Чёрный викинг

Как оказалось, некая непоследовательность довольно часто прослеживается в присвоении таких географических названий: заново использованные топонимы не всегда подходили к особенностям ландшафта новой страны. Такие милые сердцу названия привозят с собой из сентиментальных побуждений, поэтому они далеко не всегда совпадают с природой нового места. Конкретный пример – топоним Alviðra, Альвидра в исландском фьорде Дирафьёрд, который люди из Альвера в Хордаланде, вероятно, привезли с собой.[28] В буквальном переводе топоним означает «любая погода», по определению Олуфа Рига – «полностью беззащитный, подверженный любым погодным явлениям». В Исландии топоним не соответствует определению, поскольку в действительности Дирафьёрд является одним из самых спокойных мест в северо-западной части острова, особенно хорошо защищённым от господствующего северного ветра!

Соседка Гейрмунда, Ауд Мудрая, прибыла из Квама в Аурланде (др. – сканд. Hvammr). Свою усадьбу в Исландии она назвала Хваммр. Исследование показало, что между топографией этих двух мест, то есть главной родовой усадьбы в Кваме и Хваммра у фьорда Кваммсфьёрд в Исландии, нет ничего общего.[29] По этой причине мы можем предположить, что при присвоении наименования новому исландскому поселению Ауд мыслями возвращалась к «отцовской усадьбе, где она в детстве топала ножками».[30] Есть все причины считать, что Гейрмунд и его люди поступали точно так же.

* * *

Одно дело – придумать хорошую идею, другое – воплотить её в жизнь. К моему ужасу, ничего из актуального топографического материала не оказалось оцифровано, поэтому осенью 2009 года мне пришлось закатать рукава и вручную провести сравнение. Я выписал топонимы из Сулы, Утстейна и Эгвальдснеса и сравнил их с географическими названиями во владениях Гейрмунда у Брейдафьёрда, чтобы выяснить, где в Исландии находится наибольшее количество идентичных топонимов. Я разделил материал на три группы. В первую группу я включил все сохранившиеся топонимы из Сулы, Утстейна и Эгвальдснеса и посмотрел, какой процент из них совпадёт с топонимами главных усадеб Гейрмунда, т. е. Будардаля, Скарда и Гейрмюндарстадира (см. карту 1 на стр. 46). В группу вошли также названия гаваней, близлежащих островов, скал и шхер.[31]

Во вторую группу вошли географические названия из местностей, окружающих эти главные усадьбы в Норвегии и Исландии (см. карту 2 на стр. 46)[32], а в третью группу попали названия усадеб, расположенных вокруг трёх королевских усадеб.[33] Благодаря всеобъемлющему труду Олуфа Рига «Названия норвежских усадеб», эта часть норвежских топонимов задокументирована лучше всего.[34]

Результаты получились весьма убедительными: Эгвальдснес набрал наибольшее количество очков во всех трёх категориях. Совпали соответственно 19 процентов топонимов у главных усадеб Гейрмунда в Исландии и в Эгвальдснесе, 40 процентов топонимов в местности, окружающей главные усадьбы (Эгвальдснес и Скард), оказались идентичными, и 16 процентов названий усадеб, окружающих Эгвальдснес, были вновь использованы в главных владениях Гейрмунда в Исландии.

* * *

Карта 1: Совпадающие топонимы, топонимы из Эгвальдснеса в скобках. Все исландские топонимы расположены в главных владениях Гейрмунда (см. таблицу в примечании 25 «Топонимы»)

Карта 2: Совпадение топонимов, расположенных вокруг Эгвальдснеса и главной усадьбы Гейрмунда (см. таблицу в примечании 25 «Топонимы поблизости»)

Довольно большое количество совпадений между Эгвальдснесом и Скардсстрёндом вызвано широким распространением типичных топонимов в обеих странах.[35] Однако выяснилось также, что существовала некая «непоследовательность» в присвоении названий, которые Гейрмунд и его люди привезли с собой в Исландию. Неподалёку от церкви в Эгвальдснесе (и, вероятно, от бывшей королевской усадьбы) находится небольшая, но заметная расселина, которая называется Фантаскар. Скорее всего, во времена Гейрмунда она называлась просто Скард, Skarð, «расселина», без первой части. «Фанта» происходит от древнескандинавского слова fantr, «приезжий», которое появилось в древнескандинавском языке только в христианское время.[36] Скард – важный топоним возле исландского Гейрмундарстадира, и всё побережье у места первого поселения Гейрмунда носит название Скардсстрёнд. Скард – довольно обычный топоним, но интересен тот необычный способ, каким его использовали в Брейдафьёрде. В Эгвальдснесе топоним Фантаскар означает то, что мы привыкли понимать под «расселиной», то есть трещина в земле. В Исландии же, наоборот, Скардом назвали широкую долину, протянувшуюся от усадьбы на восток.

Я не обнаружил других случаев в исландской топографии, когда долину назвали бы расселиной. Этот факт может указывать на сентиментальные причины присвоения топонима Скард (см. карту на стр. 58).

Рассмотрим топонимы Грауташер (исл. Grautarsker) и Клакксхолмен (Klakkhólmi). Сайт Norgeskart.no показывает всего два места, носящих первое название: Грауташер у Аустеволла к северу от Сторда и Грауташер у Тведестранда, в дополнение к нашему примеру – Грауташер у острова Буккэйа недалеко от Эгвальдснеса (совр. Авальдснес). По сведениям «Атласа Исландии» (2006) в Исландии есть только одно место, носящее аналогичное название, и располагается оно к северу от Олавсейяр, который, судя по всему, принадлежал Гейрмунду, и где, как полагают некоторые, он похоронен.[37] При просмотре топографического регистра местности вокруг Скардсстрёнда обнаружился ещё один Грейтаскер, расположенный ещё ближе к главной усадьбе Гейрмунда в Брейдафьёрде.

Это интересно, поскольку первая часть слова graut-[38] рассказывает нам, что речь идёт о старинном топониме из Норвегии, значение которого люди, жившие во времена викингов, едва ли понимали. В Исландии «граут» использовали лишь при наименовании упомянутых шхер.[39] Всё указывает на то, что этот топоним первопоселенцы привезли с собой из дома. Ещё более редким является топоним Клакксхолмен, встречающийся рядом с Авалдснесом (Эгвальдснесом). На ресурсе Norgeskart.no не зарегистрировано ни одного Клакксхолмена, и всего один такой аналогичный встречается в Исландии[40], а именно около Клопнинга (Кловнинга) у самой западной точки Скардсстрёнда.

И наконец: исландцы называют район, который позже стал именоваться Даласисла, где Гейрмунд являлся главным первопоселенцем, «долины» (исл. fara í dalina («поехать в долины»/ vestur í dali [ «на западе в долинах»]). Это довольно необычно, поскольку нельзя сказать, что в этой местности больше разнообразных долин, чем в других районах Исландии. Вопрос заключается в том, могут ли привезённые с собой из дома лингвистические традиции Гейрмунда и его людей быть причиной такого наименования? Любопытно отметить, что люди острова Кёрмт/ Кармэй издавна называли район расположения крупнейших усадеб от Эгвальдснеса до Виснеса на западе «Долиной».[41] Гейрмунд прибыл из Долины и поселился в Долинах.

Вывод, намёки на который мы видим в письменных источниках, таков: Гейрмунд, вероятнее всего, родился в королевской усадьбе Эгвальдснес на острове Кармэй в Рогаланде.

* * *

Однажды я ехал в библиотеку за книгами и слушал по радио интервью с директором Государственного пенсионного фонда Норвегии Ингве Слингстадом. Я узнал, что он и его сотрудники при помощи удачных инвестиций за последний год увеличили фонд на несколько сотен миллиардов. Они представили свой квартальный отчёт, который с восторгом был встречен прессой. Я же, со своей стороны, поехал в Исторический центр Эгвальдснеса и представил на праздновании пятилетия центра свой квартальный отчёт: исследования о происхождении Гейрмунда. В зале оказался один археолог из Ставангера. Он не согласился с моим выводом и в довольно типичном академическом стиле заметил: «Всё это, вместе взятое, – совершенно обычные географические названия», а потом добавил, не без налёта местного патриотизма, что, по его мнению, Гейрмунд родился в Йэрене.

Вот так.

Многие из моих попыток придать связность этой истории, к сожалению, не привели к окончательным выводам и ответам, и было бы нечестно утверждать обратное. Но я пытался, и я глубоко погружался в источники. Мы, насколько смогли, ушли вглубь веков, а на грани доисторических времён ответы редко бывают однозначными. Но, как мы увидим в дальнейшем, большое количество других деталей подтверждают выводы, сделанные после изучения топонимов.

Эгвальдснес – древнейшая королевская усадьба Норвегии?

Снорри Стурлусон так описывает Кармэй:

«Это большой остров, длинный, по большей части неширокий, он лежит к западу от главного морского пути; там есть большое поселение, но часть острова, обращённая к открытому морю, практически не заселена».[42]

В этом описании отмечается стратегическое расположение Эгвальдснеса. Фарватер проходит у острова в том месте, которое сегодня называется проливом Кармсунн (в древности – Кармтсунд). Страна, где вырос Гейрмунд, получила название от пролегающего вдоль побережья пути. На древнескандинавском он назывался Norðrvegr, позже название трансформировалось в Noregr, Норегр. «Норвегия» означает всего лишь «путь на север». Эгвальдснес имел стратегическое расположение, потому что суда, двигавшиеся по старому северному пути как в северном, так и в южном направлениях, не могли миновать захода в Кармтсунд. А в одном месте, совсем недалеко от Эгвальдснеса, залив сжимается в узкий проток шириной всего пару сотен метров. Сегодня это называется Салхусстрёммен (др. – сканд. Салухусстраум), возможно, производное от древнескандинавского sáluhús, то есть «дом для приезжих».

Когда корабли приближались к Салухусстрауму во времена Гейрмунда, приезжие видели величественный холм Салухусхауген на острове Кёрмт 40–50 метров в диаметре и высотой шесть метров. В этом месте проходящие суда часто останавливались для ожидания перемены течения. Тот, кто властвовал над этой частью пролива, контролировал все проходящие суда. Один археолог указывал, что пролив Кармсунн не просто был судоходным коридором из Северной Норвегии к побережью Северного моря, но и отправной точкой для движения к островам Атлантического океана.[43] История, которую мы пытаемся раскопать, хорошо вписывается в такие рамки.

Едва ли случайность, что письменные источники ассоциируют самый могущественный королевский род Западной Норвегии с этой местностью: множество величественных погребальных курганов, северных пирамид, свидетельствуют о том же. Исследователи сравнили Эгвальдснес с Лайре, главной королевской усадьбой Дании, и Уппсалой в Швеции.[44] В Эгвальдснесе обнаружились уникальный культурный ландшафт, а также самая большая в Норвегии концентрация древних памятников.[45] В этом кроется также причина того, что после победы в Хаврсфьорде Харальд Прекрасноволосый захватил Эгвальдснес – он желал обеспечить себе контроль над судоходством по северному пути.

* * *

Естественно, в те времена, когда рос Гейрмунд, его отец, конунг Хьёр, со своими людьми контролировал Салухусстраум. Если мы называем Гейрмунда тенью, то его отца Хьёра следовало бы назвать тенью тени. Он был сыном прославленного викинга Хальва (о нём позже) и, судя по всему, человеком, который предпочитал торговлю важными ресурсами войне, хотя наверняка был великолепным моряком.

Если мы попробуем представить себе, как велись дела в Кармсунде, то Эгвальдснес вряд ли сравним с современным таможенным пунктом на границе между странами. В районе Эгвальдснеса и Салхуса немало удобных гаваней, где швартуются корабли. Эти гавани можно назвать заправочными станциями того времени, где предлагались различные услуги для корабля и экипажа. Можно предположить, что в некоторых случаях там велась торговля или производился обмен товарами. Конунг Эгвальдснеса вёл себя, как капитан порта, подобно крупным хёвдингам Исландии во времена саг.[46] Вполне вероятно, что за такие стоянки пошлины уплачивались без особых сомнений, поскольку хёвдинги или их представители предоставляли путешественникам разнообразные услуги. Эти услуги были частью повседневности, и авторы саг не видели причин тратить на их описание чернила: некоторые корабли имели пробоины, их требовалось вытащить на сушу и залатать, другим было необходимо просмолить днище, третьи нуждались в заклёпках, масле, смоле. Штаги или верёвки были нужны для крепления такелажа, для парусов требовались заплаты или новая ткань, кто-то хотел арендовать эллинг или небольшую лодку для передвижений по округе, кто-то запасался едой, водой и так далее. Рядом с большой дорогой всегда требуются услуги. Здесь люди конунга Хьёра во главе с его доверенным лицом всегда были готовы оказать их ради блага своего господина, ведь размер пошлины рос сообразно объёму оказанных услуг.

Здесь бурлила жизнь. Громкоголосые продавцы торговались с прохожими, судостроители в облаках опилок пилили доски, чумазые кузнецы стучали по наковальням у кузнечных мехов, парусные мастера кроили ткань, зажав в губах иглы, военные отрабатывали навыки во дворе усадьбы. А по вечерам скальды пели песни слушателям, потягивающим «мьёд»[47] из козьих рогов.

Должно быть, конунг Хьёр располагал большим количеством боеспособных людей. В противном случае, если бы несколько кораблей сбились в группу и попытались пройти через пролив, не уплатив пошлину, Хьёр не справился бы с ними и не смог бы защитить своё имущество и усадьбу. Скорее всего, его люди были свободными, frelsingjar, они могли вступать в брак и иметь детей, ведь вооружённая толпа рабов могла быстро обратиться против своего хозяина.

* * *

Во времена взросления Гейрмунда в просторном и плодородном Эгвальдснесе жило множество рабов и работников, которые ухаживали за домашним скотом, занимались земледелием и заготовкой фуража.

Земледельческий регистр предоставляет нам сведения лишь начиная с 1723 года. Тогда священник Эгвальдснеса посадил 28 и собрал 120 бочек зерна.[48] И, хотя мы можем предположить, что во времена викингов эти цифры были выше, потому что земледельческие угодья были больше, а средняя температура воздуха выше, всё же невозможно себе представить, что жители Эгвальдснеса обеспечивали себя этим необходимым для жизни продуктом. Конечно, доверенные люди Хьёра могли забирать часть зерна, которое везли в северные регионы (как позже поступали доверенные люди Харальда), но многое говорит в пользу существования альянсов с крупными землевладельцами из районов, богатых зерном. Вполне уместно упомянуть Окру, крупнейшую усадьбу на острове Кармэй, которая в древнейших источниках называется «богатой зерном сельскохозяйственной землёй», о чём нам также говорит само название Akrar, Акрар, поля.

Второй момент, говорящий в пользу существования такого альянса, это необходимость контроля за фарватером с западной стороны острова – наверняка кто-то пытался проскользнуть тем путём, и их можно было перехватить в важнейшей гавани западного побережья, Åkrahamn, Окрахамн, гавань в полях.

Проживание большого количества людей подразумевает наличие большого количества скота. Маленький Гейрмунд рос в окружении коров, свиней, овец и коз и наверняка научился обращаться с животными, к тому же настоящие аристократы пользовались лошадьми в качестве транспортного средства. Вполне вероятно, у мальчишки было много весёлых игр: он мог бегать за расхаживающими повсюду курами и пытаться их поймать, а мог оседлать самого жирного хряка и кататься на нём. Рабы и рабыни (на древнескандинавском man) доили скотину и ухаживали за ней, так что к моменту забоя она становилась жирной. Более поздние традиционные источники утверждают, что Эгвальдснес располагал высокогорным пастбищем в Вормедале на другой стороне пролива, и мы можем предположить, что во времена викингов Эгвальдснес владел обширными территориями. Усадебные работники ловили свежую рыбу для королевской усадьбы, и по крайней мере с западной стороны острова водились тюлени. И всё же доход от земледелия и рыболовства в Эгвальдснесе не мог сравниться с доходами, получаемыми от транзита судов.

Уязвимость

Вернёмся к детству Гейрмунда. Первые три-четыре года жизни он провёл у неназванной рабыни, муж которой по имени Лодхётт руководил другими работниками. Её сына звали Лейв. Как уже упоминалось, конунг Хьёр не видел мальчиков до тех пор, пока их не предъявили ему на четвёртом году их жизни. Значит, мальчики росли не в самой королевской усадьбе, а в специальном доме для проживания рабов. В Средние века рабы часто жили отдельно неподалёку от усадьбы, которую обслуживали, вероятно, так же было и во времена викингов: в том, чтобы рабы находились на расстоянии, имелись свои преимущества, однако держать их слишком далеко не слишком практично. Например, приблизительно в 150 метрах от главной исландской усадьбы Гейрмунда, Гейрмундарстадир, существует место под названием Манхеймар, «дом рабов».[49]

Итак, жизненный путь Гейрмунда Чёрная Кожа начинается в доме рабов.

Был ли он окружён заботой и любовью, или до них с братом совершенно никому не было дела? Рос ли он «в соломе вместе с другими детьми рабов», как говорится в «Саге о Стурлунгах», на цепи, полуголодным, в грязных холщовых лохмотьях? Для ответа на эти вопросы надо вернуться к сказанию о его матери Льюфвине.

В сказании Льюфвина ведёт себя, мягко говоря, странно. В «Книге о занятии земли» говорится, что она спряталась от пришедшего скальда, хотя сама его позвала, чтобы посоветоваться насчёт мальчиков. По другим версиям, она забралась под кучу одежды, как будто хотела скрыться от невыносимой действительности. Возможно, она погрузилась в депрессию, потому что устала разрываться между материнской любовью и желаниями и волей других? Устала от необходимости скрывать правду? Этого мы не знаем, но легко представить, что она мучилась угрызениями совести, ведь мальчики были похожи на неё и напоминали о её далёком родном народе.

Есть причины полагать, что Льюфвине не удалось полностью отстраниться от мальчиков, и она навещала их, когда конунг этого не видел или был в отъезде. Но дело в том, что ей всегда приходилось покидать детей, поворачиваться к ним спиной. Вряд ли между ними возникли естественные узы родства. И хотя мальчики тепло и близко общались с матерью, она могла исчезнуть в любой момент, а они вновь оказывались подле белой рабыни, подле той, кому не слишком нравился произведённый обмен, но королеве перечить нельзя.

Отказ родителей от детей в раннем возрасте может оставить глубокие раны, которые способны причинить более острую боль, если ребёнок попеременно испытывает тепло и холод, близость и отторжение, исходящие от одного и того же человека. Мы предполагаем, что в детстве мальчиков мать то появлялась, то пропадала, а послушная, но не слишком близкая рабыня вполне могла срывать своё раздражение на детях, когда этого никто не видел. Перед нами также довольно суровый отец. Не слишком идеальное начало жизни.

В этом сказании о детстве сразу бросается в глаза сильное отличие от архетипического сюжета о Запечнике, который на древнескандинавском назывался kolbítr, – эта сказка была очень популярной со времён викингов вплоть до самого Средневековья. В ней рассказывается, что мать берегла «запечника» как зеницу ока, в то время как другие люди над ней насмехались.[50] В сказании о Гейрмунде мать отвергает его, а посторонний человек позднее восстанавливает его честь, что тоже нетипично для стереотипов. Перед нами намёк на то, что в основе сказания лежат исторические события. Виса Браги выполнила свою миссию, сохранив особенности сказания.

* * *

Итак, мальчиков двое – королевство одно.

Конунг Хьёр находится перед важным выбором. Выбор, скорее всего, необходимо сделать, чтобы избежать борьбы за власть и раскола в будущем. Говорят, когда Чингисхану пришлось разделить царство между своими сыновьями, он рассказал им монгольскую сказку о змее с одной головой и змее со многими головами.[51] Если государство хочет выжить, у него должен быть один властитель.

Кажется, во времена викингов в порядке вещей было относиться к своим детям по-разному: человек мог чётко заявить, что любит одного ребёнка больше, чем другого. Бёдвар был любимым сыном Эгиля Скаллагримссона, утверждает сага, и свидетельство тому – поэма «Утрата сыновей». Точно так же говорится, что Харальд Прекрасноволосый ставил Эйрика Кровавую Секиру выше других своих сыновей. Именно по этой причине ему доверили прибыльную торговлю с севером, и по воле отца он должен был унаследовать его власть.

Кого выбрал Хьёр, кто должен был наследовать ему? Конунг Хьёр не просто поддерживал связи с северными регионами, не менее важными были контакты со скандинавским королевством в Дублине. Если первое обеспечивало доступ к ресурсам, то второе открывало доступ к торговле этими ресурсами. Мы увидим, что Гейрмунд не ездил с Хьёром на запад. Тот, кому предстоит унаследовать королевство, делает это для поддержания экономических и политических альянсов и связей. С отцом ездит Хамунд, и на западных путях он становится побратимом с Хельги Тощим, сыном судостроителя Эйвинда с востока, союзником короля Эгвальдснеса. Таким образом, если бы два великих человека погибли, контакт сохранился бы. Тот факт, что конунг Хьёр взял с собой Хамунда, намекает нам, что именно его он любил больше.

Причина нам неизвестна. Возможно, Хамунд больше походил на отца складом характера, а может, он был приятнее в общении и его было легче полюбить, чем Гейрмунда? А возможно, сойдя с корабля на берег после долгого похода, Хьёр увидел бегущего к нему со всех ног Хамунда, а стоявший поодаль Гейрмунд удостоился лишь хлопка по плечу от проходящего мимо отца с Хамундом на руках?

Если брату действительно отдавали предпочтение, то у Гейрмунда, возможно, возникало чувство, что мир не рад его появлению на свет. С самого начала он не был похож на других детей. Это он узнал, посмотрев на своё отражение в воде, и вспоминал каждый раз, глядя на брата-близнеца.

Он был чёрным. Он был уродливым. Он был иным, и, вполне вероятно, он слышал шуточки, которые норвежцы отпускали по поводу людей с Крайнего Севера, по поводу тех, у кого широкие безносые лица, чёрная кожа и волосы и кто совершенно «нецелователен».

Возможно, агрессивный сын раба чуть постарше его упражнялся в остроумии и смеялся над ним за столом? Слова вонзались в его память и оставались в ней: кажется, из вас получатся отличные рабы! Этого мы знать не можем, но мальчики наверняка были лёгкой мишенью для озлобленных рабов. Никто не мог знать, что они вернутся к королеве и станут сыновьями конунга. Когда Льюфвины не было рядом, они оставались без защиты.

Сила

У образа Гейрмунда Чёрная Кожа есть другая сторона, и она не имеет отношения к суровому детству. Его жизнь начиналась непросто, но позже выяснилось, что он принадлежит к высшей аристократии в обществе, где классовые различия были обыденностью. Он оказался в числе немногих избранных, которых бедняки носили на руках, а рабы и работники преклоняли перед ними колена. Люди замолкали, когда говорил он, и внезапно все вокруг принялись выказывать ему уважение.

На ранней стадии новой жизни в детскую душу Гейрмунда просочились рассказы о его могущественных предках, и мальчик начал испытывать гордость. Принадлежность к роду действовала как «некое расширенное восприятие собственного я»[52] в обществе, где род и честь воспринимались как две стороны одной медали. Род Гейрмунда мог доказать свои права на владение Эгвальдснесом «от могильных курганов и языческих времён», как говорится в средневековых законах, а курганы были многочисленны. Когда позднее Гейрмунда тепло приняли в королевскую семью, его приветствовали и заключали в дружеские объятия проезжающие мимо могущественные люди, и от этого мальчик наполнялся гордостью и величием.

Колоритные предки

Важнейшим источником, содержащим сведения о родителях Гейрмунда, является сага о древних временах под названием «Сага о Хальве». Старинные научные труды, которые называют также критикой саг, отвергают саги о древних временах в качестве исторических источников. В настоящее время этот взгляд подвергается некоторой нюансировке. Например, один филолог недавно доказал, что тексты, которые легли в основу «Саги о Хальве», старше всех сохранившихся редакций «Книги о занятии земли».[53]

Разумеется, читая древнескандинавские источники, необходимо помнить, что время записи текстов наложило свой отпечаток на описание древних времён.[54] В радикальной критике саг долгое время было популярно демонстрировать скептицизм по поводу исторического качества всех древнескандинавских текстов, но великие скептики необязательно являются великими учёными. Северная культура выработала продвинутые техники запоминания песней, что помогло не забыть сказания и истории – то есть своё прошлое.[55]