Инструкция по ловле ведьм

Я была настолько зла, что даже не помню, как превратила его в борова. Логичнее было бы в коня, но запала на второе превращение уже не было. Пришлось ему отрабатывать повинность в таком виде.

Выйдя за ворота, я встряхнула плащ, с отвращением разглядывая белые и коричневые полосы, накинула его на плечи и побрела вслед за проезжающей мимо телегой.

Я успела обойти две деревни, поймать вшей в одном из домов и теперь, отчаянно почесывая пострадавшие места, на ходу пыталась вспомнить заговор от противных насекомых. Именно этим объяснялась моя легкая задумчивость, из-за которой я умудрилась не заметить сельскую ярмарку.

Очнулась уже в самой гуще, вздрогнув от зычного вопля в самое ухо:

– Свежа-а-а-я рыба!

Дернувшись, я затравленно оглянулась. Вокруг мычало, хрюкало, гоготало и отчаянно вопило целое море тел. Секунду подумав, поглубже натянула капюшон и осмотрелась.

Свина нигде не было. Ну да ладно, все равно желающего отрезать кусочек от жирного бока ждет несколько неприятных часов паралича. Сам вернется, не впервой…

Оглядевшись, стянула с ближнего лотка какую-то загогулину из теста, обильно посыпанную солью и семечками. Ничего так печенье, но сахар был бы лучше.

Толчея привлекала меня исключительно с целью обогащения. Не так уж много нынче ведьмам перепадает. А что-нибудь из кармана вытянуть любая ведьма сможет, дело нехитрое.

Ближе к центру площади раздавался глубокий и зычный голос. Не вслушиваясь в слова, я побрела вместе с людским морем, пристроившись позади пузатого мужика в золоте. До золота не дотянусь, но кошель-то у него вряд ли пуст…

Крошечный ножик перерезал прочную веревку, и приятно тяжелый мешочек свалился мне прямо в руку. Как раз в этот сладкий момент моих ушей достиг голос глашатая.

– …за подпаленную деревню, черное колдовство, насмехательство над уважаемыми людьми… – заунывный голос волнами над головами. – Укрывательство оборотня, обращение людей в животных, а животных в людей…

Я замерла и обратилась в слух. Нет, точно не про меня, я животных в людей не превращаю, что ж я, совсем дура, что ли?

– …разыскивается ведьма Ула, особых примет не имеет, помимо ведьмовских – волос черных, глаз фиолетовых. При себе имеет борова волшебного…

Пузатый мужик заметил краем глаза мою неподвижную фигуру и обернулся. Лицо его побагровело.

Я судорожно сжала горловину кошеля. Ладно, вечно везти не может даже ведьме, иногда надо и в неприятности влипнуть равновесия ради!

Шарахнувшись в сторону, я засунула кошель в карман плаща, ужом проскочила между двумя азартно торгующимися женщинами и выскочила на самую окраину торжища. В каком-то десятке метров растянулись густые заросли кустарника, где меня искали бы до следующего лета…

…чьей-то рукой, чтоб ей отсохнуть, метко пущенное яблочко ударило сбоку по капюшону, сбивая его. Жизнерадостное солнце осветило мою иссиня-черную макушку, выставляя ее на всеобщее обозрение.

– …награда за ведьму – пятьсот золотом! – торжественно завершил свою речь над примолкшей толпой глашатай. Тишина провисела недолго.

– Так вон же она? – неуверенно сообщили за моей спиной. – Она ведь?

Негромкий голос заглушил торжествующий рев толпы.

Я подобрала полы и рванула в лес.

Глава 3

Давно я так не бегала. Тяжелое дыхание вырывалось из груди со свистом, ноги дрожали. Прыжки через поваленные деревья, овраги и ручьи довели отвыкшее тело до состояния студня.

На полусогнутых дохромав до старого дуба, я рухнула на землю, спиной прижавшись к шершавому стволу.

Нет, ну что за глупость?! Не то чтобы ведьмам прямо все было позволено, нет, но чтобы охоту объявлять? Да я дел натворила на пару серебряных в пользу короны, и то сомнительно. Оглянуться не успеешь, как на твои хрупкие плечи свалят все проблемы разом…

Я потерла лоб, мимоходом выдрав из спутанных прядей еловую лапу. Придется теперь ходить чучело чучелом, еще и свин остался в деревне. Надеюсь, ему хватит сил быстро меня нагнать – задерживаться на одном месте теперь опасно.

По спине потянуло холодом. Это что же выходит, меня ведь даже не тот проповедник ищет, в других деревнях у него права нет. Раз награду назначили, значит…

Значит, он подал прошение выше, и его признали законным.

Значит, теперь на меня откроют настоящую охоту. А ведь такого давно не случалось.

Интересно, до какой границы ближе от этого вот дуба?

Надо подождать свина с сумками и бежать отсюда куда глаза глядят.

С тоской оглядев с мясом вырванный кусок подола, я поплотнее завернулась в чудом не потерянный по пути плащ, нахлобучила капюшон, обняла себя за плечи и свернулась клубком на теплой земле.

Жизнерадостное похрюкивание разбудило меня уже перед закатом. Я приподнялась, разминая затекшую шею, и остолбенела.

Свин уверенно топал ко мне, сползшие на один бок сумки волочились в пыли, грустно позвякивая. Следом за ним, чеканя шаг, шел рыцарь.

Отполированные доспехи сияли, отражая розоватое предзакатное солнце. Забрало с прорезями опущено, в одной руке – обнаженный меч, в другой – поводья крупного грязно-белого коня с грустными глазами.

На груди были аккуратно прорисованы три алых круга.

Мурашки промчались по позвоночнику и затерялись в медленно поднимающихся дыбом волосах. Выбор между заколдованным животным с моими пожитками и собственной жизнью занял не больше доли секунды.

Я кубарем откатилась в сторону, поднимая клубы мелкого сора, собрала все острые сучки плащом и бросилась бежать.

– Стой! – приглушенный забралом голос разнесся над поляной, словно брат Ордена кричал в жестяное ведро. – Я должен отвести тебя на суд! Я не причиню тебе вреда, ведьма!

Я слегка притормозила. Суд – это хорошо, это значит взять живьем.

Хотя совсем без наказания все-таки лучше.

Не успела я прибавить шагу, как сзади что-то тихо зашипело.

Что поделать, никакого опыта войны со святыми братьями у меня не было. Тонкая, каждым звеном сияющая цепь с тяжелым шариком обмотала мои ноги, и я кулем рухнула в траву, с размаху ударившись подбородком.

Вокруг закружились звездочки.

– …! Ай! – завопила я, дергая ногами как стреноженная лошадь.

Тяжелые шаги казались поступью самой судьбы.

Я с ненавистью покосилась на покрытый пластинами металла сапог возле своего носа. Нет, это я даже со злости не прокушу…

Свин сочувственно хрюкнул и брякнулся рядом. Из придавленной сумки раздался хруст флаконов. Я скрежетнула зубами и закрыла глаза.

Вот и добегалась, Ула. На ближайшие несколько часов, пока не придумаю, как выкрутиться, – точно добегалась.

Поскрипывая сочленениями, рыцарь подошел поближе ко мне, обхватил поперек талии и забросил поперек коня. Капюшон и волосы свесились вниз, и я всерьез забеспокоилась, не лишит ли меня животное скальпа. Один раз на прядь наступить, и готово!

Не теряя времени даром, рыцарь вытащил веревку и принялся вязать мне руки.

– Эй, – просипела я, приподнимая голову, и попыталась сдуть прядь со лба. – А можно меня по-человечески посадить?

Брат – интересно, в каком ранге, – ничего не ответил и хлопнул коня по крупу. Тот всхрапнул, отвлекся от вкусного куста и побрел в сторону дороги. Я обреченно опустила голову, разглядывая траву и мелькающие копыта.

Ноги и руки были перетянуты простыми веревками, что вселяло определенные надежды. Правда, неприятные ощущения от езды мешком поперек коня немного смазывали мои мечты.

Предположим, мне попался неопытный служитель Ордена. Неопытный настолько, что даже не знает, что не каждую ведьму веревками удержишь. Или опытный, которому на руку мой побег.

После побега меня ведь и прибить можно с чистой совестью…

Я поерзала, перераспределяя вес. Раз подо мной еще огонь не развели – значит, не все потеряно.

Стемнело. Металлический монстр для убийства нежити и невинных ведьм остановился в нерешительности, подумал с минуту и сошел с дороги. Конь как привязанный побрел следом. Место было удобное – овальная полянка, густой кустарник вокруг, кострище, обнесенное крупными камнями.

Коня он привязал к стволу, засунул длинный меч в ножны – а до этого времени оружия он не опускал, видимо, опасаясь моего коварства! – и принялся методично лазать по кустам в поисках подходящего топлива для разведения огня.

Снять меня, конечно, он не удосужился.

Как только смутно белеющая в полумраке широкая спина отдалилась на достаточное расстояние, я заелозила животом по седлу и медленно начала сползать. Конь озадаченно покосился назад.

– Ш-ш-ш, – полупридушенно прошептала я и заскользила быстрее.

Земля появилась под ногами как-то неожиданно рано, и я, не удержавшись, шлепнулась на бок.

Оказывается, на локтях и коленях, извиваясь как червяк, можно уползать достаточно быстро и тихо – теперь смело буду рекомендовать этот способ.

Добравшись до кустов, я вцепилась зубами в веревку на руках, немного пожевала, обозначая место разрыва, и осторожно подула. Волокна с тихим треском расползлись в разные стороны. С цепью бы такой номер не прошел.

Ноги я размотала в рекордно короткие сроки и дала деру в ту сторону, где тени были самыми густыми, а деревья – старыми. Бояться мне было нечего, разве что свалюсь в какой-нибудь овраг, но от царапин еще никто не умирал.

Наученная горьким опытом, убегала я тихо и подобрав юбки до самого живота. Ни о каком отдыхе и думать не хотелось.

Не знаю, надолго ли хватило моих сил. Сначала я мчалась как ветер, потом бежала помедленнее, под конец и вовсе плелась; дважды останавливалась, прижавшись к стволам деревьев, и пыталась отдышаться. Надо активнее вырубать лес, можно ведь бежать так несколько дней, да так и не выйти к людям!

Правда, мне вот сейчас к людям и не нужно.

Отдохнув, снова поплелась вперед.

К утру я вывалилась из лесу, отчаянно надеясь, что свина по дороге сожрут волки, светлый брат упадет в речку и утонет под весом доспехов, а я буду жить долго и счастливо.

Для начала надо бы раздобыть вещи, помыться, поесть и выспаться в безопасности, желательно подальше от муравейника. По сумкам я больше не страдала – Трехголовый с этой мешаниной стекла, залитых всем подряд бумаг и старых тряпок…

Нащупала в кармане срезанный кошелек, не удержавшись, распустила горловину и заглянула внутрь. Золотые монеты утешительно блеснули.

Вот самое время. Сейчас…

Я прислушалась.

Неподалеку раздалось заливистое кукареканье. Стало светлее, и я наконец рассмотрела, куда выбралась. Вокруг было чистое поле, с двух сторон сдавленное стенами леса. Его пересекала узенькая тропинка, едва заметная в густой траве.

Если есть тропинка, даже самая плохонькая, а неподалеку орет петух – значит, деревня близко. Тут уж не ошибешься. Правда, тропинка очень уж заброшена. Может, старики одни живут?

Так это даже лучше. Старики редко с мечом кидаются, да и вообще к ведьмам куда уважительнее относятся.

Опасливо посматривая по сторонам, я вышла на тропинку и побрела вперед. Некоторые деревни и не найдешь, пока в стены носом не врежешься. Не все любят гостей…

Спустя сотню шагов я уперлась в заросли кустов, пролезла сквозь них и оказалась у кривенького забора. За ним прятались несколько избушек – таких же кривеньких и жалких, с перекошенными дверьми и покосившимися ставнями.

Я тронула прикрытую калитку. Перевязанные разлохмаченной веревкой палки, выполнявшие эту почетную роль, качнулись на единственной петле и рухнули в песок.

Посреди двора топтался облезлый петух, покосившийся на меня с нездоровым интересом.

Дома были пусты, хотя и обжиты – казалось, все хозяева разом ушли по делам. Не скажу, что я была этим огорчена. В первой же избе, в еще теплой печи, нашелся горшок с кашей, которую я сожрала без зазрения совести.

Встреченный петух оказался единственной живностью. Он с важным видом крутился под окнами, то ли послеживая, то ли заскучав в одиночестве.

Переходя из дома в дом, я обзавелась длинным платьем из некрашеной ткани размера на три больше, чем нужно, кожаным поясом для утягивания лишнего и тонкой серой косынкой. Оставаться ночевать в доме, который только что обнесла, даже для меня было слишком нагло. Повязав косынку на голову и заправив все пряди приметного оттенка, я влезла в кошель и вытащила один золотой. За кашу и несколько тряпок это была слишком щедрая плата, но помельче монет не нашлось. С болью в сердце погладив монетку, положила ее рядом с опустевшим горшком – легко пришли, легко ушли, пусть хозяева не держат на меня зла.

С двери сыпалась труха. Солнце слепило, рассыпая золотые лучи поверх темной громады леса. Залюбовавшись, я остановилась на крыльце, никак не решаясь уйти.

Нет, слишком щедро. Как-то не по-ведьмовски.

Вернувшись в дом, я забрала монету и направилась к калитке.

Петух снова закукарекал где-то за спиной. Пошуршал, затих и издевательски хихикнул.

Я замерла и медленно развернулась на звук.

Мерзкая птица сидела на треснувшем корыте, балансируя облезлыми крыльями, и посматривала на меня то правым, то левым глазом. Я отступила на шаг, оглядывая двор.

Ни собак, ни котов, ни облезлого голубя.

Петух с хлопаньем сложил крылья и снова хихикнул.

Я развернулась к забору. Сделала один шаг, потом другой…

На втором колени противно затряслись. На третьем непреодолимая тяжесть рухнула на плечи, придавливая к земле. Я протянула руку к калитке, сквозь пелену и черные мушки едва видя собственные дрожащие пальцы.

Рука бессильно упала, как будто к запястью камень привязали.

Зашипев сквозь зубы, я отползла подальше и снова попыталась добраться до калитки. В этом не было никакого толка, разве что упрямство. Ну как можно было так глупо попасться?!

Петух взобрался повыше на столб и растопырил пыльный хвост. Он то хлопал крыльями, то хихикал, то переминался с лапы на лапу. Весело ему, не иначе.

На второй раз я сдалась еще быстрее. Уже на втором шаге рухнула коленями в пыль и поползла обратно задним ходом. Под руку попался небольшой камешек: чуть не поранив ладонь, я схватила его и прицельно метнула в петуха.

Мерзкая тварь кукарекнула и свалилась за землю.

Только ближе к дому меня отпустило. Поднявшись на ноги, я вытерла пот со лба и с чувством высказала все, что думаю о собственных убогих умственных способностях.

Глава 4

Лихорадочная беготня подтвердила все мои самые страшные опасения.

Ни серебра. Ни ножей. Даже завалящей спицы не нашлось!

Придется обороняться голыми руками.

Я протерла вспотевший лоб давно содранной косынкой и покосилась на петуха.

Такие замороченные деревеньки давно уже были редкостью – в основном, надо признать, стараниями закованных в латы мальчиков, суровых и неподкупных. Но я у нас умница, я нашла.

Днем упыри спали, оставив для приманки соблазнительные ароматы еды, далеко разносящиеся за пределы деревни, да морок сонливости, внезапно косивший всех, кто подойдет слишком близко. На ведьм вся эта красота не действовала, и я пришла сама, совершенно добровольно. Будь я простым путником, горшок с кашей стал бы пиром, облезлый петух-соглядатай – целой оравой скота, а кровать в любой избушке – райским местом отдыха…

Такие места методично выжигали, шаг за шагом уничтожая все. Нет, я тоже могу спалить тут все, только вот проблема – выйти-то я не могу… закопаться в землю, что ли?

Перед глазами встала картинка, как я, захлебываясь дымом, запекаюсь в песочке словно картофелина.

Я села в пыль и сморгнула слезы.

Нет, ну как я могла совсем ничего не почуять? Это как стоило перепугаться трех алых кругов, чтобы из огня да в полымя? А ведь у меня даже нет ничего.

Со своими сумками я давно уже выбралась бы. На край, выпустила бы свиную кровь на обережный круг… Без склянок и трав из меня разве что фокусник получится неплохой, только вот упырям нет дела до таких развлечений. Конечно, будь тут совсем простая обычная деревня, я бы и сил стянула хоть немножко, и ингредиентов каких добыла, но здесь…

Тут нет ничего, совсем ничего. Ни силы, ни позабытых веников из прошлогодней полыни, ни соли, которую получится заговорить.

На крайний случай можно попробовать пустить под нож петуха. Правда, ножа-то и нет, даже маленький кинжал по пути где-то выпал как назло, но при желании и палочкой справлюсь, а то и голыми руками.

Не подозревая о своей скорой смерти, пыльный петух подошел поближе и уставился на меня блестящими глазами.

Развернув изодранный плащ, я двинулась в атаку. Силы мне выдали немного, зато ловкости оказалось достаточно. Разогнавшись, прыгнула на несчастную птицу, набросив на нее ткань, и с оханьем шлепнулась в пыль животом. Петух взвыл совсем уж не по-птичьему и забарахтался, пытаясь выбраться. Стянув углы, я поднялась на ноги и вздернула его в воздух; лишь бы клювом не продырявил.

Осталось круг начертить.

Как выберусь, первым делом кинжал новый куплю и заговорю как положено, чтобы никуда больше из кармана не девался. Вместо него пришлось подобрать тот самый камешек, которым я пыталась петуха сбить.

Земля во дворе была сухая, утоптанная до деревянной твердости. Жаль, что у упырей есть разум. Вот что им мешало рядом с кашей оставить нож?!

Пока петух утробно булькал под плащом, я на карачках ползала в пыли, выцарапывая символы. Если кровью залить, никакие упыри меня не достанут. Лишь бы тощей тушки на весь круг хватило!

Не люблю я с кровью возиться, но все равно научилась. Как знала, что однажды вот так останусь без всех инструментов…

Пальцы заныли. Поудобнее перехватив камень, я прочертила длинную дугу и смахнула с лица рассыпавшиеся пряди. Этой ночью круг меня спасет. Не хочу думать, что буду делать на следующую.

Закончив с рисунком, ухватила птицу за лапы через плащ и скинула ткань с головы.

– Ну что, будем служить благому делу?

Петух истошно заорал и захлопал крыльями. Я едва удержала его, вполголоса выругалась и ухватила на тощее горло.

– Оставь в покое птицу! – грозно загрохотало от забора. Звук вышел таким гулким и громким, что опешили мы оба – и я, и петух.

Брат Ордена возвышался над рухнувшей калиткой как неотвратимое возмездие. Праведное негодование сочилось изо всех сочленений рыцарских доспехов. Он даже успел ногу поднять, чтобы войти во двор и положить конец моим злодеяниям. Я отшвырнула петуха и заорала:

– Не входи!!!

От громкости моего вопля металлическая громада опешила и даже слегка отступила.

– Упыриная деревня! – я кинулась к забору. – Сама на суд сдамся, только вытащи меня отсюда!!! Да куда ж ты прешь?!..

Клинок с шелестом покинул ножны. Чеканя шаг, рыцарь проплыл мимо меня, бдительно оглядывая двор сквозь прорези шлема.

– Дурень, – с отчаянием припечатала я, глядя, как мимо меня проплывает остро отточенный клинок. – Ушли бы, и дело с концом…

– Гнездо нежити, – решительно пророкотал служитель Ордена, аккуратно отодвигая меня в сторону, – должно быть уничтожено.

Я вздохнула, села в пыль у забора и пробурчала:

– Ну, вперед.

Говорить теперь бессмысленно, он ведь уже вошел. Остается уповать на то, что меч он с собой не для красоты таскает и умеет им как-нибудь махать. А то и первым попадется упырям. Пока его из доспехов выковыряют, может, и солнце взойдет…

Несколько часов спустя простая истина, которую я все время стоически гнала, все-таки угнездилась в моей голове. Суровый, неподкупный и сияющий служитель Ордена бродил по деревне, неуверенно заглядывая в дома и поскрипывая сочленениями доспехов. Длинный меч хищно нацеливался на все, с точки зрения Светлого, возможные места лежки упырей…

Петух, полностью оправившийся от потрясения, бодро, по-гусиному гоготал. Если бы от поисков моя жизнь не зависела – гоготала бы тоже. В полный голос.

– Эй… как тебя зовут? – безнадежно спросила я. – Ты же вообще никогда живого упыря не видел, да?

– Я читал, – глухо отозвалась металлическая фигура. Я застонала в голос.

– Да ла-адно! И тебя отправили меня ловить? Позор какой… Давай так – я найду лежку, ты убиваешь упырей, идет?

– Мне не нужна твоя помощь, – процедил брат Ордена.

– Не нужна так не нужна, – я пожала плечами. – А на суд ты меня живой хочешь притащить или в каком виде? Упыри от меня пару костей, может, и оставят, но точно не больше.

Бросив парня прикидывать разные варианты развития событий, я юркнула за ближнюю избу.

Раньше думали, что упыри копают себе ямину ровно посередине деревни, раскидывая свою силу поровну во все стороны, но после нескольких зазря перекопанных участков информацию пришлось пересмотреть.

Я с упырями тоже сталкивалась впервые, но у меня было намного больше шансов, чем у твердолобого парня с мечом. Во-первых, я о них не только читала, но и общалась с теми, кто их убивал. Во-вторых, жить хотелось просто невыносимо. В-третьих, окончательно стало ясно, что за умными мыслями в нашем временном союзе – ко мне, а вот за упрямством – без разговоров к нему. Ну, и за железом еще.

Далеко не сразу заметила деревянный настил, скрывавший узкий лаз – сверху доски были покрашены в неприметный серый цвет и присыпаны песком. Остановившись в метре от лежки, я вытерла пот со лба, запомнила место и на цыпочках отступила.

Рыцарь продолжал сосредоточенно бродить, покрываясь слоем пыли.

– Нашла, – объявила я. – Сколько их там, не знаю – обычно от трех до десяти, но место дохлое, десять тут не прокормятся. У нас всего один шанс, надо очень-очень тихо влезть туда и перебить их, пока не проснулись. Будешь мяться, топать или грохотать – закат уже близко, а из доспехов тебя все равно достанут.

Орденский служитель выслушал, коротко склонил голову и начал отстегивать пояс с ножнами. Я непонимающе нахмурилась.

– Ты их голыми руками бить собрался?

Прислонив ножны к стене дома, парень завозился с застежками под подбородком.

Не глядя нащупав рядом какой-то чурбачок, я села, не отрывая глаз от зрелища. Нет, ну а когда мне еще такое покажут?!

Брат Ордена тем временем содрал шлем. По плечам рассыпались светло-русые, выгоревшие на концах пряди.

Только разглядев лицо бессменного охотника, я поняла, насколько все плохо. Ровный нос, высокие скулы, голубые глаза – да любая девушка полцарства бы отдала за такие черты лица, молчу уж о ресницах! Только вот лет всему этому великолепию было явно маловато…

Очень красивый мужчина будет. Лет через семь-десять так точно.

Парень тем временем рядком разложил в пыли все предметы своего кованого гардероба, оставшись в тонкой рубашке и штанах из грубого полотна. Поверх одежды на тонких ремешках крепились кожаные подкладки.

На меня Светлый явно старался не смотреть. Закончив раздевание, он выдернул меч и коротко приказал:

– Веди.

– Ой, и даже без криков о том, что ведьминская помощь нам вообще не надо? – восхитилась я. Никуда не денешься, мое смущение обычно выливается в насмешки, а ситуация, как ни крути, была именно смущающая. – Смотри-ка, а без доспехов прямо… другой человек.

Парень качнул мечом, коротко выдохнул и что-то забормотал, едва шевеля губами.

Будем считать, что это молитва, а не неприличные проклятия на мою голову.

Стоит отдать юноше должное – двигался он как воин. Ловко, бесшумно и стремительно, только на песке оставались отпечатки босых ступней. Хотя как еще двигаться человеку, которого в Орден отобрали?

Своих будущих послушников Светлые собирали по деревням. Самых крепких, упертых и развитых, не старше восьми лет. В целом это считалось удачей – деньгами их не обижали, а так как нормальному служителю Ордена тратить заработок было совершенно некогда – свободного времени между боями с нечистью, походами на обнаглевших безбожников и ловлей самых злостных ведьм хватало только на сон, – то тугие кошели с монетами отходили семьям.

Занятая размышлениями, не сразу поняла, что уже топчусь возле настила, а парень примеривается его поднять. Я прикоснулась к локтю служителя, привлекая его внимание.

Так, что у меня такого есть, чтобы действенно и незатратно?

Глядя в небесно-голубые глаза, я приложила палец к губам и осторожно отодвинула парня в сторону. Выбраться сама я не могу, но немножко одурманить…

Магия – дело хорошее и мне знакомое, но упыри сами суть магия, с ними осторожнее надо. Несколько мгновений я напряженно грызла ноготь.

На самих кровососов воздействовать нельзя, они очнутся сразу же.

Я примерилась к лезвию меча и провела по нему пальцем, торопливо и беззвучно забормотав заклинание. Надо побольше магией на крови заниматься, как ни крути, только она всегда со мной.

Набухшая багровая капля сверкнула чистым серебром и сорвалась на доски.

Потянуло озоном и сыростью.

Не тратя время на объяснения, я сунула пострадавший палец в рот и кивнула парню. Теперь, когда он бродил рядом без своих доспехов, как-то не хотелось называть его братом Ордена.