ушам. Угрожающий, раскатистый, он словно волна навис надо мной и рухнул, смешав все мысли в кучу.

Подобрав подол, я взлетела на ноги и рванула в лес, пригнувшись и постоянно оглядываясь. Рев неведомого чудовища совершенно точно звучал откуда-то со стороны лагеря. Он нагонял, подталкивая в спину, и каждую секунду казалось, что вот-вот и сам монстр покажется за спиной, ломая толстые деревья как траву…

Может, они его поймали и держат там? Обернувшись в очередной раз, я облегченно перевела дух – рык стихал, не приблизившись ко мне. Пронесло.

Отряхнув до сих пор дрожащие ладони, я сделала широкий шаг вперед и впечаталась во что-то жесткое.

– Ага-а, – зловеще пробормотало то самое нечто и крепко тряхнуло меня, ухватив за плечи.

Я лязгнула зубами и обреченно подняла глаза.

На меня смотрел самый настоящий лесной разбойник – не очень чистый, неприятно пахнущий и развесисто-бородатый.

…покачиваясь словно мешок на плече разбойника, я крепко задумалась. Как-то неправильно я жизнь живу. Других вот на руках носят, а меня все больше через плечо… и во всякие места неприятные.

Давешний рыцарь вспоминался с симпатией. От него, по крайней мере, ничем не пахло. Может, и правда что-то я не то сотворила, раз теперь каждая беда норовит прицельно упасть мне на голову?

Припомнив, что я все-таки не обычная трусливая баба, а вполне себе ведьма, замолотила ногами, надеясь попасть по лицу. Что поделать, с колдовством приходится повременить, сил совсем не осталось.

Судя по довольному смешку, никуда я не попала.

– Не дергайся, – добродушно прогудел мужик и подбросил меня, устроив поудобнее. Желудок сделал кульбит и прилип к позвоночнику.

Слой подсохших листьев сменился утоптанной до каменной твердости почвой.

– Смотрите, кого поймал! – зычно заорал мужик и свалил меня в пыль посреди двора. Капюшон, не выдержав многочисленных встрясок, все-таки свалился с моей головы.

Лагерь объяла тишина. Я чихнула, переворачиваясь.

– Кх… может, просто черненькая? – с надеждой спросил кто-то за моей спиной. – Эй, баба, ты ж не ведьма?

– Ведьма, – честно ответила я и еще раз чихнула. Может, хоть испугаются.

Не знаю, испугались они или нет, но из пыли меня подняли и под руки провели в сарай. И на том спасибо.

Усадив на лавку, они вымелись во двор и дверь за собой прикрыли. Слышимость тут была хорошая, так что я просто уселась поудобнее, ковырнула грязь на подоле и приготовилась слушать.

Спор набирал обороты.

– Да на кой нам тут баба?!! – взвыл взбешенный упорством соратников низкий голос.

– Как на что? – рассудительно бубнил поймавший меня бородач. – А полечить? А глаза отвести? Оберегов наделать?

– Ба-ба, – по слогам повторил противник женского пола в отдельно взятом отряде. – Сбежит. Проболтается. На след наведет.

– Ну ты даешь, – хохотнул третий. – Ведьма – и на след наведет? Когда это они с верхами дружили?

Я тяжело вздохнула и приготовилась подремать.

Своего тут никто не упустит, многим ясно, сколько пользы от меня можно получить, если по-хорошему. И сколько проблем огрести, если начать по-плохому.

Главное, не показывать, что силенок у меня пока нету. А ведь тут можно пересидеть какое-то время. И себе нервы потрепанные подлечить, сил набраться, и свина своего забрать в обмен на услуги… в конце концов, моя совесть будет чиста, если я пару дней поработаю на благо людей, а потом тихо исчезну.

Спор тем временем перешел в невнятное ворчание и вовсе стих.

А ведь и помогу. Не сбегу, захватив все ценное, а…

– Ты одно запомни, – темные капли скатились по узкому, потерявшему былой блеск лезвию. Старая ведьма недрогнувшей рукой отмерила нужное количество и ловко заткнула задымивший пузырек плотной пробкой. – Сила – это тебе не молот и не топор. Она течет как вода, направишь в русло – будет рекой, не направишь – разольется что лужа… только вот и вода русло меняет. Тут подтопило, там размыло. Каждый раз, используя силу, делай выбор, потому что каждая капля будет менять тебя. Будешь отраву делать, и с каждым умершим вода твоя будет темнее и темнее, потом очистить захочешь, да воли уже не останется. Начнешь лечить – посветлеет… да только как бы так не просветлеть, что потом всех на свете жалеть начнешь, да и сделают из тебя подкроватную дурочку для приворотов.

Договорив, Грая хитро покосилась на меня из-под свесившейся на глаза пряди волос. На словах у нее вечно одно, а во взгляде ехидство. Пойди угадай, издевается она над тобой или правду говорит.

Я затрясла головой, прогоняя и внезапные сомнения, и полузабытый момент из юности. Никому нет дела до того, хорошие я дела творю или плохие, ведьма она ведьма и есть; все, что делаю, делаю только ради себя.

Кстати, где там большой совет полным составом?

Поднявшись на затекшие ноги, дернула дверь.

Запертую.

Замаячивший перед глазами светлый путь померк и скукожился.

Глава 7

– А-а-а-абернуться бы лентой в чужих волоса-а-а-а-ах!!! – голосила я, срываясь на фальцет.

Судя по разнообразным звукам снаружи, к стенам дома стаскивали все, что могло гореть.

– Вспомина-а-ай мое имя-а-а-а!!! – не унималась я, потихоньку ковыряя стену.

Свин жизнерадостно повизгивал, мужики мрачно матерились.

И вроде бояться бы, да как-то не получается. Не разбираюсь я в людях, пора признать. Думала, полюбовно разойдемся.

Я подобралась поближе к двери. Над порогом оставался узкий зазор, в котором то и дело мелькали чьи-то ноги.

– Прокляну, – четко и громко проговорила я, почти прижавшись к щели.

– Неа, – тихо и почти ласково прозвучало из-за двери.

Я опешила.

– Чего это?

– Могла бы, уже давно бы сбежала, – собеседник хмыкнул.

– Давайте посмотрим на ситуацию с другой стороны, – я призвала на помощь все свое ораторское искусство. – При смерти прокляну, не сомневайтесь. Посмертное, знаете такое? Конечно, не знаете – никто его не пережил… а ведь живая я намного полезнее! И я надеялась, что вы, умные люди, не станете меня жечь, а…

Невидимый собеседник хрюкнул и захохотал в голос.

– Жечь? – переспросил он. – Сиди тут, пока главный не приедет. Уборка у нас. С чего нам тебя сжигать? У нас сарай, что ли, лишний?

Ожидание затянулось. Уже после заката дверь, тихо звякнув засовом, отворилась, отрывая меня от раздумий.

Высокий мужчина с сединой, блеснувшей в длинных волосах, остановился на пороге. В руке он держал оплавленную зажженную свечу. Подняв ее повыше, он глянул на меня, съежившуюся у порога.

– Чем лавка не устроила? – негромко спросил он, кивая на занозистого деревянного монстра. Я села, прижавшись спиной к стене.