Занимательная некромантия. Сердце демона

Они вышли за дверь, а я продолжала смотреть им вслед. Мне не нравилось всё происходящее. Это казалось подозрительным и в корне неправильным. Ещё три дня назад для отца существовали лишь Алан и Джесси. Он всегда интересовался успехами в учёбе Джесси или продвижением по службе Алана. И никогда не проявлял интереса к тому, чем занимаюсь я. Было достаточно того, что я не доставляю проблем. Проблемы от меня на самом деле были постоянно, особенно учитывая то, как обходились ребята в школе с моим братом. Но я всегда балансировала на грани бездоказательных преступлений. Тот же Брайан знал, что ему лучше помалкивать и не жаловаться, иначе ему же будет хуже…

– Привести себя в порядок к завтраку? – пробормотала я себе под нос, поднявшись с постели и отворив створки шкафа. – Интересно, он в курсе, в чем я обычно хожу? – покачала я головой.

Мой гардероб делился на две части. В первой хранился образ Элизабет Ро – образцовой дочери, которую надо выгулять в свет. Тут были дорогие платья из шёлка, несколько баснословно дорогих шерстяных костюмов, школьная форма, скучные туфли совершенно мерзких мышастых оттенков. Одним словом, основным определением этой части гардероба было: дорого и скучно. Но приходилось носить, особенно на всякого рода официальные мероприятия.

Вторая часть принадлежала исключительно мне, настоящей. Джесси говорил, что у меня нет вкуса. Алан закатывал глаза и тряс головой, когда видел меня в моих домашних нарядах. Мама вздрагивала, отец старался не подавиться. Я же прекрасно осознавала предназначение этих вещей. В мире семьи Ро не было иных цветов кроме серого, коричневого, черного и белого. И я говорю не только об одежде. Просто так, в семье, где все безразличны друг другу, это был мой способ почувствовать жизнь вокруг. Иногда мне казалось, что я тону в этой серой, однообразной, холодной реальности, что мне безумно нужен глоток жизни за окном! Ярко зелёная юбка в пол, лимонная блузка с рукавом фонариком и тонкий лаковый фиолетовый поясок – вот мой способ кричать в этой семье о том, что я всё ещё живая, в отличие от них! Ну и куда же без таких же ярких лимонных туфелек на низком каблучке.

Я шла по лестнице, ведущей на первый этаж нашего особняка, пребывая в по-настоящему приподнятом настроении. Болезнь осталась где-то в прошлом, не нанеся никакого ощутимого вреда. Даже легкого недомогания не было! Несмотря на страшное название, я не ощущала никаких последствий! Совсем скоро мы с Джесси должны закончить школу, и каждый из нас сможет выбрать свой собственный жизненный путь. Чем не повод чувствовать себя просто счастливой?

Двери в столовую привычно отворил Ториус, наш пожилой слуга. Я решительно шагнула внутрь, чтобы тут же замереть под прицелом взглядов своей семьи. Под его взглядом…

Мне кажется, детство заканчивается с первым взволнованным ударом сердца. Не от переживаний о каких-то неурядицах и не от возбуждения в предвкушении чего-то веселого и долгожданного, а именно в тот самый момент, когда сердце вдруг замерло на один краткий миг и застучало в груди с неистовой силой лишь по одному конкретному человеку. Да, именно в этот самый момент закончилось моё детство.

Он сидел по правую руку от моего отца. Молодой человек, немногим старше меня, с необыкновенно темными глазами на бледном лице, которые показались мне странно знакомыми, словно я уже где-то видела их. Глаза цвета ночи, которые будто прожигали меня насквозь, касаясь огнём сердца, заставляя его болезненно сжиматься и стучать так оглушающе громко.

– Элизабет, – прочистив горло, вдруг заговорил отец, давая тем самым понять, как его смущает мой внешний вид. – Познакомься, Кристиан Соттер, сын моего друга из Осбурна и наш гость.

Я продолжала глупо смотреть на парня, чьё имя я уже никогда не смогу забыть. Моё сердце оглушительно стучало в груди, распространяя по телу нестерпимый жар, от которого становилось трудно дышать. Казалось, мои щёки уже полыхают, как два факела в ночи.

Что привлекло меня так в нём? Почему именно он? Это вопросы, на которые мне ещё предстоит бестолково искать ответы бессонными ночами.

Темные волосы и такие же черные глаза, бледное аристократическое и в то же самое время немного хищное лицо. Высокий, атлетически сложенный, с красивыми длинными пальцами, что так по-особенному небрежно и как-то необыкновенно сжимали стакан сока в руке. Кажется, в этот самый момент весь мир перестал существовать. Я несмело улыбнулась и поспешила занять своё место, даже примерно не подозревая, чем это неожиданное знакомство обернётся для меня впоследствии…

Как оказалось, я провалялась в постели все выходные и даже понедельник. Мама предлагала отдохнуть ещё и сегодня, но тут неожиданно в разговор вступил отец.

– Кристиан никого не знает в городе, было бы неплохо, если бы ты помогла ему освоиться и в школе.

В школе? Этот парень выглядел гораздо старше моих одноклассников. Как он может учиться в одной школе со мной?!

– Я позаботился о том, чтобы вы попали в один класс, – тем временем продолжал отец.

Кажется, я покраснела от одной мысли о том, что буду находиться с ним не просто в одной школе, спать под одной крышей, но и учиться в одном классе?! Всё это выглядело таким смущающим. Моё детское сердечко предательски вздрагивало, а дыхание терялось где-то глубоко в груди. Хотелось закрыть лицо руками и засмеяться в голос. Но вместо этого я лишь глубоко вздохнула и кратко кивнула.

– Хорошо, – буркнула я, бросив взгляд на Джесси, который сейчас сидел прямо передо мной.

Брат выглядел как всегда отстранённым. Он лениво изучал содержимое своей тарелки, словно еда была чем-то, что волновало его в последнюю очередь. Впрочем, то же самое можно было сказать и о тех, кто был за столом. Он никак не отреагировал на новость о том, что с нами будет учиться этот парень и теперь нас будет уже не двое, а трое. Но я знала: такие изменения он не оценит. Ему сложно с незнакомцами, что уж говорить, когда они врываются в привычную жизнь, словно снег на голову. Именно это я чувствовала сквозь нашу с ним связь.

– Что ж, в таком случае вам пора собираться, – выдержав некоторую паузу, добавил он, – особенно тебе, Лиз.

Да, как-то я позабыла, что сегодня вовсе не суббота, а стало быть, надо вновь переодеваться.

Но всё это было такой мелочью! Казалось, в это утро за моей спиной распахнулись невероятные, разноцветные, яркие крылья. Я поднималась в свою комнату, толком не понимая, откуда взялись эти ощущения, что смели под своим напором всю мою рассудительность и здравомыслие. Стоило прикрыть глаза, чтобы перед мысленным взором вновь возникли тёмные глаза, от одного взгляда в которые у меня замирало сердце, а в животе пархали бабочки. Разве так бывает? Не один раз мы с братом смотрели постановки о первой любви на улице Роз. Тогда я так смеялась над героями, и брат говорил, что большей нелепицы и быть не может. Но неужели нечто подобное и совершенно абсурдное произошло и со мной?

– Кристиан Соттер, – попробовала я его имя на языке, и одного этого хватило, чтобы по спине побежал рой мурашек.

Я глупо улыбнулась, затворив за собой дверь, и тут же прикрыла лицо руками. Пусть меня никто и не видел в этот момент, но стыдно было отчего-то всё равно.

Скучное серое ученическое платье совершенно не соответствовало настроению. Хотелось достать из гардероба всё самое яркое, и пусть все крутят пальцем у виска, но я так чувствовала себя!

Конечно же, на нечто подобное у меня не хватило бы духу. Потому, облачившись в положенное ситуации платье, взяв свой громоздкий портфель, я вышла из комнаты, когда дверь напротив моей распахнулась, и на пороге возник Кристиан. На нем были темные брюки и темно-серый твидовый пиджак, как и у всех мальчиков в школе, вот только он был единственным, на ком он так бесподобно смотрелся. Скорее, как деловой костюм, а не форма школьника.

– Привет, – вырвалось у меня прежде, чем я сообразила, как глупо это прозвучит.

Ещё глупее была моя улыбка, которая помимо воли расцвела на губах.

К моему удивлению, он ничего не ответил. Лишь кивнул и прошел мимо.

Я ошарашенно смотрела ему вслед и впервые чувствовала себя так, словно я глупая собачонка, которая что-то там тявкнула, на что даже не стоит обращать внимания. Казалось, в этот момент сердце словно укололи острым шипом. Дышать стало больно. И такого чувства обиды, горечи и разочарования я не испытывала ни разу в жизни, как мне кажется.

– Он мне не нравится, – голос Джесси раздался со спины и застал меня врасплох, только сейчас заставив осознать, что у меня глаза на мокром месте.

Я часто-часто заморгала, не спеша поворачиваться к нему, но всё же нашла в себе силы ответить:

– Не спеши с выводами, должно быть, ему тоже непросто в новом доме. Он потерял отца как-никак. Наверное, это непросто…

Сказала и только потом поняла, что защищаю его. Это было ужасно нелогично и неправильно, я понимала! Джесси мой брат, а этот парень никто! Я знаю его всего с полчаса, а уже оправдываю. Это было так неловко и смущающе, что я запнулась на середине фразы.

– Это ты не спеши, – бросил он, беря мой портфель и направляясь в сторону лестницы.

Джесси не разбирался в том, как строить отношения с окружающим миром. Но он всегда знал обо мне больше, чем я сама.

– О чем ты?

Поспешила я нагнать его, тогда как брат ничего не ответил, а лишь скривил губы в ухмылке, и это странным образом разозлило меня. Я сама не понимаю, что со мной происходит?! Подумаешь, сказала это глупое «привет», и что теперь? Это что-то должно значить?!

– Твои эмоции – это единственная вещь в этом мире, которую я понимаю, – тихо прошептал он.

С этим было бесполезно спорить. Внешне мы были похожи как две капли воды: светлые, чуть кудрявые волосы, голубые глаза, немного пухлые губы и бледная кожа. С возрастом сходство, конечно, стало не таким явным. Джесси всё же имел более мужественные черты лица. А вот что касалось характеров, то это было удивительнее всего. Нам нравились одни и те же вещи, наши интересы были схожи, и в то же самое время иногда мне казалось, что мы с разных планет. Как говорил Джесси, он был рождён на Луне, а я на Солнце. В общем-то, такое определение характеризовало нас точнее всего. И всё же никто так тонко не чувствовал меня, как он.

Стоило нам спуститься на первый этаж, чтобы понять, что Кристиан всё же не ушёл без нас. Он стоял в гостиной, смотря на огромные напольные часы, словно это было чем-то действительно интересным.

– Пойдём, – вновь пролепетала я, но на этот раз воздержавшись от неуместных улыбок.

Он лишь коротко кивнул, повернулся к нам с Джесси спиной и направился к выходу из дома.

Я шла и смотрела на его широкую спину, думая о том, что со мной произошло. Я не такой человек, который так запросто впускает в свою жизнь незнакомцев. Я жила в мире, где не верили в чувства, и знала, как сложится моя жизнь, казалось, до тех самых пор, когда мои виски украсит седина, а мысли потеряют ясность. Там не было ничего сложного. Я понимала, что семья не даст мне стать просто Элизабет Ро, следователем по телу, предназначением которой станет помогать простым людям в поисках правды. Это было утопичной мечтой, на которую мне могли дать максимум лет семь. Но я собиралась урвать их во что бы то ни стало! У меня не было особого магического дара, а стало быть, единственной ценностью во мне была способность воспроизводить детей и, возможно, передать дар своим детям. Когда-то отец именно так выбрал для себя сперва мать Алана, которая умерла при родах, а впоследствии женился на моей. Такое же будущее ждало меня: договорной брак. Это было нормально. Нас так воспитывали, что весь мир это переплетение выгодных сделок, союзов и взаимоотношений, строящихся на расчетах. Я пыталась видеть что-то настоящее, теплое, душевное в своей семье. Но, скажем прямо, ни моя мать, ни тем более отец не желали такой связи с нами. Алан был слишком взрослым, и у него уже были свои интересы. Единственным родным человеком для меня был Джесс.

Но что же случилось в это странное утро, что мне больно дышать от одного взгляда на спину едва знакомого парня?!

– Ты прожжешь в нём дыру, – тихонько хмыкнул Джесси, когда до школы нам оставалось несколько десятков метров.

– Очень даже может быть, – задумчиво пробормотала я.

Джесси лишь покачал головой, но комментировать моё поведение не стал. Я была признательна ему за это. Мне хватало того вихря, что кружил у меня внутри, переворачивая все устоявшиеся представления о мире вокруг. Слушать то, что и так было столь же очевидным, сколь и шокирующим, я была не готова.

ГЛАВА 3.

Другим болезненным открытием в этот день стало то, что наш нежданный сосед вовсе уж не был таким необщительным и отчуждённым. Он прекрасно находил общий язык со всеми одноклассниками и одноклассницами, мило улыбался им, отвечал на вопросы и вполне себе забавно шутил. Мы с Джесси, точно совершенно непрошибаемая парочка, сидели на последней парте с одинаковыми каменными лицами, наблюдая за тем, как Кристиан, словно волшебник из сказки, очаровывает толпу самых вредоносных существ школьного мира – учеников выпускного класса.

– Кто здесь больше ненормальные: мы или они? – пробормотала я, наблюдая за тем, как рыжий Брайан, чуть ли не поскуливая от счастья, с восхищением взирает на Кристиана, слушая, как он односложно рассказывает о своём вынужденном переезде.

– Я всегда был ненормальным, – пожал плечами брат. – Но, если посмотреть на тебя в свете нашей семьи, то ты ещё более ненормальная, так что…

– Это был риторический вопрос, Джесс, – ощетинилась я, повернувшись всем корпусом к брату. – Только посмотри на него?! Значит, нам и «привет» сказать сложно, а с этими болтает, точно они его лучшие друзья?!

– Мне всё равно, – пожал он плечами. – Даже если бы он и поздоровался со мной, я бы не стал с ним общаться, так что…

Тяжело вздохнув, я вытянула вперёд руку и практически легла на парту, уставившись в окно, рядом с которым сидел Джесси.

– А мне вот почему-то нет…

Пробормотала я, смотря на то, как ветер за окном играет с кронами вековых клёнов, заставляя листочки перешёптываться друг с другом. Похоже, вечером будет дождь. Небо затягивало серым покрывалом рваных туч, и солнцу едва удавалось пробиваться сквозь них, отдавая скупое весеннее тепло едва очнувшейся от зимы земле.

– Мне кажется, ты слишком много думаешь о нём. Мы едва знакомы, а он точно приворожил тебя?

– Глупости, – пробормотала я. – Я разберусь с этим. Вот увидишь.

Только сказав это, я поняла, насколько неправдоподобно это прозвучало. С самого детства, с того самого момента, как я могла осознать, что такое род Ро и как неуместно смотрюсь в нём, я поняла и ещё одну вещь: если я хочу, чтобы со мной считались в этой семье, то я должна из себя что-то представлять. Джесси было достаточно просто быть. Мне – нет. Так или иначе, но всё, что я могла, – это учиться, стремиться, достигать. Хорошо, что у меня был брат, который разделял мою тягу к знаниям и не полагался на врождённый талант. Так нам обоим не было одиноко. Но к чему я говорю об этом? Может быть, потому, что я никогда не видела искренних чувств между мужчиной и женщиной? Может быть, от того, что я не привыкла к таким эмоциям? Но я не могла принять тот факт, что кто-то вроде меня мог так запросто влюбиться в первого встречного!

– Влюбиться, – фыркнула я, тяжело вздохнув. – Это невозможно.

–Почему? Ты же не я, ты должна разбираться в чувствах хоть немного? – прокомментировал мои мысли, озвученные вслух, Джесси, и посмотрел на меня сверху вниз так, словно не видел в том, что я сказала, ничего плохого. – Но он всё равно мне не нравится.

– Почему? – усмехнулась я.

– Не знаю, – пожал плечами брат. – Он чужой.

Иногда понять Джесси не могла даже я.

Если поначалу я думала, что Кристиану некомфортно жить в доме у чужих людей, что такое положение ущемляет его гордость и поэтому он сторонится нас, то осознала, насколько это не так, в полной мере уже вечером.

Семейный ужин проходил, как всегда, ровно в семь вечера. За столом полагалось быть каждому из нас, независимо от планов и желания. За такое правило ратовала наша мать, и порой эта игра в семью выглядела донельзя абсурдно.

Помимо членов семьи, за столом всегда была личная помощница моего отца, Лесса, или мисс Каил, как мы с братом называли её. Я помню её с самого раннего детства, но никогда не знала о ней больше, чем её должность и имя. Мисс Каил, по моим подсчетам, должно было быть около тридцати пяти лет, но это никоим образом не сказывалось на её внешности. Если бы не её строгий твидовый костюм и очки, то она бы выглядела бы лишь немногим старше меня. Её место за столом казалось само собой разумеющимся просто потому, что оно всегда было там. Но если так подумать, много ли вы знаете личных помощников, которые сидят по правую руку от своего нанимателя за семейными ужинами? Тогда я не задумывалась об этом. Моя мать никогда не высказывалась против, а отец никогда не испытывал смущения от такой расстановки. Его помощница и жена сидели друг напротив друга столько, сколько я помню, и, казалось, так и должно быть.

Обычно ужин проходил в полнейшей тишине. Кому-то из нас было нечего сказать друг другу, кому-то было неинтересно узнать. Но в этот вечер всё было иначе. Мирное тиканье больших напольных часов и привычный скрежет ножей о фарфор был прерван той, кто обычно себе такого никогда не позволяла.

– Как тебе школа, Тиан? – вдруг обратилась Лесса к Кристиану.

И не знаю, что больше смутило меня: её такое личное обращение или тон её голоса, который вдруг стал столь теплым и текучим, словно мёд.

Кристиан поднял взгляд от своей тарелки и как-то странно усмехнулся, скривив уголок губ.

– Это школа, мисс Каил, – сказал он, словно пробуя её имя на вкус, как если бы оно вдруг показалось ему чуждым и неуместным. – Полагаю, она такая, какой ей следует быть.

– Хм, – улыбнувшись, пожала она плечами. – Порой это так заманчиво, почувствовать себя вновь юным, необремененным обязательствами, когда жизнь вокруг так прекрасна и насыщена.

На последнем слове она с каким-то хищным выражением лица отрезала кусочек от своего бифштекса и с наслаждением положила его в рот.

– Полагаю, – вдруг заговорила моя мать, хотя сам её вид говорил о том, что ей вовсе не хочется вступать в разговор. Её лицо вдруг побледнело, а губы стали нервно подрагивать. – Кристиану нужно некоторое время, чтобы освоиться. Ему некуда спешить, – поспешно пробормотала она.

И вновь странный, едва уловимый смешок расцвел на губах парня, который, пожалуй, могла заметить лишь я, так как сидела напротив.

– Как забавно, – вдруг сказал он, словно не обращаясь ни к кому конкретно, но у меня от его голоса пополз мороз по коже.

Я не могла найти ни одной подходящей причины, почему это могло произойти. Безобидный разговор, совершенно необременительная беседа, но мне вдруг стало так жутко, что захотелось вскочить из-за стола и убежать куда глаза глядят.

– Мне казалось, что это вы те, кто спешит, чтобы я здесь освоился, – посмотрел он сперва на мою мать, а потом и на отца.

Его взгляд был прямым и в какой-то степени требовательным. Он смотрел не как гость, приживалка или сирота. Нет, Кристиан себя таковым явно не чувствовал. Я видела это совершенно ясно. Он смотрел как хозяин, который требовал ответа от тех, кто должен был ему служить.

– Я всё, – вдруг сказал Джесси, который на первый взгляд совершенно не проникся моментом.

Он отложил салфетку с колен, положив её на тарелку, и просто встал из-за стола.

– Пойдем, Лиз, надо разобрать домашнее задание по механике. Я в ней не силён.

Он лгал. Джесси прекрасно разбирался в естественных науках. А значит, он просто хотел, чтобы мы ушли отсюда.

– Да, пойдём, – с благодарностью взглянув на брата, последовала за ним.

Мы неспешно шли прочь из столовой, хотя больше всего хотелось бежать. Моё воображение разыгралось до такой степени, что, казалось, Кристиан всё это время смотрит мне вслед, а его взгляд причиняет физическую боль и дискомфорт. Лишь оказавшись в комнате Джесси, я смогла вдохнуть и как-то устало опуститься на постель. Моё тело дрожало, словно в лихорадке, и я обняла себя за плечи.

– Я понял, почему он мне не нравится, – вдруг сказал Джесси, подходя к окну и чуть отодвинув занавесь. – От его некротики меня тошнит, – вдруг просто сказал он, а уголок его губ дернулся от едва сдерживаемого отвращения.

– Хочешь сказать, Кристиан – некромант? – удивленно моргнув, спросила я.

Хотя, что в этом могло быть удивительного? Наш род – это род некромантов. Я едва чувствовала эту энергию, как и любой обычный человек. Мне было безразлично, маг передо мной или кто другой – никакой разницы. Так, странно ли, что у отца был другой друг-некромант?

– Не знаю, – резко качнул он головой. – Просто эта энергия, как тягучая липучка, она словно окутывает, забиваясь во всё, что находится рядом. Я не чувствовал этого так остро утром, но сейчас его что-то разозлило, и часть этой силы выплеснулась наружу. Ты не почувствовала?

– Не знаю, просто стало не по себе. Ты же знаешь, я не такая, как вы с Аланом…

– Зато он и отец не могли не почувствовать. Мне не нравится то, что происходит, Лиз. И, – он вдруг замялся, точно пытался сказать что-то неприемлемое для себя, – я хочу, чтобы ты держалась от него подальше. Я так чувствую, – прямо взглянул он на меня.

Для Джесси сказать нечто подобное – сродни признанию в том, что он сошёл с ума. Он плохо разбирался в эмоциях, чувствах и прочем, и ещё хуже умел их классифицировать. Это могло значить лишь то, что испытываемое им чувство было настолько сильным, что он мог четко его уловить.

Я кивнула, и подошла к нему, осторожно обняла, упершись лбом в его грудь, и просто прикрыла глаза.

– Хорошо, я постараюсь.

И я действительно старалась. Хотя, возможно, все мои старания замечала лишь я? С этого самого дня мы с братом стали действительно похожи, точно отражение друг друга. Казалось, мир с каждым днём становился более бесцветным и однообразным, закручиваясь в серую воронку, которая всё сильнее сгущалась вокруг меня. Сложнее становилось находить повод для радости, смеха, просто интереса. Я тонула в этой хмари, а мой взгляд каждый раз сам собой цеплялся за незнакомца, что обосновался в нашем доме. Меня тянуло к нему, и порой это напоминало какую-то магию! Мало того, что мои мысли постоянно крутились вокруг него, взгляд сам собой искал его в толпе учеников, так ещё я то и дело натыкалась на него. И именно так, словно преследовала его! Конечно, в доме это можно было списать на замкнутое пространство, но в школе? Во время перемен, завтраков, обедов, нечастых прогулок по городу.

Я не пыталась искать каких-то глубинных причин в происходящем и списывала всё на глупую влюблённость и пришедшую следом меланхолию, просто потому, что объект моих желаний игнорировал меня. А в те самые моменты, когда встречалась с ним, думала о том, что помимо него в этих местах ещё куча знакомых мне людей, но их я не замечаю, а на Кристиане сосредоточено всё моё внимание, вот потому-то и смотрю только на него.

Дни, которые мы проводили в школе, были самыми тяжелыми. Я сидела рядом с Джесси на последней парте, и всё, что мне оставалось, – это сверлить взглядом затылок Кристиана. А хуже всего было то, что в этой ненормальной, противоестественной зависимости я теряла себя.

Единственной моей отдушиной стало время, которое я проводила дома за изобретением артефактов. Поскольку мой мир был среди некромантов, то и свои первые шаги на поприще изобретательства я делала именно в этой сфере. Моей главной идеей фикс было научиться перерабатывать сырую некротическую энергию при помощи артефактов, чтобы использовать её на мертвых, без сложных и энергозатратных заклинаний. Я видела применение своих разработок именно в следствии: чтобы обычные люди могли допрашивать убитых, просматривать их посмертные следы, при этом не прибегая к дорогостоящей помощи некромантов. И если сырой энергии у меня было в избытке благодаря помощи Джесси, то вот подопытных не так много. Уже не первый год я пыталась расследовать смерть невинно убиенной крысы, найденной на нашей кухне три года назад. Благодаря тому, что Алан по моей глубочайшей просьбе, наложил на неё заклинание препятствующее разложению плоти, мой подопытный был всегда готов поучаствовать в эксперименте по считыванию его последних минут жизни перед смертью. Джесс считал что, поскольку крыса умерла давно и не была высокоразвитым животным, то мне вряд ли удастся что-то с неё считать даже в случае успешной сборки артефакта. Он предлагал обновить подопытный образец и использовать собаку или кота.

– Где ты предлагаешь взять этот самый образец? – как-то спросила я его, на что получила весьма красноречивый взгляд.

– Нет и нет, Джес! Для моих изобретений никто преднамеренно не умрёт!

В этой позиции я была непреклонна.