Кто не спрятался – я не виноват…

– А почему они у вас не лают?

Старик едва усмехнулся в седую бороду и ответил коротко:

– Приучены так… Не люблю пустобрехов. Ни собак… – Он на мгновение замолчал и добавил строго, почти с угрозой: – …Ни людей. – Потом его взгляд смягчился, и он будничным голосом проговорил: – Вот… На обустройство вам подарочки принёс… Стало быть, с новосельем вас, так?

Под взглядом его пронзительных чёрных глаз я едва сумела выдавить из себя:

– Спасибо…

На что дед фыркнул и загремел голосом (хотя продолжал говорить так же тихо, что и было очень странно):

– Меня не Бог спасает, а Род!

Я слегка смешалась, не зная, что дальше говорить. Дед посмотрел на меня с лёгким прищуром и произнёс чуть ли не ласково:

– Да ты садись, дочка… В ногах правды нет. К тому же, росы здесь холодные, а ты босая…

У меня быстро промелькнуло в уме: коли «садись», то значит, беседа будет долгой. Я уселась на лавку, поджав под себя, и вправду уже озябшие ноги. А старик присел на последнюю ступеньку крыльца и проговорил:

– Ну… Рассказывай…

Я в первый момент даже растерялась. Глупо хлопнула на него ресницами и спросила так же глупо:

– О чём?

Дед насупил лохматые брови. На мгновение мне показалось, что из его чёрных глаз сейчас вылетит молния. Суровым, замораживающим голосом он проговорил:

– Обо всём рассказывай… Что произошло в поезде? Как вашего попутчика убили? Что вы видели и что взяли… Вот об этом и рассказывай.

От неожиданности я даже икнула. Если бы не предыдущее наше приключение в урочище Багыш-хана, я бы подумала, что передо мной сейчас чокнутый, который каким-то неимоверным способом узнал о наших перипетиях. Но всё, что случилось с нами тогда, мешало мне сделать подобный вывод. Я опять почувствовала слабое давление на своё сознание. Будто какой-то внутренний голос мне нашёптывал на ухо: «Говори… Всё говори, как было…» Собственно, я была бы не против всё ему рассказать. Уж если кто и мог бы нам помочь выпутаться из возникшей ситуации, то это соплеменник нашего Койды. Я по собственному опыту уже знала, что этот странный народ – Чудь – способен на очень многое. Но была одна загвоздка: я терпеть не могла, когда на меня начинали давить. Пускай и таким затейливым способом. Пускай и не враг. Поэтому сдаваться вот так слету покорной овечкой я не собиралась. Поставив защиту на свой разум, я, склонив голову на бок, чуть улыбнувшись, спросила, бесцеремонно переходя на «ты»:

– А как тебя зовут, дедушка? А то моё имя ты знаешь, а я твоего – нет. Неправильно это…

Старик посмотрел на меня долгим взглядом. В тот же миг я ощутила усиление давления на своё сознание. Но это уж вам фигушки! Я против этих упырей тёмных выстояла и самого Иршада вокруг пальца обвела, а уж почти дружеский-то нажим и подавно сдюжу!

Несколько мгновений мы продолжали смотреть друг на друга. Я усиленно старалась не глядеть ему прямо в глаза, которые затягивали любого, кто в них взглянет, будто в омут. Поэтому пялилась ему куда-то в область переносицы. Первым отступил старик. Неопределённо хмыкнув, произнёс с лёгкой усмешкой:

– Можешь кликать меня Сурма…

Я кивнула. Сурма… Очень для него подходящее имечко. Дело в том, что после наших похождений в горах я очень заинтересовалась этимологией и особое внимание уделила языку Чуди Заволочской. С источниками было туговато: в библиотеках я мало что обнаружила. Останавливаться перед такими препятствиями я не привыкла и пошла дальше. Поступив в университет, первым делом отправилась в историко-архивный научно-исследовательский институт. Там мне посчастливилось встретить одну бабульку, доктора наук, между прочим. Вот она-то и просветила меня, ко всему прочему, позволив покопаться в архивах. В общем, с древнего языка Чуди слово «сурма» означало некое погружение в тайну, «туман, скрывающий истинную мудрость», если чуть точнее. Обычно такие имена давались старейшинам племени или даже волхвам.

На слова старика я кивнула головой, мол, понятно. Приседать в книксене и лепетать что-то вроде «приятно познакомиться» не стала, сочтя это в данной ситуации глупым кривлянием. Но на его вопросы отвечать не торопилась. Проговорила чуть насмешливо:

– Давай так… Ты мне расскажешь, что тебе известно о событиях в поезде, а я после в деталях поведаю, что там случилось реально.

Дед нахмурился, сверкнув глазами, а собачки у его ног заволновались, встревоженно глядя на своего хозяина. Собака – животное чуткое: гнев или страх человека распознаёт сразу, тем более близкого им человека. Но мне страшно не было. Я продолжала внимательно смотреть на него, ожидая ответа. Поняв, что наши с ним «гляделки» ничем не кончатся, если он не заговорит первым, Сурма выдохнул. Посмотрел внимательно на свою клюку, которую всё ещё продолжал сжимать не по-стариковски сильными пальцами, и, не глядя на меня, пробурчал:

– Тот, кого убили, был коллекционером. И не тем, которые сидят в своей «пещере» в ожидании, когда к их ногам принесут сокровища. Сам он был по профессии археологом и работал, всегда балансируя на грани закона. Однажды ему в руки попал артефакт, который принадлежал нашему народу. Он был осторожен и не кинулся сразу на аукционы. Изучил тему и очень тонко пустил в своих кругах даже не информацию, а намёк на неё: мол, с удовольствием продам документы в «добрые руки». К сожалению, его намёк поняли не только те, кому он предназначался. – Он кинул на меня проницательный взгляд и пробурчал недовольно: – Надеюсь, тебе не нужно растолковывать, кто такие «тёмные»?

Я отрицательно помотала головой. Довольно хмыкнув, он продолжил:

– У них свои люди повсюду. Иршад, хорошо тебе известный, остался жив после… – Он замялся и ворчливо проговорил: – Ну, в общем, ты знаешь, после каких событий. Думаю, его люди пронюхали, что Бальтазар намеревался продать эти документы нам. Вот на встречу он и ехал в этом поезде. Мы хотели приставить к нему своих людей, но Бальтазар наотрез отказался. Более того, он заявил, что если только почувствует, что за ним следят или наблюдают наши люди, сделка будет аннулирована. – Старик вздохнул. – Самонадеянность ещё никого до добра не доводила…

Я с огромным вниманием слушала Сурму. А когда он закончил, почему-то шёпотом спросила:

– А что это были за бумаги? Что в них ТАКОГО было, что тёмные захотели их заполучить?

Дед нахмурился. Чувствовалось, что моё любопытство его раздражало. Он нехотя ответил:

– Это были хроники народа цхалов, которые велись с той поры, когда им пришлось покинуть свою родину. Ну, разумеется, не сами подлинники, а только копии, сделанные нашим Родом. Сами хроники цхалов нанесены на каменные таблички, которые и по сей день хранятся… – Тут он запнулся и насупился, наверное, решив, что и так уже мне сказал лишнего.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Аннушка уже купила масло, но не только купила, но уже и пролила…» – Фраза Воланда из романа Булгакова «Мастер и Маргарита».

2

Цхал – с древнего языка «дымчатый, дымный», так назывались существа, известные в современном мире, как снежный человек или йети.