Да будет тень. Чародеи. Курс первый

После занятий, в бухте, у раздевалки, нас ожидали Веста и Юста, те самые, что караулили нас при походе за яблоками. Мне вручили нечто, похожее на горчичник. Велели прикрепить в воде на горло. Яшма в подобном не нуждалась. Она могла задерживать дыхание гораздо дольше, чем люди, и глубина погружения, как я понял, была всего метров десять.

Прилепленный к горлу лоскут неожиданно резко обжёг кожу на шее. Желание вдохнуть куда-то улетучилось, и я с удивлением обнаружил, что организм не испытывает никакого дискомфорта. Казалось, что лёгкие постоянно полны, словно только что сделал глубокий вдох. Морская водоросль насыщала кровеносные сосуды через кожу, в связи с чем, и было вызвано жжение.

В воде мне помогала Яшма орудуя хвостом как плавником, и в погружении мы не отставали от русалок.

На дне смог отчётливо видеть несколько десятков построек, по своей архитектуре схожих с пансионатом Хошияр-Лога, вот только мне показалось, что эти строения не сложены, а словно высечены из цельных пород. Атлантида, не дать не взять. Бухта у нас не глубокая, всего метров тридцать, а здания чем-то подсвечены, и хорошо просматриваются в воде. Кругом шныряют русалки, в количествах, которых никогда не видел в школе.

Мы подплыли к арочному входу, оборудованному не то мостком, не то, обрывком тротуара перед ним. В самой же арке вода резко обрывалась, а в помещении, куда мы попали, было сухо, и присутствовал воздух.

Девчонки сменили хвосты на ноги. Обратил внимание, что волосы у них сухие. Может сохнут с такой скоростью, или не мокнут вовсе. Мне же пришлось отжимать то, что отрастила Сирена.

Яшме достаточно было только тряхнуть головой. Волос у неё не было. Вместо них, в теменной области головы и на шее, узкой полоской росли лёгкие пёрышки, вроде тех, что у хищных ночных птиц, которые иногда топорщились, если Яшма волновалась или злилась.

Нас провели в просторный светлый зал, освещённый множеством светильников, с каменными столами, установленными «ромашкой». Каждая столешница отполирована до состояния стекла, и имеет небольшое углубление в форме человеческого тела. Думал, лежать на камне будет не совсем комфортно, но столы были очень тёплыми.

Мы дождались появления русалки старшекурсницы. Сегодня она будет контролировать работу Весты и Юсты, и вмешается, если те начнут портачить.

Меня уложили в углубление и расправили по столешнице волосы.

– Красивый цвет. – похвалила Калипсо, русалка-старшекурсница. – Видно, что сильный маг закрепил этот оттенок.

– Мама сделала. – всплыло из глубин чужой памяти.

– Так ты, получается потомственный маг. Так вот откуда слухи про твои задатки. Красивый амулет, можно? – девушка поправила шнурок на моей груди, но к амулету прикасаться не стала.

– Кстати, что за камень? – спросил я.

– Аквамарин. – ответила Юста.

– Это же артефакт подчинения, правильно? – допытывалась Калипсо.

Я кивнул.

– Так вот кто хозяйка той утопленницы, что мы доставили на прошлой декаде. Выходит, это ты ходишь в подвал после занятий.

– Она-она, – вмешалась Юста. – никого с собой не пускают.

– Правильно делают. – вступила в беседу Веста, которая только что расчесала мои волосы, и теперь делила их на пряди. – Подъём, это такая магия, не для посторонних.

– Интимная, я бы сказала. – добавила Юста.

– У тебя только интим в голове. – подколола подругу Веста.

– Правильно говорить во рту, а не в голове. – огрызнулась первая.

– Всё, успокойтесь, нимфоманки. – пристыдила их Калипсо. – Делом займитесь. Сначала учёба, потом мальчики.

Кажется, я заценил, чем для женщин намазано в салонах красоты, и почему они на это не жалеют средств. Уход за волосами, это лишь поверхность айсберга, ширма. Меня переворачивали со спины на живот, словно хотели приготовить до хрустящей корочки. Натирали душистыми маслами, оборачивали в водоросли, по мне ползали какие-то улитки. Мне обработали все ноготочки на руках и ногах, окрасив их в цвет амулета. Нанесли сногсшибательный рисунок, на левое плечо, который не смывается несколько месяцев, украсив кожу изображением полупрозрачных водорослей, ракушек и жемчуга. Ну, и естественно, привели в порядок волосы. А главное, всё это время меня наглаживали три пары нежных женских ручек. И пусть тело у меня чужое, но чувства собственные.

Всё-таки мне было неудобно, покидать девчонок, не расплатившись, и на всякий случай, я уточнил, не должен ли чего. На что получил однозначное заверение, что свои люди, и если что, сочтёмся.

Мне снова вручили пластырь из водорослей и девчонки проводили нас на поверхность.

Обнаружил, что волосы мои не намокли, и после воды причёска вновь обрела форму. Этому способствовал небольшой коралловый гребешок, который зачаровали Юста и Веста.

Яшма была в приподнятом настроении. Во-первых, ей безумно нравился результат нашего похода к русалкам, во-вторых, я позвал её с собой, пообещав показать нежить.

Вик был прав – к русалкам, это надолго. До отбоя оставался час, и мы почти бегом поднялись в гинекей. Нужно было прихватить ошейник, который оставил Вик.

Ошейник, надо сказать, тролл выбрал симпатичный. Неширокий кожаный чёрный ремешок, с металлическим колечком, для крепления поводка, и застёжкой. На кожу приклёпана химиритовая пластинка с оттиском «Самандари. Распорядительница Сирена». Оттиск этот магический, так что, опытный некромант без труда определит, какая именно из Сирен, является хозяйкой нежити.

Вообще-то, имя нежити указывать не обязательно, но обычно, если имя дают, то его чеканят и на бирке.

Заскочив в столовую мы прихватили с собой фруктов.

В подвале я всё сделал по технике безопасности, чтобы не облажаться, как в прошлый раз, и даже предупредил женщину, о своём появлении.

Самандари встретила в углу своей камеры, боязливо всматриваясь в мои глаза. Что уж она там пыталась рассмотреть, не знаю, а вот краснота её глаз почти полностью сошла. Она пару минут рассматривала меня, и принюхивалась, и только после этого обратила внимание, что со мной ещё кто-то пришёл.

Не думайте, что нежити абсолютно безопасные. Когда они голодны, это серьёзная угроза, но даже в этом случае, они идут по пути наименьшего сопротивления. Скорее, они сначала обчистят все помойки, отнимут еду у скотины, или начнут охоту на мелких грызунов или птиц. Кстати, чаще всего, от отбившейся нежити страдают как раз домашние птицы, и животные, содержащиеся в клетках и загонах. В общем, нежить не дура, и прежде всего, будет искать пропитание там, где ей не окажут сопротивления. На разумных нежить смотрит в большей степени с любопытством, нежели с агрессией. Естественно, натравить нежить на человека можно, но тут, всё как с собаками.

Увидав ящерку, нежить немного напряглась, но совсем ненадолго, а заприметив фрукты, так и вовсе, принялась тянуть ручонки, косясь на меня.

– Нравится? – спросил я, демонстрируя ошейник. Мне даже показалось, что Самандари еле заметно кивнула. – Ну, вот и славно. Носи с удовольствием.

– Ты чего с ней как с живой? – поморщилась Яшма.

– Не знаю. – честно ответил я. – Нет объяснения.

– Теперь понятно, чем вы тут занимались. – сказала Яшма, после небольшой паузы.

– Вот так вот, подруга. – театрально расстроился я. – Не веришь значит. А ведь я только тебя люблю.

Яшма поёжилась, как-то необычно клоня голову то на один бок, то на другой.

– Не ешь всё. – скомандовал я нежити. – Оставь на ночь.

Самандари виновато взглянула на меня, и даже отложила на стол недоеденное яблоко.

Я проверил ведро в её камере.

– Бери, пойдём помои выносить. – выдохнул и повёл нежить наверх.

В конце лестницы велел ей ждать. Сам вынес ведро, ополоснул, и захватил ещё одно с водой.

– Наклоняйся на стол. – велел я, когда вернулись обратно в подвал.

Самандари покорно подчинилась, жадно глядя на противоположный край стола, где лежало её недоеденное яблоко. Пришлось отдать страдалице огрызок и разрешить доесть.

Хозяйским движением задрал пончо, понял, что масштаб трагедии куда больше, чем я рассчитывал. Нужно раздевать заморашку, и мыть её полностью.

– Больше это в руки не бери, и по себе не размазывай, поняла?

Яшма то улыбалась, то откровенно смеялась, когда я отчитывал засранку, но брезгливости не выказывала. Даже предлагала участие, но мне нужно было переломить себя самого, ибо как раз во мне, некая брезгливость была. Успокаивал себя, что ухаживаю за ребёнком, или немощным больным.

На ночь мы оставили Самандари фрукты в её корзинке для еды, кувшин с отваром, и снова заперли под замок.

На следующий день творение Вика было оценено несколькими преподавателями, включая господина магистра Омба, главного некроманта нашей школы. Истад Муссабад счёл справедливым, что нежить отдали под мою опеку, и моему наставнику было велено загрузить меня теорией для самостоятельного обучения, и регулярно проверять знания, пока не появится новый подопытный или не выпадет шанс поработать в морге.

Так вышло, что некромантов в школе, да и вообще в миру, имею в виду, профессиональных, ноль-ноль и по вдоль. Во всяком случае, в школе, только по одному на курс. А я, как понимаете, ещё некромант под вопросом.

Конечно, со второго триместра и у нас начнутся уроки по некромантии, но крайне поверхностные, азы на крайний случай, так сказать. Без всех этих хитростей по поводу восстановления тела. Но, упокоить нежить, должен уметь каждый маг. Даже не столько упокоить, сколько убить. Вот только у меня теперь уже будет преимущество, настоящий подъём видел на практике, а упокоение, надеюсь, ещё успею лицезреть.

Мне велели нарезать задач для нежити. Суть проста – чистота и порядок в коридорах и помещениях подвала. Даже позволили выбрать коморку и переселить Самандари. Комнатка с хоз инвентарём, вполне для этого сгодилась. Там даже топчан был. Видать доводилось уже кому-то жить под лестницей.

С тетартоса для меня началась чреда катастроф.

Первая, застала меня врасплох, по всем правилам, без объявления войны, прямо на уроке, средь бела дня. Одного касания рукой хватило, чтобы безошибочно определить результат. У Сирены месячные.

Началась внутренняя паника, а по султанкам, расползание неприглядного пятна.

Хорошо, что предмет вела госпожа Озаме́на, и мне удалось без лишних объяснений покинуть класс.

Набегу в гинекей я пытался прикинуть, где у Сирены могут быть средства гигиены. Всё зависело от того, как долго в этом мире планировала задержаться девушка. Учитывая, что она осталась учиться, речь шла не о паре дней, а следовательно, что-то у неё обязательно должно быть, ведь это у неё, явно, не впервые.

На два раза я перетряхнул тумбочку, по которой сам же распределял вещи. Однако, никаких прокладок я не помню, зато, отчётливо знаю, что совсем не обнаружил нижнего белья.

Извлёк из тумбочки рюкзак, вытряхнул на кровать то немногое содержимое, что в нем хранилось. Нет ничего. Принялся заглядывать в карманы рюкзака, и, о чудо, почти с самого дна извлёк металлическую коробочку. Расписная такая, вся в завитках и узорах, из жёлтого металла, может, даже золотая. Но походила эта коробочка больше на портсигар или кофр для леденцов.

Да уж, а запас-то скудный. Всего четыре тампона.

Пошёл в душ, ломая голову, как я со всем этим справлюсь.

– Это чё, бля, в себя вставлять? – спрашивал сам себя, надеясь, что всё это можно как-то растеребить и приспособить поверх.

Не то, чтобы я не понимал, как пользоваться тампоном, бывало, что они становились лучшим средством остановить кровотечение носом, но сама мысль, что что-то проникнет в тело Сирены, а теперь и в моё, вызывала дрожь и оторопь.

– Давай, Витёк, чего ты там не знаешь? Мы туда и не такое вставляли. – беседовал сам с собой. – А если сильно глубоко? Или не туда?

– Витя, ты совсем дурак? Ну, куда не туда? – раздались такие долгожданные чужие мысли.

Иногда, я могу битый час мысленно говорить с Сиреной, но ответом всегда лишь тишина. Я даже к её памяти доступа не имею. А вот она, если ей это необходимо, беспардонно вторгается в мою память и сознание. Видать и правда сильная девка, раз её даже магия не размотала.

– Да давай же уже, не ссы. Или думаешь, я каждый раз за тебя это делать буду, гомофоб несчастный.

– Чё это гомофоб? – возмутился я.

– А разве нет? Так боишься, что меня трахнут, будто это с твоим телом произойдёт. Боишься, твоё мужское сознание не переживёт? Это моё тело, Витя. Я девочка, у нас разные взгляды, и брать в рот мне нравится, а ты… – разошлась она. – Ты при таком раскладе и зубной щётки должен бояться.

– А, я понял. За капитана меня лечишь. Нет родная, может ты и вмешиваешься в моё сознание, но контролировать тело можешь только с моего согласия. И пока я отвечаю за его сохранность, ты у меня будешь девственно чиста. Нравится тебе это или нет.

– Ну-ну. – фыркнула Сирена. – Всё уже, я всё сделала, контролёр хренов. Смотри по ощущениям, следующий заменишь сам, я обижена на тебя. И купи ещё, этого нам до утра.

– И долго ты так протекаешь?

– Пару дней придётся потерпеть, у нас это быстро. И радуйся, что безболезненно, благодаря призме.

Я попытался выяснить, благодаря чему у Сирены отсутствуют боли, но она больше не отзывалась ни на мои вопросы, ни на извинения.

Поинтересовался у Вика, подбирая слова, можно ли мне, в моём состоянии спускаться в подвал? Но, Вик молодец, быстро сообразил, о чем речь.

– Они не звери, и на кровь не бросаются. Ты должна это знать.

– Знаю. – соврал я. – Просто хотела уточнить, мало ли, что.

Перед походом в город заскочил к Самандари, проверил состояние.

– К вечеру, принеси воды. – напомнил я. – И вынеси ведро в туалет.

Самандари мялась, будто хотела что-то сказать.

Точно! Прозрачный же говорил, что она будет это делать, но только со мной.

– Если нет посторонних, ты можешь говорить со мной. – разрешил я.

– Были люди. Другие. Не такие, как хозяйка. Как хозяин.

– Это мужчины. – перебил я.

– Смотрели. Смеялись. Говорили, Самандари страшная.

– Ничего ты не страшная. – возразил я. – Вполне симпатичная. Хозяин говорит, что если ты будешь хорошо питаться, а я буду за тобой ухаживать, то ты будешь очень даже привлекательной.

– Пусть хозяйка ухаживает за Самандари. Самандари будет послушной. Сделает всё, что прикажет госпожа. Самандари будет хорошо питаться, слушать госпожу и господина.

Вот уж не думал, что в нежити может проявляться столько человечности. Может потому, никто и не парится по поводу их безголосия, чтобы не вдаваться в подробности их переживаний. Собаки же тоже молчат, на жизнь не жалуются. Сидят на цепи, терпят побои, питаются чем придётся, если сам хозяин животное.

Я завёл Самандари в лабораторию. Здесь был химиритовый инструментальный столик на колёсиках, с отполированными до зеркального состояния поверхностями.

– Вот, видишь, ты не страшная. – указал на отражение. – Так что, не слушай мужиков.

Самандари принялась изучающе разглядывать себя. Сначала она трогала отражение, потом себя. Изучала глаза, нос, губы.

– Самандари. – сказала она.

Ещё будучи на Земле, я то ли где-то читал, то ли слышал, что обезьяны узнают себя в зеркале, и это служит косвенным подтверждением, что они определяют себя, как личность.

– Можно Самандари ещё посмотрит на Самандари?

– Можно, но не долго, и не забудь потом закрыть дверь в лабораторию.

В город я пошёл на пару с Яшмой. Куда же без неё.

Где расположен апотекарий мы знали, спасибо за подробный маршрут Пифите, так что, без труда прибыли в нужное место.

Средства гигиены обнаружились сразу же, даже не пришлось позориться перед аптекарем. Упаковка средств обошлась в два грамма маки, и вот тут, я конкретно затупил.

Прежде, мне не доводилось рассчитываться самому. За трубку и табак расплачивалась Пифита. Мою премию от ставки сражения с Бадмашем, мне просто вручили. Возвращал долг и делился с Яшмой я на глазок, приблизительно оценивая вес. Доход от похода распределял Вик, так что, свою долю я попросту ссыпал в кошель.

В моём представлении, процедура расплаты выглядела следующим образом – сейчас достану маки, и начнём взвешивать на точных весах, вдруг там будет пара десяток лишнего веса. Но нет, ничего такого не произошло. Показав аптекарю картонную упаковку, я вдруг услышал одну единственную фразу, доставая кашель.

– Не нужно, оплата произведена.

Ужасно хочется понять, что сейчас произошло, но понимаю – палево. Киваю в ответ, дескать, произведена, так произведена, а сам уже ставлю очередную галочку, что требуется немедленно изучить этот вопрос.

В подвалы со мной Яшма не пошла, осталась в библиотеке, и любезно вызвалась заполнить и мой конспект нужной информацией из справочников.

Трактат я прихватил с собой, предварительно спросив на то разрешение у Джина, на что он согласился, если я покажу ему нежить.

Самандари выполнила всю работу и мои поручения, и теперь бесцельно сидела в своей каморке, пялясь в точку на стене. На моё появление отреагировала спокойно, но, как мне показалось, всё же радостно, тем более, что у меня с собой были фрукты. Однако, не только они пробудили любопытство у нежити, трактат тоже вызвал живой интерес.

Интерес, любопытство – один из пороков нежити. Если бы вы только знали, сколько их гибнет в первый год своего существования по причине этого самого любопытства. Лишённые чувства страха и самосохранения, они частенько погибают, или получают увечья во всевозможных механизмах. Это же ужасно интересно, сунуть руку в редуктор мельничных жерновов. Схватиться за тросы портового крана, или попробовать остановить механический молот. Потому-то и нужен ошейник с поводком, чтобы в большей степени уберечь нежить от их собственного порока.

Я согрел воду, велел Самандари раздеться.

– Джини, а почему она на тебя не реагирует. – спросил я, восседая на лавке и жуя яблоко.

– О, луноглазая Сирена, повелительница мужских сердец. – как всегда, рассыпался комплиментами Джин. – Страница четыреста семь, трактата, что Вы держите в своих нежных ручках. Нежити не видят энергетических химер. По этой причине, мы являемся одним из средств противодействия им.

– Говорят, ты уникальный. Чуть ли не единственная энергетическая химера во всех семи мирах.

– Правильно говорят. Такая магия подвластна только могущественным магам, а их единицы.

Я наблюдал, как Самандари пытается развязать толстую верёвку. Она теребила узел, тянула за концы. Крутила её вокруг себя. Пыталась стянуть через бёдра и грудь – ничего у неё не получалось. Талия у женщины узкая, а вот бёдра и грудь объёмные. Было даже забавно наблюдать за потугами нежити. Но, Самандари не сдавалась. Без нервов и психов, методично продолжала попытки, выполняя распоряжение хозяйки. Наконец, чисто случайно, ей удалось выправить пончо из-под верёвки, и она догадалась стянуть свой наряд через голову. Верёвка, при этом, осталась на теле.

Поставил Самандари на решётку, вооружил её вехоткой и ведром тёплой воды.

– Мойся.

Утопленница взялась за дело, и тут же я понял, что пока, это дохлый номер. Во-первых, она толком не намочила вехотку, и точно её не прополаскивала. Во-вторых, совершала какие-то хаотичные движения, лишь имитируя процесс.

– Горе ты моё луковое. – усмехнулся я.

– Госпожа недовольна. – утвердительно заявила Самандари. – Госпожа простит Самандари?

– Разверзшиеся небеса! – раздалось сзади. – Госпожа Сирена, она что, она у Вас разговаривает.

Только сейчас я сообразил, что оставил трактат на лавке открытым.

– Джини, а ты умеешь хранить тайны? – спросил я, стараясь изобразить лукавство.

– Смотря какие. – ответил Джин, принимая игру в интриги.

– Такие, от которых зависит твоё существование.

– Цена тайны жизнь?

– Да. Что если, за сохранность одной тайны, я поведаю тебе ещё одну, которой ты ни с кем не сможешь поделиться, но, обладание которой, будет бесценным даром.

– Говорите, о, повелительница моего внимания.

– Пообещай, что никто не узнает о даре речи у Самандари.

– Обещаю. – Джин продемонстрировал некий рукописный свиток, внизу которого появилась его подпись, вписанная сквозь сургучовую печать.

Прям мультяшный паяц, не дать не взять.

– За границами миров, за каменным поясом, существует ещё один мир, восьмой, сильно отличающийся от Сат-Дунэй. Кстати, мне нужна книга из библиотеки, называется «Сказ о сотворении миров».

– В библиотеке нет такой книги. – утвердительно заявил Джин.

Я обернулся, бросил недобрый взгляд на библиотекаря.

– А что, искать не надо?

– Уверяю, госпожа Сирена, я точно знаю, что такой книги в библиотеке нет.

– Джини, не гневи. Мне сказали, что есть. – я постарался это сказать убедительно, предавая голосу суровости. – Ноги раздвинь. – а это уже Самандари, властно, но не грубо.

– Я постараюсь отыскать. – пообещал Джин. – Прошу, госпожа Сирена, продолжайте про восьмой мир.

– О, какой ты прыткий. Нет, Джини, хорошего понемногу. Будет повод, и я угощу тебя порцией сладенького. Уже того, что ты узнал о восьмом мире, достаточно, чтобы тебя уничтожили. Так что теперь, твоя тайна – моя тайна, а моя – твоя.

– Вы настоящий дипломат, госпожа Сирена.

– Кстати, Джини, поясни, как происходит система расчётов маки? – вспомнил я, продолжая помывку своей подопечной.

– О! – радостно оживился Джин. – Артефакт обмена и сама система расчётов появились около девяти тысяч лет назад. Всё это было задумано несколькими правителями могущественных государств, и двумя гильдиями, купеческой и транспортной. Так они пытались обезопасить себя от всё нарастающего мошенничества. Вместо маки частенько подбрасывали зёрна янтаря, уж очень они похожи, и легко теряются, особенно в больших объёмах. Гильдия магов согласилась помочь, но со своими условиями, ибо имела прямую заинтересованность. Так появилась единая платёжная система, которая позволила не только совершать честные сделки, но и сразу отчислять налоги в казну государств, и гильдий. Ведь артефакт сразу стали раздавать бесплатно.

– И что, было много желающих?

– Огромное количество. Предпочитали уплатить малую толику налога, чем быть обманутыми на треть, а то и на половину суммы.

Закончил омовения Самандари, попросил её запомнить, всё, что мы сейчас делали, ибо завтра, вновь попробуем мыться самостоятельно. Подметил, что её неказистая одежда начала подванивать, а значит, на завтра ещё и стирку запланируем.

– Всё, отправляйся отдыхать, и не забудь еду и отвар. – велел я.

Самандари поклонилась, но не ушла.

– Что? – спросил, ожидающую нежить.

– Можно Самандари проводит госпожу?

Ну, а почему бы и нет, если таким образом нежить выражает покорность и привязанность к своему хозяину. И я позволил.

– Джини, я могу оставить трактат у себя на пару дней?

– Госпожа Сирена, прошу, вернуть этот экземпляр в библиотеку. – воспротивился Джин, а потом приблизился и шепнул, почти в ухо. – В этом недостаёт нескольких страниц. Я дам Вам другой, который вы сможете оставить на срок, какой будет Вам необходим.

– Терра. – ответил я на столь неожиданное предложение Джина. – Восьмой мир называется Терра.

В гинекей я явился уже с «правильным» экземпляром трактата, прибрал его в свою тумбочку и направился в душ, где меня дожидались окровавленные султанки, замоченные в тазу холодной воды.

Отступившее ощущение паники накатило вновь. Все тазы были на месте, а вот одежды моей нигде не было.

Я отправился в читальную комнату, где частенько собирались девчонки, в надежде на то, что смогу выяснить судьбу моих штанов. Однако, никому и дело не было до моих исканий, и хоть как-то разъяснить ситуацию, не вышло. Где я теперь возьму недостающий элемент гардероба, чтобы сдать его в конце декады в прачечную, ума не приложу.

Не знаю почему, но пропажа вещей действительно сильно затронула моё сознание, словно теперь мне предстоит ходить голым, и я искренне удивлялся собственным переживаниям. Очень не хотелось стать объектом чьих-то глупых шуток, хоть я вроде, и не замечал подобных тенденций. Да, традиции ставить первокурсников в неловкие положения конечно были, но в них не было ничего унизительного или оскорбительного.

– Я сдала твои вещи в прачечную. – сообщил голос за спиной.

– Да моя ты сладкая. – выпалил я на радостях, и совершенно не задумываясь, чмокнул склонившуюся ко мне Яшму, в острие её мордочки.

Та, от неожиданности, захлопала своими ресницами с такой интенсивностью, что я почувствовал поток, разгоняемого ими воздуха. И всё это, случилось прилюдно, и было сопровождено какими-то неоднозначными возгласами и улюлюканиями. Нет, никто не высказал никакого намёка или прямого осуждения, просто сам поцелуй, как средство выражения благодарности, был воспринят достаточно живо.