Золото

Гунк кивнул и потянул сопротивляющуюся девушку в коридор. Ходра вышла следом, и я закрыла дверь. В коридоре ещё минуту был слышен шорох и возмущённые возгласы, но потом всё стихло. А у меня добавилось писанины…

Когда я закончила, за окном уже вечерело. Потянулась и впервые за долгое время облегчённо выдохнула. Я по праву считала это место своим вторым домом, а потому ощущала себя здесь уютно.

Тёплая вода с лёгкостью отогнала усталость. Замоталась в полотенце и задумчиво пробежалась по руке. Кожа вокруг металла слегка побледнела, а сам браслет визуально увеличился, теперь он охватывал вместо пяти сантиметров семь-восемь. Это произошло из-за использования силы? Я вспомнила, в какие моменты ощущала боль, и постаралась подцепить золото, чтобы снять его, но смогла лишь оставить небольшую царапину, почти сразу выровнявшуюся. Вернула нож на место и подошла к зеркалу.

Невероятно, но мои глаза и вправду стали синими. Это результат воздействия золота или?.. Провела ладонью по лбу. Возможно ли что кровь, текущая по моим жилам, решила проснуться?

Либо все дружно сошли с ума, либо я чего-то не знаю. Возможно, ответ всегда был рядом? То, после чего окружающие меня люди совершали неожиданные поступки. То жжение…

Каждый раз я была рядом с кем-то, и быстрее всех реагировали дети.

Значит, стоит избегать людей сильнее, чем раньше…

Зарылась пальцами в волосы, оттягивая их от корней и причиняя небольшую боль.

Я с детства ненавидела ту часть меня, которая передалась от *Сприй.

То, что сделало меня такой, какая я есть.

Помимо всеобщей ненависти ко мне от людей, я значительно отличалась и от Сприй – по характеру, внешности, убеждениям. Я никогда не видела рыжих Сприй, и тогда, в прошлом, меня это спасло… Я мало знала о них – эта раса правила на Перекрёстке с незапамятных времён и не открывала своих секретов никому чужому. Они редко покидали Хоф, были весьма высокомерны и не щадили никого, кто попадался им на пути, мешая им в достижении их целей.

Чужая и здесь, и там.

Смутно, но я помнила ту ненависть, что горела в глазах Сприй, окруживших меня, когда я была совсем маленькой. Была ночь, огни… Какой-то грохот, боль. Кажется… Меня хотели убить. Встряхнула волосами и выпрямилась. Пока скрывала свою принадлежность к Сприям под повязкой, я была в безопасности.

Глава 10

Заполненные отчёты приняли с благодарностью и почти сразу закопались в записи, даже забыв меня выпроводить. Тайрос дал указания разобраться со всем как можно быстрее. Так что ушла сама, на выходе оставив подпись на контракте с новенькими: здесь бюрократические проволочки были длиннее. Но за что я люблю бухгалтерию у Перевозчиков, так это за то, что система здесь более продуманная и на всё требуется гораздо меньше времени. Главное, отчёты составляй вовремя и правильно…

По дороге в мастерскую и оружейную я пыталась тестировать свои новые способности, ловя глаза случайных людей, но то ли я делала что-то не так, то ли не всё было так просто, как я предполагала. Постучала в дверь и зашла. Здесь было тихо и пахло чем-то мятным на пару с машинным маслом.

– Есть здесь кто?

Мне никто не ответил. Горел приглушённый свет, и я от нечего делать подошла ближе к столу. На нём лежала небольшая по размеру прямоугольная коробка с узорами по краям, а изнутри старательно пробивался жёлтый свет. Желая понять, для чего же нужна эта коробка, склонилась к ней вплотную. Материал ближе к пластику, ручка, неужели в этой коробке планируется что-то переносить? Рядом лежали некоторые инструменты для пайки.

– Вам что-то нужно?

Выпрямилась и обернулась. За мной стоял низкорослый мужчина с узкими глазами, именно он задал вопрос и сейчас заинтересованно меня рассматривал.

– Я от Тайроса. Он сообщил, что мне могут заменить оружие на что-то более мощное.

Сприй и сприя – раса Властителей. Опасные существа, которых боятся и которыми часто пугают детей, мол, придут ночью к непослушному и поглотят. У них во лбу красный камень (третье веко) и внешность отличается от обычных. Чаще это мужчины, женщин намного меньше. Могут подпитываться и подчинять людей своей воле. Тёмноволосые с голубыми глазами и лентами голубого цвета. Чем старше становятся, тем бледнее их цвет.

Мужчина кивнул, подтверждая, что ознакомлен, и подошёл к столу, вытирая руки о тряпку. Только сейчас я увидела скрытую дверь, что вела в его мастерскую. Продолжая заинтересованно за ним наблюдать, увидела, как он подходит и открывает коробку, закапываясь внутрь, при этом свет загорелся ярче, но постепенно начал гаснуть. Что-то защёлкнув внутри, он поднялся и, заметив мой интерес, пояснил.

– Аккумулятор нового типа, на этот раз вышло с перегрузом системы, собираюсь перебирать заново…

Понятно. Среди вариантов оружия иногда к нам попадали такие, которыми можно было пользоваться только после специальной подготовки, оно выстреливало лучами или вспышками. Мощно, длительно, но неудобно заряжалось, приходилось сутки-двое после держать его на батарее.

Коробка закрылась, и свет внутри начал опять разгораться. Оружейник махнул рукой и опустил коробку куда-то вниз, а затем повернулся ко мне.

– Вы рассматриваете совершенно новый тип оружия? – деловито начал, постепенно разгоняясь. – У нас есть редкие экземпляры плазморене.

– Нет, – перебила, доставая мою личную малышку. – У меня мушкет. Хотелось бы сохранить его вид по возможности.

– Хорошо, – он пожевал губами и положил моё оружие на поднос. – Как много у меня есть времени?

– Мы выдвигаемся завтра с утра.

Ему это не очень понравилось, но спорить не стал, быстро удалившись за дверь.

Без личного оружия я чувствовала себя немного неуютно, но успокаивала себя тем, что времени это особо не займёт, а пользы принесёт много.

Когда вышла за порог, вспомнила, что совсем рядом находится отдел по снабжению. Мне захотелось заглянуть туда просто так, как в старые времена. По дороге я никого не встретила, лишь обратила внимание на то, что в коридорах кое-где были расположены новые датчики. Задумалась. Если мне не изменяет память, такие устанавливают в хранилищах, но никак не на простой военной базе. Я о чём-то не знаю?

Знакомые стены навевали воспоминания, и я им поддалась. Вот здесь, в этой части коридора, а я запомнила это место по огромной вмятине от стеллажа, однажды столкнулась со старшекурсниками и устроила им знатную взбучку, после чего на меня и старшекурсников составили наш первый выговор. Кажется, это были наёмники…

А если пройти чуть дальше, там был хороший угол обзора на преподавательский корпус. Я часто пряталась там, чтобы повторить перед занятиями лекции и не попасть впросак. Здесь меня не любили, но уважали, ведь я практически ни с кем не общалась, только с теми, кто мог принести мне знания и пользу. Поэтому мне пытались всячески помешать.

Не знаю, отчего так получилось… Возможно, во всём был виноват сложный характер, но мне кажется, что большую роль сыграло именно исчезновение отца. Я тогда совсем сорвалась от тревоги, добиваясь возможности уйти, но до выпуска отпускать учеников запрещалось. На тот момент уже год обучалась на Перевозчика, и мне пришлось хорошо постараться, чтобы появилась открытая возможность самостоятельно покинуть Гранч и заняться поисками.

Дорога пролегала мимо тренировочного поля, и я его едва не прошла, когда услышала знакомые голоса.

– Объясни.

– Так проще увести удар и вернуться в устойчивое положение.

– Покажи.

Гунк и Кирилл. У них получилось добыть разрешение на тренировку на базе? Каким таким образом? Я и не пыталась скрыть изумление. Ребята слегка запыхались, но не сбавляли темп. Остановилась, наблюдая за боем. Как и тогда, в Рагарсе они хорошо смотрелись рядом друг с другом. Если в Гунке я могла заподозрить такие таланты, то Кирилл меня сильно удивил…

– Хорошее пополнение, будет кого оставлять на границах, – голос был старый, хриплый и ворчливый, но в душе я улыбнулась, продолжая рассматривать парней.

Они не видели случайного свидетеля, занятые обсуждением одного из приёмов рукопашного боя. И даже хотели включить сальто в упражнение… Не пойму.

– Хорошее предложение, только я не думаю, что моё сопровождение согласится изменить свои планы и задержаться здесь на несколько лет.

За спиной повисла пауза и раздалось неуверенное.

– Магдалина?

– Старина Хунк, – обернулась, и на его лице пробежала гамма тёплых морщинок.

– Как вы здесь? – поинтересовалась и принялась рассматривать комнату.

– Живу, – как-то неловко пожал плечами старик, – иногда беспокоят суставы, но работа здесь не пыльная, потому не жалуюсь. К тому же мне предоставили несколько шустрых помощников, вот они и помогают.

Кивнула. Двух я увидела перед входом, они что-то пересыпали в один из мешков.

В комнате, куда мы пришли, было уютно и тепло. Было видно, что Хунк заботится о своём доме. Старый добрый Хунк за всё время, что мы с ним были знакомы, показался мне хоть и ворчливым, но заботливым человеком. Иногда он заменял лектора на занятиях по истории, и тогда мы увлечённо слушали его рассказы.

– Сколько мы с тобой не виделись? – он устало присел на табурет, доставая мне второй из под стола.

– Лет семь, – села, стараясь сильно не шевелиться.

Этот табурет кто-то сделал совсем недавно, и теперь я ощущала, как в ноги упирались неровные выступы.

– Да, долго…

Очень долго, казалось, прошла целая жизнь. Мне, когда выпустилась, толком так и не удалось попрощаться. Хунк в те годы часто куда-то уезжал и к этому времени ещё не вернулся. Я закончила обучение раньше потока и вряд ли об этом знал. Старик был старым другом отца и частенько помогал мне при обучении.

И пока я рассматривала жилище, он рассматривал меня.

– Ты совсем не изменилась, всё такая же красивая.

На миг я решила, что в этих словах виноваты мои способности, и он оказался под их влиянием, даже чуть отстранилась. Но, когда взглянула в его глаза, поняла, что его слова были искренними. Я не изменилась?

– Изменилась.

Слишком сильно. Сейчас я совсем не напоминала себя прежнюю. За эти десять лет произошло слишком многое, чтобы я осталась такой, как раньше, вполне возможно, что я стала даже невыносимее и злее. Рука потянулась к вороту, и я достала из-за пазухи жетон отца. Хунк посмотрел на медальон.

– А, жетон Товуса, – он подслеповато сощурился, – помню, помню. Хранишь?

– Не совсем, – покачала жетон перед собой и убрала обратно. – Нашла, когда путешествовала.

Решила не говорить, как у меня это получилось. Этот секрет мог вызвать слишком много проблем, а мне бы этого не хотелось.

Мы замолчали. Вопрос, который толкнул меня прогуляться по корпусу. Смогу ли я получить ответ на него? Ещё и тот слепок в закрытом городе.

– Я хочу у вас кое-что спросить.

– Спрашивай, ты всегда задавала интересные вопросы, – он усмехнулся в усы.

– Тогда, раньше, возможно ли, что он был здесь? В Гранче? – мне почему-то стало страшно услышать отказ, что его не было здесь, что во всём виновато лишь моё воображение.

– Знаешь, я бы и не вспомнил, но твой жетон напомнил мне кое о чём. Правда я не знаю, важно ли это…

– Когда это было? – повернулась к нему, я требовательно посмотрела в глаза.

– Примерно десять лет назад…

Десять лет. Опять это число. Мне захотелось очень сильно что-то сломать, чтобы выяснить всё и сразу, но вместо этого я получала по капле. По телу Хунка пробежала странная дрожь и, не отрывая от меня глаз, он чуть хрипло продолжил.

– Тогда я был в небольшой инспекции и вынужден был задержаться по дороге сюда, где случайно встретил Товуса, и мы немного разговорились.

– Он был в Гранче? – странно, но мне об этом никто не говорил.

– Да, между Старым городом и Котбусом. Мы тогда ещё поспорили, я хотел, чтобы он написал докладную на одного из Перевозчиков, тот слишком часто доставлял ему проблемы. Но Товус отказывался. Ты же знаешь, что он был слишком правильным, не хотел доставлять своему корпусу сложностей.

Да, он именно такой… Совершает порой поступки, на которые другие способны не были.

– Вы помните, как звали того Перевозчика? – внутри поднялась волна гнева.

– Нет, – отрицательно покачал головой, а я сжала кулаки. – Давно это было, да и не выглядел он излишне обеспокоенным.

Жаль. Было ли его исчезновение связано с кем-то из коллег? Что он делал здесь, в Гранче?

– В какую сторону Товус пошёл после?

Хунк опёрся рукой о стол и слегка запрокинул голову, что-то обдумывая, продолжая неотрывно смотреть на меня, словно я не отпускала его, держа на поводу. Могла ли я заставлять его отвечать? Не знаю, но сейчас меня это не волновало. Я даже была немного рада такому повороту событий, так как хотела бы узнать всё, что только можно. Хунка встряхнуло, и глаза его слегка затуманились.

– Так… справа был город, он прошёл со мной в сторону Гранча и свернул налево.

Получается, по направлению к Мелфорту.

– Больше ничего не припомню. Прости. Что-то мне нехорошо… – старик пошатнулся, и только сейчас я осознала, что тот слегка побледнел и на лбу его выступила испарина.

Пора заканчивать. Ответ меня порадовал и встревожил одновременно. Чувствуя некоторую вину за то, что, каким-то способом воздействовала на Хунка, помогла ему встать и прилечь на кровать. Внутри меня горела жажда действий, но я всеми силами сдерживалась, чтобы не испугать старика ещё больше.

– Вызвать лекаря? – возможно, я спросила излишне резко, но хозяин этого места не обиделся.

– Не стоит, – глаза стали ясными, он смотрел на меня как-то испытывающе и при этом слишком обеспокоенно, словно понял что-то и теперь пытался окончательно осознать.

– Я всё же сообщу, – отрицательно покачала головой и похлопала по одеялу. – Спасибо, что сообщили мне о том, что встретили моего отца.

Глаза Хунка начали закрываться, тот засыпал. Встала, собираясь уйти и дать ему поспать, когда тот неожиданно сильно схватил меня за руку, останавливая.

– Кровь сильна, но верь лишь себе, не позволяй ей всё разрушить… – старик замолк, грудь его тихо вздымалась.

Вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Про какую кровь он говорил? Про Товуса?

На поиски нужного человека потратила всего несколько минут. Выловив одного из его помощников и удостоверившись в том, что за Хунком присмотрят, я оказалась предоставлена сама себе.

С документами разобралась, оружие я получу утром, есть новая информация по отцу, но я и без того помнила, что в то время в письмах он говорил о некоторых подводных камнях, сложностях. Теперь я понимаю, что он говорил о ком-то из Перевозчиков. Но о ком?

Задумчиво идя вперёд, очнулась лишь тогда, когда ноги слегка провалились в песок. Рабочее подсознание вынесло меня на тренировочную площадку. На поле уже никого не было, ребята ушли. Песок местами был примят, словно кого-то уронили на него несколько раз, но я знала, что скоро под воздействиями плит, скрытых внизу, песок выровняется. К утру от него и следов не останется.

Внутри я горела от жажды выпустить пар, мне хотелось выдохнуть с криком, но я понимала, что сейчас он мне не поможет. Мне требовалась более серьёзная работа. И тогда я побежала.

На тридцатом круге проснулось второе дыхание, а на пятидесятом на поле вышли некоторые из учеников – у них ожидалась вечерняя тренировка.

Они остановились неподалёку и что-то тихо обсуждали, держа в руках тренировочные палки-чакри. Остановилась, почувствовав, что ноги горят, и кивнула одному из них. Тот с азартом принял моё приглашение и шагнул ближе, перекатываясь с пятки на носок. Его товарищ одолжил мне свою палку-чакри, и я несколько раз подкинула ту в воздух, привыкая к весу.

Все они немного отличались по свойствам и часто хранили внутри небольшие сюрпризы. Здесь были спрятаны металлические шарики, так как при замахе она становилась слегка тяжелее.

Мы встали друг напротив друга, и я хищно улыбнулась.

– Лимп очнулся!

Вспотевшая после тренировки, последовала за Манишей, на ходу застёгивая пуговицы. Я только пришла и собиралась принять душ, как в дверь постучали с новостью и попросили помочь. Согласилась, к тому же лично хотела убедиться в том, что с ним всё в порядке.

Когда мы зашли в госпиталь, оказалось, что здесь собрались абсолютно все, не хватало только Джейсона и Маргарет, было уже поздно и, скорее всего, они спали. Не давая пройти остальным, путь к палатам впереди перегораживал врач, что-то втолковывая Кириллу и Ходре. Я подошла поближе.

– Вы не можете так просто врываться. Пациент только пришёл в себя и ему нужен покой, – судя по тону доктора, этот бой длится уже продолжительное время.

– Неужели с ним всё настолько плохо? – охнула и всплеснула руками Ходра.

– Моральное истощение, сильный стресс и откат от гипнотического воздействия, – по порядку и с укором перечислил доктор.

– Всё настолько плохо? Я еду с ним и, думаю, он будет не против увидеть меня, – Кирилл уверенно кивнул, но опять получил отказ.

– Пациент сам не хочет никого видеть.

Всё гораздо хуже, чем могло бы быть. Видя, как вскинулась Лиззи и Кирилл, положила руки им на плечи и встала перед доктором.

– Как его Перевозчик, я должна лично убедиться, что с ним в порядке и узнать, сможет ли он продолжать путь.

Доктор чуть нахмурился, но кивнул, пропуская.

– Можете пройти, но только вы, – он опять остановил Кирилла, и я кивнула ему, после чего он с остальными недовольно отошёл подальше.

Это был участок, огороженный непроницаемой ширмой. Меня подвели к ней, нажали на скрытую кнопку и часть её ушла в сторону, освобождая вход.

– У вас есть десять минут. Мальчику необходим покой.

Кивнула и прошла внутрь.

Лимп полулежал на кровати и смотрел в окно, казалось, он даже не услышал, как двери открылись и в палату кто-то вошёл. За спиной с тихим шелестом закрылись двери, и я подошла к кровати. Мальчик был бледен, он как-то опустошённо вперил взгляд в пространство и тихо дышал.

– Рада, что ты очнулся.

Голос прозвучал слишком громко и растревожил царившую здесь тишину. Взмах ресниц, и у Лимпа чуть дрогнули пальцы, лежащие поверх одеяла. Он был одет в больничную одежду. Подозреваю, что это потребовалось для того, чтобы обеспечить достойный уход и чистоту. Рядом с ним на тумбочке стоял стакан с водой и нетронутый ужин. Укоризненно покачала головой, но говорить ничего не стала.

Дети на Перекрёстке слишком рано взрослеют. Особенно оставшись одни. А судя по тому, что мальчик идёт самостоятельно, без доверенного, в купе с картинкой из иллюзии, Лимп остался совершенно один.

Сложно… сложно быть ребёнком в этом мире. И если я начну с ним слишком любезничать, указывать на его слабость или возраст, мальчик воспримет это неправильно. У таких, как он, переживших потерю, особое понимание этого мира.

Поэтому…

– С тобой хотели увидеться и остальные, но мне сказали, что ты себя плохо чувствуешь, – общаясь, как со взрослым, присела на край кровати и провела пальцами по шее, дёргая себя за прядь волос.

Я попросту не знала, что сказать, чтобы вернуть прежнего Лимпа, но так просто всё оставить не могла. Парень мне нравился, из таких получаются отличные Перевозчики, но та боль, которую он испытал, могла надломить его суть.

Следовало ли давить? Нет.

Сейчас важнее было извиниться. И неважно за что. И за то, что он был вынужден пережить, и за то, что ему пришлось пережить. Сейчас необходимо было дать ему ощущение того, что он может злиться, может плакать и это вполне нормально.

Я помнила, как в своё время мне это было нужно.

– Прости, – тихо сказала в пространство, отводя взгляд.

Здесь, в комнате, где лежал мальчик, были кипельно-белые стены, что напомнило мне о снегах – тот момент перед штормом, когда тихо, умиротворённо и вместе с тем тревожно.

– Прости, что пришлось с тобой так поступить, твоя боль… Я понимаю её. И знаю, как она тебя потрепала.

Он по-прежнему молчал, но, казалось, вздрогнул на последних словах. Вздохнула и встала, поправляя примятое одеяло.

– Я знаю, что никто тебе, лишь тётка, которая ведёт тебя через Перекрёсток. Но ты должен решить, пойдёшь ли дальше туда, куда так стремишься, или же останешься…

Да. Так будет лучше всего, и именно сам Лимп должен понять, как он будет жить дальше.

– В таком случае я напишу письмо хорошим людям, которые помогут тебе устроиться либо здесь, либо в другом месте. Здесь хорошие врачи. А когда у тебя появятся силы, ты можешь двинуться дальше. Или вернуться. По желанию. Мне, увы, нужно идти дальше, но, если попросишь, я могу попросить предоставить тебе другого Проводника.

Всё, слова сказаны.

Больше не смотря на мальчика, который продолжил неподвижно сидеть, развернулась и уже у самой двери сказала:

– Мы выдвигаемся завтра утром.

Серая хмарь неохотно отступила, заставляя ёжиться. На этом участке локации стремительно холодало, сигнализируя о смене погоды, и я порадовалась, что мы скоро отсюда уберёмся. Не люблю холод. Нас никто не провожал, когда я пошла на выход, собирая остальных.

У машины уже стоял Лимп. Бегло осмотрела его с ног до головы и, наткнувшись на упрямое выражение лица, кивнула, принимая его решение. Остальные ребята радостно встрепенулись, увидев мальчика, и тихо расположились в машине. Рядом с собой я посадила Святку и Ходру, решив, что таким способом смогу немного уменьшить степень воздействия. Лимп был непривычно тихим, но тот шаг, на который он решился, продолжив путь, заслуживал уважения.

За поясом у меня находился обновлённый мушкет, прибавивший в весе. Как мне объяснили, мастер не стал полностью изменять его, лишь добавил внутрь начинку и усовершенствовал ствол. Отдача теперь будет сильнее, но пули в процессе выстрела будут обладать большей бронебойностью за счёт силы выстрела и того, что будет обволакивать каждую из них. Состава хватит на несколько лет при разумном использовании, и теперь у меня в запасе было несколько десятков картриджей. Весили немного.

Машина тихо завелась и зашуршала по дороге. При передаче машины мне сказали, что транспорт подлатали по возможности, но она прослужит лишь дня два-три, после чего её опять придётся ремонтировать. Но это не было проблемой. До гор нам ехать примерно сутки.

На воротах нам дали зелёный свет, и мы успешно выехали за базу, до границы было всего ничего.

Шины шуршали, унося нашу группу, а я думала над тем, как много людей меняют свою жизнь, подвластные тем, что они не контролируют.

В итоге, так ни к чему не пришла.

Когда до остановки оставался примерно один сдвиг, Святка, сидевшая ближе ко мне, начала как-то странно елозить. Словно ей было неудобно сидеть. Я бы не обратила на это внимание, если бы следила за поведением окружающих.

Она несколько раз оборачивалась ко мне, приоткрывала рот, словно собираясь что-то сказать, затем сжималась, испуганно перебегая глазами по дороге впереди. И так раз за разом.

Стоит кое-что попробовать… Искоса посмотрела на девушку и, словив её очередной взгляд, постаралась её мысленно успокоить, мне немного надоело, что она постоянно задевала меня своим плечом. Она как-то забавно округлила глаза, чуть пошатнулась и почти сразу успокоилась, помолчала, смотря на меня, а затем всхлипнула.

Только не…

– Вы знаете, я не сразу поверила, когда мне сказали ехать в Дессау. Эта ссылка, он несправедлива, безжалостна и уничтожила весь мой мир! – вырвалось изо рта девушки. – Да, ссылка! Я не хотела никому говорить, ведь я считаю постыдным то, что происходит сейчас, непонятно где, не имея возможности принять ванную, сменить одежду. Я не знаю, что сейчас с моей матушкой, они схватили её и куда-то увели, моя гувернантка оказалась за порогом, а меня обязали в кратчайшие строки явиться в пансион. Я и в пансион! Немыслимо! Я не хочу состариться там и умереть, я хочу жить, хочу свою собаку, прогулки, балы и своих друзей. О, мои любимые Жаклин и Роззи, как вы без меня… – и Святка разрыдалась, вцепившись в подол, смотрела, при этом на меня с каким-то неистовством, словно пыталась донести те чувства, что испытывала.

На этот раз побочным эффектом оказалась чужая история, которую приходилось слушать под охи и ахи Ходры, увлёкшейся её рассказом. Я же считала оставшиеся километры до остановки.

Кивнула, заметив, что девушка продолжает требовательно смотреть на меня, понимая теперь многое из того, с чем столкнулась по дороге, от чего Святка слегка просияла.

– Здесь всё такое пугающее… А вы… Вы поистине самый надёжный и понимающий Перевозчик. Правильно поступили, я тогда могла подвести все-е-е-ех… – под конец Святка разрыдалась, размазывая сопли и слёзы по щекам.

Ходра протянула ей платок и заботливо обняла за плечи. Соседка посчитала странным происходящее здесь, но решила, что Святка просто устала. Отчасти так и было, я оказалась той движущей силой, что помогла девушке вскрыть свои раны. Эта поездка обладает какой-то необычной тенденцией менять всех и даже меня. Я не говорю про новые способности, глаза или золото, нет. Лишь про то, что, проникаясь историями своих попутчиков, меняюсь сама. Не знаю, как это происходило незаметно, но сейчас я более широко смотрела на всё.