
Полная версия
Занимательная некромантия. Сердце демона

Марина Александрова
Занимательная некромантия. Сердце демона
Занимательная некромантия. Сердце демона.
Аннотация:
Казалось, у неё есть всё: богатый красивый дом, любящие мать и отец, заботливые братья, блестящее образование. Элизабет Ро можно было бы назвать принцессой, родившейся с одной-единственной целью – получать в этой жизни всё самое лучшее.
Да, наверное, так и было бы, если бы не одно «но». Родилась эта девочка в сильнейшем роду некромантов королевства и как-то так вышло, что она оказалась единственной, у кого этого самого дара не оказалось. То, что для неё никогда не было проблемой, вдруг стало таковой для её отца.
Что произойдёт, если кто-то решит изменить судьбу в угоду своим желаниям? Ничто не даётся просто так, и как ударит Фортуна за такую вольность? Сможет ли Лиз потеряв всё, найти себя? Любовь?
ПРОЛОГ.
Несмотря на ясное солнечное утро, в комнате царил полумрак. Внутрь дорого обставленного кабинета, сквозь плотно задернутые шторы, проникали лишь жалкие клочки света. В воздухе слышался аромат дорогого табака, бренди и тёплого дерева. Эдвард Ро не был тем, кто злоупотреблял выпивкой, но у него был каждодневный ритуал, когда он позволял себе выкурить любимую сигару за бокалом столь же любимого напитка. С годами эта привычка приобрела ощутимый аромат, который казалось въелся в стены этого места.
– Эдвард, – тихий женский голос нёс в себе умоляющие нотки, – прошу тебя, одумайся! Я умоляю тебя, – женщине не удалось подавить тяжелый вздох.
Сейчас Патрисcия Ро, светская львица Роаны, всегда безупречная с головы до ног, выглядела как-то по-особенному жалкой. Её годами вышколенная осанка словно не выдержала того бремени, что на неё взвалили, согнув женщину точно древнюю старуху. В уголках губ вдруг показались глубокие морщины, что обозначили всю степень её отчаяния. Она, как и всегда, сидела на краешке стула, вот только совсем не выглядела той, кем привыкли считать её все вокруг. От безупречной стервы не осталось и следа.
– Мама права, – глубокий мужской голос, уже давно не принадлежавший юноше, вдруг неожиданно придал сил Патрисcии, и она резко выпрямилась, прямо взглянув в глаза нежданному соратнику. – Лиз не создана для того, во что ты хочешь её втянуть.
– Не слушаешь меня, так прислушайся хотя бы к Алану! Он твой сын и ….
– Довольно, – жестко и резко ответил отец семейства.
Весь вид Эдварда Ро говорил о том, что он не тот человек, который станет терпеть возражения. Несмотря на то, что мужчина уже разменял шестой десяток, на вид ему было лишь немногим за тридцать. Широкоплечий и высокий, идеально уложенные русые волосы, ясно-голубые глаза, прямой нос и волевой подбородок, который так хорошо подчеркивал качества этого мужчины, а именно его упрямство и решительность.
Эдвард небрежно достал золотые часы из кармана жилета, точно показывая собеседникам, что лишь тратит время на них, и тут же, убрав их обратно в карман, посмотрел на Патриссию.
– Не смей настраивать против меня моих же детей, – почти прорычал он. – То, что я делаю, всегда для их же блага.
Нижняя губа женщины предательски задрожала, а на глазах сами собой навернулись слёзы.
Она привыкла быть сильной. В их обществе по-другому было нельзя. Её побаивались в высших кругах Роаны. Любой, кто выходил в свет, уже знал, что с Патриссией Ро нужно дружить. Но только перед этим мужчиной вся её сила и стойкость превращались в прах. Ей никогда не победить его.
– Разве тебе недостаточно Джесси и Алана? – тихо спросила она. – Они твои сыновья и станут однажды опорой семьи. Ты же видишь их потенциал…
Похоже, этот разговор изрядно потрепал нервы хозяину кабинета. Не выдержав, Эдвард с силой ударил открытой ладонью по столешнице и зло посмотрел на супругу. Женщина вздрогнула так, точно под его ладонью оказалась её щека.
– Тебе прекрасно известно, чем именно меня не вполне устраивает Джесси, – сквозь сжатые зубы, почти прорычал он. – Что ты понимаешь в некромантии? М? Твой удел таскаться на бесконечные приемы, улыбаться всем подряд и не усложнять мне жизнь! Много ли я прошу?! Лесса! – крикнул он, в то время как Пати с силой сжала кулаки.
– Можем мы хотя бы сейчас обойтись без её присутствия? – зло прошипела она, не в силах сдержать гнев. – Это мои дети! И я всё ещё их мать, а не эта тварь…
– Предупреждаю тебя, Пати, ещё одно только слово, – как-то по-особенному вкрадчиво сказал Эдвард, взглянув на женщину исподлобья. – И тебе стоит не забывать благодарить эту, как ты выразилась, тварь, – многозначительно посмотрел он на жену.
Этот взгляд она знала, как знала и то, что за ним последует. Казалось, она не боится никого в этом мире, но стоит ему так посмотреть на неё… и прежней Патриссии уже не остаётся. Она просто та, кто не смеет ослушаться. Ничтожество у его ног. Как же она ненавидела себя за малодушие и страх. Как же она ненавидела его за то, во что он превратил её!
Тем временем дверь в кабинет отворилась, и внутрь вошла, без сомнений, самая роскошная женщина Роаны. На первый взгляд, она была одета скромно, как и полагалось личному помощнику: наглухо закрытая белая блузка с высоким воротником, черный жилет и простая юбка в тон. Но женщина шла, и казалось, словно с каждым шагом наряд на ней становится всё порочнее и откровеннее, пробуждая самые сокровенные желания в окружающих. Просто убранные волосы. Совершенно непримечательное лицо вдруг становилось единственным, самым привлекательным, желанным.
Патриссия видела, как её муж смотрит на эту женщину, и даже спустя столько лет ей было тяжело принять это. Их связь до сих пор не давала покоя душе. То, с чем она должна была мириться и принимать все эти годы, уничтожило все настоящие чувства к некогда любимому мужчине.
Тем временем Лесса маняще улыбнулась, точно кроме них двоих в комнате никого больше не было. Пати отметила, с каким вожделением её супруг смотрит в ответ. На неё он никогда не смотрел так. Она всегда была лишь… инкубатором для него.
Девушка подошла к Эдварду и тут же легко поцеловала его в губы, присев на подлокотник кресла.
– Ты звал меня? – прошептала она.
Эдвард плотоядно улыбнулся в ответ и заговорил:
– Однажды, Пати, я был на месте Лиз, – взглянул он сперва на жену, а потом и на сына. – И моему отцу предстояло сделать выбор: кем будет его ребёнок? Наш род первый среди некромантов королевства не потому, что у нас рождаются особенные дети, а потому, что даже если они совершенно обычные, мы знаем, как сделать их особенными, понимаешь? Даже если наш ребёнок по какой-то причине не способен жить, настоящий Ро сумеет найти способ вдохнуть жизнь в него.
Говоря эти слова, его взгляд ласкал женщину, что сидела перед ним, а широкая ладонь, никого не стесняясь, скользила по изгибам её тела.
Он встал из-за стола и подошел к окну, чуть отведя штору. Где-то там, внизу, точно в другом мире, сотканном из детства и солнца, прямо босиком по зелёной траве бегали двое детей. Даже не зная, что они двойняшки, было понятно, что они родные брат и сестра: Джесси, что умел улыбаться лишь рядом с сестрой и который родился с сильнейшим даром к некромантии, и Лизи – просто девочка, которая, точно маленькое солнышко, готова была согревать брата в лучах своей улыбки столько, сколько это было необходимо, лишь бы он улыбнулся в ответ.
И никто в целом свете, кроме четверых собравшихся в кабинете семьи потомственных некромантов, не знал, какие скелеты хранятся в шкафах благородного рода Ро.
ГЛАВА 1.
Какими тропами приходится брести, чтобы однажды найти своё счастье? У кого-то они ровные и незатейливые, кто-то просто получает от жизни всё, что захочет. А кому-то приходится идти долго и мучительно, не разбирая дороги, босиком по битому стеклу. И, сколько бы ты ни шел, это вовсе не гарантирует тебе счастливый финал.
Когда я думаю об этом, мне кажется, что я принадлежу именно к последней категории. Не то чтобы я была склонна к излишнему драматизму, но… К чему придумывать и приукрашивать, если моя жизнь, которая начиналась как ясное летнее утро, где, казалось, было всё для прекрасного солнечного дня, вдруг превратилась в промозглый осенний вечер?
Нет ничего хуже, чем надеяться на исполнение сказки в реальность. Несбывшиеся мечты – вот то, что убивает в нас веру в добро. Когда-то я верила, что они помогут мне найти себя. Глупая! Именно их осколки изрезали всё внутри так, что я больше не вижу снов.
Думаю, стоит начать с истоков, чтобы понять, о чем именно я говорю. Вернуться туда, где я, всё ещё беззаботная, излишне наивная и совершенно ничего не понимающая в жизни, просто принимала этот мир как нечто само собой разумеющееся. Там было куда больше смысла, чем осталось теперь…
Средняя школа Блэквуд, Королевство Роана.
– Чего уставилась, Джустина? М? Это ты надежда Роаны, будущий великий некромант!? А, по-моему, ты больше похож на придурка!
Я слышала голоса ненавистной мне шайки ребят, пока бежала по извилистым тропам школьного парка. И, к сожалению, я знала, кого именно они задирают сейчас. Мой брат действительно родился с огромным потенциалом. Это знали все. Отец возлагал на него большие надежды и не стеснялся об этом всячески упоминать. На самом деле моего брата звали Джастин, а в семье просто Джесси. Правда, было кое-что ещё, что выделяло его как будущего одаренного в некромантии: Джесси имел определённые странности. Он сторонился людей. Не любил начинать разговор или поддерживать беседу. Ребята считали его не от мира сего. Что ж, пожалуй, для них он таким и был. То ли дело я – сущая бездарность и по воле судьбы вынужденный телохранитель для того, кто был самым родным на свете для меня. Отец говорил, что по мере развития дара Джесси станет другим. Оставалось только надеяться, что так и будет, прежде всего ради самого брата. Ему было действительно тяжело взаимодействовать с окружающим миром.
– Отвали от него, Брайан! – заорала я, не успев толком вынырнуть из кустов.
Этой весной нам с Джесси исполнилось по пятнадцать лет. И, как любая девушка, я сильно прибавила в росте, в отличие от своих одноклассников и брата.
– О, Джустина, смотри, твоя спасительница тут как тут! Жду не дождусь, когда ты поступишь в Академию, куда бездарностям ход заказан, – с вызовом посмотрел на меня этот ненавистный рыжий мерзавец.
Брайан Верто и пятеро его дружков окружили Джесси, прижав его спиной к стволу дерева. Брат никогда не кричал и не отбивался от них. На первый взгляд, он казался совершенно потерянным и забитым, но я знала, как тяжело ему даётся общение с окружающими. Ещё тяжелее ему было выражать свои эмоции. И неважно, будь то гнев, обида или радость. Он просто стоял, молча снося все насмешки, вперив взгляд в пол. Сквозь нашу связь близнецов я чувствовала отголоски его гнева, боли, ярости, желание дать отпор. Но всё это будто клубилось под тончайшей и совершенно непроницаемой оболочкой его тела. Это было ужасно! И в такие моменты именно я находила выход для этих чувств, пропуская их сквозь себя.
– А ты доживёшь до Академии-то? – зло бросила я, а взгляд сам собой упал на ближайшие кусты и торчащую из них засохшую палку.
Долго не думая, схватила её и дернула на себя. То, что палка подалась, было неожиданно, как и то, что я, больше ни о чем не думая, размахивая ею во все стороны, ринулась вперёд.
– Кто из вас ещё мужик?! А, Джусти…
Договорить он не успел. Коряга, точно импровизированная булава, выполнила свою функцию, попав рыжему аккурат по подбородку, заставив прикусить язык и завыть на одной высокой ноте. Брайан упал на колени, в то время как ребята бросились наутёк.
– Можешь считать, что я! – вызверилась я, стоя над телом поверженного врага и беря брата за руку.
Рука Джесси была ледяной. Я чувствовала, в какой ярости он находился сейчас, как и знала то, насколько ему тяжело. То, что другие расценивали как слабость и возможность причинить ему боль, было тем, с чем он ничего не мог поделать. Наш отец говорил, что это нормально, что с раскрытием способностей Джесси сможет преодолеть это. Но… пока мы имели то, что имели, и нам приходилось с этим жить.
– Идём отсюда, – потянула я его на себя, уводя подальше от мерзавцев, которых вряд ли когда-нибудь смогу простить.
Так проходило наше детство, сколько я себя помню. Гениальный Джесии и бездарная Лизи, а по факту мальчик, который не мог постоять за себя и девочка, которая так любила его, что должна была сражаться с целым миром, чтобы защитить.
– Каков мерзавец! – причитала я, когда мы возвращались домой из школы. – Не могу понять, что у него в голове! Зачем он это делает?
Путь наш пролегал через улицу Роз, где собиралась вся творческая молодёжь Роаны. Эта совсем неширокая, но уютная улочка порой превращалась в настоящий музей под открытым небом или развернувшийся прямо на улице театр, смотря к какому событию, было приурочено собрание. Иногда это весьма затрудняло попадание домой к ужину, поскольку мы могли часами разглядывать очередные творения художников, актёров, музыкантов. Но только не в этот день.
– Он не виноват, что я жертва, – вдруг сказал Джесси, посмотрев на меня так, что мне стало не по себе.
Его взгляд уже тогда был не по-детски взрослым и порой пугающим даже меня.
– Не смей так говорить, – с силой сжав его руку, сказала я. – Как только попадёшь в академию и твоим даром займутся профессионалы, то сможешь, – нахмурилась я, подбирая слова, – разбираться с подобным сам.
Только сказав, я вдруг поняла, что прозвучало как-то не очень.
Джесси лишь тяжело вздохнул и, не дожидаясь, пока я продолжу, потянул меня вперёд, уходя с столь любимой нами улицы.
– Ты тоже могла бы поступить в академию вместе со мной, – сказал он, взглянув на меня исподлобья.
– Да брось, – отмахнулась я, натянуто улыбнувшись. – Какая уж тут академия, – покачала я головой. – И потом, я уже говорила с дядей. Он сказал, что скоро пришлёт мне материалы, чтобы я могла начать готовиться к поступлению в колледж. Представляешь, я смогу начать работать раньше тебя?!
– Это я в состоянии представить, но вот выбор профессии как-то не вяжется…
– О, Боже! – воскликнула я, замерев напротив стеклянной витрины обувного магазина Мисс Лавин. – Только взгляни, какая прелесть! – запищала я и ринулась вперёд, уперев лоб в стекло и с жадностью всматриваясь в самые прекрасные, удивительные, необыкновенные, утонченные, изысканные, роскошные… И я могла продолжать бесконечно, но тут вдруг стал разговорчивым мой брат.
– Что за уродские фиолетовые копыта?
– Тебе лучше взять свои слова обратно, Джастин Ро, – холоднее моего голоса в тот момент мог быть лишь лёд.
Я не прощала окружающим лишь две вещи. Первое: когда кто-то задирал Джесси. Второе: когда кто-то задирал туфли, которые нравились мне!
– Ладно, – усмехнулся он, прекрасно понимая, что мы ещё немного задержимся здесь.
Ничто не делало этот день необычным или особенным. Всё было как всегда: ненавистная школа, в которой единственное, что у нас получалось хорошо, – это учиться; постоянные баталии с теми, кто желал унизить наследника знатного рода; прогулка до дома. И, коли уж сегодня никто из художников не желал выставлять свои работы, то я с удовольствием смотрела на последнюю модель женских туфель от мисс Лавин. Они были сделаны из бархатистой сиреневой замши, с изящным острым носиком и тонким каблучком… Джесси привычно бурчал, что страшнее в жизни ничего не видел, но что он понимал, когда лучи заходящего солнца отражались от поверхности стекла витрины, заставляя материал туфель играть такими удивительными переливами. Я любила яркие ни на что не похожие вещи. Конечно, многие считали, что это верный признак отсутствия вкуса. Но в семье некромантов Ро это был единственный способ хоть как-то раскрасить жизнь…
Этой ночью я проснулась от резкой боли в животе. Казалось, что кто-то просто вырвал из меня все внутренности и поджог их. Эта боль была ослепляющей. Все мои попытки позвать кого-нибудь на помощь, закричать или встать с постели не увенчались успехом. Тело скрутил такой ужасающий спазм, что стало не по себе. Я часто-часто задышала, из глаз сами собой потекли слёзы. Я попыталась хотя бы сползти с кровати, но вместо этого просто упала на пол. Пожалуй, последнее, что я запомнила в эту ночь, – это скрип отворившейся двери в мою спальню и голос мамы, которая что-то кричала.
Сколько времени прошло, прежде чем я смогла вновь открыть глаза? Казалось всё смешалось в каком-то аляповатом, жарком вихре, где вдруг ожили самые нелепые видения и абсурдные мысли.
Мне грезился наш дом, где всё перевернулось вверх дном. Снился мой старший брат Алан, который ходил по потолку в сиреневых туфлях из лавки мисс Лавин и танцевал какой-то донельзя порочный танец с тростью. Отец довольно улыбался, стоя у изголовья моей постели, и улыбка его была столь зловещей и пугающей, что становилось не по себе. Будто демоны из священного писания обрели свою плоть и вонзились в черты лица отца. Весь его образ ужасал.
– Кровь от крови моей, Лизи, теперь ты всем покажешь, кто такие некроманты рода Ро.
Его шёпот точно рисовал морозные узоры на коже. От каждого произнесённого им слова становилось холодно и жутко.
– Посмотрим, какой великий не сможет противостоять солнцу твоей души…
– Уверяю тебя, Эдвард, за ней придёт сам князь, по-другому и быть не может, – отвечал ему нежный голосок его секретаря, которая почему-то фривольно трогала отца, совершенно меня не стесняясь.
В этом кошмарном вихре видений мне снилось, как отец целуется со своей помощницей. Это было так откровенно и отвратительно, что меня, кажется, вырвало…
Виделась моя вечно холодная и неэмоциональная мать, которая рыдала, сидя рядом со мной. Она обещала защитить меня, чего бы ей это ни стоило. Почему-то то и дело всплывало ненавистное лицо Брайана Верто и его шайки. Они противно хихикали и грозили мне пальцем. А потом, когда вдруг всё смешалось и, казалось, уже никогда не остановится, закрутив меня в цветной карусели из образов и видений, моей руки коснулась ледяная рука брата.
– Не бойся меня, – вдруг прошептал он, посмотрев на меня своими ясно-голубыми глазами.
– Я не боюсь тебя, – покачала я головой и несмело улыбнулась.
Что это с ним? С чего бы мне его бояться?
– Ты принимаешь меня?
Он спрашивал у меня какую-то околесицу.
– Конечно, о чем ты говоришь? – пролепетала я.
– Хочу услышать твоё «да», – прошептал он.
– Да, – не задумываясь, ответила я.
Когда его светлые волосы вдруг стали черными, как вороново крыло и, казалось, даже глаза изменились до цвета самой тёмной ночи в которой плескались кровавые отблески…
Эти кроваво-черные глаза ещё долго преследовали меня в беспамятстве. Казалось, я сидела в тёмной пустой комнате, где не было ни единого источника света, и лишь невероятной черноты глаза не давали мне быть одинокой здесь.
ГЛАВА 2.
Я пришла в себя, зажмурившись от яркого солнца, свет которого вдруг ударил по глазам. Характерный звук одернутой шторы дал понять, что в комнате я не одна. Кто-то распахнул окно в мою спальню, и прохладный утренний ветерок тут же коснулся лица. Только сейчас я ощутила, как же тут душно. Воздух казался спертым, словно никто не проветривал эту комнату несколько дней. Внутри пахло свечами и ладаном, что было странно. Ни того, ни другого у меня никогда не было.
– Ты пришла в себя? – голос мамы казался немного встревоженным.
А то, что она тут же подошла к моей постели и присела рядом, выглядело чем-то из ряда вон, зная её привычную отстранённость и холодность.
– Что со мной было? – мой сиплый, слабый голос напугал даже меня саму. Горло саднило, и говорить было очень тяжело.
– Брюшной тиф, – сказала она, поправляя моё одеяло. – Ты пролежала в бреду три дня. Доктор Милсон сказал, что кризис миновал, – она говорила так, словно прежде всего пыталась убедить себя, а не меня.
– Правда? – попыталась я заглянуть ей в глаза, но она тут же отвела взгляд.
Я понятия не имела, что это за болезнь, но звучало довольно пугающе.
– Разве ты хоть раз уличала меня во лжи, юная леди?
Мама выглядела такой уставшей. На её всегда ухоженном и моложавом лице залегли тени бессонных ночей. Правда, её изящно уложенные волосы и платье по последней моде, выглядели безупречно. Патриссия Ро никогда не позволяла себе небрежности во внешнем виде. Иногда казалось, что скорее небеса упадут на землю, чем мама позволит лишней пряди выбиться из идеально уложенной прически.
– Пока ты болела, у нас кое-что произошло, – вновь заговорила она. – Конечно, это сущая мелочь, но мне кажется, тебе следует знать, – закусила она губу.
– Что? – невольно нахмурившись, поинтересовалась я.
– Друг твоего отца из Осбурна погиб, и теперь у нас будет жить его сын, – быстро закончила она. – Нет никакой нужды общаться с ним. Мальчик и при жизни родителей был довольно проблемным, а теперь и вовсе, – покачала она головой.
– У отца есть друг? – пожалуй, это было первым, что меня поразило. – И он предложил кому-то помощь? – это было ещё более нелепо.
Почему-то мне показалось, что мама ожидала от меня какой-то другой реакции. Она несколько смутилась и бросила встревоженный взгляд на дверь. Но, несмотря на то, насколько влиятельным человеком был мой отец и какое положение занимала в обществе мать, наши двери открывались лишь по случаю необходимых мероприятий и приёмов. У отца не было близких друзей, а у матери подруг. А если таковые где-то и были припрятаны, то в дом семьи Ро они никогда не входили. Мы жили замкнуто и воспитывались в строгости, которая всегда довлела надо мной.
– Что в этом такого? – пробормотала она. – Завтрак? – ни с того ни с сего спросила она.
Дверь в комнату приоткрылась, и вошёл отец.
Эдвард Ро, первый некромант Роаны и незаменимый человек по части допроса тех, кто почил. Правда, по большей части он не узнавал причину смерти, а всё больше специализировался на тайнах, что унесли с собой в могилу высокопоставленные покойники. От него всегда исходила незримая аура властности и силы. Меня это восхищало в нём, а многих пугало.
– Очнулась? – тепло улыбнулся он.
– Да, – кивнула я, искренне недоумевая, почему все так заинтересованы мной. И отец… он никогда так не улыбался в разговоре со мной…
Да, я болела, и болела, судя по всему, тяжело. Но простужаться мне случалось и прежде. Вот только обычно мной занимались слуги. В нашей семье родители не сидели ночами у постелей детей. Порой то, что ты воспринимаешь с самого детства как должное, рано или поздно становится таковым. Обычная холодность и отчуждённость родителей давно были чем-то само собой разумеющимся, учитывая их положение в обществе и постоянную занятость. Мне некогда было чувствовать себя одинокой или брошенной. У меня был Джесси, и этого было достаточно. Тем более странным выглядело всеобщее внимание этим утром.
Тем временем отец подошел к моей постели и положил ладонь мне на лоб. От его прикосновения по телу пробежало странное покалывание. Он чему-то довольно улыбнулся и тут же отстранился.
– Со мной связался Майкл, сказал, ты готовишься к поступлению в колледж при департаменте полиции? – ни с того ни с сего поинтересовался он.
– Мы обязательно должны обсуждать это именно сейчас? – непривычно резко поинтересовалась мама, и я буквально кожей почувствовала её негодование.
– Почему бы и нет? – почти с вызовом бросил встречный вопрос отец.
Что происходит? Пожалуй, я была единственной, кого всё происходящее смущало и тревожило гораздо больше, чем то, как я себя чувствую после тяжелой болезни. По правде говоря, странно, что после трёх дней беспамятства я ощущала себя настолько бодрой и полной сил.
– В любом случае, оставь эту затею, – небрежно бросил он. – Ты будешь поступать вместе с Джастином. Наследники рода Ро не учатся в колледжах и не тратят свои жизни, чтобы разгребать дерьмо за теми, кому не по карману наше внимание.
Я слушала отповедь отца, в изумлении открыв рот. Магическая Академия Роаны – это как бы престижно. Очень престижно. Джесси сможет стать действительно великим магом, окончив её. Под его рукой не потерпит поражение ни одна армия, и не станет тайной ни один секрет, который нужен будет короне. Это совсем другой уровень влияния в мире. Ну а я? Для чего мне этот мир закулисных игр сильных мира сего? Я хочу другого. Я мечтаю, что мои изобретения и минимальные способности однажды помогут в расследованиях смертей тех, о ком больше некому позаботиться. Как бы высокопарно это ни прозвучало, но всё чего я хочу – это быть полезной и найти применение своим талантам.
– Что ж, тебе стоит привести себя в порядок и спуститься к завтраку. У нас гость, и не стоит заставлять его ждать. Пати, идём, не отвлекай Лизи, – он назвал маму её домашним именем, но прозвучало это так, словно отец натянул поводок не в меру активной собачонки и потащил её вон.