Да будет тень. Чародеи. Курс первый

Глава 9. Минздрав предупреждает

Помните, я как-то уже говорил, что является официальным освобождением от утренней зарядки? Так вот, на парочку утренних пробежек у меня освобождение было, но я не халтурил на кровати, а выходил вместе со всеми, и занимал место на удобном валуне, погружаясь в чтение трактата. Того самого, в коем наличествовали пропущенные страницы не имеющие нумерации. Это было очень удобное время ознакомиться со скрытыми страницами, ибо можно было не переживать, что кто-то заглянет через плечо, а читающая учебник студентка, не вызывает ничего, кроме одобрения. Ну, а то, что при этом она покуривает трубочку, это её дело.

На одной из пропущенных страниц, была описана весьма спорная магическая практика. Собственно, из «официального» издания они были исключены совсем не напрасно, так как применение описанных на них практик, нарушало общепринятые нормы содержания нежити и гуманного отношения к ней. Часть таких практик касалась подъёма детей, что законодательно было категорически запрещено, однако, описывались прецеденты, когда убитые горем родители, тайно укрывали случайно поднявшуюся нежить своих отпрысков, или сознательно шли на преступление, вступая в сговор с каким-нибудь некромантом. Впрочем, я был озадачен не этим.

Как не крути, ежедневно мыть взрослую тётку мне не хотелось, и ладно бы речь шла о принятии душа или ванной, тело у Самандари хоть и мёртвое, но всё же привлекательное. Да, мертвечина сексуальных желаний не вызывает, но и неприязни и отстранения тоже. Самандари конечно запомнила, что я ей показал, но делала это будто станок с программным управлением, абсолютно не заботясь о результате. Просто повторяла заученный алгоритм, и то, что размокший фрагмент её жизнедеятельности оставлял на ляжках характерный потёк, её никак не волновало.

Итак, первопричину своих изысканий я озвучил – банальное нежелание подмывать зад утопленнице. Вторая причина, так же отыскалась на ненумерованных страницах. Там была описана процедура, при которой, можно было узаконить нежить. Как правило, это касалось самопроизвольного подъёма, ведь поднялась нежить сама или это сделал маг, определить практически не возможно. При этом, были подробно описаны все юридические моменты, практику которых не применяли уже несколько веков, однако, нежить могла получить официальный разрешительный документ на существование.

Мне нравилась Самандари. Нравилась, как первый результат нашей совместной работы с Виком, хоть я принимал и минимальное участие. Нравилось, что я являюсь чьим-то господином, и моя нежить, очень даже симпатичное существо. Нравилась сама идея, иметь в подчинении слугу. Не рабыню, а именно слугу. По-моему, это круто.

В общем, я был нацелен на разговор с пронырой Сэмом, ибо обращаться с подобной идеей к Вику, откровенно боялся. Мне нужно было жало осы Воту, обитающей в Тисра Сияра.

На самом деле, то, что я задумал, может иметь непредсказуемые последствия для Самандари. Применение яда осы Воту, вне зависимости от дозы и мастерства мага, может лишить нежить подчинённости, и тогда, по закону, подобная нежить подлежит уничтожению. Меня успокаивало только одно, канал, питающий Самандари, принадлежал Вику, а следовательно, у нашей нежити было два хозяина. Одному она подчинялась, повинуясь амулету, второму, как своему создателю.

Ещё заметил, что нежить не берёт продукты у посторонних, ей обязательно нужно разрешение, словно собаке, что приучена не брать пищу у чужих.

Но самое интересное, это конечно же секрет Самандари, по поводу её речевого аппарата.

Я попросил нежить рассказывать мне, если спускающиеся в подвалы люди, будут что-то говорить про меня, Яшму, или Вика. Это после занятий подвал место безлюдное, а днём, там вполне заметная проходимость, студенты частенько наведываются в хранилища, и естественно, иногда натыкаются на нежить, наводящую там порядок. Иногда специально заглядывают в её коморку под лестницу, чисто из праздного любопытства, просто посмотреть. По крайней мере, все первокурсники сходили на экскурсию.

Сёстры кошки были в восторге, и даже приносили еду для Самандари. Пифита наблюдала за процессом уборки, и что-то конспектировала. Мира и Рифата крайне лестно отзывались о внешности нежити. Девушки с крыльями, Окипе́та и Подарка тыкали чем-то в голову, но на самом деле, как полагаю, просто пытались проникнуть в сознание нежити, что в принципе не возможно. Но попробовать-то девушки должны были. С господином Омбом приходила девушка, которую он называл Электра. Та нелестно отозвалась и о хозяйке, и о внешнем виде Самандари, обещала принести свою старую тунику.

В общем, чистое любопытство по отношению к школьной игрушке. Всё же, Самандари не внушала угрозы, в отличии от того же Дозора. Но, интересности, как не крути, были. Группа из пяти посетителей, в числе которых, судя по описанию, был Бадмаш и ящер, что наводило на мысль, что это Эща́р, и вообще, студенты третьего курса, активно обсуждали мою персону. В двух словах, я им не нравился. Им не нравилось несколько отличное отношение ко мне со стороны учителей. Не нравилось, что я сразу студентка двух факультетов, и вообще, они активно мусолили историю с моим «Определением». Бадмаш утверждал, что я богатенькая фифочка, пристроенная в школу по блату. Одна из девушек высказывала предположение, что я студентка по обмену из Квадим Ахад, потому-то меня лично курирует магистр Муссабад. И только у Эща́ра было отличное от остальных мнение, по крайней мере, не обидное для меня. Да, он тоже считал, что я отпрыск весьма богатых, и возможно, очень влиятельных родителей, а фамилия Тарасова, не что иное, как аббревиатура длиннющего родового имени, ибо никак не подходит ни к одному из миров. Вот только он считал, что я не избалованная девчонка, а настоящий геморрой для своих родственников, и они избавились от меня на шесть лет, отдав, так сказать, на перевоспитание. Спасибо тебе, дорогой Эща́р, ты сам мне придумал отличную легенду, которая меня более чем устраивает, и я постараюсь не подвести тебя в твоих предположениях.

Ну и естественно, эта пятёрка, ибо были ещё две девушки, правда так и не понял кто, обсасывали мои тёплые отношения с Яшмой. Что тоже, было мне на руку. План по сохранению неприкосновенности тела Сирены, начинал действовать.

В общем, Самандари оказалась очень ценным агентом.

В э́ктос у меня закончился табачок, и после занятий я и Яшма направились в город. Отличный повод поговорить по душам, оставшись наедине. Яшму беспокоило, что иногда я очень открыто высказываюсь о своей симпатии к ней, но при этом, словно не переступаю за какую-то грань, и частенько веду себя как мужчина. Точнее, занимаю некую нишу в отношениях, что присуще именно мужчинам. В большей степени это касалось моих порывов выступить на защиту Яшмы, хотя она и сама в силах за себя постоять.

Безусловно, Яшме это очень нравилось, но её всё же беспокоило, что подобное отношение к ней проявляет существо человеческой расы. А ещё, ей бы хотелось быть более открытой, но она очень боится, что может дискредитировать меня своим поведением, ведь она тоже считала, что я, из какого-то знатного рода, да и в расе людей не наблюдается гаремов.

– Ты напрасно переживаешь, Яшма. Мне очень нравится твоя забота обо мне, нравится твоё отношение, и если ты хочешь вести себя более открыто, особенно когда мы наедине, я абсолютно не против.

– Очень боюсь тебя обидеть своими словами. – начала Яшма. – Ты моя единственная подруга, и мне очень не хочется тебя потерять. Пойми, вы, люди, для моей расы, конечно же не уродцы, но как минимум, забавные. Однако, когда я смотрю на тебя, я не вижу в тебе человека. Мне кажется, я смотрю глубже, и вижу, что внутри. И мне очень нравится этот человек. И да, ты права, мне бы действительно хотелось больше проявлять себя, но ты не оставляешь мне шанса. Вы, люди, хрупкие существа, но ты такая задира, что сама натянешь глаз на жопу любому, кто попытается тебя обидеть.

– Если вопрос только в этом, – рассмеялся я. – дам тебе повод за меня заступиться. Только не убивай никого, я видела тебя с мечом, и очень не хотела бы стать твоим противником.

Табачная лавка была той же, что и в первый раз, и владелец заведения меня узнал. Расплылся в приветственной улыбке, завёл пластинку о великолепии его продукта и богатстве ассортимента. Да понятное дело, что табачок у него был отменный, но вот ободрал он меня в предыдущий раз, как липку.

Пришлось пожаловаться на нищенскую судьбу студента, и сообщить, что рассматриваю варианты подешевле, чем неминуемо расстроил владельца.

Заботливая Яшма чуть не испортила всё дело, шепнув, что готова заплатить за меня. Вынужден был даже цыкнуть на неё, и немало удивить, таким поведением.

За три грамма маки, после ожесточённого торга, мне насыпали полный кисет, и я, с чувством глубочайшего удовлетворения, покинул единственную пока мне знакомую табакерку.

– Пойдём, – поманил Яшму в сторону порта. – хочу пригласить тебя в кафе.

– Куда? – удивилась та.

– В таверну.

– Зачем? Я не голодна.

– Не в набитом желудке суть. – ухмыльнулся я, и потянул Яшму за руку, не дожидаясь, пока та разродиться с ответом.

Увы, таверна, не самое лучшее место для трезвых посиделок, особенно для двух девушек. Гул, гам, пьяный трёп рыбаков и матросов. Хорошо, что трактирщик сжалился над нами, и предложил собрать наш заказ в корзинку, если мы пообещаем, что вернём посуду.

Пристанищем для нас стал тот самый закуток причалов, где мы садились в старую лодку. Разбитый и подгнивший ящик послужил и столом и стульями, но зато, никто нам не мешал, а вместо гама и суеты, уши слышали только мерное шлёпанье волн о камень причала.

– В моём мире, мужчина водит женщину в кафе или ресторан. Таким образом, он выражает ей своё внимание, говоря, что женщина ему нравится. – пояснил я свой поступок.

– Но ты не мужчина.

– Ну и что? Разве это имеет значение, если кто-то хочет выразить свою симпатию? Почему подруга не может пригласить подругу?

– Знаешь, тогда на острове…

– Это случилось не осознано, – перебил Яшму. – но я не жалею, что так произошло. Мне даже понравилось.

– Мне тоже. – призналась Яшма и опустила глаза.

Да, тогда на острове, по горячим следам, мы конечно кое-что друг другу сказали. Но то, было по живому, так сказать, а теперь, спустя какое-то время, когда выдержана пауза чтобы трезво подумать, разговор этот был неизбежен. Уверен, Яшму терзает тот же вопрос, что и меня, могут ли между нами быть отношения, чуть более близкие, нежели дружеские?

– Ты мне нравишься, очень. Знаешь, я почти совсем не вижу в тебе ящерицу. Может, как ты, внутрь смотреть я не умею, но то, что вижу снаружи, меня очень привлекает.

– Но я, – Яшма провела себе по плоской груди. –я же совсем не похожа на человека.

– Так и я, далека от идеалов ануннаков. – улыбнулся в ответ на её заявление. – У нас говорят, красота в глазах смотрящего.

– Ты считаешь меня красивой?

–Очень. Ты самая красивая ящерица, каких я только видела. Мне иногда кажется, что я смогу тебя различить среди тысячи твоих соплеменниц.

– Но я…

– Не переживай, забавные, значит забавные. Продолжай смотреть внутрь. – снова улыбнулся, поднялся и поцеловал Яшму в темечко, как раз туда, где торчало немножко лёгких пёрышек. – Я сейчас.

Под крыльцом таверны одиноко ютились три одуванчика. Собственно, за ними я и пошёл, оставив Яшму одну на пару минут. А когда вернулся, то моё появление было встречено с особым восторгом. Яшма не сунула одуванчики себе в рот, и объяснять смысл этого ритуала не пришлось. Цветы нравятся всем женщинам во всех мирах, а как оказалось, в мире Яшмы, это особо ценный знак внимания. Цветочные клумбы и вазоны, особая гордость всех богатых и монарших дворов.

– Я действительно так сильно тебе нравлюсь? – ещё раз спросила Яшма.

– Если бы я была ануннаком, ты бы стала моей любимой и единственной женой.

Огромная доля истины в моих словах была. Может, конечно, с женой и перегнул, но то опять же, с точки зрения человека, но будучи честным с самим собой, я действительно видел в Яшме девушку. Необычную, но девушку. Ничуть не более необычную, чем те же кошки, русалки, анубисы и кри. Ну да, личиком она совсем не походила на человека, и справедливости ради, это всё же мордочка, но что мешает нам, людям, тискать и чмокать в мордашки своих домашних питомцев. У одного из организаторов незаконных боёв, ещё на Земле, была ручная игуана, настолько симпатичная, что у неё с морды не сходили следы помады.

В общем, мне понравился случившийся разговор. Межрасовая симпатия была взаимной, у каждого, конечно же, был собственный мотив, но главное, оба в этих отношениях видели безопасность для себя. Целей довести дружбу до интимных близостей не было, хоть такое и не исключалось обеими сторонами, и мы договорились больше не стесняться друг друга, но и не выставлять наши отношения на показ.

Возвращались мы в приподнятом расположении духа, и Яшма весь путь держала меня за руку. Глаза её лучились от счастья. Видать Сирена, действительно, была её первая и единственная подруга.

Спокойно покуривая прямо на крыльце хастлария, сидели два парня, разные, но очень похожие друг на друга. Даже если они были братьями, то явно были двоюродными. Всегда весёлые, суетливые, с вечно всклокоченными волосами цвета спелой пшеницы. Третий курс, факультет зельеварения, это именно к ним не советовала обращаться Пифита. Ну вот, отличный повод познакомиться.

– На ловца и зверь, как говориться. Здорова, бандиты. – поприветствовал я.

– Чего это мы бандиты? – наигранно возмутился один.

– Ах, ну да, вы не бандиты, вы благородные пираты.

– А ты? Правда, что ты дочь пирата? – подключился второй.

– Абсолютная. У меня и попугай, и деревянная нога имеется.

Однако, шутка моя вызвала неподдельное недоумение, но очень на непродолжительный срок. Второй вдруг расплылся в совершенно очаровательной и доброй улыбке, чуть сбрызнутой еле заметными веснушками.

– Камаль. – представился второй

– Рами́с. – последовал примеру первый, что без веснушек, но с такой же заразительной улыбкой.

– Я Сирена, а это Яшма.

– Знаем. – протянул Рами́с. – Старшие говорят, что ваша парочка, это что-то с чем-то.

– Ну, за наши два года обучения это точно первый случай.

– Какой такой случай? – я ожидал некоего осуждения, но ничего подобного не последовало.

– Ящерица водит дружбу с представителем другой расы.

– А как же Эща́р, и ещё один, с пятого курса?

– Ну, ты сравнила. Они мужчины. У нас и слово, и кодекс чести, и много чего ещё, что обязывает относиться друг к другу с уважением.

– Так вон оно чего. – деланно протянул я, усаживаясь рядом. – Ну вот, у вас уважение, а у нас дружба. Мы девочки, нам весомые аргументы для дружбы не нужны. Вы, кстати, чего такие похожие, братья?

– Двоюродные. – ответил Рами́с. – У нас отцы родные братья. Правители на острове Атраф.

– Фу! Что за дрянь ты закурила? – возмутился Камиль.

– Вот. – я протянул кисет.

Камиль деловито понюхал табак, помял листья между пальцев.

– Два, может три маки, не дороже. – он утверждал, но звучало это и как вопрос, на что я соглашаясь кивнул.

Рами́с отнял у меня трубку, демонстративно выбил её, и забил своим.

– Позвольте поухаживать за дамой. – Камиль любезно предоставил свой палец, чтобы раскурить трубку.

Ммм, какая красота. Что-то просто обалденное, приятно древесное, с нотами какого-то алкоголя и душистыми полевыми цветами.

– Нравится? – поинтересовался Рами́с.

– Ващпе. – протянул я, выпуская густую дымную струю.

– Ты затянись ещё раз.

Следующая затяжка была безоговорочно шоколадной, а третья, носила приятный ореховый вкус.

– Ну как? – в голос протянули братья, растягивая такие довольные улыбки, будто к появлению этого табака, имели непосредственное отношение.

– Сами сделали. – пояснил Рами́с. – К городской яблоне уже ходила? Похожая магия, только у нас круче, вкус произвольно меняется с каждой затяжкой.

– Считай, что мы в начале года уже курсовую приготовили. – похвалился Камиль.

– Сколько хотите за такой табак? – поинтересовался я.

– Давай. – небрежно потянулся за моим кисетом Рами́с.

– Сколько должна буду? – повторил я.

– Свои люди, сочтёмся. Вечером, перед отбоем заберёшь.

– Так быстро?

– А чё там, знаючи, да умеючи. – с демонстративно-наигранным пафосом заявил Рами́с.

Всё-таки, это чудесный мир. Да, я практически ничего о нем не знаю, и надо бы всерьёз подойти к словам прозрачного, и пошарить, как следует в библиотеке, но пока, ничего худого со мной не произошло. Необычно, это безусловно, ещё магия эта, но она реальна. Подмена тела, что пока больше всего доставляет дискомфорт, да и то, в основном эмоциональный, уже не так уж и гнетёт. Внутренне ощущаю перемены. Каждый раз, как Сирена проявляет себя физически, и я сознательно чувствую и запоминаю новые моторики. А память… Память вообще феноменальная. Кажется, я с одного прочтения готов цитировать любую книгу, что единожды прочёл, хоть и читаю в основном трактат. Скорость чтения бешеная. Раньше, за мной подобного не наблюдалось.

Чудесный новый мир. Кому рассказать – не поверят. А здесь… здесь все эти чудеса столь обыденны. Оживлённые мертвецы, краны-големы, люди-кошки, люди-собаки. У меня подружка, двухметровая говорящая ящерица, ходящая на двух сексуальных ножках. Вот тебе и не технологичный мир. Да и зачем им высокие технологии, если магия с лёгкостью их заменяет. Мы отправляем спутники, летящие к планетам годами, они, за доли секунд перемещаются на другие планеты, минуя космос, как посредника.

Такие вот мысли посетили мою голову, когда я спокойно покуривал на крыльце хастлария, пялясь в чёрное беззвёздное небо. Отбой уже случился, вокруг фонаря сновали мотыльки, где-то в траве, на склоне заливались трелями кузнечики, а над водной гладью моря, начинала подниматься неестественно крупная луна Чанан, разливая узкую полоску серебра на морскую поверхность.

Утро меня встретило самыми добродушными девичьими улыбками. Всяк, кто меня видел, искренне улыбался, восторгался и умилялся, и только сёстры кошки, несмотря на очаровательные улыбки на лицах, были одновременно и встревожены. Не улыбалась только Яшма, и явно была напугана.

– Сирена, ты здорова? Как ты себя чувствуешь?

Я потянулся, чтобы растереть лицо после сна, и быстро сообразил, что вызывало столь бурные реакции. Рука у меня была красная. Не болезненно красная, как при раздражении или травме, не красного оттенка, как у индейцев, не красная, как при интенсивном загаре. Ярко-красная, словно я секция запрещающего сигнала светофора.

Рванул к зеркалу, и картина трагедии была осознана целиком. Ровные, как по циркулю, чёрные круги покрывали красную кожу. Теперь понятно, чему девчонки так умилялись. Не дать не взять, божья коровка.

Одновременно стиснул зубы и сжал кулаки, прекрасно понимая, кому конкретно обязан за свой новый образ. Готов был задушить этих двух мудаков, но гнев сменился милостью, когда почувствовал, как заливается смехом внутренняя Сирена.

– Девочки! Вы, почему ещё не на зарядке?! – строго, повышая голос, спросила госпожа Озоме́на. – О-о-о, какое у нас тут очарование.

Она властным жестом покрутила меня, ещё раз по-доброму улыбнулась, и сообщила, что магия крайне качественная, и продержится дней пять, не меньше. Так что, ходить мне в этом образе все выходные.

– Снять никак нельзя? – на всякий случай, спросил я.

– Зачем? Это никак тебе не вредит, так что не стоит лишний раз влезать в тело с магией. Пройдёт само. Шутка крайне удачная, совсем не новая, и надёжно подзабытая студентами, последние, ммм… – Озаме́на задумалась. – последние лет десять. Уверяю, ближайшие два дня, будет какая феерия красок и расцветок, что ты поблекнешь на этом фоне.

На крыльце хастлария я появился в сопровождении Озоме́ны, и под бурные овации студентов. Аплодировали конечно же не мне, а тому чародею, что так удачно пошутил над первокурсницей.

Я сменил улыбку на суровую гримасу, и уверенным шагом спустился к третьему курсу.

Студенты словно почувствовали мои намерения и принялись расступаться, пока передо мной не остались два братца. Но вот и их лица покинула улыбка, они переглянулись и даже отступили на пару шагов.

– Порви их Сирена! – послышалось справа, и я увидел, что автор этой реплики, как не странно, Бадмаш.

– Сирена, это разовая магия. – поспешил оправдаться Рами́с. – Условие уже выполнено, табак теперь безопасен.

Почти уткнувшись в магов, я натянул наидовольнейшую улыбку, от одного уха до другого, отвесил поклон, и расписался в глубоком реверансе, как учили на уроке этикета.

– Господа. – пафосно приподняв подбородок начал я. – Я и раньше, ощущала на себе мужские взгляды, но сегодня, вы сделали невозможное. Всё мужское внимание принадлежит мне. – последнее я констатировал с достоинством королей.

Слева, за плечом, услышал как крякнул от удовольствия Маздут, а потом хлопнули его крепкие ладони.

Я обернулся. Он одобрительно хлопал в ладоши, и демонстрировал большие пальцы. Аплодировала и Озаме́на, и ещё пара учителей, что оказались на крыльце. А вскоре, и студенты присоединились к этим одобрительным аплодисментам. И теперь уже Рами́с и Камиль багровели, но совсем не от магии.

– Первый курс! На полосу! Бегом. – прокричал Маздут, и мы не посмели дать ему шанса повторить приказ.

Забегая вперёд, скажу, что Озаме́на оказалась права. К отбою я уже не был оригинальной звёздочкой. Среди студентов появились ученики в клеточку, в горох и полоску, а в ночь с эвдо́мос на мера адране́йс, было решено устроить карнавальную вечеринку. Кошки уговорили братьев перекрасить их в пятна леопарда, что Мони́к и Мари́к очень даже шло, а вот с тигровым окрасом Мали́к, что-то пошло не так, и она больше походила на зебру. Впрочем, это её нисколько не расстраивало.

На всю это расписную вакханалию, те немногие преподаватели, что остались в школе на выходные, смотрели исключительно положительно, радовались за результаты средних курсов, хвалили работы старших и умилялись неудачам младших.

Поскольку никаких планов на выходные дни декады не было, я решил посвятить себя поискам книги, отсутствие которой так отстаивал Джин.

– Давай так, мой любезный друг. – настаивал я вопреки очередным утверждениям Джина. – Если, о, уважаемый и могущественный Джин, утверждает, что книги нет, а другой, не менее могущественный джин утверждает, что она есть, значит, истина где-то посредине.

– О, лучезарная Сирена, – Джин огляделся, не присутствуют ли рядом посторонние. Впрочем, это было только для вида, чтобы больше соответствовать поведению людей. – Со сколькими джинами ещё знакома отрада моих глаз?

– Как минимум, с ещё одним.

– Это джин восьмого мира?

– Думаю, это джин всех миров.

– Я бы знал о существовании столь могущественного хранителя знаний. Он тоже библиотекарь?

– В какой-то степени.

– Как зовут этого достойнейшего?

– Google. Джин восьмого мира.

Подошла Пифита, и на моё счастье, разговор о восьмом мире удалось завершить.

– Сладенького понемножку. – улыбнулся я Джину.

– Секретничаете? – звонко хихикнула Пифита.

– Нет. Пытаемся найти несуществующее.

– А-га. – заинтересованно протянула анубис, и тут же всем видом показала, что готова присоединиться к поискам.

– Ищем книгу, которая, по утверждению хранителя всея багажа мудрости и знаний, в библиотеке отсутствует. – мне тоже нравилось отвешивать в адрес Джина витиеватые эпитеты. Хотя, соревноваться с этим профессионалом, дело гиблое.

– Если предположить, что книга действительно существует, но физически её в библиотеке нет, то выводов напрашивается всего два. «Ничто из ничего не появляется, и в ничто не исчезает». – процитировала Пифита одну из аксиом магических практик. – Либо существует некий шаблон, который нужно активировать, и тогда, сама магия явит книгу, либо на ней печать сокрытия, и нам необходимо заклинание поиска.

– О, янтарь мудрости, – Джин обвился своим иллюзорным телом вокруг Пифиты. – Будь я анубис, моё сердце давно бы лежало у Ваших ног.

– Давайте начнём с простого. – предложила Пифита, стараясь соскочить со столь скользких признаний. Уверен, щёки её побагровели бы, если бы не яркий оранжевый окрас, оставшийся после вечеринки. – Что нам известно о книге?

– Судя по всему, очень древняя. Называется «Сказ о сотворении миров». – пояснил я.

– Зачем тебе она? Тут и так всё понятно. В миры пришли маги, заставили планеты вращаться с одинаковой скоростью, для общего летоисчисления, установили телепорты, объявили общие законы, наладили торговлю и сообщение между мирами.

– А что было до этого?

– Наверное, ничего. Точнее, всё то же самое, только тогда миры не знали друг о друге. – предположила Пифита.