Здесь и сейчас

Крдык дошёл до своей хижины, уселся в плетёнку, крикнул, чтобы браги принесли, залпом ополовинил тыквенный сосуд и принялся рассуждать трезво. Мэйру вызов любой может бросить, чтобы место прежнего для себя освободить и власть в селении к рукам прибрать. Но он, Крдык, уже мэйр и власть свою не раз подтверждал. Следовательно, незачем ему другому мэйру вызов бросать. Нельзя же жить в двух селениях одновременно. А своих селян бросать ради других негоже. Но, ведь, соседнему мэйру череп проломить – задумка верная, только зачем – пока не ясно.

Пытаясь ухватить за хвост ускользающую мысль, Крдык допил остатки браги. Поглядел одним глазом через узкую горловину в пустой сосуд и ничего не увидел в перспективе. Итак, низложить конкурента – это правильно, только мэйр мэйру не конкурент получается. Эх, был бы колдунец жив, помог бы разобраться…

Тут в голове у Крдыка прояснилось, видать брага хорошо пошла. Колдунец! Череп раскроить, чтобы мзду не давать и насмешки всякие на корню пресечь. А, ежели мэйра-соседа не станет, то колдунца вообще себе можно забрать. И глиномаза получше тоже забрать. И жену пятую выбрать из молоденьких. Вот, сколько проблем разом решится. И тогда соседи уже на поклон придут, чтобы крдыковский колдунец для них нового обучил. И мзды пусть щедро за это готовят.

Мэйр заулыбался, что случалось с ним редко. Только недолго радовался, вспомнил, что есть одно маленькое препятствие. На поединок мэйра может вызвать только простой человек, власти не имеющий, но желающий её поиметь. А у кого власти и так вдоволь, тот… Тот… У того, получается, права на вызов нет совсем?

Крдык повертел в руках пустой сосуд, бросил с досады в стену. Не вовремя колдунец с духами до смерти заболтался. Не вовремя. Теперь самому придётся вспоминать, нет ли какой подсказки в древних заветах. Думал-думал, думал-думал и вспомнил, таки!

Есть! Есть решение проблемы! Ежели не вызов бросать, а войной пойти… Тут не важно: вызов – не вызов, мэйр или не мэйр, прав – не прав. Война на то и война, не правых искать, а врагам черепа кроить. И тогда, хоть две жены бери, хоть три трофеями. Хоть одного глиномаза, хоть двух глиномазов – сколько надо, столько и забирай. Хоть одного колдунца, хоть двух… Стоп. Колдунец только один в селении. Что ж, одним обойдёмся. И мзду ещё можно взять. За что мзду? Да, какая разница за что? Кто возразит-то? Совет? Совет пусть лучше решает кому какой кусок бывшего мэйра на праздничном обеде достанется. Как смену власти и не отпраздновать? Когда такое было?

Сладок вкус победы, как вкус печёнки прежнего мэйра. Но намного слаще вкус войны, когда движешься к цели с дубиной наперевес, когда машешь наотмашь направо-налево в полную силу, когда лопаются черепа врагов, как тыквы, когда хрустят их кости и прорываются обломками наружу, вспарывая кожу, когда отползают в страхе подранки, скуля и скрежеща зубами, когда враг уже сомневается в собственной победе и поглядывает по сторонам, думая о побеге.

Решено! Завтра после обеда идём на войну, чтобы к закату у людей уже праздник случился.

ГРАНЬ ВТОРАЯ

Брошенный кубик делает пару подскоков, прежде чем прокатиться ещё немного и остановиться. На грани, направленной на восток, две закрашенные белым лунки.

– Вот, ты мне скажи, за что я тебе плачу? Второй месяц выдаю из казны по два мешка брюквы, по три меры зерна, по две жмени соли и кулёк сладкого жмыха в придачу? Ты мне какие реформации обещал? Где эти реформации? Ты мне клятвенно клялся, что в новую ополчению желающие бегом побегут, отбоя от рекрутёров не будет. И где твои лихие «молодцы-как-на-подбор»? Половина войска, как сидела по шинкам да едальням, так и сидит на казённый счёт. Другая половина лавки инспектирует. А к кому лавочники потом жаловаться бегут? К тебе, что ли, реформациатор хренов? Кто потом жалобщиков усмиряет, казну разоряя? А ещё требуют, чтобы ахцызы налоговые в знак примирения с торговым людом снизил. Вот, опять прибегут, снова обещать ахцызные послабления придётся. Иначе по домам не разойдутся.

– Так, на деле же не послабляешь, Ваше Превосходство…

– Не послабляю… но обещать приходится. А ну, цыц у меня! Нечего в политесы да торговлю енкономическую лезть! Твоё дело ополчению наладить, как обещал. Война на пороге!

– К… к… какая война? Мы про войну не договаривались… Я же только про ополчению… про реформацию… К… к… кто на нас нападает?!

– Вот, заладил к-к-к, кукушка. Никто не нападает. Кому на нас нападать-то? Но война – штука неизбежная, как ни крути, стало быть необходимая. Смекаешь?

– С… с… мекаю, – военных дел специалист замотал головой, показывая обратное, – н… н… не совсем. Смекаю, но н… не совсем…

– Вот и славно, – Его Превосходство унтер-барон хлопнул себя по коленке, расплываясь в улыбке, – своим делом займись. Чтоб через месяц вся ополчения в строю была. Чтоб каждый вояка к тому сроку протрезвел, вспомнил, где казённую амуницию спьяну позабыл или пропил, и обратно всё реквизировал. И рекрутёров, что обещал, набери две дюжины, не меньше. На войну пойдём!

– Ик… ик… и к… и куда пойдём? На в… войну?

– Вот, пристал! Куда, куда? Кудахтало! Не знаю ещё. Не решил. Подумаю на досуге.

– Так, как же, господин унтер-барон? Как же это? Как же я на войну? Я же… только же… реформацию же… не поспеть же… за месяц же…

– Всё! Иди с глаз, не нервируй меня сегодня больше, а то в следующем месяце только две меры зерна получишь. А жмыха велю вообще не выдавать.

Перепуганный донельзя ополчениюводец поспешил удалиться из приёмной своего сюзерена.

Унтер-барон, оставшись один, задумался. И правда, на кого бы из соседей войной пойти?

В ближайшее унтер-баронство три года назад старшую дочь замуж отдал. Кто ж на родню династическую войной ходит? Негоже! В гости съездить, проведать – это другое, но ополчения для такой поездки не требуется. Взять подальше и чуть севернее? Туда с войной соваться тоже не с руки. Лейб-маркиз тамошний в наши края на охоту приезжать любит. Каждый раз с подарками. Ежели с ним воевать, так он ездить перестанет. И подарков больше никаких от него не дождаться.

Можно, конечно, ополчению на юг отправить. Однако, далеко идти до владений вице-герцога. Не дойдут, вояки. В сёлах попутных загуляют так, что забудут куда шли. Запад в стратегическом разумении тоже не шибко для интервенционалий подходит. Ну, с кем там воевать? Государства мелкие, что твой задний двор. Владетели державные – тоже мелочь всякая. Гварди-король на гварди-короле, обер-князь на обер-князе. Ни одного лейб-маркиза, хотя бы, не говоря уже об унтер-баронах. Измельчали западные правители за последний век… измельчали.

Выходит, по всему, что единственный возможный путь лежит на восток. Но на восток путь преграждает стена. Такая стена, что не обойти, не перелезть. Никто эту стену отродясь не видал, но говорят, что есть. А до стены известно только одно государство, где в парадной зале руководствует ибн-эмирр. Человек вдумчивый, но общительный. И эль у ибн-эмирра весьма заборист. И ежели туда ополчению погнать, то можно сразу забыть про эль, который тамошние брагоделы на пеньку и самоцветы у наших негоциантеров меняют.

Как же быть-то теперь в столь стеснённых енкономических и политесных обстоятельствах? Война-то нужна! Жизненно для интересов державы необходима. Ополчения есть, а войны нет – не порядок! Воевать – это вам не коммерсалии учинять, это не фунт жмыху. Война – это суть державного обновления и междержавного утверждения силы, неколебимости и прочего всякого.

Дни неспешно шли своим чередом. Назначенный месяц до войны подходил к концу. Ополчениюводцу велено было с утра, но не слишком рано, устроить парад всего войска державного, всей ополчении без исключения, являя преимущества проведённой реформации. Новых рекрутёров, правда, набралось только две полудюжины, а не столько, сколько было велено. Ну, унтер-барон не счёл сей казус обстоятельством, способным подорвать боеспособность в целом. Пусть не две дюжины, а две полудюжины лишь. Главное, что две, а не одна, пусть и полная дюжина. Как одной дюжиной фланги прикрывать? То-то и оно, что никак, коль флангов всегда два. Другое дело – двумя полудюжинами.

Позже, за обедом, Его Превосходство похвалил своего военных дел специалиста за проведённую реформацию и енкономию казны. Как-никак две полудюжины державной мошне не так накладно обойдутся, как до предела закомплектованные войска. После фазанчика, грибочков и наливочки морошковой унтер-барон велел подсесть ополчениюводу поближе, чтобы далее негромко говорить о военных планах, и чтобы челядь, снующая между кухней и обеденной палатой, уши не развешивала.

– Так, вот! Для начала жалую тебе новый чин. Теперь ты не какой-то там ополчениювод, а целый адмиралиссимус. О, как! Гордись!

– Я г… г… гор… жусь…

– Слушай дальше. Отобедаем, вели трубить сбор и выступай с войском в поход боевой. Что дрожишь-то?

– Бо… бо… боевой? Вз… вз… взаправду?

– Взаправду, взаправду. На восток ополчению поведёшь.

– На ибн-эмирра? Ик.. ик… и как с ним воевать? У него же яныр-чары бешенные, они же взаправду сабли точат и рубят потом пополам всадника вместе с телегой.

– Дурья твоя башка, а ещё адмиралиссимус. На что мне с ибн-эмирром вражить да собачиться? Человек он достойный и эль у него забористый. Неча там с войсками делать. Туда если и отправляться, то с консуляриями по делам торговым.

– Уф… – военных дел специалисту явно полегчало.

– На державу ибн-эмирра мы нападать не станем, ты это уже смекнул.

– Смекнул, – адмиралиссимус на сей раз кивнул головой впопад.

– Дальше на восток только стена. И то не ясно далеко ли. Посему туда ходить вообще смысла нет.

– С кем воевать-то тогда?

– А кто сказал воевать? Война и воевать – одно из другого не вытекает. Смекаешь?

– Не очень, – адмиралиссимус. Опять кивнул на всякий случай, – не вытекает. Вытекает, но не очень.

– Вот, и я так кумекаю. Пойдёшь, значит, с войском на восток. Да за пределы державы не уходи. Встань лагерем у крайнего села.

– А в селе прямо можно?

– Можно и в селе, даже лучше, шатры с собой тащить не придётся.

– У нас шатров-то и нет совсем.

– Ну… смекаешь, когда хочешь, адмиралиссимус, – унтер-барон отпил из кубка наливочки, закусил огурчиком, – скоро покос, вот твои парни и помогут местным с покосом.

– А война?

– А что война? Война – войной, а покос по расписанию. Довольствие-то бойцы будут по боевому регламенту получать. А это что означает?

– А что это означает?

– А то, что боевой регламент только для тех, кто на войне. Не важно, чем заняты при этом. Хоть покосом, хоть ещё чем. Ну, полагаю, что через годик, а то и раньше население державное ещё увеличится. И это тоже хорошо. Сущий позитивус!

– Хорошо, – адмиралиссимус прикрыл глаза, замечтавшись, – хорошо-то как!

– С покосом управитесь, потом в гарнизон вернётесь.

– Куда вернёмся?

– До дому, до хаты! Но, чтобы все знали, что не просто так, а с победой возвращаетесь. А я велю кузнецу медалей пока начеканить, у него хлама в кузне всякого завалялось, не пропадать же.

– Ваше Превосходство! Не подведём! Как есть, не подведём! И на войну, и по селу, и по хатам, и на покосе… и назад с победой!

– То-то же. – Унтер-барон широко улыбался.

– А ме… ме… медали, не пойму, зачем?

– Ме-ме-ме, ме-ме-ме, – передразнил Его Превосходство, – медали нужны, чтобы никто потом не сомневался в доблести и героизме воинов, проявленных на полях, ха-ха, сражений!

– Мудро… Ваше Превосходство, господин унтер-барон, как есть, мудро…

– Вот, вижу, теперь и ты уразумел, что война для державы штука полезная, потому и неизбежная? И не важно воюешь, не воюешь, на покосе или ещё где девок мнёшь. Главное потом с победой вернуться. Иначе зачем воевать?

ГРАНЬ ТРЕТЬЯ

Кубик покатится слегка подпрыгивая, упал на одну из граней, потеряв ход, и замер. Грань, глядящая на запад, была помечена тремя закрашенными белыми лунками.

На постижение военного искусства уходят годы, а, случается, что и вся жизнь. И весь накопленный опыт, весь взращённый потенциал тактика и стратега может остаться невостребованным, кануть в лету со своим носителем, ни разу не применённый на практике. Чтобы не случилась такого рода вопиющая несправедливость, как раз и требуется политический тупик, неминуемо ведущий к войне.

Третий Тайный Советник императорской Академии военно-императивного искусства Кунц Абрахам джуниор-младший уже целый час смотрел на карту сопряжения действующих сил противника и собственных армейских подразделений. Расположение имперских отрядов и опорных пунктов обозначались разложенными фишками цвета нежной молодой листвы. На местах скопления вражеских боевых формирований лежали бордово-коричневые фишки, что, по замыслу, стратега усиливало восприятие собственной правоты в противостоянии и намёк на неизбежный успех планируемой операции с полным поражением противника.

Если абстрагироваться от конкретных задач, взглянув на создаваемую картину в целом, то можно увидеть не только тонкие стратегически замыслы, но и формирующийся узор из светло-зелёных и бордовых фишек. И проблема состояла как раз в том, что этот узор Третьему Тайному Советнику абсолютно не нравился. Недостаток гармонии полученного изображения удручал и заставлял глубже вникать в причины столь неудовлетворительного результата. На этом этапе стратегического планирования предстоящих военных действий карту с фишками никак нельзя демонстрировать Императору-Предводителю и членам Уважаемой Делегации противоборствующей стороны. Сырое решение – отсутствие решения!

Проворные, изящные пальцы Кунца Абрахама джуниора-младшего коснулись фишек, приводя их в движение и плавно перемещая по гладкой поверхности. Постепенно композиция начала принимать требуемое гармоничное состояние. По центру формировался двуцветный символ Величия Империи, по флангам раскинулись графические изображения Неотвратимости Истинного Правления и Судьбоносного Начала Всех Начал. Уже гораздо лучше. Так, а что у нас в резерве?

Резерв пока не складывался в достойный замысла орнамент. Третий Тайный Советник передвигал фишки и так, и этак, но не смог выразить задуманную доминанту в почти состоявшемся рисунке. То ли бордовых фишек слишком много, то ли зелёненькие не на своих местах. По логике бордовых тут быть вообще не должно, на то он и стратегический резерв. Но без них эта часть узора выглядела бы слишком монохромно. И совсем без резерва никак невозможно.

В конце концов выход нашёлся. Пришлось раздробить резерв на несколько групп и сочетать на карте небольшие символы, объединяемые свободным пространством. Каждый цвет теперь располагался на полагающейся стороне, усиливая весомость центрального композиционно-стратегического решения.

Перед тем, как считать свою работу завершённой, джуниор-младший отошёл от стола с разложенной картой, обошёл вокруг, чтобы удостовериться в возможности правильного прочтения всего орнамента в целом с любой точки смотрения. И тут Кунц Абрахам заметил одну маленькую неувязку: правый фланг невозможно организовать в полном соответствии с его схемой. Причина в рельефе местности, о котором он забыл, увлечённый созданием высшей тактико-символической гармонии. Категорически мешает гора, способная исказить весь гениальный замысел. А времени уже нет. Император-Предводитель, ведя переговоры с членами Уважаемой Делегации противоборствующей стороны, уже наверняка изящно завёл дискуссионный процесс в полный политический тупик. Осталось объявить, к всеобщему согласию и одобрению, что выходом из создавшегося тупика может стать только война! Затем пригласить достопочтенных гостей в главный зал Академии военно-императивного искусства для демонстрации тактико-стратегических планов по проведению, собственно, баталий.

Но, что делать с горой, обнаружившейся не вовремя и не к месту?

Третий Тайный Советник ходил вдоль стола туда и обратно, судорожно ища выход из сложившейся ситуации. Впрочем, выход лежал на поверхности. Следует предложить Императору-Предводителю и членам Уважаемой Делегации до начала непосредственных вооружённых столкновений, попросту эту гору срыть, приведя рельеф местности в полную пригодность для реализации представленного плана.

Теперь можно утвердительно кивнуть ожидающему адъютанту, подтверждая полную готовность продемонстрировать шедевр военной мысли.

ГРАНЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Кубик вертелся волчком на одной из своих вершин, чудом удерживая равновесие. Наконец, инерция вращения иссякла, обрекая на неизбежное прекращение движения. На грани, обращённой к югу, белым было закрашено четыре лунки.

Морской воздух оказался и в правду целебен. Дышалось легко. Всего два дня в лагуне, а запах гари уже почти забылся. Лёгкий бриз поглаживал кожу, расчерченную множеством рубцов разного возраста. Глаза наблюдали за медленно садящимся солнцем, привыкая к постепенной смене красок, какой никогда не бывает при вспышках от рвущихся рядом боеприпасов. Пальцы скользили по шероховатой поверхности выброшенной на берег раковины, ощущая всю непохожесть на выглаженные до зеркального блеска рукояти, магазины и цевьё личного оружия.

Краткосрочный реабилитационный отпуск после госпиталя, где очередной раз хирурги залатали раны. Три дня уже почти прошло, ещё ночь и два оставшихся дня на прекрасном, тропическом берегу. Далеко от войны. Потом обратно, на передовую. Наверняка зачислят в новое подразделение, где половина, если не больше, это новобранцы, не обстрелянные, хорохорящиеся, старающиеся прикрыть бравадой и напыщенной смелостью неуверенность и глубинный страх. Такие, обычно, и гибнут в первую очередь, не успев даже снять оружие с предохранителя. Ветераны видны сразу: молчаливы, неторопливы и покрыты шрамами, говорящими о сроке и местах службы больше, чем нашивки и шевроны.

Среди желторотиков можно выделить три-пять человек у которых есть шанс пережить первый бой. Это видно по глазам. В их взгляде есть что-то пронизывающее, усмирённая ненависть, готовая не взорваться, как у большинства, а выстрелить в нужный момент. Если бы враг видел этот взгляд… Но враг не всматривается в глаза того, кого уничтожает или того, кто уничтожает его. Мы смотрим друг на друга, вернее враг на врага через электронные прицелы, через мониторы, контролирующие наведение наших залпов и летящую в их сторону смерть. Глаза в глаза – никогда.

Если честно, мы даже не знаем, как они выглядят и откуда взялись. Пленных у нас не было никогда, даже мёртвых тел. Дальность поражения нашего и их оружия такова, что ближайшие позиции противника остаются всегда за горизонтом. Мы целимся и стреляем по координатам, которыми нас щедро снабжает разведка. Линия фронта не двигается никуда уже много лет.

Иногда кто-нибудь задаётся вопросом, а есть ли там вообще враг? Но такие вопросы лучше держать при себе, а всякие сомнения исчезают, когда земля, воздух, техника и боевые товарищи вокруг тебя рвутся на искорёженные, изуродованные и окровавленные куски. Когда взрывная волна выбрасывает тебя с позиции, тело снова посечено осколками и санитарные боты уже спешат вытащить ещё не безнадёжного раненого из зоны возможного поражения.

В учебке всем рассказывают про внезапное вторжение, начавшееся ещё до рождения всех, кто сейчас в строю, про вероломное нападение, про тварей, взявшихся неизвестно откуда. Рассказывают, что это вообще не люди. Люди по своей природе существа мирные, беззлобные, склонные находить компромиссы и нацеленные на созидание. Так и есть. Наш, человеческий мир был прекрасен и гармоничен. Теперь же от прежнего благополучия осталась только часть, примерно половина того, что было. В другой части людей больше нет. Она захвачена врагами. Врагами, которых никто из нас не видел.

Бывало, в периоды затишья, кто-нибудь из новичков, уже прошедших боевое крещение, пытался представить, кто там, за горизонтом, с кем мы ведём эту нескончаемую войну, как они хотя бы выглядят. Фантазёры придумывали различные варианты. Когти, перепончатые крылья, клыки, щупальца, иглы, гребни и прочие многочисленные варианты химер и фантастических монстров.

Если удавалось пережить хотя бы год регулярных атак и контратак, фантазировать больше не хотелось. Совершенно не важно, как выглядит тот, кто старается тебя убить и кого пытаешься уничтожить ты сам. Важно – на чьей стороне будет успех. Важно – выжить, чтобы однажды вернуться к мирному созиданию. Потому, что такова природа человека: строить, выращивать, очищать, приумножать, делиться, объединять усилия, творить прекрасное и доброе.

Война нам навязана извне безжалостными, агрессивными существами. Люди никогда не воевали с себе подобными. Ни-ко-гда!

ГРАНЬ ПЯТАЯ

Движение кубика по рваной, замысловатой траектории завершилось, как и должно было, неминуемой остановкой. На грани, обращённой к северу, имелось пять лунок, закрашенных белым.

Миротворец. Мира Творец! Что может быть привлекательнее? Великая, наиважнейшая миссия из всех возможных. Лучшие из лучших приходят в неблагополучные земли, неся справедливость и устанавливая тишину и порядок. Их всегда ждут с нетерпением, надеются, что миссионеры-миротворцы не обойдут вниманием никого, не забудут даже самые отдалённые уголки этого многострадального мира. Как только где-то просыпается злоба, ненависть, жестокость по отношению к ближнему, желание взяться за оружие и развязать войну, туда уже спешит миротворческий корпус, чтобы предотвратить, снять возникшее напряжение, в крайнем случае усмирить.

Перед погрузкой в транспортные челноки, всему личному составу выдали двойной боекомплект. Холостых и парализующих зарядов не выдавали в этот раз совсем. Это значило только то, что по прибытии последует приказ работать исключительно на полное поражение, пленных не брать. Так бывает, когда ситуация совсем безнадёжна, когда никакое примирение невозможно в принципе, все шансы упущены, компромиссы недостижимы. Тогда целями миротворцев становится любой вооружённый субъект или военный объект. Чем быстрее будет уничтожено вооружение и ликвидированы бойцы, не желающие сложить оружие, тем скорее наступит мир. Пора восстановления, созидания и приобщения к всеобщему гуманизму. Добровольно или принудительно!

Сто шестьдесят первому специальному подразделению восьмой миротворческой бригады предстояла зачистка небольшого населённого пункта, вернее его правобережной части. Где ещё сохранялись серьёзные силы двух противоборствующих сторон. Подлётное время – сорок две минуты. Как раз достаточно для проведения оперативного инструктажа перед высадкой десанта.

Перед полётным креслом каждого бойца-миротворца включился экран, на котором появилось лицо командира подразделения. Глаза майора второй категории со всех видеомониторов несколько секунд вглядывались в глаза каждого. Затем камера немного отъехала, позволяя увидеть китель, буквально усеянный наградами за миротворческие миссии. Каждый из бойцов подразделения ещё в школе изучал события, в которых их нынешний командир принимал участие, всегда чётко и точно выполняя поставленные задачи.

– Бойцы, – обратился майор второй категории к каждому из своих подчинённых, – как всегда, начну с небольшой исторической справки, чтобы ни у кого не осталось недопонимания происходящего и необходимости нашего вмешательства.

Командир рассказал о истории заселения местности предстоящей операции. Два племени в давние времена расположились на правом и левом берегу небольшой реки выше и ниже по течению. По мере разрастания их поселений, жители правого берега вскоре могли видеть дома соседей, строящиеся на другом берегу. С высоты птичьего полёта могло показаться, что это один город, обрастающий реку с двух сторон. Однако, не стоит тешить себя иллюзиями, население не смешивалось, предпочитая придерживаться своих собственных культурных традиций. Разумеется, вскоре появились противоречия, которые удавалось решать путём дипломатии и переговорных процессов. Баланс сохранялся долгие годы, пока левобережцы не совершили серьёзный технологический рывок, оставив далеко позади своих конкурентов. Быстро нарастив определённый военный потенциал и обеспечив стратегическое превосходство, политические аспекты так же сместились от необходимости договариваться в сторону возможности требовать и даже выставлять ультиматумы.

Партнёры превратились в противников, противники стали врагами. Фитиль пороховой бочки был зажжён и взрыв теперь неминуем. Учитывая военно-техническое превосходство одной из сторон назревшего конфликта и мотивацию фанатиков другой, тоже обладающей некоторым боевым потенциалом, прогнозы неутешительные. Затяжное военное противостояние, повреждение городских инфраструктур, гуманитарные и санитарно-эпидемические проблемы.

Итак! В целях предотвращения большого числа жертв и разрушений, Командование миротворческого корпуса приняло решение подавить конфликт в зачатке. Текущая задача – ликвидация вооружений и живой силы на правом берегу. В текущем моменте, правобережцы являются более слабой стороной, следовательно, их уничтожение потребует меньших усилий и затрат. Всё равно ни те ни другие никогда не договорятся между собой, добрососедское сосуществование не представляется возможным. Лишь устранение одной из конфликтующих сторон приведёт к предотвращению войны и установлению мира на долгие времена.