Несущий свет

Леккос неуверенно кивнул. Мифы о сотворении разнились от народа к народу, и каждый из них ставил свое божество во главу этого процесса. Но почему же наставник говорит так уверенно? Раньше сервит всегда беспристрастно относился к таким сказаниям, но теперь в его глазах, выцветших и тусклых, горели странные огоньки, которых раньше юноша там не видел.

– И в чем же состояло это слияние?

Тарвин задумался, подбирая слова.

– В душах, мальчик мой. В душах, что несут в себе силу и память предков. Каждая душа бережной рукой Елены сажается в новое тело, чтобы прорасти, набраться сил и вновь после смерти отправиться в небытие. Это крайне… метафизическая концепция, как ты понимаешь. Но не отменяет того факта, что они и правда в это верят.

Едва уловимая резкость в движениях наставника была нетипичной, и Леккос не понимал, с чем были связаны эти изменения. А ведь еще вчера он видел в его лице сомнения, которые тот не решался высказать. Ему хотелось расспросить Тарвина, как раньше, когда они заводили долгие беседы в попытках понять то, что переписывали. О религии, верованиях, сказках и суевериях, которые хотя и были чем-то схожи, но всегда различались, и в этих небольших отличиях таилась обычно важная для понимания суть. А именно ее они и пытались либо скрыть, либо правильно подать.

Но никогда разговоры о магических народах не были для Тарвина чем-то настолько сакральным.

– Ты… многое знаешь о них, – негромко произнес Леккос.

– Больше, чем следует, – признался наставник и добавил быстро, пресекая расспросы. – Тебе не стоит заставлять хозяина Деция ждать. Он хочет, чтобы ты регулярно докладывал об успехах. Так что лучше не затягивать с его поручением.

– Ты не пойдешь со мной? – брови парня вскинулись в удивлении. – Я очень рассчитывал на твою помощь.

Но старик лишь тряхнул седой головой.

– Это твое задание, мой мальчик. Я не вправе делать его за тебя. Но помогу, чем смогу.

Леккос недовольно поджал губы. Но выбора у него не было, и оттягивать начало сильнее уже смысла не было, как бы его ни одолевал страх от одной только мысли о сидящих в клетках полулюдях.

Бережно вручив драгоценный эльфийский свиток Тарвину, молодой скриптор, полный тяжелых дум, вышел из сада, где в тени арочных колонн его уже дожидался Гатус, хмурый, как и всегда. И без того хрупкая уверенность успела треснуть, и Леккос сильнее стиснул словарь и пустые листы для записей.

Он витал в своих мыслях, даже не следя за дорогой, которой его вели, да и незачем – все равно без надзирателей он и шагу не сделает. Важнее сейчас было то, с чего начать. Как подступиться? Как завести беседу? Получится ли у него сказать хоть что-то на языке, которого он и сам толком не знал? Не скажет ли лишнего, из-за чего в его глотку вонзятся острые клыки или когти? Тарвина рядом не будет, чтобы спасти его жизнь до того, как он истечет кровью… А видя нрав полукровок, он не был уверен в миролюбивости их настроя.

На коже выступил холодный пот, несмотря на то, что воздух становился все прохладнее, чем дальше они уходили в подземелье. Небольшой мешочек, который Леккос спрятал в тунике, теперь неприятно лип к телу. Еще рано утром он тайком взял несколько яблок, самых маленьких и сморщенных, чтобы пропажу не заметили. Он не знал иного способа заполучить расположение. Когда-то это сработало с ним, может, и с полукровками выйдет? Голод и холод знакомы каждому без исключения…

Ступени, ведущие вниз, скрипели под ногами Леккоса, когда он снова очутился в подземных казематах, в которых теперь помимо клеток было с десяток темных магов из отряда Нероса. Спертый воздух вновь неприятно облепил сырым гнилостным запахом. Черные Солнца, стражники в глухих шлемах с кроваво-красными символами из отряда, перешептывались у входа, их смешки эхом отражались от каменных стен. Им явно было скучно тут, и стоило Леккосу появиться в поле зрения, они повернули головы. Хоть парень и не видел их лиц, но чувствовал, как глаза колдунов внимательно следят за ним.

– Смотри-ка, щенок легата решил поиграть в милосердие, – хрипло усмехнулся один.

– Может, хочет этим уродцам сказочку почитать? – добавил другой, кивнув на книгу в руках скриптора, и смех эхом отразился от сводов.

Остальные стражи не обратили внимания на пришедшего, продолжая свое молчаливое бдение, но от этого парень чувствовал себя еще более неловко.

Он замер посреди зала, как на сцене. Одни полукровки лишь косо поглядывали на него, не проявляя особого интереса. Другие же смотрели на него с неприязнью и даже злобой. В глазах некоторых женщин была отрешенность, и Леккос догадался, что с ними могли делать.

Парень стиснул зубы, пытаясь игнорировать дрожь в пальцах. Сделав глубокий вдох, он осторожно приблизился к клеткам, делая вид, что просто осматривается. Глаза – то ли звериные, то ли людские – следили за каждым его движением. У всех были ошейники из темного металла грубой ковки, у некоторых, явно особо буйных, были закованы и руки. Считалось, что железо из рудников Иллирийских гор может обезвреживать и ослаблять колдовство, перекрывая потоки маны в организме.

Леккос встал напротив той клетки, из которой вчера выволокли женщину. Глаза тут же нашли ее и того мальчика с перепонками на руках. Полукровки жались друг к другу, стараясь не замечать незваного гостя.

Сложно было сказать, чем они были связаны – родственными узами или общим горем, но внешне каждый пленник отличался от остальных. Не считая чешуек, жабр, перепонок и слегка удлиненных ушей, как и у всех остальных полуэльфов, мальчик выглядел как обычный подросток. А вот женщина выделялась куда сильнее – перьями в волосах и короткой шерстью, покрывающей участки лица и тела. Леккос перевел взгляд на пророщенные вчера пальцы: полоски шрамов белели на коже, и было заметно, что сгибаются они с трудом.

Их соседями по заточению были мужчина с острым орлиным взором и жуткими покрывающими все тело наростами, словно хитин у крабов, и молодая женщина с зеленовато-желтым змеиным взглядом, перьями на руках и шее и парой оленьих рогов. Оба выглядели озлобленными, словно попавшие в западню хищники.

Присев на колени рядом с прутьями, Леккос раскрыл книгу и еще раз прокрутил в голове фразу, которую должен был произнести, стараясь не думать о том, как глупо будет выглядеть:

– Na biodh… ea’gal ort. Cha bhith… mi gad ghorta’chadh2.

Ил`хашийский плохо ложился на язык, казался сложным, невыговариваемым, отчего голос дрогнул. Слова не произвели никакого эффекта, и он повторил фразу чуть более уверенно. Теперь в его сторону неуверенно повернулись все пленники, недоумевающе таращась на парня. Взгляд рогатой девушки сверлил его, словно искал слабину.

Леккос продолжил, протягивая яблоко мальчику через прутья:

– Tha mi feuchainn ri cuidea’chadh…3

Мужчина с хитиновыми наростами фыркнул и произнес что-то на рычащем наречии:

– Hvad fanden vrovl taler du? Tu ne mokslinti mus?4

– Tal ikke med ham, ellers vil du ogsa lide5, – обеспокоенно произнесла женщина, со страхом озираясь по сторонам. Урок Нероса она явно усвоила и сегодня уже не была такой дерзкой.

– Jis sproggai mums bonnas seneliu taal6! – не унимался мужчина. – Jis galvai, kad mes vienas iš ju, tai forbrydanti7!..

Леккос впал в ступор. Язык, на котором они говорили… Он совершенно не походил на ил`хашийский, даже близко. Парень так и застыл с протянутым яблоком, жадно вслушиваясь в перепалку.

Мальчик же, переводивший взгляд со своих соседей на Леккоса, неуверенно подался вперед и уже было взял из рук угощение, как вдруг женщина резким движением ударила его. Леккос не ожидал этого и рухнул прямо в лужу, выронив и яблоко, и книгу.

– Vag ikke imk nieko fra jis8! – прикрикнула она на ничего не понимающего мальчонку.

– Is e seo… an tiodhlac, tròcair Elennae, gus sealltainn… dhut d 'àite9, – Леккос не знал, что еще можно сказать, и просто повторял заранее подготовленные фразы.

Рука его потянулась к заметкам, но с ужасом обнаружил, что драгоценные листки и записи успели промокнуть, местами размазав чернила.

– Vi er ikke en menagerie, imperijasunis10, – прошипел мужчина, обнажая острые клыки, и плюнул под ноги юноше.

Одна только девушка так и сохраняла непоколебимое спокойствие, оценивающе наблюдая за Леккосом своими змеиными глазами.

Скриптор почувствовал, как горит лицо от унижения. Он попытался собраться с мыслями, но хохот стражников не дал сосредоточиться:

– Смотрите-ка, кажется эти уродцы даже нашему драгоценному писарю не по зубам!

Один из ближайших стражников уже хотел подойти, чтобы наказать провинившихся, но Леккос торопливо вытянул руку:

– Не надо. Все в порядке.

– Эти ублюдки должны помнить, где их место, иначе…

– Не надо, – повторил парень уже с нажимом и добавил, предугадывая вопрос. – Я действую по указу легата. Он дал мне полную свободу решить проблему так, как я посчитаю нужным. Пойдете против моего слова – нарушите его приказ. Думаю, вы хорошо знаете, что это значит.

На какое-то время в подземелье воцарилась тишина, Леккосу стоило немало усилий выдержать прикованные к нему взгляды. Стражник, который уже почти обнажил меч, неторопливо спрятал его обратно в ножны и, коротко кивнув, отступил к стене, вновь превратившись в безмолвную тень.

Сердце парня колотилось от странного пьянящего чувства. Он впервые в жизни приказал. И его послушались. Да, пусть на самом деле их испугало упоминание Нероса, но все равно это было приятное ощущение.

Но и это скоро прошло. Леккос с печальным вздохом поднял книгу, бережно протер ее, стараясь не смахнуть чернила окончательно. Хотя ущерб оказался незначительным, каждая страница все равно нуждалась теперь в заботливом восстановлении и кропотливой переписке. «Да и Тарвин наверняка будет недоволен», – думал скриптор, вспоминая любимую поговорку наставника: «Нет для скриптора худшего кошмара, чем огонь, вода и книжные черви».

Ткань туники тоже вымокла, но Леккосу уже было все равно. Скрестив ноги, он остался сидеть на полу, погруженный в свои мысли, и, найдя листы бумаги посуше, принялся вносить заметки. В этот момент окружающий мир перестал для него существовать, сердце наконец унялось, а мысли полились ровным холодным потоком. Скриптор постарался записать все услышанные им фразы как можно точнее, пока слова еще были свежи в его памяти.

Обрывки фраз казались ему смутно знакомыми, и он лихорадочно перебирал в голове книгу за книгой, вспоминая, откуда же ему могли быть известны слова чужого языка? Эта загадка словно бы поддразнивала его, заставляла голову работать усерднее в непреодолимом желании получить желанные ответы…

– Tu es unenprastas11.

Леккос дернулся от неожиданности. Девушка с оленьими рогами сидела прямо напротив него, лишь прутья клетки отделяли их друг от друга, и теперь он мог лучше рассмотреть ее. Она была бледной, со светлыми неухоженными волосами, тощей и невысокой. На вид он мог бы дать ей лет двадцать, но не знал, подвержены ли полукровки старению так же, как люди или как почти бессмертные аль’пани. Рога ее украшала мелкая россыпь вырезанных узоров, явно ритуальных – нечто подобное он видел в залах славы Деция.

Пленница могла бы быть достаточно миловидной, если бы не слой грязи, который покрывал ее с ног до головы, и перья, что росли прямо из кожи. Но ее глаза… большие, яркие, желто-зеленые с вертикальными зрачками, они сверлили Леккоса, будто видя насквозь. И от этого взгляда у него перехватило дыхание.

Полукровка явно уже какое-то время наблюдала за ним и наклонила голову, будто разглядывая диковинное насекомое. Губы дрогнули в подобии улыбки, лишенной тепла:

– Tu esi mortams saa jie, bet kitanden12, – она медленно протянула руку сквозь прутья, пальцы с ястребиными когтями сомкнулись вокруг яблока. – Tave inde lietus lygsviesa13.

Леккос молча наблюдал, как она одним резким движением разломила плод пополам. Одну половину она, игнорируя протестующий взгляд соседки, протянула мальчонке, другую съела сама. Юноша судорожно сглотнул, думая лишь о том, что с такой же легкостью она могла бы свернуть и его шею.

Когда полукровка закончила трапезу, она вновь просунула руку сквозь прутья. Краем глаза Леккос заметил, как тени вдоль стен снова ожили, готовые при первом же намеке на агрессию наказать пленницу. Но пока стражники выжидающе наблюдали за развитием событий.

Девушка же будто и не замечала нависшей над ней угрозы и требовательно произнесла:

– Daj man14.

Парень торопливо потянулся за очередным яблоком в складки туники, но полукровка запричитала и ткнула пальцем на листы, лежавшие на коленях.

– Neik danas, bet das stinga15! – и закивала, когда Леккос вопросительно поднял бумагу.

Тот неуверенно протянул ей листок и грифель, не слишком понимая, чего она хочет добиться. Леккос не ожидал, что его план скоро даст хоть какие-то результаты, и готовился, что несколько дней уйдет только на то, чтобы запуганные пленники перестали его бояться…

Теперь, радостно улыбаясь, он нетерпеливо наблюдал, как девушка крутит в руках серый стержень, пытаясь понять, как им пользоваться. Она с силой надавила на лист, оставив большое черное пятно, будто собиралась работать с камнем или деревом, но никак не тонкой нежной бумагой.

Спустя несколько минут усердных шкрябаний девушка подняла лист и произнесла, довольная результатом:

– Stai tu16.

Леккос же непонимающе переводил взгляд с нее на кривые завитки рунных символов.

– Ailisfinvel, – произнесла она.

– Asfivenel? – неуверенно повторил за ней Леккос.

Она резко помотала головой и еще раз ткнула в листок, и начала произносить по слогам, водя пальцем по строке:

– Ai, – медленно начала девушка, будто разговаривала с несмышленым ребенком.

– Ai…

– Lis.

– Lis…

– Fin.

– Fin…

– Vel, – на последнем слоге когтистый палец указал на саму девушку.

– Айлисфинвель… – пробормотал Леккос, девушка закивала и протянула обратно листок и грифель.

В этот момент что-то внутри замерло, перевернулось и рухнуло в низ живота. Юноша никогда раньше не испытывал ничего подобного. Это ощущение кружило голову, заставляло сердце биться чаще. Неужели так и чувствуют себя те, у кого получается совершить невозможное? Или это было нечто иное…

– Леккос, – он указал пальцем на себя по ее примеру.

– Lekkos.

В ее устах собственное имя звучало чужеродно, а по телу прошла дрожь волнения.

Глава 4

– Это… просто поразительно, – выдохнул Тарвин, когда спустя несколько часов Леккос уже сидел в его каморке. Такой роскошью, как собственные покои, сервит не обладал, потому его спальное место было прямо в башне Скриптория.

Леккос не раз думал, как, должно быть, магу созидания тяжело взаперти, вдалеке от природы, с которой он связан. Но, наверное, это был один из жестоких уроков Нероса, которые всегда приносили свои плоды.

– Удивительно, что эти несчастные решили дать тебе шанс. Черные Солнца славятся своей жестокостью, скорее всего изначально в плену их даже было больше: часть ушла на потеху солдатам, – старик сжал кулаки так, что костяшки побелели. – Но они все равно готовы дать шанс. Должно быть, сама Елена благословила их…

Если Тарвин был скорее поражен до глубины души, то Леккос испытывал невероятный эмоциональный подъем. Такого прилива сил он не чувствовал, даже когда Тарвин предложил ему бодрящий набелитский напиток из кофейных зерен. Это было сродни окрылению, нет, даже лучше… Теперь ему казалось, что он сможет горы свернуть.

А еще ему не терпелось снова вернуться в мрачные подземелья, какой бы давящей и пугающей ни была там атмосфера. Ему хотелось говорить еще и еще и снова увидеть Айлисфинвель… чтобы узнать больше о ней и ее странном народе, разумеется. Если бы Гатус не вытащил скриптора за шкирку, он был бы готов и ночь там провести.

Как ни странно, Тарвин даже не сильно расстроился, когда ученик принес ему подпорченную книгу. Исписанные неизвестными словами листы привлекли его внимание куда сильнее.

– Это действительно не язык ил`хаши, – задумчиво произнес он. – Тут проглядывается странное сочетание. Вижу и норлинские корни, и сваргонские, и останские, и немного общего эльфийского наречия… Словно кто-то взял и смешал языки в одну кучу.

Леккос неуверенно кивнул.

– Быть может, если они полукровки, то дело в том, что родители могли быть из разных народов?

Тарвин кивнул.

– Да, это достаточно правдоподобная версия, мой мальчик. Вот только… само существование таких, как они, не укладывается в моей голове.

– Почему? – Леккос удивленно вскинул брови. – Есть же множество метисов, особенно учитывая, как часто совершаются набеги и грабежи. Вы же знаете, как это бывает…

Губы сервита сомкнулись в плотную линию. Он вглядывался в небольшие зарисовки в углу листа, на которых Леккос тайком и неумело попытался запечатлеть полукровок, особенно постаравшись над лицом своей новой знакомой.

– Я раньше не говорил тебе, – начал негромко старик, – но до того, как я попал в… на службу к хозяину, я жил в лесах Остании. Среди тех, кого называют друидами.

Леккос замер.

– Вы о тех людях, что добровольно живут с эльфами и обучаются у них магическому искусству?..

– Да. Нас всегда было немного. Друиды были проводниками между скрытным лесным народом и простыми крестьянами, что нуждались в нашей помощи. Взамен на мудрость и благословение долгой жизни они помогали эльфийским племенам отбиваться от тех, кто приходил на наши земли с корыстным или злым умыслом, обращая мощь лесов против захватчиков. Наш союз с ил`хашийскими волхвами, оракулами и следопытами длился веками… Пока не пришли легионы. Они сжигали святилища, не щадя никого. Это был порочный круг ненависти, и понимали это даже эльфы, потому они бросили нас, не оказав людям Среднеземья должного сопротивления…

– Почему? Вы же были союзниками, – спросил Леккос, потрясенный рассказом.

– На то была воля богини… – Тарвин отвел глаза, не в силах выдержать настойчивый взгляд подопечного. – Посчитали, что это знак, расплата за то, что возомнили себя подобными богам… А потому выбрали смириться и просто уйти, не вмешиваясь в конфликты людей.

«Которые сами же когда-то и породили», – мелькнула у Леккоса острая мысль, больно уколовшая разум.

– Ну а против темной магии ничто не способно выстоять, – мрачно закончил сервит. – И теперь я тут, а они… они все еще где-то там.

Какое-то время тишину нарушало лишь легкое потрескивание солнечных камней. Парню требовалось время, чтобы осознать рассказ скриптора, однако многое не укладывалось в голове…

– Почему вы никогда не говорили об этом?

Тарвин сел, сгорбившись, и уставился на иссушенные магией руки, перебирая браслеты на запястьях, как четки.

– Потому что в этом нет смысла… уже, – он замолчал, глотая слова. – Сейчас я тут, и мое место здесь. Я не могу ничего изменить.

– Вы могли бы сбежать! – возразил Леккос. – И никто бы вас не остановил…

– Меня держат оковы, Леккос. Одни – на руках. Другие – здесь, – он ткнул пальцем в висок. – И вторые прочнее.

Парень нахмурился от такого заявления. Наставник никогда раньше не делился подробностями своей жизни до того, как попал в рабство семьи Деций. Единственное, что он знал – Тарвин был ненамного старше самого господина Нероса, хотя на вид годился ему в деды. Более того, сервит был достаточно приближен к семье патрициев, чтобы ему позволили обучать детей и хранить знания Скриптория.

Для раба это можно было бы считать невероятной честью. Он был мудр не по годам, и юноша всегда считал, что это из-за десятилетий, проведенных в окружении книг. Но как же Тарвин мог верно служить тем, кто уничтожил его дом? Как мог тратить свои жизненные силы, чтобы исцелять их раны и болезни?.. Каждое заклинание приближало любого мага созидания к черте, и потому к ним относились как к расходному материалу. Даже к Тарвину, хранившему множество тайн и обладавшему мудростью, к которой прислушивался даже Нерос Деций.

Непонятное отвращение к старику захватило Леккоса подобно налетевшему летнему урагану. Но в тот же момент внутри что-то неприятно кольнуло: «А чем ты отличаешься от него? Разве не поступаешь точно так же?» Отдаленные детские воспоминания вновь нахлынули, мутные, как сточная вода. И другой голос возразил – нет, Леккос не такой. В отличие от Тарвина, который смирился, сменив одних хозяев на других, он пытается что-то изменить. У него есть сила, которую он может обратить против тех, кого презирает. И поступит так, как правильно, если потребуется.

– Получается, вы уже раньше видели подобных полукровок? – нарушил молчание Леккос.

– Нет, такое я встречаю впервые, – покачал головой раб. – По преданиям, именно Елена даровала народу ил`хаши врожденную склонность к магии природы. Им не надо учиться исцелению, перевоплощаться в зверей, менять облик или управлять растениями, как прочим магам. А за счет бессмертия они никак не ограничивали себя в использовании дара. Были легенды, что они могли перевоплощаться даже в монструозных чудищ, и все ограничивалось только их фантазией. Но это… – он ткнул пальцем в изображение полукровки. – Это неправильно.

– Вы же жили среди них, – настаивал Леккос. – Разве они не заключали… союзы с людьми?

– Были легенды… – начал он медленно, нерешительно, словно вытаскивая слова из глубин памяти. – Говорили, что лесные эльфы иногда выбирали смертных, чтобы родить детей, которые могли бы унаследовать их врожденную склонность к созиданию. Но это были редкие случаи, обросшие тайнами. Никто не видел таких полукровок, их тщательно укрывали, либо они не выдавали своего происхождения, – он провел рукой по браслетам, а после накрыл их ладонью. – Те, кого привез Нерос… Это результат не союза. Это насилие.

Леккос откинулся на стуле, глядя, как пылинки танцуют в луче света. Он обдумывал все то, что они обсудили этим вечером. Столько всего: и выяснение истоков языка полукровок, и правда о происхождении сервита, и тайны, что скрывали лесные эльфы… Разум пытался сложить кусочки в мозаику, чтобы наконец-то увидеть всю картину целиком.

– Предположим, что это правда и люди действительно вступали в союзы с эльфами… – Леккос начал осторожно развивать мысль, боясь потерять едва нащупанную нить. – Наверняка же в таких союзах могли рождаться и дефектные… особи. Что происходило с ними?

– Не знаю, – пожал плечами сервит. – По идее, от таких должны были избавляться, как от больных и слабых новорожденных. Сомневаюсь, что у них был бы шанс выжить, но…

Тарвин замер с открытым ртом. Кажется, он только сейчас уловил идею, которую Леккос не решился высказать.

– Вот и я тоже об этом подумал, – мрачно кивнул парень.

– Если это правда так, то… – взволнованно начал Тарвин, но не успел договорить.

Вновь раздался шум шагов, которые Леккос без труда узнал, и когда Гатус показался из густого полумрака Скриптория, он уже стоял на ногах.

– Легату нужен отчет, писака. Не заставляй себя ждать, – набелит сверкнул желтыми зубами.

– Я подготовлю для тебя справочники по языку северян, – заверил Тарвин. – И может, еще парочку. Они будут дожидаться тебя на третьем этаже у третьего стеллажа.

Леккос быстро смекнул, что наставник отправил его к конкретной секции, где ему надо будет найти что-то важное. Иначе бы он вслух и прямо заявил, о чем речь. Раб сделал едва заметное движение, словно нарисовал в воздухе силуэт, кажется, какой-то птицы.

– Спасибо, наставник.

– И еще, мальчик мой, – старик вытянул руку и, немного замешкавшись, коснулся плеча, стискивая его с такой силой, словно Леккос должен был вот-вот растаять под его пальцами. В выцветших глаза плескалась тревога. – Будь осторожен. И да осветят боги твой путь…

На это парень мог лишь растерянно кивнуть и торопливо последовал за надзирателем, оставляя Тарвина в одиночестве среди сотен историй и судеб, увековеченных на страницах пыльных томов.

Столь нетипичное прощание выбило Леккоса из колеи, словно на него вылили таз холодной воды. Никогда раньше сервит не позволял себе проявления близости, не обнимал, и даже не прикасался вот так… В этом читалось какое-то желание защитить, уберечь от невзгод, как птица прикрывает крылом своих птенцов.

Однако сейчас юноше надо было собраться с мыслями, ведь встреча с легатом никогда не сулила ничего хорошего. От переизбытка чувств парень нервничал, не мог призвать себя к самодисциплине. А для темного мага нет ничего страшнее, чем бесконтрольно бушующие эмоции. Только холодная голова и рассудительность. Сейчас надо было проанализировать все и понять, что легату знать надо, а что пока нет. Радовало, что Гатус вел не к подземному убежищу Деция, а на самые верхние этажи поместья, где располагались личные покои его, супруги и младших детей.