Несущий свет

Судя по всему, на останском направлении имперцы показывали неплохие результаты: то тут, то там виднелись обозначения гарнизонов, составляющих оборону, а вокруг них уже намечались и первые поселения.

На письменном столе были разложены свитки и книги, явно древние, которых не было в башне. Леккосу очень хотелось подойти и развернуть их, изучить, но взгляда на мужчин в центре зала хватило, чтобы напомнить, где он и зачем пришел.

Пока Тарвин сосредоточенно возился с ранами, Нерос сидел в кресле из темного дерева спокойно и неподвижно настолько, что юноше на мгновение показалось, будто тот уснул. Лицо имперца все еще покрывали льняные бинты, только теперь пропитанные знакомой смесью лечебных припарок. На столике рядом с креслом стоял таз, в котором плавали залитые гноем и кровью старые повязки, а также пустая бутылка вина.

– А, это ты, Леккос, – голос Деция был расслабленным, но твердым. Хоть легат и любил налегать на выпивку, всегда знал меру, чтобы оставлять ум ясным. – Входи, входи, мы тебя заждались.

Пальцы Тарвина светились бледно-зеленым светом магии природы, но раны не желали поддаваться – тонкие струйки крови все еще сочились по щекам. Сервит не прервался, даже когда Нерос медленно повернулся, чтобы разглядеть вошедшего. На коже виднелись засохшие кровавые разводы, оставившие темные узоры.

– Нальешь нам вина? – легат небрежно махнул рукой в сторону стеллажа. – Тарвин, думаю, уже изрядно вымотался, пока избавлял мою плоть от этой отравы…

– Я еще не закончил, хозяин, – произнес тот, водя ладонями над лицом так, чтобы россыпь искр покрывала самые поврежденные места. – Я кое-как избавился от заражения, но чтобы не осталось шрамов, нужно…

– Перестань, – Нерос отстранил его руку. – Оставь их.

– Это опасно, – возразил Тарвин, но голос его дрогнул. – Яд эльфийского клинка все еще…

– Я сказал: оставь. Одним шрамом больше, одним меньше – роли не сыграет, – генерал повернулся к подошедшему с кувшином Леккосу. – Ты видел, мальчик? Как тебе мой новый боевой трофей?

Леккос молча разливал вино по бокалам, избегая смотреть на изувеченное лицо. Нерос же аккуратно приподнял повязку, обнажив одну из ран – зияющую трещину от виска до подбородка, будто что-то пыталось разорвать изнутри лицо легата.

– Впечатляюще, учитель, – робко произнес Леккос, разбавляя вино прохладной водой. – Поражаюсь вашей стойкости. Уверен, враги не ожидали, что вы переживете столь подлый удар.

– Они думали, что боль сломает меня, – имперец принял бокал из его рук и, слегка отстранив Тарвина, почти залпом опустошил. – Глупцы. Они не знают, что боль – хороший учитель…

Леккос и Тарвин переглянулись и нехотя последовали примеру хозяина, сделав несколько глотков скорее из вежливости. Когда же еще рабу предложат хорошего дорогого вина… пусть и разбавленного.

– Вы хотели меня видеть, учитель? – спросил наконец юноша, когда Деций, устав от попыток Тарвина привести его лицо в порядок, встал с кресла.

– Хотел, – имперец медленно прошелся по помещению, разминая затекшие мышцы. – Ты же помнишь, что я тебе наказывал перед походом?

– Выучить новые заклинания… – начал Леккос, боясь этого вопроса. – Но…

– То, что большую часть времени ты провел в Скриптории, я и так вижу по бледной коже и осанке, – имперец в этот раз наполнил свой бокал сам, но пить не торопился, растрепав рукой шевелюру черных кудрявых волос. – Но ты не только скриптор. Ты темный маг.

Он поманил ученика к себе, Леккос замешкался, но быстро пересек зал. Там был узкий проем, ведущий в едва освещенную комнатку. Во рту парня пересохло, когда из темноты на него уставились два красных огонька, а вскоре раздалось и глухое рычание. Он слышал об этом месте…

Нерос подтолкнул вперед юношу, а сам прошелся по периметру зала, зажигая огонь в одной лампе за другой. Теперь Леккос увидел что-то среднее между камерой пыток и лабораторией. Тарвин рассказывал, что под поместьем Нерос Деций практикует таинства, совершенствуя дар, и приглашал туда посторонних только в исключительных случаях.

– Покажи, чему ты научился за эти месяцы, – приказал Нерос, указывая на железную клетку с крупным волкоподобным зверем – варгом. Существо рычало, бросаясь на прутья, светло-серая шерсть стояла дыбом, а красноватые глаза с какой-то странной осознанностью вперились в Деция.

До этого их с легатом уроки носили в основном теоретический характер. Нерос много рассказывал об истоках магии, которая однажды пришла на Хартвельд, расколов тот на две части; о первых обладателях дара, населявших континент; о людях, которым пришлось осваиваться в новых условиях и адаптироваться, чтобы выжить, когда судьба привела их сюда из-за океана с умирающих земель Эльданара.

Порой они проводили время на тренировочной площадке, где Нерос вложил в руки подопечного короткий меч и копье и был не слишком доволен, когда ни в одном из боевых искусств тот не преуспел. Леккос был хилым, сколько бы его ни тренировали, и тогда легат решил сделать упор на обучение наукам, нежели фехтованию. Так двенадцатилетний мальчик и попал в застенки Скриптория к Тарвину. Но если обучение у сервита было постепенным и методичным, то Нерос Деций никогда не рассказывал, что и как надо делать.

Темный дар был редок, Леккос понял это, как только взялся за древние тексты, где об этой разновидности магии практически не было упоминаний до недавних времен. Да и упоминания эти были, разумеется, далеко не в положительном ключе. Оттого ничего не оставалось, кроме как самому, основываясь на прочитанных книгах, тайком учиться плести заклинания методом проб и ошибок.

Леккос глубоко вздохнул, вспоминая, как пироманты сжимали пламя в ладонях. Он протянул руку, представляя, как тьма между частицами воздуха сгущается в нити. Его пальцы дрогнули, и из ладони вырвался клубок черного тумана, который обволок клетку, заставив варга взвыть. Через мгновение огонь рассеялся: зверь корчился на полу, жалобно скуля. На его шкуре виднелись пятна ожогов, которые продолжали тлеть даже без видимого пламени.

– Слабо, – проворчал Нерос, но в глазах мелькнуло одобрение. – Ты копируешь пиромантов, но сам до конца не понимаешь, как правильно направлять силу и куда. Помни, что любая магия рождается от эмоции, намерения. Если огонь – это ярость, у тебя же скорее… хм-м… холодный расчет. Но результат интересный.

– Вы не учили меня, как управлять этим, – Леккос сжал кулак, гася остатки магии. Руки дрожали, в них все еще пульсировала похожая на голод энергия. – Я просто… наблюдал.

Деций рассмеялся, звук его голоса эхом отразился от стен.

– Темная магия – не обычные заклинания, которые можно вызубрить. Это дар Тиля, – он ударил кулаком в грудь. – Ты рожден с ним. Либо чувствуешь его в жилах, либо нет.

Он подошел к клетке, и варг отпрянул, почуяв нечто похуже смерти.

– Первые из нас не имели учителей. Они ломали мир, чтобы понять, как он работает, – Нерос провел рукой по воздуху, и тени вдоль стены ожили, сомкнувшись вокруг существа. Оно завизжало, когда теневой покров заставил истлеть сначала плоть, затем и кости. – Ты думаешь, они спрашивали разрешения? Они не молились. Не учились. Они брали. И ты возьмешь. Иначе зачем Тиль дал тебе этот дар?

Легат снова взмахнул рукой, и на этот раз помимо теней в его руках промелькнули кроваво-красные всполохи, и внутри клетки, словно кто-то начал отматывать время вспять, из воздуха частицы пыли начали собираться в единую массу. Скелет, ленты мышц, плоть, шерсть… И вот спустя какую-то минуту или две в клетке вновь был зверь, только что стертый с лица земли. Животное озиралось в недоумении, явно не понимая, что происходит, и хотя тело варга било крупной дрожью, он не издал ни писка.

«Интересно, сколько раз он уже проделывал этот трюк?» – подумал парень, и тут же ощутил, как его мутит от увиденного. До этого Нерос ни разу не демонстрировал при нем подобное использование дара. Но было глупо думать, что зачарованные магией клинки и магический огонь – это единственное, что используют боевые маги Черных Солнц в бою…

– Я хочу, чтобы теперь ты соединял знания, что получил в Скриптории, с той силой, что течет в тебе. Под моим четким надзором, разумеется. Только мы сами сможем достигнуть чего-то нового, оставив свой след в истории.

Леккоса все еще мутило, и он пытался сделать глубокий вдох, чтобы прийти в себя, но сердце панически билось в груди почти так же, как несчастное животное в клетке несколько минут назад.

– Я… предпочел бы оставить свой след в истории иным способом… Не таким…

– Ты про книги, не так ли? Хочешь написать свою историю… – Нерос хмыкнул, словно прочитав мысли. Порой парень был уверен, что хозяин действительно это умеет. – Знание – клинок не менее острый, чем иллирийская сталь. Однако, сколько бы ты его ни точил, какой смысл хорошему оружию пылиться без дела? Используй это более… творчески.

– Что творческого в смертях или лжи? – выпалил Леккос, совершенно забыв о приличии. Сейчас голос разума заглох, уступая ненависти и непониманию. – Я изучил сотни книг и людей, и эльфов, и сваргов, и прочих рас… Переводил труды, как это угодно Империи. Хотя я и не видел всего того ужаса, что происходит в сражениях, я читал раз за разом об этом с разных сторон… Я не хочу становиться частью такого мира. Он должен измениться, иначе бесконечная борьба поглотит нас.

– Правда в устах победителей, – мягко поправил Нерос, совершенно не отреагировав на повышение тона и дерзкий выпад ученика. Наоборот, он выглядел довольным, словно только и ждал этого срыва. – Порой ложь может спасти от ошибок, если сразу направить на верный путь. Этого я и добиваюсь, Леккос. Уничтожить мир, чтобы на его костях построить новый, – вот единственный выход, – он похлопал по прутьям, и шерсть варга встала дыбом. – А начинается это со сказок и легенд, которые дети впитывают с молоком матери.

– Я… не понимаю…

Нерос задумчиво обошел клетку, наблюдая, как огромный зверь трясется от страха.

– Как ты думаешь, почему я спас тебя в тот день? Я же мог спокойно бросить тебя умирать, тебе и так недолго оставалось.

Леккос не раз задумывался над этим в те бессонные ночи, когда кожа горела в местах, где ее рассекла плеть в наказание за непослушание. Он сглотнул. В голове всплыли воспоминания: мать, прячущая его от солдат, шепчущая на языке, который он теперь едва помнил.

– Потому что я… могу быть полезен вам.

– Нет, – Нерос резко развернулся, и посмотрел прямо в глаза юноши. К своему удивлению, он увидел в них горящее воодушевление. – Потому что будущее – за такими, как ты, а не за закостенелыми аристократами. Другие патриции убеждены, что подобные тебе – грязь. Но грязь плодородна. В ней растут новые идеи. А мне нужны те, кто готов мыслить нестандартно, использовать любые доступные методы… И кто не боится риска, ибо больше уже терять нечего. Я сумел разглядеть в тебе потенциал, теперь моя задача – лишь направить тебя по верному пути.

Пылкая речь легата смутила юношу. Нерос часто рассуждал пространно – о величии, о том, какое наследие оставит, но никогда раньше Леккос не был частью этого. Внутри разлилось странное непривычное пылкое чувство.

– Но… как я могу создать что-то новое, если даже не знаю основ?

– Основы? – имперец хохотнул. – Ты и есть основа. Каждый твой провал, каждая победа – шаг к силе, которую не могут понять даже боги. И теперь, когда я здесь надолго, хочу, чтобы ты помог мне.

Леккос оторопело уставился на хозяина. Помочь? Да что мог он, простой раб, с едва развившейся магией, сделать, чего не смог бы легат?

Тот словно вновь прочел его мысли.

– Поверь, теперь ты сможешь применить все полученные знания в полной мере, – Нерос выдержал паузу, наблюдая за тем, как его слова заинтриговали юношу, а затем продолжил. – В попытках отвоевать себе земли клочок за клочком мы убеждены, что уже знаем все, однако этот мир не перестает нас удивлять…

Мысли Леккоса вмиг обратились к тем повозкам, что прибыли вместе с отрядом сегодня. Получается, Черные Солнца на что-то наткнулись и привезли сюда, в столицу?

– А-а-а, вижу, теперь ты заинтересован, – золотистые глаза Нероса блеснули.

– Так… о чем речь, господин? Вы нашли какие-то важные документы или…

– Лучше. Нашел носителей нового языка и культуры.

У парня перехватило дыхание от восторга и трепета. Подумать только, на континенте где-то остались еще народы, с которыми за две тысячи лет люди не взаимодействовали? Это же такая возможность, такой шанс прославиться…

– Где же вы нашли этот новый народ?

– А я разве сказал, что это новый народ? – улыбка на перебинтованном лице стала шире.

Теперь же Леккос был в полном замешательстве, но отрицать, насколько ему было интересно узнать, о чем говорил легат, он не мог.

– Что ж, идем, не буду тебя томить.

И парень с готовностью последовал за господином.

– Хозяин, вы уверены, что… – начал было Тарвин, когда они вернулись в основную часть лаборатории.

– Уверен, – властно оборвал легат, не дав скриптору закончить мысль. – Если хочешь, можешь оставаться тут.

Раб переминался с ноги на ногу, не понимая, как лучше поступить, но поспешил вслед за Леккосом в коридор, где в сопровождении стражи они двинулись вглубь лабиринта тоннелей. Юноша не сразу заметил озабоченное выражение на лице сервита, но был слишком увлечен, чтобы придавать этому значение.

Коридоры же все сужались, воздух становился густым от запаха крови и ржавчины. Они проходили мимо дверей и пустых клеток, в которых все еще были следы крови и останки, которые не потрудились убрать, пока в конце концов, минуя стражу, не спустились на очередной пролет и не оказались…

Леккосу было сложно назвать это иначе, чем загон для скота. Запах тут тоже стоял соответствующий, и парня вновь замутило. Однако, когда он огляделся, понял, что в клетках, стоявших в нишах, находились не звери… но и людьми их было назвать сложно.

– К-кто это?.. – с ужасом спросил юноша, озираясь.

– Пример того, что может с нами случиться, если не будем отстаивать свою независимость, – резкие жесткие нотки в голосе мужчины контрастировали с его внешним спокойствием.

На них взирали разноцветные глаза: от простых синих до неестественно желтых и ярко-оранжевых. Кожу пленников покрывали шерсть, перья, чешуя, виднелись и клыки, и когти, и рога, и хвосты… Но лица при всем этом были человеческими, словно бы какой-то безумный мясник пришил их к звериным телам, отчего эти химеры выглядели еще более ужасающе.

– Полукровки, – прошептал одними губами потрясенный Тарвин.

– Т-то есть?.. Это…

– Да, – все с той же безжалостностью оборвал Нерос. – Результат кровосмешения людей и эльфов…

– Лесных в данном случае, – быстро добавил сервит.

Нерос прошагал вперед, его плащ волочился по мокрому камню. Леккос следовал за ним, стараясь не смотреть в глаза пленникам. Их взгляды жгли, как раскаленные угли.

– Вот они, – Нерос остановился у клетки, где сидела женщина с перьями вместо волос. Ее руки, покрытые синими прожилками, сжимали прутья. – Наши новые гости. Называют себя skovblod, хотя мы до конца так и не поняли, что это значит. Они не слишком разговорчивы и для поверженных в бою чересчур непокорны… Изначально их было куда больше, но некоторых особо дерзких пришлось наказать.

Ужас уже понемногу отступил, когда Леккос присмотрелся к пленникам. Хотя они и выглядели как ужасные гибриды, чья-то злая насмешка или неудавшийся эксперимент, было видно, что в них много людского: кто-то тихонько поскуливал, прижавшись к прутьям, кто-то утешающие поглаживал по спине соседа, кто-то рвался и бросался на решетку, явно выкрикивая ругательства или проклятия.

– Они… не все одинаковы? – спросил он, замечая, как один из пленников – подросток с перепончатыми пальцами – прячет лицо в колени.

– Нет, – Нерос провел рукой по клетке, и один из пленников зашипел, подобно дикому коту, с которым имел явное сходство. – Но это неважно. Империи нужно знать больше о подобных… тварях. Мы не ожидали их засады, и этим дикарям удалось забрать многих из нас… Теперь мы должны узнать о них больше, чтобы понять, как им противостоять.

– Вы хотите, чтобы я… изучал их?

Легат коротко кивнул.

– Эти пленники могут стать полезным инструментом для достижения общего блага. Вот только языка их мы не знаем, а нужно как-то общаться. Нужно обучить их аквилантису, чтобы добиться подчинения. Без этого они станут лишь расходным материалом. Не хотелось бы переводить их просто так.

– А если… – во рту у Леккоса вдруг пересохло, – я не справлюсь?

– Тогда остается единственный доступный язык, который понимают все, – оскалился легат. – Язык силы.

Женщина-химера, сидящая в ближайшей клетке и внимательно наблюдающая за ними, внезапно плюнула сквозь решетку. Слюна попала Неросу на щеку.

– Jis yra valdmirtas! – прошипела она.

Легат рассмеялся и кивнул ближайшему стражнику. Тот вскрыл клетку, вытащил полукровку за волосы и прижал к полу.

– Видишь? Даже в цепях они слишком много о себе думают.

Леккос почувствовал, как сжимается желудок. Он вспомнил, как в детстве Гатус точно так же прижимал его и вырывал зубы за то, что он продолжал говорить на родном языке…

– Может, стоит попробовать договориться… – начал он, но Нерос перебил.

– Пока у нас есть с этим некоторые проблемы, как ты видишь. Потому ничего другого не остается…

Стражник прижал руку женщины к полу, занес меч и резким движением отрубил два пальца. Ее крик эхом разнесся по подземелью. Леккос отвернулся, но Нерос схватил его за подбородок, заставив смотреть.

– Терпел же ты такое. И стал сильнее.

Кровь пленницы текла по камням, орошая и без того влажный пол. Нерос какое-то время беспристрастно наблюдал за ее скулежом, затем повелительно махнул рукой. Тарвин, стоявший в тени, шагнул вперед, без слов зная, что от него хотят. Его пальцы вспыхнули зеленым светом, и плоть начала срастаться, возвращая пальцы на место. Полукровка задрожала всем телом, но не кричала.

– Пойми, Леккос, – продолжил легат как ни в чем не бывало. – Я совершенно не горю желанием убивать их. Зря, что ли, вез из останской глуши? Нужно, чтобы они покорились, сломались, сражались на нашей стороне. Ну а те, кто не сможет… – он наигранно-печально вздохнул. – Что же, кажется, я давно не выставлял на арену новых бойцов.

– Зачем? – прошептал Леккос. – Если все равно убьете их на арене…

– Чтобы они помнили, – Нерос повернулся к ряду клеток. – Империя дает жизнь. И забирает. Мы боги для этих тварей. А ты им это объяснишь на их языке.

Леккосу зажмурился. Больше всего на свете ему хотелось убежать из этого страшного места, однако понимал, что теперь от него могут зависеть жизни этих людей… нелюдей… полукровок. Он посмотрел на подростка с перепончатыми пальцами. Тот плакал, прижимая к груди обрывок ткани, однако не смел приблизиться к открытой двери, чтобы попытаться улизнуть.

Империя хочет использовать их? Что ж, ладно. Он найдет способ объяснить, склонить, а не сломать, как ломали прочих рабов. Придумает для этого иной инструмент, кроме беспричинного насилия и непомерной жестокости. А пока надо было хотя бы понять, что за чудной язык использует этот странный народ.

– Я сделаю это, – сказал он тише, чем планировал.

Нерос довольно хлопнул в ладоши:

– Отлично! Я не сомневался в тебе, Леккос. Начнешь с завтрашнего дня, а пока… – он кивнул страже, и женщину грубо кинули в клетку. Малец тут же ринулся к ней, крепко обняв, по его щекам текли слезы, но рыданий слышно не было. – Гатус, отведи моего ученика в его покои. Ему нужно хорошенько отдохнуть, впереди у него много работы.

Уже у самого выхода до парня донесся голос Тарвина:

– Вы играете с огнем, хозяин. Если вы сломаете его, он не станет вашим орудием.

– Не станет, – согласился Нерос. – Он станет чем-то большим.

Глава 3

«Порой заниматься на свежем воздухе не такая уж и плохая идея», – лениво размышлял Леккос, подавляя зевок.

С раннего утра после бессонной ночи он сидел за книгами. Это был небольшой закуток, который Тарвину выделил легат под выращивание необходимых трав для чернил, красителей, лекарств… а порой и ядов. Сам же сервит с удовольствием возился в земле, удобряя почву и пропалывая от сорняков, что-то любовно бормоча себе под нос, когда находил новый росток. Почва в Среднеземье была по-особенному плодородна, и Тарвину даже не приходилось использовать дар. Только если того требовала острая необходимость.

Леккос часто спрашивал, почему сервит не применяет магию для выращивания растений. Тарвин улыбался и объяснял, что магия созидания заключается в наблюдении за миром и его понимании. Нельзя вырастить цветок, не видя, как он растет. Нельзя принять облик животного, не понимая его строения. Нельзя вылечить болезнь, не зная, как функционирует организм.

Хотя управление растениями требовало меньше усилий, чем лечение ран, раб предпочитал использовать традиционные методы в своей работе с травами. Он с удовольствием наблюдал, как жизнь пробивается сквозь плодородную почву. В такие моменты Леккос не хотел отвлекать своего наставника, даже если у него возникал вопрос. Он старался найти ответ самостоятельно и обращался к Тарвину только при крайней необходимости. И сейчас был как раз такой случай…

Первым делом Леккос, разумеется, нашел в библиотеке всевозможные тексты, связанные с лесным народом ил`хаши. Их язык был менее распространен, чем языки темных и светлых эльфов. Лесные же следовали своим традициям и особому кодексу, подчеркивая свою уникальность.

У них не было городов, летописи велись редко. В основном они передавали легенды и предания устно. То, что записывалось, хранилось в святилищах, куда допускались только друиды и волхвы. Порой люди находили вырезанные на камнях или деревьях руны, хотя и имеющие сходство с эльфийскими иероглифами, но отдаленное.

Тех скупых записей, что были у Нероса, могло хватить лишь для письменного перевода. Но как звучал язык лесных эльфов, Леккос не знал… И сейчас, когда он уже битый час изучал редкий свиток, который легат привез из одного из прошлых походов, его начала одолевать легкая паника.

Вчера вечером порученная задача казалась интересным испытанием, с которым он непременно справится, вооруженный всеми своими знаниями. Сейчас же Леккос мог думать только о наказании, которое последует в случае его провала… Но все же что-то внутри подстегивало, не давало опустить руки, и он начал читать абзац вновь.

«Aoiseanna, an Luthair ag soilsiu an dom’hain le draiocht, ach diultaithe, ag cruthu scrios. Elennae, an chead-mhathair na cruinne, ver var’en dtag tel’thas a nascadh in aonacht…»

Было сложно сверяться по скудному словарю, большую часть которого составлял в свое время Тарвин. Хотя этот текст Леккос уже встречал, он как никто другой знал, что не стоит доверять переводу на аквилантис. Потому решил сделать это самостоятельно, обратившись к оригиналу, такому же древнему, как и записанная в нем история.

Тут говорилось о первых временах, когда магия из-за некой Завесы, часто упоминаемой у магических рас, несла разрушительное влияние на мир, пока не был найден способ сосуществования. Зная любовь старших народов к приукрашиванию, Леккос не сомневался, что это просто красивая легенда или какая-то сложная метафора.

Тем не менее он еще раз всмотрелся в извивающиеся руны, напоминающие переплетенные корни. Находя закономерности и в эльфийской письменности, и в представленной транскрипции, он видел все больше сходства с языком коренных жителей Остании. Чем больше Леккос вчитывался, тем уверенней становился в своих догадках. Это сходство казалось ему неким ключом. Пусть и не с первого раза, но все может получиться…

Юноша еще раз провел пальцем по плотному пергаменту: высеченные на нем ил`хашийские руны ощущались не то вдавленными, не то выжженными. Раз за разом ему попадалась одна и та же фраза: «Elennae ver var’en dtag tel’thas». Он знал, что «Elennae» – имя богини, но остальное оставалось загадкой.

– «Var’en» – «путь» или «дыхание», – пробормотал парень, сравнивая руны с заметками Тарвина. – А «tel’thas»… Может, «преображение»?

Тарвин замер, отвлекшись от осмотра очередного побега родиолы. Плечи были опущены, выглядел он несколько подавленно.

– «Tel’thas» – это не преображение. Это… – он замялся, – «слияние».

– Слияние с чем? – Леккос поднял глаза и заметил, что наставник избегает его взгляда.

Раздался глухой треск, за ним последовал тяжелый вздох. В руках Тарвин сжимал половину надломленного им же стебля и смотрел на цветок с такой горечью, что Леккос невольно поежился.

– С природой, – сервит нехотя тяжело поднялся, отбрасывая стебель в кучу с перегноем. – Лесные эльфы верят, что их богиня-покровительница Елена в те времена, когда магия еще была чужеродной для этого мира, нашла способ связать их воедино.