Голос Души

Следующие дни протекали на удивление спокойно. Не было каверз, странных поступков и прочего. Я потихоньку вливалась в учебные будни, закрутившиеся для меня в круговорот из уроков, новых людей и домашних заданий.

Гейб и Нил не предпринимали никаких попыток оскорбить или причинить вред. Они вообще держались обособленно, даже на собрании группы, когда меня представили, как новую воспитанницу под кураторством Нолана Вуда. На этом же мероприятии, кстати, присутствовал и «О-Его-Высочество-Принц-Ночи», который в целом редко светил своей персоной в стенах альма-матер. Я ожидала выходки и от него, не сбавляя внимания со злобных близняшек, но парень словно и не имел ко мне никакого интереса – лишь сверкал синими глазищами, неизменно привлекающими внимание. Я не удивлена, что большинство девушек, включая Киру, хотят такого представителя в личное пользование – все-таки типаж красивых и загадочных во все века классической литературы отождествлялся как весьма популярный у противоположного пола.

В любом случая я как-то не верила, что «друзья» оценили, впечатлились и передумали учить жизни одну маленькую и в их глазах совсем ничтожную меня. Я, конечно, марку держала: юбки, блузки, туфельки и воистину женское обаяние рушили стены многих и приводили на мою сторону союзников. Мне нравилось то, какое впечатление я производила, и менять его я не собиралась. Затишье перед бурей уже не казалось большой проблемой: я была готова к удару.

Вскоре Нилу сняли бандаж и он вернулся на учебу абсолютно здоровый, не удостоив в прочем меня и толикой своего внимания. Я параноиком не была и на этой информации не сосредотачивалась – подходило время выбирать предметы для выпускных экзаменов. Я судорожно металась между вариантами, не понимая, чего же все-таки хочу.

– Я не понимаю, правда: в чем проблема? – не выдержала Левинс, откинувшись на стуле в библиотеке. – Тебе не обязательно выбирать какое-то конкретное направление! Ты можешь сдать, к примеру, математику и литературу, или Ай-Ти и обществознание.

– А смысл? – мученически выдохнула, уткнувшись лицом в сложенные на столе руки. – Куда я могу поступить с таким набором?

– Подашь в разные направления, а там судьба направит тебя в нужное русло.

– Но это же столько учить!

– Тогда выбирай что-то одно.

– Не могу! – я выпрямилась и отодвинула ноутбук. – С одной стороны, я хочу пойти на программирование, потому что занимаюсь этим с Эриком, и мне действительно нравится то, что у нас выходит. С другой стороны, я всегда хотела работать, взаимодействуя с людьми. И теперь я не знаю, что из этого желаю больше!

– Так. – выдохнула подруга. – Все. Ты уже с ума сходишь от неопределенности. Собирай вещи и пойдем.

– Но куда?

– Заставим твой мозг перезагрузиться!

Собрав вещи, мы покинули библиотеку, но не крыло. Меган повела меня по коридорам, в которых я еще не бывала, и в конце концов привела меня в большую аудиторию, больше похожую на кабинет для занятий оркестра – противоположная стена была занята рядами музыкальных инструментов.

– Где мы?

Вместо ответа девушка развернула меня к себе лицом.

– Знаешь, мой отец иногда ненавидит свою работу. Он просто берет месячный отпуск, собирает нас, и мы уезжаем на отдых. Море, острова, деревня – не важно, лишь бы подальше от всего. Но проходит буквально несколько дней, и он начинает болеть по тренировкам: отжимается, повторяет упражнения, сооружает себе тренировочный полигон. Он ведь жить не может без этого. – рассказала она. – Я знаю, что ты любишь музыку, и ты пела, но с того момента, как я с тобой познакомилась, ты еще ни разу не показала свой голос. Мне кажется, что-то случилось, раз ты до сих пор не вернулась к старым привычкам. Но этот кабинет оборудован для любого проявления музыки: его стены покрыты шумоподавляющим материалом, дабы не мешать учебе остальных. Поэтому здесь ты можешь полностью раскрыться.

Я… Я просто не знала, что сказать. Смотрела на девушку, разрываясь от сентиментальности, радости и благодарности. Мне казалось, все в порядке, но она увидела гораздо больше.

– Я…

– Не надо. – улыбнулась Меган. – Ты сделала для меня гораздо больше. Я не была зажатой и запуганной, но когда Гейб и Нил оказались в той раздевалке, я осознала, что одна там, и никто не придет мне на помощь. Я и не надеялась, но пришла ты. Пришла и доказала, что есть люди, способные сопереживать, есть те, на кого можно положиться. Даже если мы разъедемся после окончания учебы, я никогда не забуду тот урок, который ты преподала мне. Поэтому сейчас я хочу тоже дать тебе что-то, и надеюсь, что здесь ты найдешь то, что ищешь.

Обняв меня, девушка еще раз улыбнулась и покинула аудиторию, оставив меня в одиночестве.

Еще утром я вышла бы отсюда, не задумываясь, и отправилась бы домой. Но в эту секунду, после ее слов, я перестала быть тем человеком, что зашел в это здание. Несколькими словами Меган Левинс смогла вытащить из меня то прежнее, что я сама уже давно не видела. Я еще какое-то время смотрела на закрывшуюся дверь, пытаясь разобрать все чувства, что поселились в моей душе. По одиночке они, возможно, смогли бы разрушить меня вновь, но, объединившись, подарили мне небывалую невесомость.

Закрыв глаза, я вытянула что-то такое родное и давно забытое…

– Come to me In the night hours

Приходи ко мне в ночные часы,

I will wait for you

Я буду ждать тебя.

And I can't sleep cause thoughts devour

Я не могу уснуть, терзаемая мыслями,

Thoughts of you consume

Поглощённая мыслями о тебе…

I can't help but love you

Я не могу ничего поделать с тем, что люблю тебя,

Even though I try not to

Хотя и пытаюсь разлюбить.

I can't help but want you

Я не могу ничего поделать с тем, что нуждаюсь в тебе,

I know that I'd die without you

Я знаю, что умерла бы без тебя.

I can't help but be wrong in the dark

Я не могу не ошибаться во тьме,

Cause I'm overcome in this war of hearts

Потому что я побеждена в этой войне сердец.

I can't help but want oceans to part

Я не могу не желать, чтобы океан расступился,

Cause I'm overcome in this war of hearts

Потому что я побеждена в этой войне сердец.

Закончив, улыбнулась самой себе – ощущения были родными и приятными до покалывания в кончиках пальцев. Тона, интонации, ритмы – все это я восстанавливала с легкостью. Мои тело и душа помнили, чем жили прежде.

– Нереально. – неожиданный комментарий низким чуть хрипловатым голосом заставил вздрогнуть и распахнуть глаза.

Затишье

Did I catch your attention?

Я зацепила твоё внимание?

You look like you lost your breath

Кажется, ты забыл, как дышать,

When I circle the room, you an owl

Когда я обхожу комнату, ты, как сова,

You gon' twist your head

Поворачиваешь голову вслед за мной,

If you think they looking at you

Если думаешь, что смотрят на тебя,

They looking at me

Не переживай – смотрят все на меня.

Мне приходилось слышать достаточно мнений о сцене. Одни делают из нее предательского врага, другие верного друга, третьи – инструмент для достижения своих целей. Для многих сцена – нечто далекое и нереальное, для некоторых – долгий и упорный труд. Но есть одно общее мнение: сцена не терпит слабых.

Как и любая другая девочка, я мечтала блистать на сцене. Нарядиться в красивое платье, выйти под свет софитов, принимать аплодисменты и благодарности. Я надевала мамины вещи, забиралась на стул и голосила песни под искренний смех всех домашних. Однажды я даже взяла мамины туфли, чтобы казаться выше, увереннее.

Но мечтать о сцене и оказаться на сцене оказалось не одним и тем же.

Даже постаравшись, я не смогу вспомнить точно, во сколько лет впервые оказалась на сцене – настолько давно это было. Вопреки тому, что это не история о некой великой звезде, и сейчас я не рассказываю о долгом пути к славе, сцена была достаточно значимой частью моей жизни. Меня обуревал страх: что, если я не понравлюсь им всем, что, если собьюсь, опозорюсь? Как оказалось в последствии, если ты желаешь выступать, то должен быть готов к этому чувству всегда. Каждая подготовка, каждые секунды перед выходом ты переживаешь сильнейший стресс, от которого слетают нервы и рвется душа. Это не то же самое, как если бы ты все еще стоял на табурете посреди гостиной – теперь ты несешь ответственность за свои действия перед множеством людей.

Потом меня часто спрашивали: как ты это делаешь, как выступаешь на сцене? Ровесники не могли понять, предпочитая прятаться от любой возможности проявить себя перед другими. Я же всерьез задумывалась над этим вопросом. Действительно, как я это делаю? Не считая тех секундных эмоций, присущих каждому, я всегда смело иду вперед.

Только после случившихся перемен в моей жизни я смогла ответить на этот вопрос.

На самом деле, этот миг мы переживаем каждый день. Серьёзно! Мы ведь каждый день выходим на улицу, спешим на учебу, работу, по делам. Мы и тысяча таких же людей. Пусть мы выступаем, но мы проявляем себя в мелочах: как идем, как говорим, что в принципе делаем. Как и на сцене, любой может посмотреть на нас в данный конкретный момент. Люди смотрят, люди делают выводы, люди выносят решение. И к этому привыкаешь. Как на сцене, так и в повседневной жизни. Я привыкла.

Почему я перестала петь? Нет, не от страха. Не от стыда за свой голос или за свое самовыражение. Я перестала говорить потому, что мне больше нечего было сказать, нечего было отдать этому миру. Я опустошила себя полностью, когда переступила черту. Во мне не осталось ничего, чем я могла бы поделиться с остальными.

Но сегодня этот момент был моим. Мой голос был моим. Мои чувства были моими. Воспоминания были моими.

Почему кто-то разрушил все?

В прочем, едва я поняла, кто помешал моему одиночеству, с трудом сдержала порыв нервно рассмеяться. Могла бы догадаться! Только один человек мог позволить себе наглость так или иначе появляться на моем пути.

Что-то слишком часто мы в последнее время пересекаемся с местной звездой.

– Что ты здесь делаешь? – спросила, скрестив руки на груди.

Этот жест помог мне немного собраться с мыслями – в конце концов, гостей я не ожидала и готова к ним не была.

Парень стоял у двери, которую, по всей видимости, сам и закрыл. Как обычно нарочито-небрежный, уверенный в себе и абсолютно спокойный. Адам Вайтемор умел произвести впечатление.

Проблема лишь в том, что на меня оно не воспроизводилось.

Адам не отвечал. Изучал меня нечитаемым взглядом, о чем-то явно раздумывал, но объясняться не спешил.

– Почему такой выбор песни? – вдруг спросил он.

Я нахмурилась.

– Какое тебе до этого дело?

Почему-то мой ответ заставил его усмехнуться. Адам сдвинулся с места, медленным шагом надвигаясь на меня. Я наблюдала за этим с очевидным раздражением, не желая его приближения, но и не пытаясь избежать его и тем самым показать какой-либо страх. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки и тем самым отыграв разницу в возрасте, он остановился.

– Что не так, Элисон?

Я уперла руки в бока.

– Не помню, чтобы мы знакомились! – вызывающе дернула подбородком.

– Но ты уже ведешь себя так, будто я отобрал у тебя любимого питомца. – отозвался парень.

Любимого питомца у меня не было, – хотя и хотелось бы, да никак не было времени им обзавестись, – но его слова отчего-то все равно задели.

– Знай ты меня, то не пытался бы забрать моего любимого питомца. – небрежно повела плечами.

– Но ты все равно злишься на меня. – еще шаг, и парень оказывается близко, – вызывающе, чтоб его, близко, – и это вынуждает меня судорожно сглотнуть, чтобы не дернуться прочь. – Почему, Элисон?

– Почему? – отступаю назад и вскидываю руки. – От несправедливости! От того, что некоторые считают, что могут себе позволить больше, чем позволяется моралью или законами! От того, что ты предстаешь передо мной, вторгаешься в мое личное пространство и задаешь такие глупые вопросы!

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Адам.

Я против воли усмехнулась, мысленно оценивая актерский талант. Какая игра, какая экспрессия! Ему бы в театре выступать, а не передо мной.

– Ты сказал мое имя так, будто знаешь меня. Хорошо. – напомнила, чувствуя, как теряю самоконтроль окончательно. – Только я тебя не знаю. Кто ты такой, Адам Вайтемор? Кто ты?

Парень ухмыляется – открыто, насмешливо, – и снова делает шаг ко мне, теперь становясь настолько близко, что я способна чувствовать его дыхание.

– А ты узнай.

Я уставилась на него, не в силах выдавить и звука. Давление, созданное его близостью, оглушило обрушившимися словами, на мгновение вводя в стазис. Я смотрела в его глаза и видела одну простую вещь, которую прежде не замечала вовсе: еще глаза не насмехаются надо мной так, как его губы или жесты. Но они и не так холодны, как прежде.

Он сказал: узнай. И был прав. Что я знала об этом человеке? Крохи, слухи, субъективное мнение. Да, чутье подсказывало, что мои опасения верны, но все же: что я знала?

Ничего.

И в этот самый момент ухмылка слетела с его лица. Вайтемор посмотрел на меня серьёзно, словно бы даже упрямо.

– Узнай, Элисон. Прекрати бегать и прятаться за беспричинной злостью. Просто узнай. – выдохнул он мне в лицо. – А если у тебя есть какие-то причины злиться, то скажи о них.

Причины были. Весомые причины! И от этих мыслей наваждение с меня слетело.

– Главная причина – это ты! – заявила, снова отступив, дабы выиграть расстояние. – Чего ты пытаешься этим добиться? Приходишь и говоришь всякий бред, будто можешь говорить его мне! Что бы ты не делал, все это бесполезно.

Не давая ему шанса еще что-либо мне предъявить, я обошла парня стороной и быстрым шагом направилась к выходу.

– А! И еще. – решила добавить, чтобы поставить окончательную точку в этом разговоре. – Мне ни к чему узнавать что-либо про тебя. Ты мне не интересен. Занимайся своими делами и держись подальше от меня, Адам. Потому что я не буду играть в ваши клише.

И, наконец, покинула его.

Меня переполняли сильные эмоции. Что он пытается сделать? Каждый раз он делает вид, будто не знает, что происходит. Для чего? Играет в хорошего мальчика? Будто здесь не знают на каждом шагу, кто он такой на самом деле! Или же все это только потому, что он считает себя в праве так поступать? От этой мысли по позвоночнику прошла дрожь. Ну, конечно! Он же сам Адам Вайтемор, никто ему не указ! Хочу – прикрываю подонков и их преступления, хочу – вламываюсь в кабинеты, хочу – издеваюсь над беззащитными. Не жизнь, а сказка!

Посмотрим, Адам. Когда я найду способ раскрыть правду о Гейбе и Ниле, ты пойдешь на дно вместе с ними, и ни твое имя, ни твой статус тебя не спасут. Я теперь просто из принципа должна остановить все это безумие.

Вдохнула. Выдохнула. Подумала. Составила примерный план действий. Все, что мне сейчас нужно, это найти хотя бы еще одного человека, пострадавшего из-за этих чудовищ и открыть всем правду, а пока держаться от них подальше.

Посмотрим, как вы заговорите. Посмотрим.

Ужин с Карой закончился очередным разговором по душам. Сидя на полу напротив телевизора, где по музыкальному каналу играло что-то неторопливое и не отвлекающее, мы обсуждали последние дни. Я не могла понять, почему до сих пор не открылась тете и не рассказала о своей главной заботе; почему-то хотела оставить ее вдалеке от моих проблем. Уверена, Кара сразу же ринется разбираться и раздует пожар, в котором погорят все. К тому же, я хочу надеяться, что все-таки смогу справиться с этим сама.

Меня волновал другой момент.

– Ты разговаривала с родителями? – осторожно спросила я, сделав глоток прохладного сока.

Пока говорила, вдруг поняла, что даже в мыслях никогда не называла из бабушкой и дедушкой, хотя Эрика воспринимаю как отца.

Кара отпила вина из широкого бокала, прежде чем ответить.

– Конечно. – в конце концов заговорила девушка. – Они ничего особенного не сказали, но спрашивали о вас с большим интересом. Ума не приложу, как помочь им с Эриком встретиться.

– Ужин? – предложила я.

– Как ты себе это представляешь? – озадачилась тетя.

– Хм… Например, ресторан. Пригласим их и случайно столкнем. – я улыбнулась. – Как тебе идея?

– Слишком очевидно. Тот же вечер, ресторан – это… смутит.

– Ну и пускай! Да какая разница, Кара? – я вскочила с места и от нетерпения прошлась по комнате. – Представь только, что они наконец встретятся!

– И разругаются в первые же пять минут разговора. – весьма мрачно отозвалась она. – Элли, они не зря столько времени не контактируют.

– Хорошо. Ладно. Лучше они поругаются и выговорятся, чем будут продолжать молчать еще столько же времени.

– Тогда ресторан не подойдет. – развела руками тетя. – Есть в твоей голове что-нибудь еще?

Я вздохнула и села рядом с ней.

– Время может нестись с невероятной скоростью, Кара. – негромко заговорила. Боль вспыхнула так живо, так естественно, что мне потребовалась заминка, дабы продолжить тем же спокойным тоном. – Никогда не знаешь, что может произойти. Сегодня ты здесь, улыбаешься своим близким и веришь в прекрасное завтра, а после…

– Элли. – перебила она, взяв меня за руку. – Не надо. Не продолжай.

Отставив бокал, девушка потянулась и заключила:

– Посмотрим, что можно сделать.

Я улыбнулась в ответ. Знала, что на Кару можно положиться.

Утро принесло приятное спокойствие. Я собиралась на учебу, окрыленная этим чувством, словно ничего не могло испортить мой день. Единственной моей заботой был семейный ужин, который я планировала устроить. После всего, что Эрик сделал для нас, для мамы, он заслуживает такой шанс, и я хотела дать его ему.

Впечатлившись примером Кары, я решила сама обратиться к деловому стилю. Сегодня мой образ составил костюм-двойка: зауженные брюки с высокой посадкой и удлиненный жилет насыщенного сапфирового цвета, к которому я выбрала жемчужный топ и свои любимые лодочки. Не зря же великие люди говорят, что самоутверждение начинается с себя. С этим девизом я решила начинать свой день: сильно, уверенно, решительно.

До учебы меня подвезла Кара – все-таки полезно, когда в твоем окружении есть человек с личным автомобилем. Мы попрощались, договорившись, что в ближайшее время тетя заедет к нам на чай, и я со спокойной душой отправилась постигать великие знания. Я шагала уверенно, решительно, и видела, как реагируют окружающие: кто-то оборачивался, кто-то открыто улыбался, кто-то просто изучал взглядом. Удивительно, но силу в этом мире всегда чувствовали отлично.

Даже куратор заметил меня, едва я появилась в школьном коридоре.

– Новенькая! – весело выкрикнул он, махнув рукой.

Я улыбнулась, поражаясь его неиссякаемому оптимизму, и подошла.

– Элисон Джерман. – сообщила ему, косвенно упрекнув за «новенькую». – Приятно познакомиться, мистер Вуд.

– Не язви мне тут. – фыркнул мужчина. – Ты вовремя подошла, ребята почти собрались.

– Собрались? – я удивленно моргнула. – Куда?

– Ты в конференцию когда заходила? Я вчера о собрании группы предупреждал.

– Простите. – тут же смутилась, разблокировав телефон. Точно, в конференции висели непрочитанные мною уведомления. – Вечер я проводила с семьей.

Куратор посмотрел на меня, как на экспонат.

– Надо же, такие молодые люди еще существуют! – хмыкнул он. – В прочем, не важно. Брысь в кабинет.

– Будет исполнено! – шутливо отрапортовала ему рукой и направилась по указанному адресу.

В кабинете действительно собралась значительная часть группы. Я тихонько вздохнула, поражаясь такому количеству весьма недурных парней на квадратный метр, припомнила слова Меган о том, что в группе Вуда в основном парни, но взяла себя в руки, когда они все обратили на меня внимание и замолкли.

Своих уже давних знакомых я тоже узрела: они словно игнорировали меня, но отчетливая ненависть, промелькнувшая во взгляде Гейба, сказала мне больше, чем все их молчание разом. Наши счеты не сведены.

Девушек здесь было две, но они смотрели на меня с такой настороженностью, что я не решилась примыкать к ним. Села на свободный стул среди парней, и к этому нужно было привыкать. Но отчего-то, глядя на них, вспомнила, что хотела поговорить с Кирой. Если она недолюбливает Нила с Гейбом настолько, насколько это показывает, мы найдем общий язык.

Последним, что меня не удивило вовсе, на аудиенцию явился Вайтемор: такой же раздражающе самодовольный и непробиваемо отстраненный. Прошел, словно и не замечая, как подобрались все в его присутствии, как изменились в лице. Я едва сдержалась, чтобы не фыркнуть – это, черт побери, походило на какой-то театр драмы! Неужели он сам не видит, что окружающие его просто-напросто опасаются? Это ненормально!

Недовольство пришлось проглотить, едва Вуд появился на горизонте. Пока он усаживался, я успела написать Меган короткое смс о своем отсутствии.

– Итак, – объявил он, заняв свое место за преподавательским столом. – Тем для обсуждения у нас набралось достаточно. Начнем с приятного: раздачи поощрений.

Далее куратор перечислял ребят, отличившихся в различных направлениях: кто-то выиграл городской чемпионат по футболу, кто-то отличился в баскетболе, кто-то даже рвал матчи по шахматам. Каждое поздравление было не банальным; очевидно, что Вуду был дорог каждый ученик. Да, с таким подходом самому хочется отличиться.

– Теперь о событиях: впереди намечается «Ночь Кошмаров». – на этой фразе все радостно вскрикнули, заставив меня с интересом оглядеться. – Как и каждый год, выпускные группы будут вести контроль за происходящим, а так же вместе с арт-командой заниматься оформлением школы. Новенькую не напрягать, пускай поучаствует, все-таки первый раз – самый запоминающийся. Остальных жду на запись в индивидуальном порядке.

Ребята принялись переговариваться, кто-то из парней дружески стукнул меня по плечу, с усмешкой предупредив о «приятных ощущениях», на что я отреагировала ответной улыбкой. Школьный Хеллоуин – это всегда интересно.

– А теперь о плохом! – перебил галдеж Вуд, и все покорно замолчали. Я тоже настроилась, привычно считая, что проблемы не обойдут меня стороной.

Практически не ошиблась.

– До меня дошел слух, что кто-то из вас намеренно причиняет вред другим ученикам, и делает это намеренно. – сообщил мужчина. Я невольно прикусила губу: конечно, он не забыл наш разговор после встречи в администрации. – Так вот, хочу предупредить: если я узнаю (а я узнаю, будь это правдой), что такое есть, я лично обеспечу участнику персональные круги Ада. Я не шучу.

На время повисла пауза.

– Куратор Вуд, что вы имеете в виду? – спросила одна из девушек, подняв руку.

– Только то, что сказал. – отрезал Нолан. – Вы знаете, что свое слово я всегда сдерживаю.

Ребята вновь переглянулись, а я старалась делать невозмутимый вид, не желая привлекать внимание.

– Вопросы, пожелания, угрозы? – тем временем продолжил он. – Если нет, можете быть свободны, я и так задержал вас дольше положенного.

Да, учитывая время, мы уже опаздывали на занятия.

Я торопливо вышла в коридор, надеясь, что смогу оправдаться перед преподавателем естественнонаучных знаний. Увы, за неимением малейшего желания изучать хотя бы один из входящих в эту базу предметов на профильном уровне, приходилось посещать их совмещенный курс. Преподавателем данного курса являлась женщина, убежденная, что без ее предмета в этом мире невозможно существовать, а потому каждый должен стремиться изучать его со всем рвением. Я таких фанатиков искренне и от всей души не переносила, а потому отношения у нас не заладились сразу. И тут опоздание! Радует лишь, что Нолан должен был предупредить всех о задержке его группы.

Едва я вышла в коридор, как один из злобных близняшек двинулся в мою сторону с крайне угрожающим видом. Еще бы: их, очевидно, зацепили подозрения Вуда. Я уже было настроилась на хорошую перепалку, но Нил вдруг выпрямился и с самым невозмутимым видом прошел мимо. Одумался? Что ж, ему же лучше. Чуть пожав плечами, сама двинулась к лестнице – кабинет по моей памяти находился на третьем этаже.

И именно на лестничном пролете на моем локте сомкнулась чья-то крепкая хватка. Тело дернулось назад, ощутимо ударившись о стену, но отступить я уже не могла – широкое тело загородило проход.

– Как ты связана со словами Вуда?

Я вскинула подбородок, с вызовом взглянув в синие глаза, и ответила дерзко:

– Боишься, Вайтемор?

Адам прищурился, нависая надо мной, но едва ли меня проняло.