Зов крови

И тогда я учуял его. Другой запах. Дикий, голодный, агрессивный. Не мой. Не из моей стаи. Оборотень-одиночка. Или, что более вероятно, провокатор, подосланный Рейном. Они знали, что она здесь. Они ждали своего часа.

Я зарычал, низко и предупреждающе, надеясь, что он услышит и отступит. Но запах голода лишь усилился. Он был уже близко.

Лия окончательно сбилась с пути. Она остановилась, вращаясь на месте, ее глаза были полны паники.

– Элиас? – позвала она тихо, и это имя обожгло меня, как раскаленное железо. Она звала его. Даже здесь, в моем лесу, она думала о нем.

И тут из тумана выпрыгнул он.

Это был крупный, тощий серый волк с желтыми, полными безумия глазами. Одиночка. Голодный и отчаянный. Он не был похож на нас, он был диким зверем, чей разум был затуманен инстинктами.

Лия вскрикнула и отпрянула, споткнувшись о корень. Волк рыкнул, обнажая длинные, желтые клыки, слюна капала на мох. Он готовился к прыжку.

Во мне все оборвалось. Зверь, которого я так тщательно сдерживал, вырвался на свободу. Я уже не думал, не рассчитывал. Была только ярость. Чистая, всепоглощающая. Он посмел. Посмел угрожать ей.

Я не дал себе времени на трансформацию. Это заняло бы секунды, которых у нас не было. Я просто бросился вперед, выскочив из тумала перед ним, приняв свой истинный облик – не человека, не волка, а нечто среднее, смертоносное и яростное. Мое тело выросло, мышцы налились силой, когти выросли, став стальными кинжалами. Я встал на пути, закрыв ее собой.

Волк отпрянул, удивленный моим появлением. Он почуял Альфу и на мгновение заколебался. Но голод и безумие взяли верх. Он бросился на меня.

Мы сцепились в клубке рычащей плоти, когтей и зубов. Мир сузился до этого боя. До запаха его грязной шерсти, хриплого рыка и хруста костей под моими ударами. Я был сильнее, быстрее, но он был отчаянным. Его клык впился мне в плечо, обжигая болью. Я рыкнул и с силой отшвырнул его от себя. Он ударился о сосну, издав скулящий звук, но тут же вскочил на ноги.

Я видел краем глаза, как Лия прижалась к дереву, ее глаза были огромными от ужаса. Она видела лишь тени, мелькающие в тумане, слышала лишь рыки и звуки борьбы. Для нее это было столкновение двух монстров.

Волк снова пошел в атаку, но теперь я был готов. Я встретил его ударом когтистой лапы по морде. Кости хрустнули. Он отлетел, заскулил и, наконец, поняв свое поражение, бросился бежать, хромая, вглубь леса.

Я стоял, тяжело дыша, чувствуя, как горячая кровь течет по моей шерсти из раны на плече. Боль была острой, но терпимой. Адреналин еще бушевал в крови. Я повернулся к ней.

Она смотрела на меня, не дыша. Ее лицо было белым как мел, губы дрожали. В ее глазах читался чистый, неразбавленный ужас. Перед ней стоял я – огромный, покрытый шерстью зверь с горящими глазами, с кровью на когтях. Ее кошмар во плоти.

И в этот момент что-то в ней переломилось. Ее взгляд упал на мою рану, на темное пятно, расплывающееся по серой шерсти. И ужас в ее глазах на мгновение сменился чем-то другим… пониманием? Жалостью? Нет, не может быть.

Я сделал шаг к ней, и она отпрянула, прижимаясь к дереву. Ее страх снова ударил меня, как физическая пощечина. Вот оно. Правда, которую она видела. Чудовище.

Я не мог оставаться здесь. Не мог позволить ей увидеть больше. Зверь внутри меня выл от боли – не физической, а той, что разрывала душу. Я отступил на шаг, потом на другой, и скрылся в тумане, оставив ее одну.

Я отошел достаточно далеко, чтобы она меня не видела, и рухнул на колени, чувствуя, как трансформация сходит на нет. Тело болело, рана на плече горела огнем. Но это было ничто по сравнению с болью в груди. Я видел ее глаза. Я видел, как она меня боится.

Я сидел, прислонившись к дереву, и слушал. Я слышал, как она, рыдая, поднялась на ноги и побежала прочь, в сторону города. Она была в безопасности. Это было все, что имело значение.

Именно тогда я понял, что потерял свой талисман. Гладкий черный камень с резным знаком луны и клыка, который я всегда носил с собой. Он, должно быть, выпал во время драки. Проклятье.

Я уже собирался уйти, когда почувствовал ее возвращение. Нет, не ее. Ее запах. Она вернулась? Зачем?

Я снова слился с тенью и наблюдал. Она шла медленно, все еще дрожа, и ее глаза искали что-то на земле. И тогда она наткнулась на него. На мой камень. Она наклонилась и подняла его.

Я замер. Она держала его в руках, ее пальцы сжимали теплый от моего тела камень. Я видел, как ее выражение лица меняется. Ужас уступал место смятению. Она поднесла камень к лицу, и я увидел, как ее ноздри вздрагивают. Она чувствовала мой запах. Дым и лес. Мой запах.

На ее лице промелькнула тень чего-то неуловимого… признания? Нет. Этого не может быть. Она отшатнулась, как от огня, и чуть не уронила камень, но в последний момент сжала его в ладони. Она не бросила его. Она забрала с собой.

Она повернулась и на этот раз побежала по-настоящему, скрываясь в ночи.

Я остался один. Истекая кровью, полный ярости и боли. Она ушла. Она забрала мой талисман. И часть моей души вместе с ним.

Где-то вдали завыл ветер. Или, может быть, это был я.

10. Лия

Я бежала, не разбирая дороги. Ветки хлестали меня по лицу, цеплялись за одежду, словно костлявые пальцы леса, пытающиеся удержать, вернуть обратно в туман, к тому месту, где пахло кровью и дикостью. В ушах все еще стоял оглушительный рык, тот самый, что разорвал ночную тишину перед тем, как тени сцепились в смертельной схватке. И глаза… те самые глаза, что смотрели на меня из темноты. Сначала – желтые, полные безумия и голода. Потом… другие. Серые, как зимняя буря, горящие яростью, но в их глубине, в самый последний миг, прежде чем тень поглотила их, я увидела нечто, от чего защемило сердце. Не злость. Не хищнический инстинкт. Боль. Глубокую, невыразимую боль.

Я влетела в свою комнату, захлопнула дверь и прислонилась к ней, пытаясь перевести дыхание. Все тело тряслось мелкой, неконтролируемой дрожью. Я была вся в грязи, волосы растрепаны, на руке темнела ссадина от падения. Но это было ничто по сравнению с тем, что творилось у меня внутри.

В попытке выкинуть из головы эти образы я зажмурилась, но они были выжжены на сетчатке. И запах… Сладковатый запах разложения с фермы смешался с острым, диким ароматом крови и мокрой шерсти. И под ним – другой. Слабый, но устойчивый. Дым и лес. Тот самый, что исходил от теплого камня, который я сейчас сжимала в кармане.

Почему взяла его с собой – я не знала. Это было безумием. Сувенир от кошмара. Но когда мои пальцы сомкнулись вокруг гладкой, нагретой поверхности, что-то внутри утихомирилось. Какая-то часть паники отступила, сменившись странным, тревожным спокойствием.

Я достала камень. Он был черным, отполированным до глянцевого блеска, будто его долго носили в руках. На одной стороне был вырезан сложный символ – клык, охваченный стилизованным полумесяцем. Знак был древним, полным скрытого смысла. Я провела по нему пальцем, и он снова отозвался теплом, словно живой. Он пах им. Каем. Не тем чудовищем из тумана, а тем грубым, яростным мужчиной, который смотрел на меня с такой болью.

Голова шла кругом. Элиас говорил, что они – монстры. Что Кай защищал свою добычу. Но та боль в его глазах… она была настоящей. И этот камень… он не был атрибутом чудовища. Он был личной, почти интимной вещью.

Мне нужно было поговорить с кем-то. Мне нужно было услышать голос разума. И был только один человек, чей голос мог прогнать этот ужас.

Я послала ему сообщение. Всего одно слово: «Помоги».

Он пришел через пятнадцать минут. Когда я открыла дверь, он стоял на пороге, его светлые волосы были растрепаны ветром, а на лице застыло выражение искренней тревоги. Он был одет в простые темные брюки и свитер, и казался таким реальным, таким человечным после призраков леса.

– Лия, боже правый, что случилось? – его голос был низким и полным заботы. Он шагнул внутрь, не дожидаясь приглашения, и его руки взяли меня за плечи, осторожно, будто я могла разбиться.

И я разбилась. Слова хлынули из меня потоком – бессвязные, обрывочные. Я рассказала ему все. О том, как пошла в лес, о тумане, о волке, о второй тени, которая на него набросилась. Я не стала описывать ее подробно, сказала лишь, что это было огромное, темное существо. Я умолчала о глазах и о камне. Камень лежал у меня в кармане, тяжелый и молчаливый, как обвинение.

Элиас слушал, не перебивая, его лицо становилось все мрачнее. Когда я закончила, он тяжело вздохнул и провел рукой по лицу.

– Я так и думал, – прошептал он. Он отвел меня к кровати, усадил и сел рядом, все еще держа мою руку в своей. Его пальцы были теплыми и твердыми. – Они становятся все смелее. Кай… он помешался на тебе. Это уже не просто защита территории. Он демонстрирует силу. Показывает, что даже в своем зверином облике он может быть рядом. Это игра на устрашение, Лия.

Его слова звучали так логично. Они ложились на подготовленную почву страха. Но внутри меня что-то упрямилось.

– Но… он спас меня, – слабо возразила я. – От того волка.

– Он устранил конкурента, – поправил меня Элиас, его голос стал жестче. – В его глазах ты принадлежишь ему. И никто другой не имеет права прикасаться к его собственности. Не обманывай себя, думая, что в этом была какая-то благородность. Ты видела его. Ты видела, на что он способен.

Да, я видела. Я видела ярость, силу, способную разорвать другое существо на части. Но я также видела и рану. И тот последний взгляд…

Я потупила взгляд, и мое молчание он принял за согласие.

– Тебе нельзя оставаться здесь одной, – сказал Элиас, его пальцы слегка сжали мои. – Ты в опасности. Я… я не переживу, если с тобой что-то случится.

Я подняла на него глаза. Он смотрел на меня с такой открытой, искренней нежностью, что у меня перехватило дыхание. В его голубых глазах я видела свое отражение – испуганное, потерянное, и его абсолютную решимость защитить меня.

– Что мне делать? – прошептала я, и мой голос прозвучал как детский лепет.

– Позволь мне позаботиться о тебе, – ответил он. Элиас поднял руку и мягко отодвинул прядь волос с моего лица. Его прикосновение было таким нежным, таким отличным от грубой силы, что царила в лесу. – Пойдем со мной. Сегодня. Я останусь с тобой. Ты не будешь одна.

Это было безумием. Идти с ним, почти незнакомым мужчиной, в его дом? Но в тот момент это не казалось безумием. Это казалось единственным разумным решением. Он был моим спасательным кругом. Единственным светом в надвигающейся тьме.

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

Его квартира находилась в старом, отреставрированном здании в самом центре города. Она была такой же, как и он сам – безупречной, элегантной, с налетом старины. Высокие потолки, стены, заставленные книжными шкафами, мягкий ковер, приглушающий шаги, и камин, в котором потрескивали поленья, наполняя комнату теплом и ароматом древесины.

– Здесь тебе нечего бояться, – сказал Элиас, снимая с меня пальто. Его пальцы скользнули по моим плечам, и по спине пробежали мурашки. – Стражи охраняют этот район. Никто из них не посмеет сюда сунуться.

Он принес мне бокал красного вина.

– Выпей. Это поможет успокоить нервы.

Я сделала глоток. Теплая жидкость разлилась по телу, согревая изнутри. Я сидела на огромном кожаном диване перед камином, а он устроился рядом, не близко, но и не далеко. Достаточно, чтобы я чувствовала исходящее от него тепло.

Мы говорили. Вернее, говорил преимущественно он. Элиас рассказывал мне о истории своего рода, о Стражах, которые веками защищали Блэквуд от темных сил, о долге и чести. Он не упоминал оборотней, но намеки были прозрачны. Он рисовал картину мира, где царил порядок, где сильные защищали слабых. И он был воплощением этой силы. Силы разума, традиции, контроля.

Я слушала, завороженная его голосом, теплом вина и огня. Ужас леса постепенно отступал, становясь смутным, далеким кошмаром. Здесь, в этой комнате, пахло кожей, старыми книгами и его дорогим одеколоном. Здесь было безопасно.

– Ты не представляешь, каково это – видеть тебя такой напуганной, – сказал он вдруг, его голос стал тише, интимнее. Он повернулся ко мне, и его колено слегка коснулось моего. Простой, случайный контакт, от которого по моей коже пробежал электрический разряд. – Я хочу быть тем, кто никогда не позволит ничему и никому причинить тебе боль.

Его глаза были темными в свете огня, полными обещаний. Он медленно, давая мне время отстраниться, протянул руку и коснулся моей щеки. Его пальцы были теплыми. Он провел большим пальцем по моей скуле, и мое сердце забилось чаще. Это было не то грубое, животное влечение, что я чувствовала к Каю. Это было нечто иное. Более сложное. Более опасное.

– Элиас… – прошептала я, не зная, что сказать.

– Ты так прекрасна, – сказал он, его взгляд скользнул по моим губам. – Как луна, возглавляющая этот темный мир. И я сделаю все, чтобы твой свет никогда не померк.

Элиас наклонился. Медленно, давая мне каждый миг, чтобы отказаться. Я замерла, парализованная страхом, ожиданием и тем странным успокоением, что он дарил. Его губы коснулись моих. Они были мягкими, теплыми, уверенными. В этом поцелуе не было дикой страсти. В нем была нежность. Обещание. Обет.

Это длилось всего мгновение. Он отстранился, глядя мне в глаза, словно проверяя мою реакцию. Я ничего не сказала. Я просто смотрела на него, чувствуя, как по моим щекам разливается румянец.

Он улыбнулся, мягкой, понимающей улыбкой.

– Прости. Я не должен был. Ты пережила тяжелый вечер.

Но в его глазах я видела, что он ни о чем не сожалеет. И, к своему удивлению, не сожалела и я. Этот поцелуй был глотком воздуха после долгого удушья. Это была печать на моем спасении.

Он проводил меня до гостевой комнаты. Она была такой же безупречной, как и все остальное. Постель была огромной и мягкой.

– Спи спокойно, Лия, – сказал он, останавливаясь в дверях. – Ты в безопасности. Я рядом.

Он закрыл дверь, и я осталась одна. Я разделась и забралась под одеяло. Комната была наполнена его запахом. Я чувствовала себя защищенной. Огражденной от всего зла, что таилось за стенами этого дома.

Но когда я закрыла глаза, меня ждал не покой.

Мне снова снился лес. Но на этот раз не было тумана, не было волка. Был только он. Кай. Он стоял передо мной в человеческом облике, его одежда была разорвана, а на плече темнела свежая рана. Он не смотрел на меня с яростью. Кай просто стоял, и его серые глаза были полны такой бездонной, невыразимой боли, что мне захотелось плакать. Он что-то говорил, но я не могла разобрать слов. Я только видела, как его губы шевелятся, и чувствовала отчаянную, безнадежную тоску, исходящую от него.

Я протянула к нему руку, но он отступил, и тени леса поглотили его. А я осталась стоять с его болью в сердце и теплом камня в руке.

Проснулась я с криком, застывшим в горле. В комнате было темно. За окном все еще была ночь. Я была одна. В безопасности. В убежище.

Но почему же тогда боль из моего сна была реальнее, чем нежность поцелуя Элиаса? И почему камень в кармане моих джинсов, в которых я так и уснула, все еще излучал тепло, словно живое сердце, бьющееся в такт моему собственному?