Тихий Мир

Вопреки ожиданиям Нины, усатый смуглокожий водитель не стал отчитывать Агнес. Он высунулся из окна, причмокнул губами, а затем выпалил, смешно коверкая слова:

– Ба, такая красивая и так хочет умереть! Куда поедем, круассанчик мой?

– Круассанчик?! Ещё один… а нормальные таксисты в Сигоре остались?! – Агнес обращалась к Нине, а не к водителю, но достаточно громко, чтобы он услышал. Нина пожала плечами, подхватила чемодан и повезла его к машине.

Агнес нехотя пошла за ней. Водитель, покусывая обветренные губы, не отводил глаз от её ног.

*  *  *

Машина свернула на Алебастровый проспект, центральную и самую крупную улицу Сигора. Убедившись, что водитель сосредоточен на дороге, Агнес наклонилась к Нине.

– Забыла спросить, тебе окончательно отказали в театралке? – вполголоса спросила она.

– Без шансов, – эту тему Нина хотела обсуждать меньше всего, но любопытная Агнес всё равно бы вытащила из неё правду. – Я два месяца переписывалась с секретарём. У них квот на обучение по пальцам пересчитать, так что очередь на несколько лет вперёд.

– Может, хрен с ним тогда, доучилась бы на юридическом? – заметила Агнес. –  Два курса осилила, осталось не так много…

– Да, зря бросила, – вдруг вмешался водитель, сочувственно глянув на Нину через зеркало заднего вида. – Сейчас фиг нормальную работу найдёшь, особенно девчонке. Хотя мне друганы из рюмочной говорили, что…

Агнес сжала кулаки и свирепо уставилась на него.

– Я обсужу с отцом, – торопливо сказала Нина, не дав Агнес обрушить на голову таксиста отборные ругательства. После чего неуверенно добавила: – По факту, ему же всё равно, платить ли за обучение на адвоката или за актёрскую школу. Школа даже дешевле выходит.

Агнес снова повернулась к Нине и скептически поджала губы. В ответ Нина тяжело вздохнула и покачала головой. Они поняли друг друга без слов.

– Не знаю, дождусь, когда у него будет хорошее настроение. Поговорю с ним по душам. В конце концов, я ему два года подряд обо всём писала. Ну, как тяжко мне даётся вся эта тягомотина, на которую я пошла по его милости. Уверена, он поймёт.

– Поймёт! – попытался поддержать её водитель. – Помню, меня папаша как-то раз так избил, что я в больницу попал. Зато потом…

– Можно мы это вдвоём обсудим?! – истерично перебила его Агнес. – Мы за такси платим или за сеанс дерьмовой психотерапии?

Водитель примирительно поднял обе руки.

– А вообще – скучаешь по отцу? – спросила Агнес настолько тихо, насколько это вообще было возможно.

– Есть немного. Но, если честно… Я… когда я выходила из поезда, на секунду представила, как на перроне меня встречает мама… А ведь уже десять лет прошло…

Агнес понимающе кивнула и приобняла Нину. Та устало улыбнулась и положила голову на плечо подруги. С Агнес бывает непросто, но по крайней мере она всегда поймёт и поддержит. А о предстоящем разговоре с отцом Нина подумает позже.

Наконец, синяя Тойота затормозила у тротуара напротив подъезда старинного трёхэтажного здания.

– Сдачи не надо, – Агнес порылась в сумочке и протянула водителю мятую купюру. Потом повернулась к Нине и указала куда-то вверх: – Вот, тут мы с Йозефом и живём. В мансарде. Последний этаж, не перепутаешь. Кстати, ты… ты же не сильно расстроилась, правда? Я бы с тобой ещё поболтала, серьёзно, но мы на концерт сегодня, надо привести себя в порядок, переодеться…

– Всё хорошо, успеем ещё поболтать, – Нина с трудом сдержала улыбку. Агнес в своём репертуаре.

– Супер! Позвони, как доберёшься до дома, – Агнес вытащила из сумочки оторванную бирку и ручку, нацарапала номер, после чего отдала Нине.

– Позвонит, конечно, позвонит! – вместо Нины ответил водитель. – И я позвоню, круассанчик, мне тоже номер напиши…

Он хотел ещё что-то добавить, однако Агнес уже скрылась в подъезде. Водитель пожал плечами и повернулся к Нине, чтобы уточнить адрес дома её отца.

Глава 2

Нос его был разбит, глаза заливала кровь. Патрик прекратил тщетные попытки скинуть с себя впавшего в неистовство Яна и лишь дёргал головой из стороны в сторону в надежде избежать новых ударов. Теперь вместо крика с его губ срывался жалобный скулёж.

Яну же казалось, что уже целую вечность он трудится над лицом своего врага, постепенно обращая его миловидные черты в бесформенное месиво. Весь остальной мир растворился в сплошном алом мареве, остались лишь они вдвоём. И с каждым ударом Ян чувствовал облегчение, будто кровожадный зверь внутри него жадно насыщался чужим страданием.

Удар… ещё удар… И ещё… И…

Кто-то вцепился в плечи Яна и с силой потянул назад. С рычанием хищника, которого оторвали от его добычи, Ян резко обернулся, чтобы лицом к лицу встретиться с новыми противниками и преподать им хороший урок. Такой, который ещё недели и месяцы будет отзываться у них мучительной болью. Он двинул одному кулаком в живот, другому заехал по подбородку… Но их было много. И стряхнуть навалившихся на него пятерых мужчин Яну не хватило сил.

В конце концов Яна повалили на пол. Его туловище, руки и ноги враги плотно прижали к паркету.

Лишённый всякой возможности вырваться, Ян ещё какое-то время злобно хрипел, но потом безудержная агрессия начала медленно покидать его. Зверь вновь погружался в спячку, пульс и дыхание успокаивались. Алое марево перед глазами потихоньку рассосалось. Гул в ушах тоже поутих, и Ян начал различать звуки вокруг. Он услышал отборную ругань, требования срочно звонить в полицию и судорожные всхлипы.

Ян повернул голову в сторону дверного проёма, ведущего в обеденный зал ресторана.

Там стояла Шарлотта. Дрожащая, белая, как снег, девочка смотрела на прижатого к полу отца, и по её щекам катились слёзы. Но вот уже одна из пожилых дам ласково взяла Шарлотту за плечо и увела обратно в обеденный зал.

– Отпустите меня, – прошептал Ян, наугад обращаясь к державшим его мужчинам. – Я… я уже всё. Я не причиню вреда.

Повисла небольшая пауза. Наконец, хватку ослабили. Ян поднялся на четвереньки, тряхнул головой, после чего неловко встал на ноги.

Все гости как один смотрели на него. Кто-то с ужасом, кто-то с нескрываемым отвращением. Администратор ресторана вполголоса говорила по настенному телефону: должно быть, вызывала скорую или полицию. В углу помещения, прислонившись спиной к стене, сидел Патрик. Возле него хлопотали его супруга Джулия и пара официанток. Ещё одна официантка сидела над раскрытой аптечкой и распаковывала большую упаковку марли.

Судя по распухшему до неузнаваемости лицу Патрика, покрытому обширными кровоподтёками, с рассечёнными бровями и свёрнутым набок носом, ему потребуется и хирургическое вмешательство. Ещё он лишился минимум пары зубов.

У выхода на кухню валялась отломанная голова нелепо жирного керамического гуся в фартуке, долгие годы служившего символом этого ресторана. Ян поймал себя на глупой и неуместной мысли, что гуся особенно жаль – птица-то была совсем ни при чём.

– Что ты сделал?! – срывающийся голос Леи у самого уха заставил его вздрогнуть. Бывшая жена схватила Яна за грудки и отчаянно, с мукой, закричала ему прямо в лицо: – Что ты сделал, я спрашиваю?!

Яну нечего было ей ответить. Не в силах даже поднять на неё глаза, он дождался, когда она его отпустит, после чего сделал пару неуверенных шагов к входной двери. Двое стоявших там гостей в страхе расступились.

И вдруг пришло окончательное осознание содеянного. А вместе с ним – стыд, чудовищный, выжигающий всё стыд затопил Яна. Он схватился за голову и заорал от раздирающей его нутро невыносимой боли.

Но как так вышло? Как он дошёл до такого? Он же не мог, он физически не мог, он не хотел, ему даже в голову не приходило избить этого несчастного!

Пошатываясь, всё ещё впившись пальцами в волосы, Ян опустился на ступеньку возле обезглавленного в потасовке гуся. Надо собраться с мыслями, он должен понять, что именно только что случилось и что именно к этому привело…

*  *  *

Ян отчётливо помнил, как добрых десять минут проторчал перед входом в ресторан «Гусиная ферма Войтека», не решаясь повернуть дверную ручку. День рождения Шарлотты уже шёл вовсю, даже на улице были слышны задорные чешские песни из динамиков, а кружевные занавески на окнах ресторана окрашивались во все цвета радуги – в обеденном зале в такт музыке мигали цветные фонарики.

Ян помнил, как, собравшись с духом, он в конце концов толкнул входную дверь. Администратор за стойкой, румяная блондинка в сарафане с розовыми лилиями, вежливо проинформировала его, что ресторан закрыт на частное мероприятие, и кивнула в сторону соответствующей таблички, подвешенной на крыле пузатого керамического гуся. «Впрочем, – добавила девушка, – завтра с утра лучшее пиво и знаменитый гуляш от Войтека полностью к вашим услугам».

Тогда Ян глухо пробормотал, что он – папа именинницы.

Ян помнил, как администратор вернулась в компании Леи. Бывшая супруга попросила его отойти с ней в коридорчик, где на дверях туалетов висели металлические плашки со счастливыми мультипликационными гусями, и там долго уговаривала его убираться к чёртовой матери – причём так же незаметно, как он появился. Ей не нужны неприятности, и тем более неприятности не нужны Шарлотте, в такой-то день! Лея и её брат Патрик так старались, чтобы день рождения девочки прошёл идеально! Ну зачем обязательно всё портить?

Короче, Яну лучше уйти, здесь его никто не ждёт.

В ответ Ян пробубнил, что сама Шарлотта позвала его на праздник. Она сказала, что это было бы лучшим подарком. Иначе он бы и сам не пришёл.

Ян и правда до самого последнего момента не хотел сюда идти. Для человека, который последние полтора года практически не выходил из дома и всеми силами избегал людей, посещение шумного ресторана обещало стать настоящей пыткой. Но Шарлотта настаивала. Да и какая-то часть Яна, совсем крохотная, едва заметная, ещё верила, что он способен – нет, должен! – сделать над собой усилие и всё-таки вернуться в «мир живых».

Лея продолжала спорить, и только появление самой Шарлотты, отправившейся на поиски матери, заставило её замолкнуть.

– А я им говорила, что ты всё-таки придёшь! – воскликнула теперь уже двенадцатилетняя девочка с озорными зеленоватыми глазами и курносым носом, после чего крепко обняла отца. Тот в первую секунду напрягся от неожиданности, но быстро расслабился и погладил дочь по разноцветным прядям.

К слову, волосы дочери были едва ли не единственным, в чём мнения Яна и Леи относительно Шарлотты сходились: обоим не нравилось, что дочь решила перекрасить свои чудесные чёрные локоны в розовый, синий и фиолетовый. Но в конце концов оба смирились.

Шарлотта схватила отца за руку и потащила в обеденный зал, он едва успел бросить плащ на вешалку. Лея посмотрела на Яна с укором и покачала головой.

– Всё будет хорошо, – Яну вдруг захотелось хоть немного её успокоить. – Я буду держать себя в руках. И пить не буду. Ни капли. Обещаю.

Он ведь и правда не выпил ни грамма, с удивлением подумал Ян, сидя на ступеньке в ожидании приезда полиции. Только вот хронический алкоголизм был далеко не единственной его проблемой.

*  *  *

Ян отчётливо помнил, какая гнетущая атмосфера воцарилась, едва Шарлотта затащила его в обеденный зал «Гусиной фермы» и усадила на стул по левую руку от себя. Гости мигом прекратили беседовать и настороженно уставились на него. Даже официантки, три пышногрудые девицы в белоснежных фартуках и с яркими лентами, вплетёнными в тонкие косички, остановили процедуру смены блюд и недоумённо переглянулись. Только бодрые народные мотивы продолжали изливаться из метровых динамиков под потолком, диссонируя с хмурым безмолвием.

Ян тогда кожей почувствовал, как напряглась Шарлотта. К счастью, на выручку дочери пришла вошедшая вслед за ними мать.

– Кто не знает – это Ян Вицки, мой бывший муж и папа Шарлотты, – нарочито беззаботно объявила Лея и сделала страшные глаза, умоляя гостей вернуться к непринуждённым разговорам.

Гости послушались. Трое или четверо вежливо, пусть и холодно, поздоровались с Яном, один из мужчин даже протянул ему руку для приветствия. Убедившись, что кризис миновал, Лея устало опустилась на стул рядом со своим братом Патриком и его супругой Джулией. Сам Патрик, похоже, с самого начала решил делать вид, что Яна не существует.

– Пап, ты кушай, не стесняйся, – Шарлотта пододвинула отцу тарелку. – Давай тебе положу филе. Смешно так называется, «свичкова», кажется. Или гуляш хочешь? Жареный сыр возьми, последний кусочек остался. И кнедлики вкусные, вон те, с картошкой. А ещё дядя Патрик сказал, потом принесут выпечку. Помнишь, ты трдельник ел, тебе понравилось?

Пока дочь наполняла его тарелку, Ян украдкой пробежался глазами по гостям. Не считая Патрика и Джулии, он вспомнил в лучшем случае пятерых, остальных он видел впервые.

Скорее всего, все гости за столом были родственниками Шарлотты со стороны Леи. А значит, всю информацию о Яне они получали от Патрика и его жены. И уж те наверняка постарались представить его в самом невыгодном свете.

Со стороны отца у именинницы осталось всего двое родственников: дядя Фабиан и его дочь Нина. Но Фабиан, старший брат Яна, разумеется, нашёл дело поважнее, чем день рождения племянницы (хотя приглашение ему Лея, конечно, отправила). Ещё до того, как он стал правой рукой мэра, в расписании Фабиана никогда не было и получаса для посиделок с близкими. А Нина, насколько помнил Ян, третий год учится в другом городе на адвоката.

Ян откусил кусочек сыра, медленно прожевал его, проглотил, после чего чуть отодвинул тарелку. Ему буквально кусок не лез в горло.

До чего же ему было неуютно, в этом пышно украшенном зале с множеством громадных картин, демонстрирующих умильные деревенские пейзажи, среди громкой музыки и ярких разноцветных лампочек, за длинным пиршественным столом, покрытым белоснежной скатертью! Всё это будто сдавливало ему череп. Но самое удивительное: среди трёх с лишним десятков шумных, смеющихся, обсуждающих последние новости гостей он ощущал себя ещё более одиноким, чем в собственном доме, где кроме него обитали лишь призраки из прошлого.

Казалось, даже Шарлотта, закончив накладывать отцу еду, потеряла к нему интерес.

Ян ёрзал на месте, как будто в мягкой обивке стула спрятали иголки. Семейная пара напротив него предприняла вялую попытку вовлечь его в беседу, но Ян от смущения отвечал кратко и несколько резковато, и в конце концов они оставили его в покое. Он время от времени украдкой поглядывал на бывшую жену: она, как и он сам, почти не участвовала в разговорах, улыбалась одними кончиками губ и как будто время от времени уходила в себя. Глядя в одну точку, Лея замирала, и только обращённые к ней слова Патрика или Джулии возвращали её в реальность.Он чувствовал себя абсолютно чуждым всем этим людям. Каким-то… инопланетянином.

Ян с грустью подумал, как сильно Лея постарела за те пять лет, что прошли со дня их развода. Даже в своём лучшем жакете, который прежде её изрядно молодил, Лея теперь выглядела старше Патрика, хотя была на пару лет моложе. И дело было даже не в проступающей седине и сетке морщин, а в утрате какой-то искры, неугомонного жизнелюбия, которым Лея когда-то и привлекла внимание Яна.

Впрочем, искра эта начала затухать уже очень давно, задолго до их расставания.

– Пап, плохо себя чувствуешь? – с тревогой спросила дочь. Ян проследил за её взглядом и заметил, что кисти его рук дрожат.

– Нет, Колючка, всё хорошо. Они уже год как дрожат, – попытался успокоить он её. Шарлотта недовольно поморщилась – отец всё никак не желает отвыкнуть от её детского прозвища!

– Сейчас Патрик будет тост говорить. Вам налить? – поинтересовался гость слева от Яна.

Ян поднял голову, поймал хмурый взгляд Леи и торопливо накрыл пустой бокал ладонью. Заметив этот жест, сидящий возле Леи Патрик презрительно хмыкнул и плеснул себе коньяка.

*  *  *

После небольшого перерыва принесли деревянные подносы с выпечкой. Гости к тому моменту уже обсудили и небывалый уровень безработицы, и отток молодёжи в более крупные города, и недостаточное ночное освещение улиц, и вспышки вандализма, и вездесущее граффити, и недавнее закрытие местной фабрики мягких игрушек, приведшее к увольнению двух сотен рабочих. После этого разгорелся спор о печально известном маньяке по прозвищу Викарий – часть гостей отрицала его существование, а жуткие ритуальные убийства списывали на криминальные разборки.

Желая закончить неприятную тему, Патрик торжественно объявил о расширении принадлежащей им с женой сети винных магазинов «Гран Крю», и гости охотно выпили за благополучное развитие бизнеса.

Шарлотта явно скучала: ежегодные сборища родственников не принадлежали к числу её любимых мероприятий. Как Ян понял, их проводили по инициативе и на деньги Патрика и Джулии. Соответственно, и начались они лишь пять лет назад, когда Лея с Шарлоттой переехали от Яна в загородный дом Патрика.

– Пап, может ты знаешь, – Шарлотта вдруг приблизила губы к самому уху отца и прошептала: – Что такое «Тихий Мир»?

– Первый раз слышу. Ты откуда это взяла?

Вместо ответа Шарлотта движением головы указала на сухонькую морщинистую старушку, сидящую возле Джулии в инвалидном кресле. Жена Патрика как раз помогала ей стряхнуть с вязаной кофты хлебные крошки.

– Это тётя Урсула, мама тёти Джулии, – продолжила Шарлотта. – К ней приходил доктор, смешной такой лысый дядька, они долго говорили в её комнате, я случайно услышала… Ну ладно, я думала, уж ты-то знаешь.

– Нет, Колючка, папа тоже не всё знает.

Ян задумался. Это название – «Тихий Мир» – он будто бы уже однажды слышал. Но когда и где? Память в последнее время частенько его подводила.

Помещение хорошо проветривалось, но Яну всё равно было невыносимо душно. Решив сполоснуть лицо в уборной, он подмигнул дочери и вышел из-за стола. Он уже почти скрылся в вестибюле, когда та самая Урсула окликнула его и поманила пальцем.

– Вы ведь папа нашей именинницы, верно? – проскрипела старуха, вытирая губы салфеткой. – Я заметила, вы на меня смотрели. Я, может и старая, но не слепая и не дура. Патрик, мальчик мой, ты не хочешь нас представить, как полагается?

Патрик отставил в сторону очередной бокал и бросил на Яна остро неприязненный взгляд. Он, видимо, надеялся, что получится игнорировать существование бывшего зятя до конца вечера.

– Урсула, да, это папа Шарлотты, Ян Вицки. Ян, Урсула – это мама Джулии. Живёт с нами, – он хотел ещё что-то добавить, но вместо этого махнул рукой и опрокинул в себя почти половину бокала.

– Как невоспитанно! – возмутилась Урсула. – Ну ладно, рада с вами познакомиться, Ян. Хорошо, что вы к нам присоединились, – она смерила Яна изучающим взглядом. – Вы кажетесь довольно милым. Думаю, все те мерзости, что про вас рассказывал Патрик, – неправда.

Ян боковым зрением отметил, что Патрик и Джулия переглянулись.

– Но! Вам определённо нужно лучше воспитывать дочь, – заметила Урсула, ковыряя узловатым пальцем свиную рульку. – Эти крашеные волосы, чёрные ногти… И что дальше? Кольцо в носу как у коровы? – она сокрушённо покачала головой. –  Но главное, как мать ей разрешила? Не понимаю. К тому же, ходит в каких-то обносках, хотя Патрик накупил ей целый шкаф хорошей одежды.

Ян решил не комментировать. «Обноски», которые имела в виду Урсула, купил дочери он сам. Патрик хотел что-то сказать, но Лея, напряжённо прислушивающаяся к разговору, положила ладонь ему на руку.

– Вы, слыхала, были в Афганистане? – не дождавшись ответа, поинтересовалась Урсула. – Но вы не похожи на военного.

– Да, всё верно, – подтвердил Ян. – Военный корреспондент. Работал в «Голосе мира», а полтора года назад, когда вернулся из Кабула, уволился.

– Как интересно! А сейчас где работаете?

– Сейчас… не работаю.

– Почему? – удивилась Урсула.

– А у него нет времени работать, – вдруг прошипел Патрик. – Когда же он будет пить и валяться перед телевизором?

– Патрик! Не начинай! – вспыхнула Лея.

– А что такое? – по голосу Патрика Ян понял, что останавливаться тот не намерен. К тому же, Патрик уже изрядно набрался, – Я что, соврал? Нет. Твой бывший муж живёт на пособие. А ещё берёт в долг. У меня вот брал, дважды. И не вернул. Я… Кстати!

Патрик вскочил и несколько раз ударил по своему бокалу вилкой. Голоса за столом смолкли.

– Господа и дамы, внимание, у меня вопрос! Желаю знать, у кого ещё из присутствующих этот субъект одалживал деньги?

– Ну хватит! – взмолилась Лея. – Прошу тебя! Подумай о Шарлотте!

Патрик резко повернулся к ней и вдруг расплылся в широкой улыбке:

– А ведь верно! Ян, а почему бы тебе не занять у Шарлотты? Я ведь даю ей карманные деньги, не так ли, девочка? Подумай, Ян, хорошая возможность, на пиво точно хватит! – Патрик неловким движением руки задел свой бокал, тот полетел на пол и вдребезги разбился. Но Патрик будто и не заметил. – А Лея? Ян, у неё же наверняка есть сбережения! Или, может, ты думаешь, моя сестра годится лишь на то, чтобы её бить?

– Замолчи! – Лея вскочила и схватила брата за руку. – Прекрати немедленно! Джулия, сделай же что-нибудь!

Джулия нерешительно поднялась из-за стола и начала что-то шептать Патрику на ухо. Тот некоторое время раздражённо мотал головой и отмахивался от жены, но в конце концов ей всё же удалось его усадить обратно.

Ян уже хотел вернуться на своё место, но тут заметил, что гости снова неприязненно смотрят на него. На него, не на Патрика. И в этот момент он со всей отчётливостью понял, как должен поступить. Другого выхода нет.

Он подошёл к Шарлотте и бегло поцеловал её в макушку.

– Прости, Колючка, но похоже, мне пора. Ещё увидимся. С днём рождения тебя.

Шарлотта подняла на него испуганные глаза, но Ян, не желая затягивать прощание, уже направился к выходу из зала.

*  *  *

Да, вроде бы, всё именно так и было. Ян допускал, что мог забыть какие-то детали, но в целом он хорошо помнил всё, что произошло в обеденном зале.

Но вот что было потом, уже в вестибюле ресторана?

Когда он надевал плащ, к нему подошла Лея и что-то сказала. Что-то хорошее. Кажется, она была ему благодарна. А он посмотрел на неё и на секунду вспомнил то удивительно счастливое время, когда… Но оно уже безвозвратно ушло. Он изменился. Она изменилась.

– Ты держался молодцом, – произнесла Лея, устало глядя в пол. – Я просила Патрика пить поменьше, но он… традиция, все дела… Ладно. Сейчас тебе лучше уйти, ты прав.

Ян кивнул и пошёл к выходу. Лея грустно ему улыбнулась и скрылась в женской комнате. Что было дальше? Ян совершенно точно не выходил из ресторана. Нет, он вспомнил прощальный взгляд Шарлотты и решил напоследок помахать ей.

Он вновь пересёк вестибюль. И тогда прямо перед его носом открылась дверь в обеденный зал. Ян лицом к лицу столкнулся с Патриком.

– А, ты ещё не ушёл, это хорошо, – Патрик ещё не достиг той стадии опьянения, когда люди с трудом держатся на ногах, но был к ней уже близок. – Я кое-что хотел тебе сказать.

Как бы Яну ни хотелось проигнорировать его и уйти, он тем не менее послушно отошёл вслед за Патриком к стойке администратора. Девушка в сарафане в этот момент как раз отсутствовала.

Патрик ткнул пальцем Яну в грудь:

– Ты должен понять, приятель: лично против тебя я ничего не имею. Слушай, ты мне даже нравился. Серьёзно. Я даже не возражал против вашей свадьбы с Леей, вот клянусь тебе! Но давай по-честному: с Леей ты себя вёл как последнее дерьмо. Показал свою настоящую натуру, так сказать.

Именно тогда Ян и ощутил первые признаки бурления где-то внутри грудной клетки. Зверь медленно пробуждался…

– Вот если начистоту: тебе ведь с самого начала было чихать на неё, верно, Ян? Тебе были нужны деньги нашей семьи. Брат-то с тобой не делится, – Патрик почесал затылок. – И вот ты пропадаешь по несколько месяцев кряду, типа сюжеты эти свои снимаешь, а бедная Лея сидит дома и терпеливо ждёт, когда вернётся дорогой муженёк, которому она до лампочки. Но Лея-то наивное дитя. А я всё понимал, старина. Я говорил ей, Джулия говорила…  Мы говорили – не жди его. Не жди.

Кулаки Яна сжались, ногти больно впились в кожу ладоней. Он даже не пытался возражать – все его силы теперь уходили на то, чтобы удерживать неведомое нечто, которое рвалось наружу…

– Мы говорили: жизнь-то проходит мимо! Бросай. Найди нормального мужика. Ян твой, думаешь, в поездках красивых женщин не встречает? Да кто знает, с кем он спит там в этих отелях? А ты ждёшь. Ждёшь, ждёшь… Потом Шарлотта родилась. А я ведь намекал – не надо!

Как же Яну хотелось врезать по этой раскрасневшейся самодовольной физиономии! И всё же он пока себя контролировал. Однако поток безжалостных речей подвыпившего Патрика и не думал прекращаться:

– Но потом Лея и сама поняла. Ты выпивать начал, руки потихоньку распускал… Всё понятно стало, кто ты есть. Мы уже решили тогда – хватит, Лея уходит. И тут как назло оказалось, опять беременна она… Ещё один ребёнок – да ещё от такого мудака? Но знаешь, оно дело поправимое. Мы с Джулией сразу решили, что…